precious patience

Время вместе и правда летит незаметно. Они привыкают друг к другу, свыкаются с мыслью о том, что родной, любимый человек теперь рядом находится, совсем под боком — стоит только протянуть руку и коснёшься. Чонгук на работу устраивается вновь, успокаивая старшего и подолгу наглаживая животик, потому что тот волнуется обо всём сразу, на самом деле просто не желая отпускать его куда-то. Но он и правда больше не позволит омеге тянуть всё на себе, а опорой станет для всей семьи, как и было раньше. — Гу, у меня сегодня плановый осмотр, помнишь? — пусть они и спят в разных комнатах, но Тэхён пробирается к нему утром, под одеяло забирается и поцелуи выпрашивает нагло, тут же получая их. Альфа сгребает его в охапку, носом утыкается в горячую шею и ладони укладывает на поясницу, лишь тихонько мыча и наслаждаясь тем, как длинные пальцы легонько зарываются в его волосы, играясь с ними. За эти две недели вместе многое действительно поменялось и вернулось на круги своя, словно не было этих ужасных лет и почти полгода разрыва. Потому что старший ведёт себя абсолютно спокойно, альфу в свою душу впускает, пусть всё ещё немного боязливо, но, тем не менее, позволяет в своём сердце поселиться вновь и даже сам приглашает туда, пусть и не признает этого никогда. Знает ведь, что слишком беспечный и доверчивый, но ничего поделать с собой не может, продолжая и дальше тянуться к любому проявлению ласки и любви. Разбитый. — Конечно помню, малыш, — он лицом зарывается в изгиб шеи, притирается щекой к нежной коже и дышит шумно, желая доспать несколько минут вот так вот. А сам одеяло поправляет, натягивая его на омегу повыше, и позволяет холодные руки об себя погреть, словно на улице и не весна вовсе. — Поэтому я иду с тобой. — А как же работа? — он целует мягко в лоб и носом зарывается в макушку, внутренне радуясь тому, что их запахи вновь смешались. — Взял выходной. Я слишком сильно хочу присутствовать в этот момент. — он приподнимается наконец-то, в губы чмокает легонько и встаёт, чтобы завтрак пойти приготовить. Хочется радовать его постоянно, делая совершенно глупые и незначительные вещи, лишь бы Тэхён был счастлив и спокоен. Как бы там ни было, но в подобном месте Чон находится впервые. Очередь в виде ещё пяти беременных омег немного пугает, но, видимо, не его одного. Потому что Тэхён неосознанно жмётся к нему, прося обнять и спрятать, лишь бы на него не смотрели так странно и оценивающе — он здесь единственный, кто пришёл с альфой. Впервые. Чонгук прижимает к себе крепко, по голове гладит и в макушку чмокает бесчисленное количество раз, покачивает медленно в объятьях и успокаивает как только может, стараясь расслабить, хотя и сам напряжён до предела. — Ты ведь зайдешь со мной? — на него смотрят буквально умоляюще, тут же получая поцелуй в нос. — Конечно, маленький, я ведь ради этого и пришёл, — их очередь наконец-то наступает, и они в кабинет заходят вместе, сразу же на кушетку садясь и отвечая на наводящие вопросы. Омегу тут уже знают, а потому младший несколько неуютно себя чувствует из-за того, что раньше тут с ним не был, пусть и не мог. Медсестра что-то заполняет в карте, а Тэхёну вновь направления выписывают, говоря идти ложиться. А омега только смотрит молчаливо, то ли стесняясь попросить пойти с ним, то ли ожидая, пока младший сам додумается. Холодный гель неприятно размазывают по животу, а Чонгук сидит рядом, постоянно смотря то на омегу, то на экран. И за руку его держит крепко, волнуется слишком сильно и уже не в силах дождаться того, чтобы их малыша увидеть. Картинка наконец-то появляется, заставляя парня то и дело пытаться что-то понять в темных пятнах и линиях, пока те четче не становятся, только теперь позволяя увидеть очертания их ребёнка. — Плод развивается отлично, уже почти что полностью сформирован, что очень хорошо для Вашего срока, — врач говорит спокойно, выполняет свою работу, пока внутри обоих родителей что-то взрывается. — Уже пора начинать готовиться к родам, я выпишу все рекомендации, бланк с советами можете взять у медсестры. Вы молодец, раз следите за своим питанием и состоянием, малыш полностью здоров. Тэхён не слышит почти ничего, ведь всё это время на альфу смотрит и реакции его ждёт, кажется, не дыша вовсе и не смея пошевелиться. Потому что тот на монитор завороженно смотрит, даже не двигаясь и внимательно врача слушая, каждое слово впитывает как губка. И это пугает, ведь он эмоции не может понять совершенно, от чего голову снова заполняют тревожные мысли. — Будем узнавать пол ребёнка? — они кивают оба одновременно, вызывая улыбку врача, а та сморит внимательно в экран несколько секунд, пока прибором осторожно по животу водит, делая это время слишком мучительным. — У вас альфа. Чонгук счастливо плачет.

