***
MIGnight — BVRPTRY Знаете, вот бывает такое, что настолько любишь человека, что готов простить ему абсолютно все. И неважно, насколько больно тебе будет, ведь он для тебя важнее. Ты стараешься ради него и сам выбираешь себе такую судьбу. Иногда, ты делаешь это напрасно, ведь никакой отдачи не получаешь. Даже ради простого «спасибо» нужно выкладывать всего себя и отдавать ему полностью. Ты можешь терпеть что угодно и сколько угодно, но терпение когда-нибудь кончается. И тогда ты просто открываешь глаза и понимаешь, что остался один среди всех этих завалов. Завалов чувств и эмоций, что крепко держал в себе на протяжении долгого времени, а потом в один миг, всё раз — и разрушилось. И ты понимаешь, что теперь уже ничего не исправить, да и надо ли? Задаешься вопросом: а нужно ли было это этому человеку? Оглядываешься вокруг и думаешь, что видимо нет. А зачем тогда было все это? Зачем страдать, если из этого ничего не выйдет? Зачем убивать себя сильнее с каждым днём, если всем плевать? Если ему плевать? Зачем изводить себя, а потом плакать в подушку по ночам, когда он совсем рядом и протяни руку — сможешь потрогать, нежно провести подушечками пальцев по скуле, но он кажется таким недосягаемым, недостижимым, что все, что тебе остаётся — это лишь смотреть как он мирно спит, в то время как ты морально умираешь. И главное, насколько сильно нужно любить, чтобы прощать?***
День начался как обычно, Тэхён снова просыпается в постели один. Рядом лишь смятая незастеленная постель и слабый запах корицы в воздухе, смешанный с чем-то ещё. Омега уже знает с чем, а точнее с кем и только тихо вздыхает, пряча лицо в подушку, словно это поможет и скроет его от всех нахлынувших мигом проблем. Сам то, он уже почти не пахнет ничем. Наверное, из-за частых стрессов и эмоциональных перепадов, но Тэхёну уже все равно. Он лениво поворачивается и смотрит на часы. К приходу Чонгука остался почти час и омега искренне надеется, что успеет приготовить завтрак — повода для нового скандала ему не особо то и хотелось. Он встаёт и немного пошатывается, что заставляет его опереться о стену. Из-за вчерашнего все тело ломит и ноет, будто Тэхёна скинули с крыши какой-то высотки. «Лучше уже так, чем это» — думает омега, а потом тут же отгоняет эти мысли из головы, ведь он Чонгука любит. Но любит ли его Чонгук? Вчера он пришёл поздно ночью и от него несло каким-то алкоголем и сигаретами. Ещё сразу омега понял одно — тот был в клубе. Сухим из воды Тэхён сегодня не выйдет. Как только он открыл дверь, то на него налетели, грубо толкая к стене и прижимая. Секундное замешательство и глаза в глаза. Зрачки у Гука были расширены, а чёрная радужка тонкой линией обплелась по кругу. — Мой… — это наверное единственное нормальное предложение, которое Тэхён смог разобрать в тот вечер. Остальное лишь неосознанный бред под дозой наркотиков. Дальше лишь губы и жаркое дыхание на своих губах и боль, боль, боль. Очень много боли, что преследует омегу уже не первую ночь. И далеко не последнюю… Синяки, удары, разбитая губа и немного крови, размазанной по грязным простыням — вот, что запомнил Тэхён с вчерашнего дня. А потом и мокрая от слёз подушка и напоминание самому себе выпить противозачаточные, ведь мало ли. Вообще, Ким бы очень хотел себе ребёночка, а лучше сразу двух — альфу и омежку. У них обязательно должна быть улыбка Чонгука, такая солнечная и милая. Тэхён всегда говорил, что он похож на кролика, когда улыбается. Он хотел бы беззаботно гулять с ними, водить малышей в парк и радоваться каждой секунде проведённой вместе. Хотел бы наблюдать за каждым шагом, пусть даже и самым крошечным, но всегда быть рядом. Чтобы играть с ними в мячик или строить башенки в песочнице, замазывая всю одежду. И плевать, что уже взрослый. Хотел бы улыбаться вместе с ними и радоваться каждой мелочи, стать хорошим родителем. Только вот альфа не позволял. Чонгук вчера опять