Рагнарёк любви

      Бывает такое, когда смотришь в глаза человека и видишь в них всё. Не только бушующие океаны и зелёные леса; стаю птиц в голубом небе или львят в пустынной Африке; лучи яркого солнца и луну, освещающую гладь озера. Вглядываясь в радужку глаз можно увидеть душу человека, своё истинное я и все чувства, бушующие внутри кожаной оболочки.       И Крис, глядя в голубые глаза Тома, видел там лазурные моря и себя в их отражении. Он бы вечно смотрел в эту бездонную воду, разглядывал бы каждую частицу и пытался бы понять о чём думает тот, с кем он знаком так мало, и так много. А потом бы медленно перевёл взгляд на скулы и тонкие губы, с которых то и дело вечно слетают строки Шекспира. Смысл сонет он редко улавливает, будучи увлечённым этим тихим голосом, который мир точно не заслужил. До сих пор в памяти отложился тот момент, когда они лежали на полу посредине пустой студии во время съёмок второго Тора. Просто парой минут ранее Том споткнулся об провод камеры и смачно шмякнулся на пол, а Крис, как верный друг, шмякнулся рядом. Им не хотелось вставать, будучи очень усталыми, поэтому Том вдруг начал читать стихи, а Хемсворт молча слушал и изредка дарил британцу аплодисменты.       Слишком хорош был этот Хиддлстон. Нельзя владеть такими выразительными глазами, такой очаровательной улыбкой и чарующим голосом. Нельзя быть таким милым в жизни и талантливо исполнять роли совершенно полных его противоположностей. Нет, точно Локи был его совершенством, никто бы не смог так сыграть ядовитую змею, никто, кроме самого вежливого и приличного мужчины.       — Как тебе удаётся быть таким разным, Томас? Как на камеру ты можешь разыграть трагедию, а как только она выключается, ты светло улыбаешься?       — Чтобы быть актёром, нужно быть лжецом, — Хиддлстон тихо посмеивался, размешивая сахар в чашке чая. — Не обижайся, Крис, но твои персонажи имеют одинаковый типаж. Нет, ты прекрасно играешь! Но согласись, тебя привыкли видеть сильным и глупым блондином.       — Я совершенствуюсь, друг мой! Тем более, — Крис подался вперёд и заговорчески подмигнул, — я всё равно являюсь любимчиком.       — Ты давно на фан-сервисы заходил, любимчик? — британец усмехнулся.       — Да, а что? Эй, ты куда собрался, Том, ну ты скажи!       А Хиддлстон только смеялся своим фирменным смехом Бога Лжи и скрывался за углом. Пусть Крис сам ищет, что ему там надо. Это Хемсворт и сделал, на свою голову. Наверное, поэтому он и постепенно начал сомневаться в самом себе. То, что писали люди о них, как писали, заставляло голову кружиться и терять связь с реальным миром. Кто вообще додумался создать эти «фанфики», от которых, Крису было стыдно признаться, внизу живота тянуло, а член банально реагировал на яркое описание постельных сцен.       Тогда, к глазам, улыбке и голосу, прибавился и зад, на который Крис иногда бросал взгляды и очень надеялся, что это не так палевно, ибо не было уверенности в адекватной реакции Тома. Не хотелось бы остаться без лучшего друга. Ага, лучший друг, на которого встаёт, замечательная дружба! Пару раз Крису даже пришлось прервать съёмки и, посылая проклятья создателям костюмов, закрыться в своей гримёрке с вазелином.       Только дома, в окружении любящей и любимой семьи, Крис забывался на некоторое время, но часто глядел на своих близнецов и девочку, и не мог понять, что ему делать. Он правда любил Эльзу и детей, не хотелось бы их предавать, но сердце разрывалось на мелкие кусочки, когда мысли возвращались к Тому и его особенностям. Всё было сложно и оставалось жить по одному принципу: знать, что Том не ответит взаимностью и оставаться с тем, что у него было сейчас.       Так он и жил вплоть до съёмок Рагнарёка, когда друг начал странно себя вести. Реагировать на всё слишком ярко и бурно, а как тот вдруг забыл слова во время совместной сцены? Нет, Томас бы никогда не отвлёкся от съёмок для «дзена». И во время следующих разговоров Крис как можно дольше смотрел в глаза и пытался уловить тревожность или беспокойство, которое так гложило Хиддлстона. Но там ничего из этого не было, только привычное задорство. А может, Томас действительно хороший актёр… лжец.       