Эльфийская песнь

Утром того же дня, что Рин провела в борделе, отряд храмовников ступил под своды тридцать первого этажа. К этому моменту большинство из них не спали уже сорок восемь часов, и не свалиться им помогало лишь осознание того, что они осуществили нечто великое. Тридцатый этаж, остававшийся неприступной преградой на протяжении двух десятилетий, был пройден — причем без потерь. Никто из воинов лорда Элрика не погиб — в основном, благодаря помощи Эбигейл. Как оказалось, эта девушка могла причинять вред стражу этажа через призванную им нежить, и как только она воспользовалась этим заклинанием пару раз, мертвые воины отступили. Излишне говорить, что авторитет «принцессы» после такого возрос до небес и сравнялся с авторитетом самого Стилфиста. Тридцать первый этаж не был похож ни на один из предыдущих. Прежде всего, он был невероятно высок. Огромные колонны поднимались вверх и растворялись в тумане, а потолка и вовсе не было видно. Ну, а помимо этого, этаж был потрясающе пуст. Здесь не было ни строений, ни лабиринтов-проходов. Во все стороны, насколько хватало взгляда, тянулись ряды колонн — и больше ничего. — Вы говорили, здесь будет безопасное место для отдыха, — напомнил Стилфисту Мартин. В другой ситуации отдых был бы единственным, о чем усталые храмовники могли бы думать, но после двух предыдущих этажей они уже подсознательно ожидали нападения нежити, и открытое место пугало их больше, чем любой лабиринт. — Да можно прям здесь, — ответил старший рыцарь своему бывшему ученику. — Отдыхайте. — Все точно, нормально, сэр? — спросила Ада. В сражении на предыдущем этаже ей пришлось отсиживаться в тылу, так что теперь ее желание повсюду следовать за Стилфистом усилилось еще больше. Они с Мартином были, как два оруженосца, повсюду преследующие хозяина-гуляку в ожидании, когда он свалится от количества выпитого и его пора будет нести домой. Вот только у них все было наоборот, и Стилфист твердо стоял на ногах, а свалиться вот-вот должны были горе-оруженосцы. — Вы… — эльфийка понизила голос. — Вы ничего об этом этаже не рассказывали. — Да тут нечего рассказывать, — пожал плечами рыцарь. — У этого этажа нет стража… Здесь есть обитатели, но если не будете шуметь, они вас не тронут. Разбивайте лагерь, я посторожу. Большинству храмовников этого хватило, чтобы лечь на пол и заснуть, не ставя палаток и не снимая доспехов. Однако Мартин и Малкольм, все еще находившиеся под впечатлением от встречи с Арминием, казались обеспокоенными кажущейся безопасностью этого места. Не спешила ложиться и мать Арья, доставшая свой требник, чтобы помолиться за погибших и оставленных на двадцать девятом этаже. Тритония и ее дочь, похоже, не нуждались в сне, и просто присели возле одной из колонн, тихо беседуя о чем-то. Ада же и вовсе потопала следом за Стилфистом, который отправился «сторожить». — Сэра Стефана расспрашивать бесполезно, — произнес Мартин, проводив этих двоих взглядом. — А что думаете насчет леди Эбигейл? — спросила Констанция. Она не участвовала в предыдущем сражении, но при этом обладала выносливостью, подобающей титулу чемпионки — потому была сейчас одной из наименее уставших воинов в отряде. — Она со Святой Тритонией, страшновато как-то соваться… — вздохнул Мартин. — Ну, если бы они не хотели находиться рядом с людьми, то не сошли бы к нам… — пожала плечами мать-чемпионка. Видя, как она бесстрашно приблизилась к духу и ее дочери, Мартин последовал за ней. — Я не буду отвечать на ваши вопросы, — сообщила им Тритония прежде, чем они успели хоть что-то сказать. Констанция аж опешила, но у Мартина, хотя он и утверждал, что побаивается посланницу небес, было предостаточно опыта в общении с суровым начальством. — Мы хотели бы поговорить с леди Эбигейл, если можно, — вежливо, но настойчиво произнес он. — А? Со мной? — удивилась девушка. — Миледи, вчера ваше заклинание спасло нам жизнь… Мы хотели бы знать о нем больше. — Ну вы скажете! — хихикнула Эбигейл. — Что ж вы ведьму-то из меня делаете… Никакое это не заклинание. — Я прошу прощения… так значит, это просто способность? — Ну да. Вы ведь знаете про Праведный Суд — способность, которая наказывает людей за их грехи? — Я однажды видел, как сэр Стефан его использовал, — с видом специалиста сообщил Мартин. — Матушка тоже могла раньше пользоваться им. Ну, а мой Лед Коцита — беззаконная версия той же способности, появившаяся после