precious patience

На самом деле, никто не думал, что утро будет настолько неловким. Эйфория от встречи прошла, пусть оба ещё ощущали теплоту внутри и лёгкое смущение при виде друг на друга, только вот никто не знал что им делать с этим. В выходные они все вместе выбирались в парк, чтобы погулять, ведь маленький гиперактивный Шихвон-и всегда тащил своего хёна за руку на очередную горку. Ребёнок, и правда, полюбил его слишком сильно, а потому Чимин всё чаще уговаривал его остаться с ними. Но теперь это точно неуместно. Омега завтрак на всех готовит, добавляя ещё одну порцию, а сам гневно косится на виновника этого всего, продолжая относиться к нему слишком настороженно. Чонгук лично у него доверия никакого не вызывал, а лишь наоборот — заставлял насторожиться. Его муж был с этим согласен полностью, пусть и не хотелось. Но больше всего вопросов порождал Тэхён, который готов был простить его даже после такого, закрывая глаза слишком очевидно. Они долго говорили об этом вчера, пытаясь понять и принять, заглушить волнение внутри, потому что оба прекрасно понимали — не они решают чему и как быть. Но исход был понятен ещё в самом начале, когда тот к Чонгуку ближе прижимался у самого порога в поисках ласки и защиты, словно тот и правда мог её подарить. — Доброе утро, — альфа выходит последним, садится возле Кима и губы поджимает, опуская глаза в пол. Он чувствует себя неуютно в присутствии ещё двоих людей, потому что те явно настроены враждебно, пусть и есть за что. Ему не отвечает никто, что ещё больше накаляет обстановку, и только Шихвон на руках у отца что-то весело щебечет, не понимая ничего. Малыш и к новому человеку тянется заинтересованно, как только видит его, а уже через несколько секунд оказывается у него на коленях, хватаясь за большой нос и смеясь. Чонгук с ребёнком играется, рассказывает ему что-то в ответ и улыбается ярко, не замечая как восхищенно на него смотрит омега сбоку. Ведь младший и правда так хорошо смотрится с детьми, пытается подружиться так усердно, что в его голове на прочно поселяется мысль о том, что из него выйдет хороший отец. Если так подумать, то он и правда реагировал только положительно на его беременность — сразу же дал имя малышу, беспокоился о его состоянии и вовсе ушёл в больницу, чтобы изменить то, что портило его годами. Он старается ради них двоих, исправляет свои прошлые ошибки и не позволяет создать новые, напрочь убирая тревожные мысли из его головы, за что Тэхён ему несказанно благодарен. — Мы пойдем погуляем, — Намджун всё же нарушает эту атмосферу после завтрака, забирает сына обратно и звонко целует его в щёку. — Вам нужно о многом поговорить без лишних глаз… И Чонгук… — Что? — Сделаешь ему что-то — убью и натяну на… — Намджун! — Иду, милый, — они и правда уходят, громко хлопая дверью и оставляя в квартире после себя только гробовую тишину. Тэхён немного смущён такой заботой со стороны старших, но всё же благодарен им за то, что на них можно положиться в случае чего. За это время они стали семьёй, в которой все волнуются и беспокоятся друг о друге. Оставаться наедине сейчас — неловко. Все эмоции уже давно прошли вчера, а сегодня вернулось осознание всех проблем и их ситуации, которую уже хотелось забыть и оставить в прошлом. Они вместе, они справились со всем, а под сердцем у Тэхёна их маленький сыночек. Правда, ничего не может быть так просто. Ведь тот смотрит исподлобья боязливо, не решается сказать что-то и ждёт только, словно альфа выдаст ему смертный приговор. Но он поменялся и вести себя так не будет, только вот понять и принять это нужно обоим. Чонгук первым действует, за руку его берет и поглаживает большим пальцем по тыльной стороне, смотрит на их ладони и думает над тем, что стоит сказать в первую очередь. Их отношения сейчас не имеют четкой грани, больше похожи на какой-то размытый горизонт, которого почти что и не видно. И это определённо нужно уладить как можно скорее. — Тэхён-и… Малыш, ты боишься