***
Тэхён, на самом деле, и не думал, что это всё произойдет так быстро. Он не планировал идти навстречу, прощать так легко и быстро, вновь повторять свои старые ошибки и тянуться к альфе, как к кислороду. А тем более: давать свой адрес и буквально просить о встрече, пусть и не озвучивая это вслух. Он знал, что Чонгук поймет, среагирует быстро и примчится к нему сразу же, а потому сообщение, которое он видит как только просыпается, не удивляет ни капли. Только заставляет забиться в страхе почему-то и плакать захотеть, ведь он совершенно не знает чего ожидать. Он почти что научился жить без него, перестал думать о нём каждую ночь перед сном и рассказывать Хеджину о его втором папе. Он учился делать вид, что его не существует, ведь не ждал его появления в их жизни всерьез, оставляя всё на грани лёгких фантазий и мечтаний. Он прекрасно помнит всю боль, что причинил ему альфа, и даже все слова, написанные им, не внушают особого доверия, как хотелось бы. Потому что они не раз пытались выйти из этого, прекратить, но Чон раз за разом пропадал ночами снова и снова, лишь бы не чувствовать ужасную ломку. Ему страшно и боязно, что это всё повторится опять, что альфа проходил этот путь зря, что ему и правда придется его отпустить. Абсолютно, окончательно и бесповоротно. Потому что теперь он несёт ответственность не только за свою жизнь. Но он попытается довериться в последний раз, белый флаг поднимает, обозначая поражение, потому что Чонгука просто хочется. Он требует его всем своим нутром, ведь соскучился сильно, а это даже не заслуга малыша. Ему правда не хватает его всего, начиная от милых уютных вечеров, когда он не, заканчивая запахом пряной корицы, которую он теперь везде отыскать пытается. Чимин спрашивает его обо всем, потому что поведение друга слишком подозрительное и странное со вчерашнего вечера, а красные заплаканные глаза он не мог не заметить. Омега часто плакал раньше, заставляя всех вокруг нервничать, а потому он очень боится того, что тот вернется в прошлое состояние, отказываясь даже кушать. Он не мог допустить того, чтобы он сломался снова, ведь так кропотливо и трепетно собирал его осколки, стараясь склеить и не дать рассыпаться. — Погуляете с Вон-и в обед? Как раз постараюсь его уложить после, — он в лоб привычно целует, смотрит обеспокоенно и вглядывается долго, подмечая малейшие изменения. — Хорошо, хён. — но их прерывает звонок в дверь, заставляя внимание всех на дверь обратить. — Я открою. — Ты кого-то ждешь? — но ответа не следует, ведь Тэхён уже дверь открывает, нервно дергая ручкой. И он за ним идёт, не понимая кого могло к ним принести, как так и замирает, стоя в коридоре. — Какого… На пороге стоит Чонгук, держа в руках красивый букет и большую коробочку, которая чуть ли не закрывает весь обзор. И смотрит на омегу так преданно и виновато, что Чимин даже не вмешивается, решая не показывать свою злость и недовольство. Это выбор Тэхёна и только его, ведь он ребенка под сердцем носит от этого человека и любит всё ещё безумно, а потому он не в праве хоть как-то влиять на эту ситуацию. Тот позволяет разобраться им самим, пусть и не уходит никуда, всё ещё не доверяя и смотря с презрением. — Привет… — он впервые такую неловкость чувствует, но на него налетают сразу же с объятьями, даже не позволяя сказать что-то. Омега прижимается к нему крепко, обнимает за талию несмело, словно его оттолкнуть могут. Но Чонгук к себе прижимает настолько крепко, насколько может, а сам не дышит вовсе, потому что чувствует как старший животом своим в его упирается. — Малыш… Он подарки успевает Чимину отдать, что рядом так вовремя оказывается, обнимает своего омегу и руку на поясницу укладывает так привычно, поддерживая, что кажется будто бы и не было всей этой долгой разлуки, пока вторая в пушистые волосы зарывается, поглаживать начиная. Тэхён вжимается в него, понимая, что можно, слезы свои по чужом пальто размазывает и в изгибе плеча прячется, только носом шмыгая. Потому что наконец любимый запах корицы чувствует, что в легких