того, как матушка вступила в связь с человеком… — Если собираетесь празднословить, идите куда-нибудь подальше, — посоветовала Тритония — удивительно беззлобно, учитывая, что только что сказала ее дочь. — Ну и пойдем! — раздраженно произнесла Эбигейл, вставая. — Вы, матушка, вечно болтаете со своими друзьями-стражами, а у меня это первая возможность поговорить с кем-то! Чемпионы несколько опешили, услышав столь непочтительное обращение к посланнице небес, однако девушка решительно схватила их за руки и потащила следом за собой. — Из-за того, что Лед Коцита — беззаконная способность, она куда слабее настоящей, но и пользоваться ею намного легче, — радостно поведала она. — Мне просто нужно отыскать любые «следы» моего врага — это могут быть и самые настоящие следы, и какая-нибудь вещь, созданная им, или надпись, которую он сделал — и я сразу могу атаковать его, где бы он ни находился. — Это удивительно! — восхитился Мартин. На самом-то деле он хотел расспросить Эбигейл о следующих этажах, а способности были лишь поводом завязать беседу — но теперь он не знал, как слезть с этой темы. Им с матерью Констанцией пришлось выслушать еще немало о тонкостях использования «настоящих» и «безаконных» сверхъестественных сил… «Женщины и пьяные — вот два неисчерпаемых источника информации, — вспомнил Мартин слова своего наставника. — Но воспользовавшись одним из них, ты непременно пожалеешь об этом.» Между тем, самому Стилфисту приходилось не легче — за ним тоже увязалась очень приставучая особа. — Ну что ты за мной идешь? — раздраженно спросил ее он. — Чтобы вы не сбежали… — пробубнила та. — Если собираетесь уйти, позвольте мне следовать за вами! — Не собираюсь я никуда идти… — отозвался рыцарь. — Я буду с вами до самого верха. — Если хотите пойти и одолеть стража этого этажа, пока остальные отдыхают, я тоже иду с вами! — продолжала упорствовать эльфийка. — Ада, — строго произнес Стилфист, наконец останавливаясь. — Ты несешь чушь. Иди поспи. — Только если и вы пойдете! — Мне не нужно… — терпеливо объяснил рыцарь. — На такой высоте мне уже не нужны пища и сон. А ты всего лишь эльф, поэтому должна лечь и отдохнуть. — Но я не хочу пропустить что-то важное! — воскликнула Ада. — Не будет ничего важного… Здесь ничего нас не касается. — Тогда от кого вы сторожите лагерь? — с подозрением поинтересовалась эльфийка. — Ну что с тобой не так… — вздохнул Стилфист. — Я думал, ты станешь относиться к нашему походу серьезнее, когда узнаешь, что тебя ждет, а ты наоборот как обезумела. — Я очень серьезно отношусь! — возразила Ада. — Я узнала, что вы — посланник Бога на земле, практически ангел в человеческом теле, и что вы будете испытывать нас стражами и их грехами! Как после этого я могу спать? — А вот так, — хмыкнул рыцарь. — Ложись и спи. Я тебе приказываю. Или хочешь, чтобы я поразил тебя молнией за твое непослушание? — Вы никогда бы так не сделали, сэр… — кротко улыбнулась Ада. — Напрасно ты так считаешь… Возможно, я просто не хочу делать за стражей их работу. — Вы должны были убить меня восемнадцать лет назад… — пожала плечами эльфийка. — Неужели сохранили мне жизнь для того, чтобы отнять ее теперь? В любом случае, я не против. Моя жизнь принадлежит вам… — Не стоит разбрасываться такими словами… Знаешь, я не слишком-то бережно обращаюсь с женщинами, которые оказываются в моей власти. — Кому вы это рассказываете… — фыркнула Ада. — Да любая женщина с радостью оказалась бы в вашей власти… Уверена, эта ваша Рин со мной согласится. — Навряд ли, — отозвался Стилфист. Ему надоело просто стоять, так что он присел на камешек. — Я довольно строго наказал ее за последнюю выходку, так что сейчас она наверняка меня проклинает… — Она дождаться не может вашего возвращения, — усмехнулась эльфийка. — Поверьте, уж я-то знаю. — Для монахини ты слишком осведомленная… — проворчал рыцарь. — Спи давай, раз легла. Через полчаса их нашла мать Арья, которая, закончив молиться, отправилась на поиски храмовника. Стилфист сидел на валуне, а Ада спала рядом, свернувшись калачиком. — Наш сержант доставляет вам неприятности, сэр Стефан? — спросила аббатиса. — Ничуть, — отозвался рыцарь. — Кажется, она считает меня каким-то высшим существом… — Простите, это результат моего воспитания, — улыбнулась Арья, присаживаясь на тот же самый валун. — Я, должно быть, переборщила с рассказами о ваших подвигах. — Глупо упрекать вас в