Новые мысли не давали спокойно уснуть эту самую ночь, как бы сильно Крис не ворочался в кровати, как бы не пытался улечься поудобнее, но как только глаза закрывались, сознание тут же воспроизводило этот растерянный взгляд британца. Ему казалось, что, возможно, не всё потеряно и может стоило бы попробовать хоть как-то намекнуть Тому на свои чувства, но… что если это просто кажется, и Хемсворт просто убеждает самого себя и в результате погружает в более глубокую вязкую бездну?       — Голдблюм, ты где? Хватит есть печенье, задница большой будет?       — Я шикарен, детка! У меня не может быть большой задницы! — Джефф на всякий случай посмотрелся в зеркало. Нет, задница у него всё-таки не отросла. — Кейт, я же не растолстел?       — Ты прекрасен! Не слушай это чудовище с каменным сердцем! — Бланшетт кинула на режиссёра прищуренный взгляд.       — Я всё слышу! То, что я играю Корга, не значит, что я бесчувственный!       — Ещё как значит! — воскликнул вошедший Крис, поправляя косы на своём парике.       — А вот и принцесса явилась! Садись на кресло, будем тебя везти к попугаю.       — Ща как клюну! — погрозил Голдблюм и пафосно поправил шлейф своего костюма.       Хемсворт сел на приготовленный для него стул, при этом отметив, что трон явно был удобнее. В голове на мгновение всплыл текст, где красочно описали плотские утехи Тора и Локи на золотом троне Одина. Благо, святые три слова быстро привели его в чувство и он сразу же состроил недовольную мину.       Вот он медленно покатился на кресле к царю Сакаара, между ними возникает разговор, в ходе которого Бога Грома нагло обзывают Лордом. Что за понижение в статусе?! Один взгляд в сторону и…       — Локи? — радостно улыбается «Тор». — Локи! — тут же звереет он и пытается выбраться из ремней, держащие его руки на подлокотниках.       Чёртовы дизайнеры! Чёртовы модельеры! Чёртовы все! Кто додумался надеть Тома в синий комбинезон, что так подчёркивал его глаза и, самое главное, облегал всё аппетитные места! Категорически запрещено так издеваться над другими актёрами, которые положили глаз на своего коллегу. Подавив в себе любую другую эмоцию, которая бы не была сейчас кстати, Крис упрямо продолжил говорить текст. Однако, выходило это на автомате, так как в голове был только Хиддлстон.       Взгляд в зеркало на своё отражение. Тяжёлый выдох, из-за чего на поверхности образуется влажное пятнышко, в мгновение исчезая. Пальцы в коротких волосах, сжимающие колючие локоны. Глухое рычание, тонущее в стенах гримёрки.       — Том-Том, что же мне с тобой делать, как мне быть сильным Тором, когда рядом находишься ты и всё для меня меркнет? Том-Том, я кажется схожу с ума от нахлынувших чувств на меня… замечательно, я ещё и стихами заговорил! — фыркнул австралиец и упёрся щекой на кулак.       За четырьмя стенами длинного коридора сидел Том, глядя на самого себя и кончиками пальцев касаясь своего лица. Он плавно прикрыл глаза и шумно выдохнул, опуская голову с париком вниз и качая ею.       — Всё кругом идёт. Не знаю, что мне и делать. Кажется, будто вот-вот-вот земля уйдёт из-под ног, — переведя дыхание, Хиддлстон опустился на стул перед столиком и спрятал лицо в ладонях. — Голос его до сих пор в голове и, кажется, засел надолго во мне.       Длинными пальцами обхватив карандаш, Том записал произнесённые строчки и спрятал новый кусочек бумаги в свою записную книжку, которая была наполовину исписана вдоль и поперёк. Со стороны студии послышался тяжелый громкий звук гонга, сообщающий о начале новой сцены.       — Я не буду раздеваться, только потому что ты так решил! — Крис всплеснул руками. — Моё тело — не главное в образе Тора. Людям уже не интересно смотреть на накаченные мышцы Бога. Им нужно развитие персонажа не только внешне, но и внутреннее! Я устал быть тупым накаченным блондином! Так что снимать одежду я не буду.       — Нет, ты будешь, — коротко ответил Тайка и вернулся на свой стул.       