приятно оседает и позволяет вдохнуть на полную, уже не сдерживаясь. Чонгук внутрь их затягивает, прикрывая за собой дверь, во вкусно пахнущую макушку его целует и сам слёз не сдерживает, позволяя выйти всему, что накопилось. Потому что старший такой горячий и родной в его руках, дышит шумно и всхлипывает, ища защиты даже сейчас. И альфа даёт, позволяет, отстраняется совсем на чуть-чуть, но лишь для того, чтобы лбом к чужому прижаться и в глаза любимые заглянуть, рассматривая в них целый мир, если не всю вселенную. А потом ладонь на щёку укладывает, слёзы ласково стирая, потому что его мальчику они определенно ни к чему. — Гу… — он смотрит так преданно и хватается крепко, словно альфа развернется и уйдет сейчас вовсе. Но тот не собирается этого делать больше никогда и ни за что, только его в лоб целуя и обнимая. — Я здесь, маленький мой, я здесь, — им поговорить нужно о многом, обсудить обязательно и рассказать, потому что четыре с лишним месяца — довольно долгий срок. Но, а сейчас они оба позволяют себе в друг друге раствориться без остатка, прижимаясь вплотную и тихо плача, даже не сдерживаясь. Потому что друг перед другом можно самим собой быть, не боясь, ведь тебя примут без всяких обид и сожалений. — Я с тобой, малыш… С вами. И он отстраняется, всё же решаясь, на колени опускается и смотрит завороженно на небольшой живот, скрытый футболкой. И даже прикоснуться боится, сглатывает только и дыхание задерживает вновь, чувствуя как слёзы накатывают по новой. Но Тэхён первым его ладонь берет и на живот укладывает осторожно, прижимает и своей накрывает сверху, смотря внимательно за тем, как эмоции альфы меняются одна за другой. И улыбается так ярко и счастливо, наконец то чувствуя себя в порядке. — Хеджин-и, познакомься, это твой второй папочка, — омега позволяет свою футболку приподнять и голой кожи коснуться, ведь Чону от его фразы, кажется, и вовсе крышу сносит, ведь тот плачет во всю и губами прижимается чуть выше пупка, зацеловывает мягко и нежно, боясь навредить. — Привет, малыш… Прости, что не был с вами всё это время, — и он извиняется, ведь необходимость в этом чувствует, знает прекрасно, что виноват сильно. А потому ладонями назад скользит, на поясницу перемещает, к себе притягивая омегу поближе. Он наконец то дома. Тэхён всё так же ванилью любимой пахнет, но с примесью чего-то сладкого и молочного, заставляя альфу лбом прижаться к животу и выдохнуть в последний раз, ведь эмоций настолько много, что они уместиться не могут нормально в одном человеке. Он пальцами осторожно зарывается в отросшие волосы младшего, гладит и перебирает мягко, рассматривает его лицо, словно впервые, подмечая как тот поменялся за весь этот период. Словно более здоровым и сильным стал, возмужал и даже поправился, вернувшись в норму. И это не может не радовать. Чонгук встаёт, с колен поднимается и сразу же в объятьях оказывается, ведь отстраняться не хочет никто. Обо всём они подумают потом, проблемы и волнения отложат на завтра, а сейчас счастливыми побудут, забывая об остальном. — Прости меня, Тэ, мне правда так жаль. Я только тогда понял, насколько сильно делал тебе больно, прости… Прости меня, прости, — он извиняется бесчисленное количество раз, пусть от этого не поменяется ничего, да и время назад не вернуть совершенно. Но он прощение хочет вымолить, сразу обоим груз с плеч сбрасывая, потому что осознавать и признавать свои ошибки важно. Так, как учил Тэхён. — Я знаю, что поступал ужасно и не достоин надеяться на что-то вновь, но… Ты позволишь мне быть рядом? — Да… Д-да, Чонгук, — тот к груди его прижимает, позволяет сердце своё послушать, потому что в словах он никогда не умел свои чувства выражать. В этом омега силён, но никак уж не он, так что мог только в макушку ещё раз поцеловать и носом зарыться, не зная позволено ли ему большее. — Я купил… Вот, — он растерянный слишком, протягивает ему букет цветов и подарок, смотрит с надеждой, проверяя реакцию, а сам ждёт терпеливо, пока старший робко всё возьмёт. — Спасибо, — и тот, на