неправильном воспитании, когда вы сделали то, чего никто другой даже не пытался, — покачал головой храмовник. — Мы с вами во многом несогласны, но я благодарен вам за то, что вы пощадили этих девушек и даже привели их к вере. Это намного гуманнее, чем любой из наших Священных Походов. — То, что мы делали в Священных Походах… было необходимо, — вздохнула аббатиса. — Но я никогда не хотела бы заниматься таким снова. — Да, — согласился Стилфист. — Я тоже. — Вы поэтому восстали против императора? — вдруг спросила Арья. — Я слышала, вы были очень разгневаны тем, что случилось с королевой Мифзуной… Ходят даже слухи, что ее побег был устроен вами. — Нет, — ответил рыцарь. — Я непричастен к побегу Мифзуны, и я восстал не из-за того, как Август обошелся со зверолюдьми. В конце концов, это я принес с небес силу, которой мы их одолели, это я убил их вождей и взял в плен Мифзуну… Если кто и виноват в том, что произошло потом, то только я. — Тогда почему… Вы же видели Арминия. Разве его пример не учит нас, к чему приводят попытки идти против помазанника Божьего? — Не так, — отозвался Стилфист. — Если бы я был человеком, то должен был бы повиноваться человеческому закону и человеческому царю… Я же, взойдя на эту башню, стал слугой Высшего Закона. И не только я, между прочим. И вы, и все остальные боевые аббатисы и храмовники — вы присягали этому Закону, а не императору! — Вы выступаете за отделение Церкви от государства? — удивленно спросила Арья. Такие инициативы исходили обычно от светских властей, недовольных ростом богатства и влияния Церкви, и уж никак не от храмовников. — Quae sunt Caesaris Caesari et quae sunt Dei Deo... Империя должна управлять людьми в пределах своих границ, но к нам эти границы никакого отношения не имеют. Наша задача в том, чтобы нести Слово Божие всему миру. И уж точно не в том, чтобы помогать Империи в ее войнах. — Это все еще не объясняет, почему вы подняли мятеж… — напомнила аббатиса. — Я рассылал всем лордам Империи и главам Священных Орденов письма с подробными объяснениями, почему я это сделал, — в свою очередь напомнил Стилфист. — Уверен, вы тоже получили свое. — И все было именно так, как вы написали? — с сомнением спросила Арья. — Ничего больше? — Разве этого недостаточно? Август нарушил и Высший Закон, и человеческий — этому не может быть оправдания. — Вы еще больший утопист чем я… Вы обвиняете императора в убийстве и хотите предать его суду — потому что считаете себя слугой Высшего Закона? Но если мы станем применять принцип «око за око и зуб за зуб» ко всем, в мире вообще не останется ни одного правителя. Все они когда-то убивали— и вы убивали, и я убивала, и далеко не всегда в честном поединке. Должен быть какой-то компромисс… — В результате компромиссов мы создали страну, где солдаты утром молятся в храме, а вечером насилуют пленных язычниц, — мрачно усмехнулся Стилфист. — Разве не очевидно, что что-то не так? — Мир несовершенен. Все грешат, но из всех вы решили наказать именно Августа… так сколько в этом справедливости, и сколько — мести за вашего командира? — Спросим об этом Максимуса, когда доберемся, — предложил рыцарь. — Я — лишь служитель Закона, столкнувшийся с преступлением, и я вполне уверен, что закон предписывает мне призвать преступника к ответу. Если архангел скажет мне, что соблюдать закон не нужно, я сразу же остановлюсь. — В этом тумане кто-то есть? — сменила тему аббатиса, видя, что спорить с такими аргументами бесполезно. — Мне показалось, что я видела какие-то силуэты. — Это великаны… — отозвался Стилфист. — Мертвые великаны. Не приближайтесь к ним, и все будет в порядке. — Великаны? — переспросила Арья. — А что они здесь делают? — Ждут. Вероятно, когда-нибудь здесь будет такой же этаж, как и предыдущий — духи согрешивших великанов во главе с великаньим героем… Но покамест их народ слишком дик. Они не отличают плохое от хорошего, и, следовательно, не могут ни грешить, ни совершать подвиги. Потому все духи умерших великанов собираются здесь, ожидая, пока Господь устроит для них спасение… Для них это как вечный сон, где они шатаются туда-сюда в тумане. С наиболее разумными можно побеседовать. — Разве в таком случае мы не должны проповедать им Слово Божие? — загорелась энтузиазмом аббатиса. — Это ничего не изменит, — пожал плечами рыцарь. — Смертным дано покаяться, лишь пока они живы. Проповедуя этим великанам, вы лишь