куда-то ушёл, оставив его со своими переживаниями наедине. Оставив его разбитым, среди осколков поломанной и потресканной души. Тот собирает её по кусочкам, аккуратно склеивает и делает вид, что всё нормально, что так и должно быть, словно ничего и не случилось. Издалёка доносится звук поворота ключа в замочной скважине и Тэхён думает, что не успел… Чонгук вваливается в квартиру без криков, без скандалов, лишь тишина. И именно она пугает омегу больше всего. Это как затишье перед бурей — всегда думаешь, что всё закончилось, но на самом то деле это лишь начало. Начало нового личного ада. — Тэхён-а, иди сюда, — голос альфы вполне нормальный, что заставляет Кима выдохнуть с облегчением. — Я соскучился. Тэхён слушается его не потому что хочет так, а потому что боится. Когда проходит в коридор, то видит как его альфа вешает куртку в шкафчик и стоит к нему спиной. А потом неожиданно разворачивается и улыбается совсем тепло и солнечно, той самой кроличьей улыбкой. Он делает неуверенный шаг, ещё один и заключает омегу в свои объятия. Утыкается носом в пшеничные волосы и вдыхает запах шампуня, наполняя им лёгкие и нежно гладит по спине, едва прикасаясь руками. — Прости… Прости меня, Тэ. Ты же знаешь что я не хотел, да? Мне очень жаль, — альфа мягко поцеловал его в светлую макушку, — Прости меня, что я такой мудак. — Сколько? — Тэхён стоит безвольной куклой в руках своего истинного и чувствует, как по щеках начинают скатываться солёные слёзы. Тёплые родные объятья добивают окончательно и все что может сделать омега — насладиться редкой близостью. — Тэхён, я не хотел. Мне нужно было догнаться… Мне очень жаль. Прости… Я ведь люблю тебя, очень сильно люблю… — Чон притирается губами к виску омеги и лишь шепчет на ухо. — Сколько? — повторяет вопрос ещё раз, желая быть услышанным. — Две дорожки… — тяжело выдыхает альфа и мягко целует в макушку опять. Ким лишь кивает головой и выдавливает из себя жалкое подобие улыбки, стирает мокрые дорожки слёз и утыкается лбом в крепкое плечо альфы. И ни одному слову Чонгука он больше не верит.***
Голова с утра неимоверно болит и Тэхён, если честно, даже рад что сегодня Чон расслаблен и спокоен. Он сейчас доедает свой завтрак на кухне, заботливо приготовленный омегой, а потом идёт на работу. Ким сможет побыть в тишине и отдохнуть от вечного страха и волнения, а вместе с тем, наконец, нормально выспаться. Плохие мысли не дают покоя, сменяясь одна за другой и подкидывая новых причин для волнения, загоняя парня в тупик ещё больше. Он пытается выкинуть из головы хоть что-то из этого бесчисленного количества и, на удивление, ему это удаётся. Омега нежится на кровати, ластясь к лучам солнца, что пробиваются сквозь задвинутые шторы и прислушивается к каждому звуку. Чонгук шуршит на кухне, потом слышится звук бегущей воды, расслабляя ещё больше, а потом и тихие шаги в коридоре. Он проваливается в сладкую полудрёму и чувствует, как его нежно целуют в лоб и укрывают одеялом. Где-то в глубине души, всё ещё становится приятно и Тэхён ничего не может с этим поделать. К нему, тихо и совсем незаметно прокрадывается мысль о том, что он нужен альфе и, как раз с ней, он засыпает.***
Grandson — Overdose Чонгук думает, что он идиот, когда вместо того, чтобы пойти домой к своему омеге после работы, идёт в привычный клуб. Чонгук думает, что он идиот, когда встречается с «другом» и незаметно обменивается с ним. Чонгук думает, что он идиот, когда в руках оказывается маленький пакетик с белым порошком. Чонгук думает, что он идиот, когда скрывается в туалете и делит содержимое на дорожки с помощью кредитки. Чонгук думает, что он идиот, когда закрывает левую ноздрю и вдыхает одну, вторую и третью. Чонгук думает, что он идиот, когда в уголках глаз начинают собираться слёзы, а в носу неприятно пощипывать. Чонгук думает, что он идиот, когда понимает, что опять превысил допустимую норму. Дальше лишь яркие