удивление, краснеет щеками, тушуется как-то потерянно так же, как и в первые месяцы отношений. Словно Чонгук его только-только на свидание пригласил и выловить попытался после пар, как делал это всегда. Он букет принимает, внимательно рассматривает красивые цветы и запах вдыхает, осторожно прижимая к себе. А потом и коробочку берёт, только сейчас замечая как его заинтересованно дергают за штанину. Шихвон знакомиться прибежал с новым гостем, смотрит на него внимательно, но подойти боится без разрешения. И Тэхён осторожно пододвигает его к альфе, пока тот присаживается рядом и руку протягивает для приветствия. Омега улыбается только этой картине, смотрит как младший на руки поднимает малыша и воркует с ним, подставляя лицо под проворные ладошки. Его за нос хватают, уже так же называя теплым «Хён!». И это улыбку вызывает, которую он прячет, пока несёт всё в свою комнату. И почему-то так неловко становится за секунду, ведь Чимин смотрит пристально и осуждающе, пусть и старается не влезать. Альфа всё так же с ребёнком сидит, что сейчас удобно на его коленях расположился, рассказывая что-то. Тэхён чай делает на всех, забывая, что они гулять собирались идти, ведь теперь это всё на второй план отошло совершенно. — Если обидишь его снова — закопаю живьем, — Ким говорит это прямо, не смущаясь, а потом к сыну подходит, забирая его на руки. — Вон-и, давай поможешь папе, хорошо? Смотри, что Чонгук-хён принес, — и отвлекает его чем-то, оставляя их наедине, за что оба несказанно благодарны. — Как ты? — альфа первым тишину нарушает, и правда не зная о чём говорить. Хочется спросить о многом, рассказать всё, но страшно даже взгляд поднять с пола. — Как Хеджин-и? Ты всё же назвал его так. — Это ведь ты выбрал имя, — Тэхён ладонь рефлекторно на живот укладывает, поглаживает осторожно и думает о том, что хотелось бы еще раз родные руки на нём ощутить. — Мы в полном порядке. Врач сказал, что беременность проходит легко и хорошо, только витамины прописал на всякий случай. Мне сказали есть больше овощей, но ты знаешь, что я их не люблю, а Чимин только недовольно ворчит и постоянно пытается меня накормить. Прости, я… Омега всегда был разговорчивым и мог часами болтать о чем-то, переключаясь с темы на тему, если ему было комфортно. И его внезапное волнение становится первым, за что Чонгук мысленно дает себе по лбу. — Мне нравится тебя слушать, продолжай. На каком ты месяце? — он спрашивает хоть что-то, чтобы отвлечь его и вновь разговорить, показывает что ему и правда важно это. — На пятом. Скоро будет плановый приём у врача, можно будет узнать кем будет Джин. — Альфой, я уверен, — Чонгук перебивает его, за что извиняется тут же и на живот смотрит любовно, внутренне успокаиваясь от того, что рядом со своей семьёй. — Я помню. — Можно? — он не говорит конкретно, но они оба понимают, что он имеет в виду. И старший кивает, ближе пододвигаясь и позволяя альфе ладони на свой живот уложить. Но Чонгук снова осторожно приподнимает футболку и горячей кожи касается, не в силах поверить в это. — Мне кажется, что я сплю. Сейчас проснусь, а тебя нет рядом. — Ты правда больше не уйдешь? Они говорят друг с другом открыто, сейчас только высказывают всё, о чем думают всё это время. И страхи отпускают постепенно, пусть у них нет подтверждения обычным словам. — Не уйду. Иди ко мне, — Чонгук его на колени к себе перетягивает, ладонь осторожно на поясницу укладывает, пока вторая всё ещё на животе покоится. Он обнимает свои самые драгоценные сокровища, к себе прижимает и гладит обоих, успокаивая. Омега к нему льнёт как можно ближе, держится за плечи и в глаза смотрит, чувствуя потребность в этом. Хочется просто помолчать, больше не говорить ни о чем, ведь самое важное они уже выяснили. Альфа его в щёки целует, лба губами касается мягко и позволяет крепче себя обнять, голову на плече устроить и глаза прикрыть. Гладит всё ещё медленно и вовсе усыпляя родным запахом корицы и невесомыми поцелуями, пока Тэхён расслабляется в его руках, доверяя и закрывая глаза на все, что