покажете им, что при жизни они грешили — но как им теперь это поможет? Учить надо тех, кто внизу… но мало кто на это решается. — Священные Ордена могли бы заняться этим… — Но вместо этого они заняты охотой на разбойников и ни в чем не повинных женщин-кошек… Вот именно об этом я вам и говорил, — напомнил Стилфист. — Башня многому учит нас. Будущее великаньего народа в руках Господа, сейчас же они — еще один урок для нас, чтобы мы ценили возможность знать и проповедать Слово Божие. — Я все-таки хочу поговорить с ними, — объявила Арья. — Если можно… — Ада, — рыцарь повернулся к спящей эльфийке и потряс ее за плечо. — Вставай. — Мой господин? — сонно пробормотала воительница. — А? В…ваше преподобие! Я… Мы… ничего… — Успокойся, — улыбнулась аббатиса. — Я знаю, что ты не предавалась разврату с сэром Стефаном. — Мы идем беседовать о вере с призраками древних великанов, — объявил Стилфист эльфийке, которую слова Арьи заставили густо покраснеть. — Ты, кажется, не хотела пропустить ничего важного. — А? Сэр, вы же говорили, что на этом этаже не будет ничего особенного… что нас здесь ничего не касается! — Нас это и не касается… — пожал плечами рыцарь. — Однако твоя мать-настоятельница считает иначе. В конце концов, всегда есть место для еще большего подвига…

***

Увидев, как мало клиентов было в первой половине дня, Рин понадеялась было, что ей не придется сосать слишком много. Конечно, столь наивным надеждам не суждено было сбыться. Она поняла это в тот момент, когда открылась дверь и вошло человек десять… — Господа… — дрогнувшим голосом произнесла волшебница, отрываясь от члена, который сосала в этот момент. — Добро пожаловать. Я — новая шлюха Рин, и я буду сосать у вас, пока вы ожидаете в очереди… Прошу, подождите минуточку… — Сосалка отличная, — сообщил вновьприбывшим солдат, чей член вновь заглотила эльфийка. Тут открылась дверь одной из спален и из нее вышел довольный наемник. — Ну, я пошел. Он зашел в освободившуюся комнату, а Рин подползла к следующему клиенту… И после этого она сосала, сосала и сосала… Она потеряла счет времени и клиентам и просто обслуживала один член за другим. Каждый раз, когда до нее доносился скрип ржавых петель входной двери, волшебница проклинала свою судьбу и нудным голосом произносила фразу-приветствие, а потом снова принималась за работу… Кто-то из солдат хвалил ее, кто-то обзывал «ушастой шлюхой», пару раз она получила по лицу за то, что сосала слишком вяло — и все же никому и в голову не пришло отказаться от ее услуг. Не было никакой надежды на то, что клиенты позволят ей сделать перерыв, если она попросит, или на то, что Сильвия разрешит пообедать припасенной в тумбочке едой. За весь день Рин не ела и не пила ничего, кроме спермы, и похоже, что всем вокруг это казалось нормальным и само собой разумеющимся… Наконец, клиенты начали заканчиваться. У волшебницы стали появляться минуты перерыва, когда она могла полежать на полу. Разумеется, лежать она должна была не просто так, а выставив задницу по направлению к двери, чтобы все входящие могли полюбоваться… И вот в очередной раз скрипнули петли. — Господин, добро пожаловать… — машинально произнесла эльфийка, но обернувшись, вздрогнула. В дверях стояла Сарья собственной персоной. — Простите, госпожа… Я не думала, что это вы. Вампирша просто стояла, ничего не говоря, и улыбалась, но Рин сразу же подползла к ней на четвереньках и поцеловала носок ее сапога. — Зачем вы здесь, моя госпожа? — со слабой надеждой спросила она. Вероятно, впервые в жизни она была рада видеть Сарью. Даже то, что вампирша увидела ее в таком жалком состоянии, не смущало Рин сейчас. Все, о чем она думала — это как уговорить госпожу забрать ее отсюда. — Да вот, решила зайти и посмотреть, как твои дела… — беззаботно ответила принцесса, с садистским удовольствием наблюдая, как надежда на лице Рин сменяется отчаянием. — Приветствую вас, госпожа… — могильным голосом произнесла волшебница, поворачиваясь к вампирше спиной и задирая попку.