***

Он не отлипает от него весь день, следует по пятам и не оставляет одного даже ни на минуту. Потому что эмоции захлестывают с головой, выливаясь в любовь и заботу, которая мигом обрушивается на Тэхёна. А потому с кровати не выпускает почти что, охраняя его как дракон. И животик гладит постоянно, зацеловывает всего и полностью, не переставая болтать о чем-то с ним. — Гу, я хочу есть… — старший отвлечь Чонгука пытается, просит на себя внимание обратить и берёт его лицо в ладони, притягивая чуть выше к себе и в глаза заглядывая. И этого хватает для того, чтобы альфа мигом скрылся за поворотом в сторону кухни, начиная стучать посудой и кастрюльками, умиляя Кима и окончательно позволяя понять, что он может вертеть им как хочет. Потому что альфа любую просьбу выполняет, независимо от того, насколько это реально и действительно в данный момент. После сытного ужина, приготовленного младшим, они на кровати разваливаются поудобнее, чтобы фильм посмотреть и ещё немного в компании друг друга побыть перед сном. И Тэхён и правда смотрит, вникая в сюжет и сопереживая героям какой-то скучной мелодрамы, пока его альфа в открытую наслаждается самим Тэхёном. И скрыть это не пытается, нагло оглаживая оголённый живот, ведь ненужная никому футболка вновь оказалась задранной до груди, и оставляя совсем крошечные поцелуи на пушистой макушке, то и дело зарываясь в неё носом и вдыхая любимый запах поглубже. В душе наконец-то спокойствие. — Чонгук-и… Я хотел спросить, — а альфа кивает только, дожидаясь самого вопроса. Но его не следует, а он не замечает неуверенности и смятения на любимом лице, как и того, что омега аккуратно хватается пальцами за его футболку в районе груди, будто бы прося не уходить, пусть он и не собирался. Ведь его любимый малыш теперь здесь, с ним, слишком уютным и родным в объятьях ощущается, заставляя его заурчать прямо над ухом лишь от подобных мыслей. Но Тэхён иначе думает совершенно, в шею утыкается горячую и молчит несколько долгих секунд, разморённо выдыхая и раздумывая правда ли можно спрашивать о подобном. Им слишком хорошо сейчас, чтобы загоняться без повода. И почему он вообще думает об этом? Ведь сейчас он лежит и слушает мирное дыхание своего альфы, который наконец-то рядом. И даже сквозь настигающий сон лениво поглаживает его по животу, ощущая острую необходимость касаться своей семьи. — Что такое, маленький? Принести что-то? — он на Тэхёна смотрит, всё-таки решает навстречу пойти, внимательно ожидая ответа, уже было порываясь встать. — Нет-нет, не нужно, всё в порядке, — он на место его возвращает и ближе жмётся, пока внутри борьба разгорается от ощущения неправильности этих вещей. — Могу я кое-что спросить? Касаемо наших отношений… — Конечно можешь, Тэхён-и, — руки вновь сами находят своё место на округлом животике и поглаживать продолжают лениво, особо не церемонясь и сразу же забираясь под футболку, чтобы всё так же слегка натянутой кожи коснуться без всяких преград. И знает ведь уже прекрасно, что его омега успокаивается от этого и льнёт вплотную к теплу и любимому запаху. — Ты изменял мне? — он выпаливает это на одном дыхании, замирает весь и не дышит даже, словно сжимается весь за секунду, одновременно стараясь и спрятаться от него, и под кожу залезть, чтобы только он один и навсегда, безоговорочно. Потому что ответ боится услышать, неуверенный в чём либо до жути. — Нет… Конечно же нет, Тэ, — он дёргается сразу же от этого вопроса и привстает, чтобы в глаза заглянуть, смотрит удивленно, замирая всей сущностью и пытаясь понять что спровоцировало на эти мысли. Он никогда не давал повода даже задумываться о подобном, не общался тесно с другими омегами, грань не переходил и тем более не имел никаких связей, рассматривая в романтическом и сексуальном ключе только одного человека. Тэхён смотрит только внимательно, но в то же время боязливо, пытаясь понять правду ли ему говорят на самом деле. В глаза заглядывает, зрительный контакт выдерживая невыносимо долго, чтобы потом вновь в горячую шею зарыться и пропыхтеть, спрятавшись в родных