меня, да? — он говорить старается ласковее, чтобы не спугнуть и не заставить нервничать лишний раз. Давить на больное не хотелось, поднимать старые травмы — тоже, только вот он сам их нанёс, а поэтому и избавлять от них тоже должен. Он в глаза заглядывает, и правда замечая в них страх и сожаление. Старший руку пытается вырвать, отстраниться и защититься, словно Чон угрозу представляет своим одним только присутствием, а в голове набатом бьётся мысль о том, что в нём ещё одна жизнь растёт. — Прости, я… — он не знает что делать и как себя вести, но Чонгук только головой отрицательно мотает и вновь за руку берёт, нежно касаясь. — Нет, малыш, тебе не нужно извиняться за это, — он ладонь к губам подносит и целует мягко в костяшки, при этом в глаза чётко смотря. — Я знаю, что твоё поведение полностью оправдано, потому что я вредил тебе своими действиями и словами. Но только сейчас я понимаю масштабы всего этого и мне правда очень искренне жаль, что я заставил тебя пережить это всё, — он раскаивается в который раз, прощение стараясь выпросить не столько у омеги, сколько у самого себя. Тэхён его простил ещё давно, зла не держал никогда и тянулся первым, пусть глупо и беспечно. — Я не хочу начинать заново, ведь всё что было между нами, очень важно для меня. Я поменялся и больше никогда не причиню вам вреда, больше никогда не сделаю больно. Я обещаю, Тэхён. Он ластится к ладони щекой, выпрашивая любимую ласку, по которой соскучиться успел ещё давно. У омеги ладонь холодная, как и всегда, но Чонгук обещает себе, что согреет обязательно. — Я не боюсь тебя, — его голос дрожит, выдавая волнение с потрохами, только вот взгляд уверенный, каким давно не был. Он смотрит прямо, словно в душу заглянуть пытается и проверить правдивость чужих слов, ведь доверять всё ещё опасается. С мыслями собирается, обдумывая можно ли сказать то, что думает, и какая реакция альфы последует после. — Я боюсь, что это временно, что ты снова начнёшь принимать через какое-то время, снова будешь приходить домой злым и… — он не договаривает до конца, потому что перед глазами мелькают кадры, на который вспышки боли видно и ничего больше, как физической, так и моральной, что ломала его изнутри. — Я боюсь, что всё повторится, потому что у меня нет гарантии на что-то, а теперь я не один и… У него дыхание сбивается под конец, перерастая в тихую истерику, что сжимает лёгкие и сердце, не позволяя даже вдохнуть. Чонгук оказывается рядом и позволяет за себя ухватиться, нашептывая на ухо какие-то обещания и поглаживая по спине медленно, чтобы расслабить и успокоить. Целует в висок и позволяет зарыться в шею лицом, выпуская побольше феромонов корицы, чтобы ощущение защиты подарить. Только вот как защиту может предоставить тот, кто столько боли принёс? — Я правда больше не вернусь к этому, малыш. Я не могу никак доказать свои слова, но просто поверь мне… В последний раз, пожалуйста, — он пальцами зарывается в пушистые светлые волосы, поглаживает мягко, а потом оттягивает совсем легонько, заставляя на себя посмотреть. И целует в переносицу, чувствуя как старший постепенно успокаивается. — Я сделаю всё, чтобы вернуть твоё доверие. — Просто будь рядом, — Тэхён шмыгает носом и сильнее зарывается в крепкую шею, только так чувствуя себя безопасно. Эти руки больно делали, уничтожали столько раз и заставляли заново собираться, чтобы разбить ещё раз. А он льнёт к ним так доверчиво, как к последнему спасению и надежде. Глупый. Они молчат, находя это единственным решением сейчас, потому что мыслей слишком много. Каждый о своём думает, ведь предстоит ещё трудный путь пройти, в котором уже не будет места для разочарования и страданий. — Не хочу возвращаться в ту квартиру, — первым голос омега подаёт, потираясь кончиком носа о шею, где вена пульсирует ритмично. Но это удивляет, ведь старший эту тему поднял резко и самостоятельно, а потому Чонгук только заглянуть пытается в глаза, не ожидав, что разговор об этом поднимется настолько