- Как видите, шлюху Рин используют надлежащим образом… — Ладно, я шучу, — фыркнула Сарья. — На самом деле, я пришла тебя забрать. — Правда?! — радость Рин была настолько честной и неподдельной, что она даже не задумалась о том, что госпожа может просто дразнить ее. — Сэр Артур сказал, что если ты мне нужна, я могу сама пойти и забрать тебя… — проворчала вампирша. — А будь его воля, он бы тебя здесь и оставил… Так что поспеши и поблагодари единственную в этом замке, кому есть дело до тебя. — Госпожа, я безумно благодарна, — волшебница поднялась на колени и посмотрела в глаза Сарье. — Вы самая лучшая госпожа на свете. — Так ты предпочтешь провести ночь, обслуживая меня или клиентов борделя? — Конечно вас, моя госпожа, — заверила принцессу Рин, хотя всего пару недель назад она ответила бы иначе. — Ну хорошо, — усмехнулась вампирша. — Но кроме тебя здесь есть еще одна моя сучка. Она подошла к двери чулана и, увидев, что она заперта, раздраженно осмотрелась по сторонам. — Эй, как-тебя-там, старшая рабыня! Иди сюда! Из спальни сразу же выскочила Сильвия, по бедрам которой стекало семя. Кем бы ни был ее очередной клиент, его она явно боялась меньше, чем Сарью. — Отдай мне мою рабыню, — потребовала вампирша. — Рин, ты разве не знаешь, что ключ на второй полке в тумбочке? — спросила эльфийку старшая рабыня, но не рассерженно, а будто ища поддержки. — Я не знала, — честно и безжалостно ответила волшебница, с удовольствием обнаружив, что грозная Сильвия дрожит перед ее госпожой, как последняя сучка. Рин и сама не могла сказать, с каких пор она с гордостью называет Сарью «своей госпожой», но прямо сейчас она была от всей души благодарна вампирше и подумала даже, что до возвращения господина может положиться на ее защиту. Наконец, чулан был отворен, и Сильвия выволокла наружу незнакомую Рин девушку. То была шатенка невысокого роста, лет двадцати на вид. По человеческим меркам она, должно быть, была довольно миленькой, Рин же сразу начала смотреть на нее с чувством собственного превосходства. Конечно, сейчас затраханная волшебница представляла из себя жалкое зрелище, но если ей позволят отмыть себя, человеческой девушке будет не сравниться с ней. Кажется, даже грудь у нее чуть-чуть поменьше, а в фигуре нет и намека на грациозность. Рин не могла быть уверена в своем превосходстве над Сильвией или Элки с их суровой воинской красотой, совершенно несвойственной эльфийкам — кому-то (и даже одному известному храмовнику) могло нравится такое, но у этой рабыни такого и в помине не было. Она не была ни могучей, ни грациозной — скорее просто жалкой. Рин еще более утвердилась в своем впечатлении о ней, когда, едва увидев Сарью, человеческая пленница упала к ее ногам. — Госпожа Сарья! — воскликнула она, целуя сапог вампирши. Рин сначала усмехнулась, а потом вдруг поняла, что и сама только что вела себя так же. Неужели она выглядела при этом так же жалко, как вот это? — Привет, Феврония, — поприветствовала пленницу Сарья. — Мне разрешили забрать тебя. Ты рада? — Конечно, госпожа! Вы самая лучшая госпожа на свете. Рин, получив редкую возможность посмотреть на свое поведение со стороны, почувствовала, что готова провалиться сквозь пол от стыда… Она ведь так же себя ведет! Во что она превратилась? И тут в бордель вошел сержант Маттерс, наделенный удивительной способностью появляться в самый неподходящий момент — Рин, ты работать собираешься? — раздраженно спросила Сильвия, потому как волшебница, погруженная в свои мысли, никак не отреагировала на появление клиента. — Ой… Приветствую, господин Маттерс, — выпалила эльфийка. — Я — новая шлюха Рин и я… могу бесплатно отсосать у вас, пока вы ждете… своей очереди. К концу этой простой фразы она была уже красной как рак. Казалось бы, сегодня она произнесла нечто подобное уже раз двадцать, но делать это при Сарье — которая, конечно же, с интересом наблюдала за ней — и какой-то незнакомой девице почему-то оказалось намного сложнее. — О, давно хотел тебя попробовать, — честно признался сержант, доставая из штанов член. — Простите, госпожа, господин, меня ждет клиент, — произнесла Сильвия, убедившись, что Рин взяла в рот, и вернулась в спальню. Через пару мгновений оттуда донеслись болезненные стоны — похоже, клиент решил напороть ее за неожиданную отлучку. Рин же была занята отсосом, и, после того самого первого минета под столом Стилфиста, этот был самым унизительным в ее жизни — и все из-за Сарьи, которая стояла и смотрела. Рин не знала, было ли Маттерсу стыдно трахаться в присутствии другой женщины, не являющейся рабыней — скорее всего, нет — но ей самой было очень стыдно. Тем более, Маттерс предпочитал, чтобы она все делала сама, так что волшебнице приходилось усердно работать. Она попыталась даже стараться не так сильно, но после всех