вспышки перед глазами и резко нахлынувшая эйфория. Потом Чонгук уже не думает, а лишь действует по давно построенной схеме. Он уже не помнит, как оказывается у знакомой двери собственной квартиры и как долго пытается вставить ключ в чёртово маленькое отверстие. Он не помнит, как встречает на пороге взволнованного и испуганного омегу с растрёпанными волосами, который вероятно спал. Тот смотрит на него большими глазами, а в них столько боли, что Чонгук понемногу начинает ненавидеть себя. Но тело не слушается, всё равно делая по-своему и грубо хватая Тэхёна за светлые волосы, сжимая их у корней, и ударяя затылком об стену. На ней тут же оказываются красные капельки крови, а альфа лишь усмехается и проводит по ним пальцами, размазывая в тонкие алые полосы. Тэхён жмурится и шипит от болезненных ощущений и лишь смотрит в затуманенные наркотиками глаза и шепчет губами, умоляя остановиться, прекратить, и содрогается в немых рыданиях, больше напоминающих истерику. Чонгук припадает к шее, прокусывая её до крови и ставит свои метки одну за другой, оставляет дорожку багровых засосов, что ведёт от острых, выпирающих от худобы, скул до самого плеча. Он разрывает тонкую светлую футболку на хрупком теле и открывает вид на изящные плавные изгибы, на которых отпечатались потемневшие синяки и грубые отметки пальцев. Немного выше бедра виднеется запекшаяся корочка крови в виде полосы, что осталась после того, как альфа небрежно толкнул Кима в сторону тумбочки из-за чего тот разодрал себе кожу. На груди, примерно в районе сердца, большой синяк, что не давал омеге спокойно дышать ещё несколько дней. Чонгук осматривает оставленные им же следы на белом чистом теле и начинает ненавидеть себя ещё больше. Он смотрит в красные глаза истинному и видит, как те блестят из-за лунного света и всматривается в своё отражение в них. Разъяренный, взлохмаченный, грубый — именно таким он видит себя сейчас в антрацитовой радужке напротив и думает, что он стал совсем не тем, кем хотел стать. Тэхён пытается сопротивляться, выставляет руки вперёд, отталкивая Гука и защищая самого себя. Отворачивает голову, уворачиваясь от сухих тёплых губ и тихо всхлипывает. Крепко зажмуривает глаза, по-детски надеясь, что если не видишь проблему, то она исчезнет. Но Чонгук никуда не исчезает и даже не собирается, он всегда рядом, всегда здесь. Альфа прижимает Кима к стенке и выдыхает ему прямо в изгиб тонкой шеи, одним движением стирает мокрые дорожки с чужих щёк рукавом, причиняя немного боли и утробно рычит, затыкая самого себя жарким несдержанным поцелуем, так и не получив на него ответа. Потом тащит омегу за мягкие волосы, заставляя скулить и кидает на кровать, нависая над ним и Тэхён может поклясться, что видел яркий блеск на дне чёрных затуманенных зрачков. — Чонгук, пожалуйста, не надо… Умоляю… Остановись, прошу, — омега даже не пытается скрыть своих настоящих чувств, обнажая перед Чоном всё до единого, а тому абсолютно плевать. — Заткнись, блядь, — в ответ прилетает звонкая пощёчина, из-за чего место удара жжёт и будто горит огнем. Его резко переворачивают на живот, кусают за загривок и одним рывком стягивают спальные штаны с бельём. Чонгук не церемонится, лишь одним движением входит сразу на всю длину и, не давая привыкнуть, сразу же начинает размашисто вбиваться в податливое тело. Омеге больно, он кричит и пытается ухватиться за что-то, спастись, только вот его личный дьявол прямо за его спиной. У него отняли все силы что-либо делать, поэтому тот просто лежит, подставляясь сам, и корит себя за то, что так легко сдался. Корит себя за свою слабость уже не первую ночь и не первый день, всё так же идя на поводу у альфы, не смея ему перечить и отказывать в чем-либо. Слёзы сами скатываются к подбородку и падают на пропахшую потом, развратом, болью и немного корицей, постель. Омега сжимает свои ладони, впиваясь в нежную кожу ногтями и стараясь заглушить