было в прошлом. Сейчас они есть друг у друга и большего не нужно. — Я проходил лечение. Я еще не полностью здоров, но осталось немного. Юнги — мой врач — сказал пропить курс таблеток и на этом всё. Спасибо, Тэ. Я правда очень благодарен тебе за то, что ты у меня есть, — он к виску губами прижимается, откидывается на спинку стула, чтобы было удобнее. — Но я ведь не сделал ничего, — старший зевает разморено и сжимает чужую кофту пальцами, не позволяя отпустить. Но Чонгук и не собирается. — Нет, малыш. Ты делал очень даже много для меня. Даже во время моего пребывания в больнице я чувствовал тебя. Вот здесь, понимаешь? — он ладонь его себе на грудь укладывает, прямо возле сердца, прижимая осторожно. — Спасибо тебе. Вы стали очень сильной мотивацией. Тэхёну страшно начинать всё сначала, заново выстраивать отношения между ними и учиться доверять на полную силу. У него много обид и травм, с которыми бороться нужно медленно и постепенно, разбирая всё и раскладывая по полочкам. Он всё ещё боится, пусть и признавать этого не хочет, ведь в родных руках так хорошо и спокойно. Но всё ещё помнит о том, как эти же руки больно делали и шрамы оставляли так легко и просто как внутри, так и снаружи. — Останешься на ночь? Думаю, Чимин не будет против, — он сонно потирается щекой о плечо, поудобнее устраивается, пока младший его в нос целует и на руки поднимает, чтобы в спальню унести. — Конечно останусь. Поспи немного, а я поговорю с ним, хорошо? — он наклоняется, чтобы в лоб чмокнуть, но его за руку хватают, не позволяя отстраниться. — Я здесь, Тэ, и никуда не уйду. И правда никуда не уйдёт. Ведь он дома.***
Намджун реагирует на неожиданного гостя в их квартире не очень хорошо, только прижимается к своему мужу и молчит, наблюдая и сканируя всё. Альфа предпочитал не высказывать свою точку зрения лишний раз, пусть был солидарен с Чимином — врезать этому наглецу всё же хотелось. С Чоном он хорошо знаком, но после рассказа омеги готов закрыть глаза на всю их многолетнюю дружбу. — Уверен, что ему можно верить? — Чонгука уже давно уложили в гостиной, всё же согласившись на это. Младший омега крепко спал с Шихвоном под боком, ведь малыш изъявил желание обнять своего хёна всем чем можно и отказываться уходить. — Тэхён верит, а это главное. Мы в этой ситуации ничего сделать не можем, он должен выбрать сам, — Чимин рядом устраивается в любимых объятиях, голову укладывает на широкую грудь и вздыхает тяжело, утомившись за все эти дни. Слишком много потрясений. — Я так рад, что у нас спокойные отношения, — омега улыбается тяжело и вверх поднимается немного, чтобы на губах ласковый поцелуй оставить и всю нежность в нём передать. Младший не отвечает ничего, лишь ладонь на щёку укладывает и поцелуй углубляет немного, довольствуясь этим мгновением. К себе ближе мужа прижимает и скользит вниз к бедру, невесомо кончиками пальцев пробегаясь по влажной после душа коже и вызывая чужой смех. — У нас полный дом людей. Как-нибудь в другой раз, альфа, — он потирается носом о его висок, пока ладонями нагло под футболку пробирается, не отказывая себе в таком удовольствии. — Как только всё решится, то мы идем на свидание, — Джун горячо выдыхает прямо на ухо и все же сжимает аппетитные ягодицы, особо не заботясь о чем-то. — Только на свидание? — он хихикает и в спине прогибается, прекрасно зная какое влияние оказывает на своего мужчину. А потом крепче прижимается, обвивает руками шею и целует в щёки, чувствуя резкий прилив любви к нему. И чуть ли не сверху на него укладывается, в шею зарывается носом и урчит довольно, позволяя себе раствориться в этом моменте. — Не только, если так желает мой омега. Отвезем Шихвон-и к твоим родителям, а пока отдохнём пару дней. Только вдвоем, идет? — он на шепот переходит, укрывает их одеялом и поудобнее устраивается, к себе младшего прижимая. — У меня самый лучший муж. — Взаимно, милый, — они засыпают, крепче друг к другу прижимаясь и бесконечно долго целуясь перед этим, мысленно благодаря судьбу, что свела их. Приятно быть любимым.