сегодняшних отсосов ее язык и губы двигались уже сами по себе — и получался отличный минет. Если вампирша хотела увидеть подтверждение того, что Ринонса стала очень старательной шлюхой, то сейчас она получила именно это. — Феврония, видишь, как работает настоящая шлюха, — промурлыкала вампирша. — Ей только вставили, и она уже не может остановиться… Тут, как будто свидетелей ее унижения было недостаточно много, в комнату вошла освободившаяся после очередного клиента Гвеннет. — Господин Маттерс! — воскликнула она, радостно всплеснув руками. — Хотите меня? Или дождемся Сильвию и устроим тройничок? — Боюсь, лейтенант опять будет мозги выносить… — вздохнул Маттерс. — Да ладно, — усмехнулась огненная волшебница. Между прочим, она была единственной из рабынь, кто не тряслась от страха, столкнувшись с Сарьей, и вообще почти не обращала на нее внимания. А точнее, Гвеннет вовсе переставала обращать внимание на окружающих, когда общалась со своими клиентами. Глядя на нее, Рин каждый раз с досадой думала, что своей предыдущей работе огненная волшебница была не настолько преданна. — Других клиентов ведь нет… К тому же, я сегодня проиграла Сильвии пари и хочу поквитаться. Положите меня на нее, как в тот раз? — Заметано, — усмехнулся сержант. — Кстати, командирская шлюшка отлично сосет. — Рин сегодня работала больше всех, — похвалила грозовую волшебницу огненная. Рин же от такой похвалы стало еще труднее сохранять спокойствие. Чего они все столпились и смотрят, как она сосет? Еще и впечатлениями делятся! Наконец, Маттерс кончил. Рин, решившая на зло всем выполнить свою работу образцово, выпила все семя и, поцеловав член, томным голосом прошептала: — Приятного отдыха, господин Маттерс. — Ай, молодца! — похвалила волшебницу Сарья. — Ну что, готова идти, или хочешь остаться поработать? — Простите, что заставила вас ждать, госпожа! — воскликнула Рин, только сейчас осознав, что работать медленно и испытывать терпение хозяйки было не лучшей идеей. — Ваша рабыня готова следовать за вами! — Ну так пошли, — вампирша взяла ее за поводок. Феврония тоже была в ошейнике и на поводке. — Одну минуту, госпожа, — хотя Рин и провела весь день с тренажером в заднице, он все еще болезненно напоминал о своем существовании, стоило ей начать ползти. — Член в моей заднице… я должна вернуть Сильвии. — Так пойдешь, — фыркнула Сарья. — Пусть Сильвия потом сама за своим членом придет… Кстати, Гвеннет. У вас есть еще один такой? — Конечно, госпожа, — огненная волшебница зашла в спальню и сразу же вернулась назад, неся в руках тренажер. — Вот, прошу вас… — Вставь его Февронии. Будет нечестно, если все внимание достанется Рин… — Нет, госпожа! — взмолилась человеческая девушка. Она явно впервые подвергалась такой пытке и не считала себя готовой… — Не надо! Однако Гвеенет безо всякой жалости вставила тренажер ей в задницу и надавила, чтобы затолкать поглубже… Феврония взвыла от боли, вызвав сочувственный взгляд Маттерса. — Спокойно, сержант, — произнесла вампирша. — Ее нужно воспитывать, чтобы она стала первоклассной шлюхой, как Рин. С этими словами она приподняла носок сапога и надавила им на край деревянного члена, торчащего из задницы «первоклассный шлюхи», проталкивая его вглубь. Рин посмела выразить свое возмущение лишь приглушенным стоном… — Видели, ей даже не больно, — насмешливо прокомментировала мучительница. — У этой шлюхи просто бездонная дырка. И вот Сарья покинула бордель, ведя на поводке двоих обнаженных рабынь. По идее, за такую выходку ее могли бы оштрафовать, и даже дважды, но вампирша уже поняла, что ответственная за дисциплину лейтенантша наемников боится ее настолько, что закроет глаза на что угодно, если только лично Элки не увидит все это и не прикажет пресечь безобразия… Принцесса решила рискнуть своим кошельком, тем более, что и позлить Элки тоже было бы забавно. Что до Рин и Февронии, боль в задницах не оставляла им даже возможности задуматься о том, какое жалкое зрелище они из себя представляют… Для измученной волшебницы каждый шаг и вовсе был пыткой. Ноющая боль, которую еще можно было терпеть, пока она просто сидела на месте, становилась невыносимой, когда член двигался туда-сюда, повторяя движения ее ягодиц. Терпеть уже не было сил… Воя от боли и заливая ступеньки слезами, Рин вскарабкалась по винтовой лестнице на верхний этаж вампирской башни и упала в обморок прямо на пороге комнаты...