одну боль, другой. То, что сейчас делает его альфа больше приносит моральной боли, чем физической. Физическая будет завтра, когда он снова проснётся один, среди воспоминаний этой ночи. Он даже не стонет, а скорее жалобно кричит и молит остановиться. До Чонгука все слова доходят словно сквозь шум воды, но ему всё равно плевать, поэтому он продолжает доставлять удовольствие лишь самому себе, абсолютно забив на омегу. Но тело того всё равно не слушается и просит скорой разрядки, заставляя потянуться к собственному члену и обхватить его пальцами. Но его руку перехватывает Гук и делает всё сам, взяв его в кольцо и сделав несколько движений вверх-вниз и надавив на головку большим пальцем. Через несколько секунд он попадает по простате, от чего Ким достигает пика и сжимает член внутри себя, обволакивая его тугими стенками. Альфа изливается следом, кончая внутрь него и падая на кровать рядом, подползая ближе и заботливо укрывая одеялом, словно минуту назад не было всего этого ада. Для него может и не было, но вот Тэхён… Внутри у него — терни, что рвут душу на куски и полосают шрамами под названием «боль», «предательство» и «обида». Они словно подливают масла в огонь, заставляя сгорать всё дотла быстрее и оставляют после себя лишь тихую мрачную пустоту вокруг. Тэхён лишь поломано улыбается и думает, что всё это наконец закончилось.***
Тэхён бы не хотел просыпаться вообще. Ещё даже не открыв глаза и не успев прийти в себя, омега почувствовал что-то тяжёлое, обхватывающее его за тонкую талию и теплоту сзади. Сначала он не понял и лишь подумал, что ему показалось либо это всё неприятные ощущения в теле после вчерашней ночи. А потом, когда почувствовал жаркое равномерное дыхание, опаляющее ухо и тихое сопение, до него дошло. Чонгук остался ночевать с ним. Осознание этого немного взволновало омегу, потому что он даже не помнил, когда в последний раз такое случалось. Чон всегда либо уходил тогда, когда Тэ засыпал, либо просто мирно спал с ним, не устраивая всяких криков и скандалов, не избивая омегу и не заставляя того плакать. Когда было последнее, Ким не помнит тоже… Он пытается утихомирить сбившееся дыхание и успокоить бешено стучащее сердце. Пытается придумать план действий, ведь не знает чего ожидать от альфы и даже не замечает, как тот просыпается. Он тычется носом ему в шею, вдыхая, еле заметный только для него одного, запах и начинает нежно поглаживать талию. От таких трепетных прикосновений, Ким дернулся от непривычки и застыл в ожидании. — Приготовишь мне завтрак, хорошо? — ласковый шёпот на ухо, а потом тепло сзади пропадает и Чонгук поднимается с кровати. — Мне снова на работу сегодня. Вызывают с утра пораньше, а я так хочу остаться с тобой ещё, — тяжело вздыхает он, подходя к шкафу и начиная одеваться. Тэхён лишь наблюдает за этим всем, а потом медленно встаёт, тут же падая обратно. Тело не слушается от слова «никак» и нет сил чтобы даже поднять голову. Чон оборачивается на звук и смотрит на омегу с сожалением, вспоминая всё, что сделал прошлой ночью. На скуле маленький синяк, что остался от пощёчины, затылок украшен засохшей корочкой крови, на теле всё та же роспись из бордовых, синих и фиолетовых пятен, что никак не перестают исчезать, ведь с каждым разом появляется всё больше новых. Омега выглядит разбитым и подавленным, смотря в пустоту перед собой и Чон уверен — такая же пустота у него в сердце. Он это чувствует через их особую связь, но ничего не может с собой поделать. Разве что… Он отгоняет от себя все мысли, понимая, что сейчас не время и помогает Тэхёну подняться, а потом подхватив его на руки и неся в ванную. Опускает хрупкое тельце и то упирается спиной о холодный кафель, роняя солёные слёзы на пол. Сейчас о случившемся сожалеют оба, виня себя во всех произошедших событиях, и в воздухе повисает неприятная тишина. Её разбавляет шум воды, быстро бегущей вниз, и Тэхён всё так же