руках. — Малыш, ты… Ты думал об этом всё это время? — он спрашивает осторожно, стараясь лучше понять его. А сам в лоб целует ласково, удобнее укладываясь и обнимая своих любимых мальчиков. — Нет, просто в фильме было про измены и… Но да… Тот период наших отношений… — он начинает осторожно, не зная что говорить дальше, чтобы ничего не задеть и раны не подковырнуть, как свои, так и чужие. Они оба прекрасно понимают о чем именно идёт речь, пусть вспоминать об этом не хочется совсем. Но прошлое всегда будет следовать по пятам и напоминать о себе, медленно тянуть назад, незаметно затягивая всё дальше и дальше, чтобы потом полностью поглотить, пока они не разберутся с ним и не отпустят вместе. Потому что как бы они не старались это забыть и идти дальше, только вот так просто не получится. — Мне не очень хочется об этом говорить, но тогда я часто задумывался об этом, пытался что-то найти и доказать самому себе, за что мне очень стыдно. — Я никогда не посмел бы, — но Чонгук все мысли обрывает одной фразой, оставляя только слушать его внимательно и вжиматься теснее. Потому что пусть он и услышал чёткий ответ, но ощутить себя под защитой своего альфы хочется очень сильно. — Я люблю тебя, малыш, очень-очень сильно люблю, — он на ухо шепчет, словно это большая тайна, которую они на двоих разделить должны. — Я даже мысли не допускал о подобном, потому мне никто кроме тебя не нужен. Я не хочу видеть рядом с собой кого-то другого, это твоё законное место и только ты можешь там быть. Ты мой, Тэхён, а я твой, всецело и полностью. Чонгук его в лоб целует и гладит мягко по спинке, притирается щекой к макушке и на себя перетягивает вовсе, заставляя на коленях удобно сесть. И обнимает крепко, расслабляя старшего до конца и предлагая голову на плечо уложить, чтобы позволить скрыть смущение и лёгкую улыбку от таких откровенных слов. — Прости, что думал об этом… Я не знаю, что на меня нашло тогда, но эта мысль казалась такой реальной, что я буквально заставил себя верить в это, — он чувствует, как эмоции накатывают с головой, то ли от облегчения, то ли от глупого чувства вины на самого себя, ведь как бы там ни было, но он самостоятельно себя загонял ещё дальше в ту пропасть. — Ничего страшного, маленький. Главное, чтобы этих сомнений не осталось у тебя сейчас. Если люди любят друг друга, то они будут разбираться с проблемами в отношениях, а не искать кого-то на стороне. А они любят. И Тэхёна прорывает, ведь он копил всё это в себе так долго, что не выдерживает сейчас и всхлипывает, на громкий плач срываясь. И за младшего цепляется, боится вновь в одиночестве остаться и прячется в его руках, полностью наваливаясь. А Чон позволяет, конечно же, по спинке гладит аккуратно и в макушку целует без остановки, спокойно покачивая его в объятьях. Старший плачет надрывно, слёзы по лицу размазывает и жмётся крепко, жадно глотая воздух и сжимая несчастную футболку в ладонях. Он вспоминает абсолютно всё: как о беременности сам узнал; как записку обнаружил на столе и как плакал тогда так же сильно, как и сейчас, только без Чонгука рядом; как решение принял к Чимину поехать и как корил себя после этого, ведь только обузой для всех себя чувствовал. И как рыдал, когда на телефон сообщение от альфы пришло, резко расковыряв все раны до единого, чтобы сейчас ласково руками любимыми залечить и лишь тонкие белые шрамы оставить. Но даже несмотря на всё, что они прошли, на те боль и страх, который он в одиночку перенес, сейчас он полностью безопасно и комфортно себя чувствует, постепенно успокаивается и чуть ли не засыпает вот так, что полностью заслугой Чона является, ведь он старается правда и потихоньку доверие его возвращает обратно, искупляясь за свои ошибки. Их малыш забавно упирается прямо в живот альфы и толкается туда же, обеспокоенный состоянием своего папочки, чем вызывает тихий смех у обоих и обстановку сглаживает до комфортной. — Прости, что сомневался в тебе. Я просто был очень не уверен в себе тогда и это всё вылилось вот в это… — омега носиком по шее проводит несколько раз, чувствует