***

Когда Стилфист, Арья и Ада наконец вернулись, в лагере уже никто не спал. Снаружи Башни должен был быть вечер, но внутри время суток не имело такого значения и, храмовники, сочтя двенадцатичасовой отдых достаточным, начали готовиться к выступлению. — О, а вот и вы! — с усмешкой поприветствовал Элрик Стилфиста и его спутниц. — Даже в таком месте находишь время гулять с дамами, сэр Стефан? — У нас был богословский диспут… — неохотно отозвалась мать Арья, потому как Стилфист предпочел вовсе ничего не отвечать, а Ада снова покраснела. Великаны оказались совсем не такими, как ожидала аббатиса... Хотя поговорить с ними о вере толком и не получилось, они охотно рассказали гостям о жизни, которую вел их народ на земле, и этот рассказ сильно взволновал Арью. Даже самые мудрые из великанов были вынуждены жить в дикости и варварстве просто потому, что не знали, что можно как-то иначе, и им не у кого было научиться, ведь прочие народы относились к ним, как к животным — за исключением разве что гоблинов, но от тех невозможно было перенять ничего хорошего… Аббатиса и сама была вынуждена признать, что она никогда не пыталась вести переговоров с ограми, обитавшими на нижних этажах башни — да и не смогла бы, даже если бы захотела, ведь никто из людей не знал великаньего языка, а великанам неоткуда было знать человеческий. Те «мудрецы», с которыми ее водил поговорить Стилфист, были очень древними, наполовину окаменевшими троллями, каждый из которых смог изучить человеческую речь лишь по стечению невероятных обстоятельств… Теперь и Арья серьезно задумалась о том, чтобы изучить великаний язык. — Сэр Стефан, не хочешь рассказать нам, что нас ждет на следующем этаже? — между тем вопросил магистр максимитов. — Там будет какой-нибудь древний герой? — Это очень сложный этаж, — отозвался Стилфист. — Точнее, это даже этажом толком не назовешь. Тридцать второй этаж, вон он, — рыцарь указал пальцем вверх. — Вон та галерея под потолком зала — это он. Храмовники начали прищуриваться, пытаясь разглядеть в тумане галерею или хотя бы потолок, но никому из них это так и не удалось. — Страж, однако, охраняет не только этаж, но и лестницу, — продолжил свои объяснения Стилфист. — Лестница идет спиралью вокруг зала, опоясывая его четырнадцать раз. — Черт, какая же тут высота? — вопросил кто-то из рыцарей. — Где-то полторы сотни метров. Лестница пологая, уклон почти незаметный, но если все же свалитесь — то уж в лепешку… Когда-то здесь были перила, но они давно проржавели и рассыпались. Восхождение будет очень долгим, общая длина лестницы — около пятидесяти километров, а охрана не даст вам рассиживаться. — Кто же нам противостоит? — вновь спросил Элрик. — В этом нам повезло. Лет сто назад вам пришлось бы столкнуться здесь с хитроумным Лаэртидом, величайшим из лжецов. Но теперь этаж сторожит Данте, который намного слабее предыдущего стража. — Данте Сладкопевец? — переспросила мать Констанция. — Не тот ли это бард, который врал, что добрался до тридцать второго этажа? — Да, он, — подтвердил Стилфист. — Однако современники верили ему… Данте выдавал себя за великого путешественника и борца с нечистью, хотя на самом деле он не совершил ни единого подвига. Зато он обладал немалым талантом стихотворца, так что составлял замечательные поэмы по рассказам других людей — при этом меняя их так, будто все происходило с ним самим. Его творения были куда убедительней, чем прозаичные рассказы настоящих героев, и в итоге люди верили именно ему. Его даже посвятили в рыцари… К несчастью, в числе прочего он наврал, что побывал на тридцать втором этаже этой Башни. К тому времени Лаэртид был стражем уже почти тысячу лет, так что Господь помиловал его, а новым стражем стал Данте. — Его обман стал очевиден лишь после того, как мы сами достигли тридцатого этажа, и поняли, насколько сложно его преодолеть… — вставила мать Арья. — В конечном счете, его вранье послужило на пользу, — подал голос один из тайтуситов первого поколения. — Если бы не популярность его поэмы, навряд ли император вообще послал бы кого-то на Башню. Сэр Стефан не получил бы благословение, и храмовников бы не было. — Вероятно, так, — безрадостно согласился Стилфист. — К сожалению для нас, Данте, который не был ничем опасен при жизни, получил незаурядные способности после того, как стал стражем. — Он тоже может призывать бесконечную армию? — забеспокоился Мартин. Хотя ему и удалось разговорить Эбигейл, ничего конкретного о способностях большинства стражей этажей девушка сообщить не смогла, назвав лишь имена некоторых из них и поделившись впечатлениями об их внешности и характерах. — Да, и не только это. Способность Данте называется «Ничего кроме правды». Все, о чем он поет, становится правдой — но лишь если те, о ком будет сказано в песне, ее услышат. — И что это значит? — спросил Элрик. — Нам уши заткнуть или что? — Придется, — подтвердил Стифлист. — Если он споет, что вы свалились с лестницы, а вы это услышите, вы действительно свалитесь… — У нас есть затычки для ушей на случай схватки с кричащими призраками, — объявила мать Арья. — И даже в этом случае он может спеть, что является могучим героем и, поскольку он сам услышит