медленно и аккуратно залазит в ванную, становясь под струи теплой воды, что приятно бьют в лицо. Она окутывает со всех сторон, расслабляя наконец и будто погружая в невесомость, где нет ни боли, ни слёз, ни Чонгука. Тот уходит, оставляя омегу одного, но потом же через минуту возвращается с чистой одеждой для него в руках, оставляя её на стиральной машинке и уходя на кухню. Из неё доносится шум, но Тэхён почти ничего не слышит, полностью погружен в свои мысли и убаюканный шумом воды. Когда он выходит из душа, то не обнаруживает никого в квартире — Чонгук ушел. На столе стоит чашка зелёного чая и записка возле неё. Да, Тэхён не пьет кофе, только зелёный или белый чай. Хоть что-то альфа смог запомнить. «Прости меня, Тэхён-а. Сегодня буду поздно, не жди» Омега откладывает бумажку, комкая её в своей руке перед этим и тяжело вздыхает, взяв горячий напиток в руки. Ему бы передохнуть несколько дней и от альфы, и от работы, и от жизни, и от самого себя. Ким работает писателем на дому, но вот вдохновения никак нет и статьи в журнале получаются совсем не интересным. Заработок не сильно прибыльный, но Тэхён не жалуется — лучше так, чем никак. А то совсем загнётся от своих мыслей, сидя в холодной квартире, насквозь пропахшей корицей, оставшись наедине со своими мыслями.***
Чонгук не возвращается. Тэхён переживает из-за этого, ведь Чон всегда приходил домой ещё до часу ночи, а вот стрелки часов показывают половину шестого утра, а альфа так и не появлялся в доме. В голове почему-то всплывают слова из записки, но всё равно как-то беспокойно. Вдруг что-то случилось? Что если он опять получил передозировку? А если сейчас в таком состоянии, что не может даже дойти до дома? А может как раз шёл, но упал где-то посреди дороги и силы покинули его? А потом Ким вспоминает, что если тот под кокаином, то сил у него должно быть полно. Сегодня его вызывает директор на важный разговор, тему какого Тэхён ещё не знает, но омега волнуется совсем о другом. На часах уже восемь и у парня звонит будильник, а тот ещё даже не смыкал глаз ни разу за всю ночь. Вдруг в дверь постучали, а потом та открылась, впуская человека в дом. Да, Тэхён правильно понял слова «не жди», а «буду поздно» на самом деле превратилось в «буду рано следующего дня». Он только тяжело вздыхает и мысленно просит пережить этот день без всяких происшествий. — Куда это ты собираешься? — альфа опёрся о дверной косяк плечом, смотря на Кима в недоумении. — Вызывают в газету, сказали, что что-то важное, — Тэхён замазывает синяки перед зеркалом, пытаясь скрыть их полностью и придать лицу нормальный здоровый вид. — Ты недолго там, — Чонгук подходит и подхватывает подбородок, оставляя на губах поцелуй с неприятным привкусом. — Да, Чонгук, я знаю, — он встаёт и идёт к двери, — Тогда я пошел. А ты выспись хорошенько, а потом покушай. Я оставил тебе еду, осталось только разогреть. Светлая макушка скрывается за дверью и Чонгук провожает её взглядом. Потом проходит в спальню и смотрит на оставленные омегой следы. Скомканная простынь с одной стороны, не до конца задвинутые занавески, что впускают в комнату немного дневного света, оставленная косметичка на тумбочке и поспешно забытый тональник возле зеркала. Воздух пропитан корицей и без какого-либо намёка на ваниль. Выйдя за пределы квартиры, Тэхёну почему-то сильно захотелось плакать.***