как на его щёки поцелуи ласковые осыпаются, что дорожки слёз стирают бережно, и подставляется, улыбаясь, глаза поднимает красные и кончиком носа о щёку потирается, на встречу идёт прикосновениям и успокаивается окончательно, чувствуя себя намного лучше, сбросив тяжелый груз с сердца. — Ты ни в чем не виноват, маленький, — он всё же телевизор выключает и ложится на кровать, утягивая с собой и омегу. Укладывает его рядом с собой и смотрит завороженно прямо в глаза, гладит по голове и зарывается в пушистые волосы, стараясь расслабить и показать, что волноваться не о чём. — Я рад, что ты спросил у меня это прямо, Тэхён-и. В отношениях и правда очень важно говорить, а не держать всё в себе. Ты очень большая умничка, раз не дал волю своим мыслям и поделился со мной. Мой самый лучший омега, я так горжусь тобой, малыш. Ты так хорошо держался без меня всё это время, мой сильный мальчик. Самый лучший папа для Хеджин-и. Спасибо, что оберегал нашего кроху в моё отсутствие. Тэхён от слов приятных расплывается, улыбку даже не скрывает, а сам под боком удобно умещается, довольно забираясь под одеяло к своему альфе. И благодарно в губы его целует, ладонью щёку оглаживает и чмокает совсем невесомо, поддаваясь. И отпускать его сегодня не намерен, делая исключение и не выпуская из кровати. — Спасибо тебе, Гу, — он кончиком носа потирается о чужой, хихикая, а сам смелеет и запускает холодные ладони под чужую футболку, чтобы согреться. — Давай обговорим всё, что нас тревожит? — он целует его в кончик носа и гладит по животику, любовно выводя незамысловатые узоры. — Хорошо… — но ответа не следует, а Тэхёну стыдно немного рассказывать ещё о чем-то, ведь и так многого наговорил сегодня. Но альфа только улыбается мягко и ободряюще целует в губы, не прекращая поглаживаний. — Тогда я начну… — он молчит несколько секунд, задумываясь и пытаясь чётко сформулировать мысль у себя в голове. Но потом сдаётся, выдыхая как есть: — Если честно, то я очень боялся, что я тебе больше не нужен. Или что ты тем более нашёл себе другого альфу, а меня уже и позабыл давно. Я прекрасно понимаю, сколько боли тебе причинил, а потому это было бы оправдано и справедливо, да и… Ушёл, не объяснив и не рассказав ничего, принял решение самостоятельно и так просто бросил тебя, вновь заставил волноваться… Я думал… Я думал, что ты и вовсе избавишься от Хеджина, ведь я сбежал, как трус, но всё же до последнего надеялся, что этого не произойдёт. Он чуть ли не дрожит, вспоминая об этом, а голос всё-таки ломается, ведь говорить об этом так легко не получается. Тэхён рядом с ним, лежит под боком и за руку держится крепко, пока их ребёнка под сердцем носит уже целых шесть месяцев. Но те терзания всё ещё не покинули его, словно это всё сладкий сон, а он проснётся и вновь окажется в кошмаре, что собственноручно построил. — Чонгук, я не… Ты ведь сам говорил только что, я полностью твой, — омега обеспокоенно его лицо в ладошки обхватывает и заставляет зрительный контакт сохранять. — Это ведь наш малыш, наш Хеджин-и. Как ты мог думать о том, что я поступлю так? — он немного обиженно ударяет его по плечу, а сам тут же целует трепетно, забирая все негативные эмоции. — Прости, маленький, — он на поцелуй отвечает, ладонь укладывает на затылок, чтоб к себе чуть ближе притянуть и задержаться чуть дольше обычного, позволяя себе сладко сминать его губы, оттягивая нижнюю, как постоянно делал это раньше. Ощущений так много и они все заставляют плавиться, ведь оба успели по ласке соскучиться. Чонгук позволяет себе углубить поцелуй и проскользнуть языком внутрь, тихо простонав, от самого себя не ожидая. Внизу живота сразу же приятно тянет с непривычки, ведь оба даже не скрывают того, что изголодались друг по другу. Тэхён не сопротивляется, мычит прямо в его губы и выдыхает томно, запуская руки в чужие волосы, чтобы оттянуть приятно и аккуратно сплестись своим языком с чужим, внутренне умирая и возрождаясь от этих ощущений. Они и в самом деле целуются, не боясь больше ничего, потому что крепкие объятия и горячие губы на своих собственных