быстро. — Не хочу жить у Чимина, мне так неловко. Чувствую себя какой-то обузой, — он бурчит себе под нос тихонько, наконец то признаваясь в этом хоть кому-то и постепенно привыкая к тому, что Чону можно доверять. — Если ты помнишь, то у меня тут осталась квартира от дедушки. Она полностью пустая, но можем это исправить, — ему кивают только и крепче вжимаются, хватаясь за ткань футболки на спине. — Тогда я займусь этим и сможем переехать на днях, хорошо? — Угу, — Тэхён сейчас на ребёнка похож, что не понимает ничего, но соглашается со всем абсолютно. Ладони альфы, что на живот перемещаются, успокаивают ещё больше и даже усыпляют немного, заставляя удобно расположиться на чужом плече. — Беременность так выматывает, постоянно клонит в сон. — Но тебе безумно идёт… Я так часто представлял тебя с животиком, но реальность оказалась куда лучше. Не могу налюбоваться, — он целует в ушко и встаёт, заодно и поднимая старшего, чтобы в спальню отнести вновь. — Не хочу спать, — Тэхён сам себе противоречит, но альфа улыбается только, понимая откуда эта капризность. И это умиляет почему-то, ведь он хотел подобного: стереотипно пойти в три ночи за чем-то сладким или же срочно искать в магазинах то, что заказал его беременный муж. Он укладывает его на кровать, а потом и сам рядом ложится, ведь его не отпускают, всё так же крепко за руку держа, прося рядом остаться, словно альфа исчезнет, как только уйдёт с поля зрения. — Хорошо, Тэхён-и. Они говорят много, обо всем и сразу. Чонгук расспрашивает про то, как он здесь оказался и почему именно Пусан, спрашивает про беременность и Чимина, не переставая всё это время наглаживать живот. Омега же, в свою очередь, про лечение спрашивает немного боязливо, боясь услышать что-то ужасное, имея своеобразное представление о подобных больницах. Но там нет ничего такого, а младший не утаивает ничего, пусть рассказывать особо не о чем. — Я обещал Юнги, что он будет на нашей свадьбе, — он потирается носом о висок, тихо шепча и зная, что его услышат. — Он знает про меня? — Ты там местная знаменитость, — он целует в щёку мягко, чувствуя себя очень разнеженным и расслабленным, ладонь омеги из своей не выпускает и не сдерживает довольного урчания, на которое отвечают смущением и тёплым смехом. Входная дверь открывается и их уют прерывается временно, потому что в комнату тут же забегает маленький ураганчик, порываясь к ним на кровать, только вот Намджун его перехватывает и на руки поднимает, не позволяя ещё больше натоптать грязными ботиночками. Шум за дверью нисколько не отвлекает, ведь им всё ещё наедине позволяют побыть, специально не беспокоя. — Как думаешь, наш Джин-и тоже будет таким? — говорить о будущем, несомненно, приятно, а Тэхён поудобнее устраивается в объятьях, желая узнать мнение своего альфы по этому поводу. Подобное всё ещё кажется непривычным, а ему до конца осознать нужно, что это не счастливый сон, который исчезнет утром. Только мысли все-таки плавно перетекают в плохое русло, ведь кое-что всё-таки тревожит его ещё давно. — А если… А если он окажется омегой? А если у нас и вовсе будет девочка? Тэхён себя пересиливает, боясь ответ услышать или разозлить альфу, сжимается весь резко и не дышит, кажется, что не уходит от чужих глаз. Младший правда поменялся, но, а вдруг притворяется просто, вдруг ему ребёнок окажется ненужным, вдруг… — Малыш, — поток мыслей прерывают, заставляя вздрогнуть неосознанно. Ким сам и не понял, как так спонтанно переключился совсем на другое, за что винить себя тут же начинает. — Мне не важно кто у нас будет, важно лишь то, что это наш ребёнок. Мой и твой — наш плод любви. Я просто чувствую, что у нас альфа, словно знаю это с первой секунды, не знаю как это описать. — Слышал, что такое бывает, когда у отца с ребёнком очень сильная эмоциональная связь, — он выдыхает расслабленно, улыбаясь сразу же тому, что вспомнил. — Ты правда так сильно его хочешь? — Очень хочу и очень люблю. Мои драгоценные малыши.