Чон Хосок на самом деле очень приятный человек. Он — главный, кто отвечает за журналистику и по совместительству, начальник Тэхёна. Хосок-ши всегда добрый ко всем и его почти невозможно вывести из себя. Постоянная яркая улыбка на лице и светящиеся глаза делали его похожим на тёплое солнышко, заставляя улыбаться всех вокруг тоже. Тэхён на самом деле любил своего начальника за это, не представляя свою жизнь без этого лучика. И вот сейчас он сидит в его кабинете на мягком уютном кресле с чашечкой чая в руках, а напротив — и сам Чон Хосок. — Тэхён-и, я просмотрел твою статью и хочу сказать, что у тебя есть прогресс. Твои навыки писательства намного улучшились и я готов тебя повысить на более высокую должность, — он тепло улыбается и смотрит омеге прямо в глаза. — Хосок-ши, это правда? — тот даже подпрыгивает на месте от удивления, но возвращается обратно, стараясь держать эмоции под контролем, — Спасибо Вам, я так рад. — Я вижу, — альфа тихо посмеивается и потом придвигается к нему ближе, взяв за руки своими тёплыми большими ладонями. — Тэхён-и, а у тебя всё хорошо? Ты просто стал какой-то грустный в последнее время, вот я и подумал, может случилось что-то. — Нет, Хосок-ши, что Вы, всё просто отлично, — давит из себя улыбку Тэ. Нет, всё никак не отлично. Меня каждый день убивают морально и добивают физически, а потом я сам пытаюсь себя убить. Мой любящий альфа принимает наркотики, из-за которых насилует меня, а потом рвёт душу на куски своей заботой и лаской, словно ничего не было. Я даже не знаю, где он берёт деньги на этот чёртов кокаин. Единственное хорошее в моей жизни это то, что я всё ещё жив, только вот я уже начинаю сомневаться, действительно ли это считается хорошим? Отогнав от себя всё навязчивые мысли, Тэхён с улыбкой прощается и покидает кабинет начальника, ещё раз поблагодарив за всё.***
Besomorph & Coopex — Seventh Day(ft. Sarah de Warren) Оказывается, что дома его ждут. Впервые за долгое время, Тэхёна ждут дома. Только не так как он. Омега всегда мил и ласков, встречает с крепкими объятьями и мимолётными поцелуями, в каком бы состоянии Чон не был. Терпит всё и не устраивает скандалы, не кричит и не обвиняет в чём то, лишь тихо плачет иногда и дрожит. Тэхён терпит Чонгука, хотя сам Чонгук уже терпеть себя не может. — Где ты был? Почему от тебя пахнет другим альфой? — на него сразу налетают с вопросами, даже не позволяя до конца открыть входную дверь. — Чонгук, ты дома? — испуганно спрашивает омега, а потом тут же берёт себя в руки, — К начальству ходил, я же говорил тебе с утра. А ты забыл? — он внимательно смотрит в глаза и видит большие круглые зрачки, — А пахнет от меня, вероятно, Хосок-ши. Это начальник мой. Кстати, у меня хорошие новости, — Тэхён старается действовать осторожно, — Меня повысили. А ты, я вижу, опять? — он не договаривает до конца, потому что оба и так поняли. — Да какая вообще разница, — альфа сдавленно рычит и затаскивает Кима в спальню, попутно снимая с него одежду и подчиняя себе. — Что ты… — не успевает договорить Тэ, как его тут же затыкают грубым поцелуем и подхватывают на руки, полностью избавив от одежды. — От тебя пахнет другим альфой, Тэхён. А ты мой, только мой, — говорит он и ведёт носом по шее, вдыхая непривычный запах орехов. Чонгук обхватывает худое тело посильнее и прижимает к себе настолько, насколько это возможно. Он целует за ушком и спускается цепочкой к шее и ключицам, оставляя после себя маленькую дорожку слюны. Альфа спускает руки всё ниже и ниже, доходя до ягодиц и сжимая упругие половинки в своих ладонях, царапая своими ноготками и возбуждая ещё больше. Тэхён только посильнее обхватывает ногами и скрепляет их за спиной у Гука, чтобы не упасть и тычется холодным носом в шею, втягивая корицу и заполняя ею лёгкие. Почему-то сейчас становится плохо. Не хочется оттолкнуть альфу, не хочется плакать, не хочется беззвучно кричать или молить о помощи, хотя эти просьбы все равно не будут услышаны. Хочется просто почувствовать, как в твои волосы зарываются носом, хочется прижаться к крепкой груди и простоять в объятьях целую вечность. Тэхён понимает, что он просто хочет любви. Хочет той самой обыкновенной любви со всеми её прелестями и недостатками. Чтобы лежать вместе по вечерам, переплетая все конечности, какие только возможно, чтобы получать ленивые поцелуи в светлую макушку, чтобы перебирать волосы друг друга меж пальцев и засыпать под равномерное дыхание сбоку. Чтобы ходить за руки по