Крис рассеянно заморгал и посмотрел на Марка, который только пожал плечами и поправил над собой бюст Халка.       — Девочки, ну вы хоть скажите! — обратился Хемсворт к Кейт и Тессе.       — Говорим! Больше мужских сисек!       Отчаянно вздохнув, мужчина махнул на них рукой и двинулся в сторону сцены, снимая с себя верхнюю одежду и притворяясь полуживым после боя с Халком. Хорошо, что ему разрешили принять образ с короткими волосами, хоть патлы в рот не лезли, но по всей видимости голый торс был платой за это разрешение.       — Что у нас тут? — Том вышел из коридора, бодрым шагом направляясь к Бланшетт и Томпсон.       — Да вот, Крис стриптиз танцует, — Кейт кивнула в сторону лежащего австралийца. — Танец называется «мёртвый голубь».       — Сколько чувств, сколько эмоций! — Тесса выдавила из себя слезу и драматично её смахнула пальцем.       Хиддлстон перевёл взгляд на сцену и вздохнул — жизнь точно над ним издевается. Он только что полчаса пытался унять растущее возбуждение, а тут… тут это! Опять голый Хемсворт со своим телом Бога… а он точно не настоящий Бог?       — Э… ты куда уставился так? — Тесса помахала рукой перед лицом британца. Тот вздрогнул и посмотрел на актрису. — Ты только что на Хемса залипал?       — Вы тоже, и что с этого? — Том принял как можно более невозмутимый вид.       — Томас, а ты не хочешь нам ничего рассказать? — Кейт прищурилась и посмотрела на чуть вспотевшего коллегу.       — Чай — это сок мёртвых листьев.       — Что?       — Что?       Хиддлстон заморгал и как можно скорее ретировался прочь. Всё равно сцена с ним будет не скоро, а значит можно перекусить и отвлечься на чтение Шекспира. К счастью, стихи действительно помогли, и когда Тома позвали на сцену, он был в полной боевой готовности во всех смыслах. Предстоял бой с Валькирией.       Выйдя в люди, Хиддлстон тут же нашёл уже, хвала Одину, одетого Криса, тот подошёл к нему и оглядел пристальным взглядом.       — Отлично выглядишь братишка.       — Спасибо, ты тоже, — усмехнулся в ответ британец и откликнулся на зов режиссёра, так и не заметив заинтересованного взгляда на своей пятой точке.       Ну вот что могло пойти не так? Сцена даже была не с Крисом, а с Тессой, значит, новых затупов не должно произойти. Они и не произошли. Зато нога девушки чётко вписалась случайно между ног Хиддлстона. Тот сначала крякнул от резкой боли, а после схватился ладонями за причинное место и скривился.       — Ой, чёрт! Том, я случайно! Ты в порядке?       — Я… — Хиддлстон шумно выдохнул и присел на пол. Перед глазами слегка всё поплыло, и ему пришлось медленно моргать. — Живой.       — Когда я говорил «правдоподобно», это не означало избить актёра, Тесс! — Вайтити будто почувствовал эту боль и скривился вместе с Томом. Он попросил принести лёд, за которым тут же быстро смотался сам Крис.       — Дыши, Томас, дыши, тебе ещё девственности лишаться, — шутя говорил австралиец, прикладывая лёд к ушибленному месту друга.       — Да пошёл ты, — улыбнулся коротко Том.       Скоро его попустило и он смог спокойно выдохнуть. Член вроде не отвалился, хотя Вайтити настаивал на проверке прямо тут и сейчас и, наверное, если бы костюм не был сдельным, то режиссёр точно бы стянул с него штаны. Однако, больше Хиддлстона смутила чужая тёплая рука, которая продолжала лежать на его паху, хотя лёд в мешочке уже почти растаял. Сначала британец взглянул на руку, а после перевёл выразительный взгляд на смотрящего на него Хемсворта.       — Что? — спросил он, а после до него дошло и он резко одёрнул руку. — Извини, я и забыл… да… кхм…       — А то я уж было подумал, что ты меня лапал! — улыбнулся Том, а внутри себя кричал: «Верни, блять блин, руку на место! »       — Ну, раз все живы и здоровы, то прошу вернуться к съёмкам! Том, готов?       — Да, я отлично.       Поднявшись на ноги, Том кинул короткий взгляд на чуть раздосадованного Криса. Он старательно прогнал мысли, которые не заставили его ждать. Не может же Хемсворт расстроиться только потому, что ему не разрешили подержать руку на члене? Или же может…?