вселяют уверенность. Ладони альфы вниз ползут, оглаживают чувствительную кожу и останавливаются на пояснице, не решаясь зайти дальше, пока он языком по горячим губам напротив проводит и ухмыляется, спускаясь на шею, которую тут же доверчиво подставляют для него. Он носом по метке ведёт, жадно запах родной вдыхает, что снова с его собственным смешался, создавая одурманивающий эффект на них обоих, целует мокро и ощущает, как Тэхён податливо выгибается в его руках. В голове ни одной мысли совершенно, пока он чувствует, что его так же сильно желают под кожу впустить, чтобы к сердцу позволить пробраться и вновь то самое ощутить. Тэхён — его личный наркотик. — Чонгук… Чонгук, стой! — омега дышит загнанно и глаза распахивает, в грудь ладонями упирается и смотрит потерянно. — Что такое, малыш? — Чон отстраняется на секунду, чтобы вновь к губам припасть, только теперь уже медленно и спокойно, не удерживаясь и всё-таки проводя языком по пухлым припухшим губам, от чего омега скулит. — Мы не можем… — Не можем что? — Мы не можем заниматься любовью во время беременности и некоторое время после неё, Чонгук, — Тэхён говорит невнятно, смущаясь и боязливо ожидая реакции, словно это не самая очевидная вещь. Но альфа выдыхает только и вновь в губы чмокает коротко, резко потушив свой запал, улыбается мягко и кончиком носа о чужой потирается, шепча: — Разве это важно? Ты буквально носишь нашего ребёнка под сердцем, малыш, — он обнимает крепче, заключая в кольцо рук, успокаивает разволновавшегося любимого. — Я просто соскучился по твоим поцелуям, Тэхён-и, я не думал заходить дальше. Да и к тому же… Если мы оба захотим близости, то мы найдем любые другие варианты, которые никому не навредят, верно? Тэхён кивает только и укладывается поудобнее, наконец то чувствуя себя полностью спокойно. Все страхи и переживания оказались напрасными, а ему ещё стоит привыкнуть к тому, что его альфа изменился, а поводов для тревоги у него больше нет. — Теперь я ведь могу спрашивать тебя и говорить обо всем, верно? — он спускается чуть ниже, зарывается лицом в шею и обнимает его крепко в ответ, причмокивая губами. — Конечно, малыш, — Чон сквозь сон кивает и утыкается носом в пушистую макушку, лениво поглаживает где достаёт и ответа ждёт терпеливо, стараясь не поддаваться сну. — Что-то случилось? — Нет, Гу… Ты завтра на работу? — отпускать его всё ещё никуда не хочется, потому что его внутренний омега требует постоянного присутствия своего альфы рядом, чтобы тот на руках носил и животик гладил без остановки, выполняя все прихоти по щелчку пальцев. Но так не бывает, а наглеть и требовать всё и сразу он ещё не привык. — Да, маленький. — Хочу обустроить нашу квартиру… И детскую тоже… Хочу много подушечек, а ещё развесить наши фотографии на стенах. И я до сих пор не распаковал свои книги. А ещё малышу нужно купить маленькое одеяльце и одёжку, я уже выбрал несколько, — он говорит без остановки, перескакивает с темы на другую, пока сонный Чонгук пытается запомнить хоть что-то, прислушиваясь к словам своего любимого. — Всё завтра, Тэхён-и, хорошо? — и лишь целует в лоб, стараясь утихомирить, пусть и получается откровенно плохо. — И хочу блинчики на завтрак. С вареньем, как ты любишь, — кажется, он озвучивает все желания сразу, умиляя этим младшего. И он обещает проснуться первым, чтобы завтрак в постель принести и своих малышей порадовать. Хотелось бы видеть всю беременность омеги от начала до конца, наблюдать как растёт живот и следить за переменами в поведении, но он благодарен и за ту возможность просто быть рядом, какая у него есть сейчас. — И Гуки… — Что, маленький? — Не уходи никуда сегодня, — он в шею его вжимается и талию обхватывает теснее, не отпуская совершенно, будто бы Чонгук и правда собирался уйти в другую комнату. — Я и не планировал, Тэ. Всё, спи, завтра рано вставать, — он крепче прижимает его к постели и чмокает в висок, гладит всё так же и в сон постепенно проваливается наконец-то, где никого кроме них в их маленьком мире нет. Тэхён в объятьях начинает громко счастливо урчать.