городу, гуляя под ночным холодным дождём или жарким солнечным днём, чтобы шептать слова на ушко, заставляя покрыться мурашками все тело. Нет, он не хочет кричать о своей любви на весь мир, он просто хочет той самой тихой любви, когда хочется просто быть с родным человеком всем сердцем и душой, отдавая ему всего себя и забирая его себе обратно. Чонгук не сильно кидает его на кровать и нависает сверху, терзая губы в задурманенном поцелуе и сплетая языки вместе. И Тэхён почему-то отвечает, тоже целует в ответ, но так мягко и нежно, что Чонгук ослабляет хватку и начинает плавно гладить по спине. Он придвигается ближе и медленно разводит стройные ножки омеги в стороны, все так же не отрываясь от губ. Тот позволяет, позволяет всё и обхватывает руками за шею, не позволяя отстраниться, когда Чонгук начинает медленно входить. Раскрасневшая головка легко раздвигает тугие стенки и вырывает из Тэхёна тихий несдержанный стон, а альфа думает лишь о том, что Тэхён, оказывается, очень шикарно стонет. Он входит по основание и останавливается, давая Киму привыкнуть и словно чувствует каждую его эмоцию. Снова припадает к шее, оставляя на ней багровые отметины и немного покусывает кожу, стараясь не причинить боли. Сейчас, почему-то, этого делать не хочется совсем. Он начинает плавно двигаться, проникая ещё глубже и попадая по простате через раз. Ловит стоны своими губами и опаляет жарким дыханием, смотря в глаза и наслаждаясь их глубиной. Чонгук понимает, что его затягивает в них окончательно и бесповоротно, но останавливаться и отстраняться он не собирается. Тэхён надломано кричит и выгибается в спине почти до хруста, царапает короткими ноготками по спине альфы, вырисовывая красные узоры и откидывает голову назад. Он скрепляет ноги на пояснице Чонгука и пытается насадиться сам, подставляясь под рваный ритм и отдаваясь на каждый толчок высоким несдержанным стоном. По шее бродят губы, спускаясь ниже к ключицам и посасывая на них кожу, а потом и к соскам. Сначала втягивают один, посасывая маленькую порозовевшую бусинку, а потом и второй, проведя шершавым языком по ареолу. И Тэхён думает, что это, пожалуй, лучшая вещь, которую смог бы вытворить его альфа. Он двигается медленно и плавно, заставляя омегу задыхаться в этой нежности и целует, целует, целует. Очень много целует, что ему не свойственно. Мягко сминает губы, оттягивает верхнюю, посасывая её, а потом прикусывает нижнюю и слизывает выступившую капельку алой жидкости. Проводит языком по нёбу, перещитывая ребра, и очертывает ровный ряд зубов. Потом спускается вниз и также выцеловывает всё тело, не пропуская ни одного миллиметра сладкой фарфоровой кожи. Когда чувствует, что Тэхён уже близок, то ускоряется и придаёт движениям малой грубости, каждый раз задевая простату и ускоряясь ещё. Замечает хрупкие руки, что вцепились в его плечи, закушеную красную губу, чтобы как-то приглушить стоны, и маленькие хрустальные слезинки в уголках глаз, которые тут же сцеловывает. До пика доходят почти одинаково. Тэхён кончает через несколько секунд, пачкая их с Чонгуком животы, а сам альфа — следом за ним, допуская внутри узел. Он валится рядом, переворачиваясь на бок и утаскивая за собой Кима, смяв того в объятиях. Оба лежат так ещё двадцать минут, Тэхён наслаждается редкими поцелуями куда-попадет и льнёт ближе к нагому телу, а потом упирается лбом в крепкую грудь альфы и ставит ладони туда же, проваливается в сон под ровное дыхание. Чонгук внимательно смотрит на длинные подрагивающие ресницы и перебирает волосы меж пальцев, не выпуская омегу из кольца крепких рук. — Люблю тебя, — говорит на затворках сознания и мягко целует в светлые соломяные волосы, поглаживает талию большим пальцем. — Я тоже люблю тебя, — без раздумий говорит Тэ и вспоминает, что вот — это именно то, чего он хотел. А потом чувствует терпкую ваниль и корицу в воздухе и думает, что его запах, наконец, вернулся.