***

Через несколько дней они и правда переезжают на новое место, но зато ремонт идёт в самом разгаре. Обустраивают квартиру они и правда быстро, сразу покупая и все для детской на будущее. Время словно отматывается назад к тому периоду, когда они только собирались жить вместе, ведь сейчас происходит абсолютно то же самое. Альфа на себя большую часть работы берёт, постоянно говоря о том, что им с малышом нужно побольше отдыхать, на что Тэхён только бурчит, но лишь следует по пятам за ним, просто наблюдая и ничего больше. К концу недели все вещи перевезли на их новое место жительства, а квартира больше не казалась пустой и холодной — их маленькое семейное гнёздышко было готово. — Я так устал. Но мы молодцы, не думал что закончим так быстро, — Чонгук на кровать ложится устало и на любимого смотрит, улыбаясь немного. Это их первая ночь здесь, а потому мнимое волнение приятно оседает в груди, предвкушая дальнейшие события. — Уже поздно. Ложимся спать? — он на бок поворачивается, чтобы лучше старшего видеть, что на краю постели сидит. Только вот, как то подозрительно тихо мнётся и лишь кивает, словно вновь обеспокоенный чем-то. Он нервно пальцами теребит подол футболки и смотрит в пол, не решаясь поднять взгляд на него, будто боясь. — Тэхён? Ты меня слушаешь? — Д-да-да, просто… — он губу прикусывает и сглатывает тяжело, шумно выдыхая. — Можно мы поспим раздельно? Прости, Гу, я-… — Хорошо, — он перебивает его, не позволяя извиниться и договорить до конца. А лишь тянет на себя, заставляя рядом лечь, и за руку берёт, успокаивающе поглаживая. — Не извиняйся за такие мелочи, я уже говорил ведь. Мне важно, чтобы тебе было комфортно, да и будем идти постепенно, верно? Он улыбается слабо, поцелуй оставляет крошечный на тыльной стороне ладони, а потом поднимается, подходя к шкафу, показывая что всё правда нормально, а сам утопает в мыслях о том, как исправить то, что натворил. Потому что омегу только холить и лелеять, а еще любить бесконечно и целовать в мягкие щечки, по животу наглаживать и в объятьях держать, чтобы ото всех защитить и уберечь точно. — Я в душ первый. Посмотрим фильм перед сном? — он кивок только получает слабый, а потому подходит, чтобы в лоб поцеловать аккуратно, а потом отстраниться вновь, всё-таки покидая спальню. Фильм оказывается и правда захватывающим, как говорит омега, прося посмотреть и вторую часть, только вот Чонгук засыпает почти что, уложив голову на чужую макушку и приобнимая старшего, чувствуя себя слишком спокойно и расслабленно, о чем долго мечтал. Сладкий запах ванили, и правда, восстановился и вернулся в норму, за что стоило бы поблагодарить Чимина, который создал все комфортные условия и помогал всё это время. — Спишь? — омега тихо шепчет куда-то в шею, заставляя вырваться из плена сна, а Чон только мычит отрицательно, привставая и потягиваясь осторожно, чтобы случайно старшего не задеть. — Ещё нет, малыш. Что-то случилось? — он на бок поворачивается к нему и утыкается носом в макушку, выдыхая и бережно сжимая в объятиях. Но понимает всё без слов, ведь Тэхён головой мотает отрицательно и взгляд вниз опускает, как делал обычно, когда не знал что сказать. Омеге и правда очень неловко просить его перейти на другую постель и спать там. Ведь они так уютно и спокойно лежат сейчас, прижимаясь друг к другу и крепко обнимаясь под одним одеялом. Чонгук слишком родной, горячий и ласковый, а ещё мягкий до безумия, что хочется так и остаться здесь навсегда: с тихим дыханием в макушку и ладонями на животе. Диван, вероятно, пустой, холодный и до жути неудобный, да и бояться совершенно нет ничего, раз младший так доверчиво и нуждаясь жмётся к нему сам. — Сладких снов, мои малыши, — он в лоб целует мягко, улыбается слабо, а потом под одеяло ныряет с головой, чтобы на уровень живота опуститься и бережно несколько поцелуев оставить на оголённой коже, потому что чужая футболка мигом задирается вверх под его напором. И обратно поднимается, смотря в удивленные глаза напротив. — Спите спокойно. Чон ладонь укладывает на щёчку и поглаживает бережно, заботясь, наклоняется прямо к чужому лицу и медленно приближается, боясь спугнуть или напугать резкими движениями. И, позволяя себе небольшую вольность, крошечный поцелуй оставляет на бархатных губах, совсем невесомо и нежно касаясь его. И уходит, выключая свет и оставляя омегу с бешено бьющимся сердцем и сильным желанием ощутить это ещё раз, только в большем размере. Хеджин соглашающе пинается.