себя, именно таким героем он и станет… Еще у него там есть отряд воинов, которых он может посылать в бой, потом оживлять и снова посылать в бой. Если он докричится до великанов, обитающих на этом этаже, то может заставить их подняться и напасть на нас. — Как с этим вообще бороться, сэр? — возмутилась Ада. — Здесь есть великаны? — одновременно с ней возмутился Мартин. — Бороться просто, — Стилфист решил ответить только на первый вопрос. — Он все еще страж и изменить этого он не может. Ему нельзя вредить этажу, который он сторожит, или позволять нам перейти на следующий. Поэтому наша цель — добраться до выхода и выйти. — По дороге отбиваясь от бесконечно прибывающих врагов… — проворчал Элрик. — Да, — подтвердил Стилфист, — Именно так. По рядам пронесся возмущенный ропот. Но так или иначе, храмовникам пришлось отправляться к лестнице. Она начиналась возле самого входа на этаж и, как и обещал Стилфист, была пологой, хотя отсутствие по левую сторону перил и правда пугало. Храмовники построились колонной по трое и двинулись вверх по правой стороне лестницы, вдоль стены. Затычки для ушей, которыми пользовались тайтуситы, были неудобны, но эффективны — в них не было слышно вообще ничего. В гробовой тишине отряд преодолевал километр за километром… Прошло чуть более получаса, когда они прошли первое кольцо спирали и оказались над тем же местом, где начинали восхождение. Наконец Стилфист остановился и снял с себя шлем. — Что-то не так, — объявил он, вытаскивая из ушей затычки. — А? — спросил шедший следом за ним сэр Малькольм, в свою очередь освобождая уши. — Чего? — Что-то не так, говорю, — повторил Стилфист. — Будь это Данте, он бы уже начал что-то делать… Стоять! Пересчитаемся. Остальные храмовники, поняв его слова скорее по движению рта, чем по звуку, начали вынимать затычки и пересчитываться. — Что происходит, сэр Стефан? — спросила мать Арья, которая по своему обыкновению шла в хвосте отряда и поднялась выше, чтобы узнать причину остановки. — Похоже, страж этажа сменился, пока меня не было, — мрачно отозвался Стилфист. — Мы уже полчаса поднимаемся, Данте за это время что-то предпринял бы. Тритония, вы что-нибудь знаете? Посланница небес была единственной, кто не стала ничего вставлять себе в уши и наблюдала за всеми предосторожностями храмовников с легким недоумением. Она поднималась отдельно ото всех по самому краю пропасти и время от времени даже останавливалась, чтобы полюбоваться видом. — Нет, — ответила она. — Я видела Данте пару лет назад, и он был в порядке… — Но когда мы спускались две недели назад, чтобы встретить господина Сандерстоуна, нас никто не встретил, и вы удивились, матушка, — напомнила Эбигейл, высунувшись из-за спины сэра Мартина. — Должно быть, новый страж этого этажа постеснялся с вами встречаться… — произнес Стилфист. — Ваше преподобие, сэр Стефан, не хватает четырех человек! — доложила мать Констанция, наконец закончившая с перекличкой. — Что значит — не хватает?! — перепросила Арья. — Сэр Гилберт, сэр Бертольд, сестра Александра и сэр Авалон из максимитов… их нет! — Сэр Авалон же только что здесь был… — пробормотал Элрик. — Все ясно, — сказал Стилфист. — Новый страж уже начал свое нападение, а мы не заметили его, потому что заткнули уши. — Ну не могли же четыре человека просто исчезнуть! — воскликнула Ада. — Ты неправа, — сказал сэр Мартин. — Насколько я помню, они все шли в арьергарде. Кто-то достаточно ловкий мог подкрасться к ним и сбросить с лестницы. Мы говорим о стражах… этот Арминий мог бегать быстрее лошади. Возможно, этот еще быстрее. Или он может быть невидимым. — Поднимаемся осторожно и смотрим по сторонам, — распорядился Стилфист. — И к стенке не прислоняйтесь. — Думаешь, он может выбрасывать людей наружу прямо сквозь стену? — спросила Тритония. — Почему бы и нет… — пожал плечами рыцарь. Храмовники насторожились, и прошли еще несколько сотен метров, пятясь и озираясь на каждый шорох. Их восхождение значительно замедлилось, но пользы это не принесло. Минут через пять мать Сильвестра вдруг воскликнула: — Сэр Эдриан пропал! Он шел рядом со мной, а когда я обернулась, его уже не было! Отряд снова остановился и снова пересчитался. Сэр Эдриан действительно пропал. — Мы не прошли и десятой части пути… — мрачно произнесла мать Арья, чей орден лишился уже четверых членов. — Стоим и смотрим, — сказал Стилфист. — И молчим — мне послушать надо. Все притихли, нервно озираясь. Какое-то время ничего не происходило и начало казаться, что нападения загадочного стража прекратились. А потом вдруг что-то очень быстро промелькнуло и еще один рыцарь исчез. — Вы видели?! — воскликнула Ада, инстинктивно схватившись за руку Стилфиста. — Да, — невозмутимо ответил тот. — Цепь обмотала его за ногу и сбросила с лестницы, — рыцарь подошел к краю и посмотрел вниз. — Вон он лежит. Ада и еще несколько храмовников заглянули в пропасть вслед за Стилфистом, но ничего не смогли разглядеть в тумане, окутавшем нижний этаж… Тут что-то звякнуло, и эльфийка, посмотрев вверх увидела ту самую цепь… Она должна была бы ударить ее по голове, если бы Стилфист не выставил вверх руку в латной перчатке — столкновение которой с цепью и произвело тот самый звук. Теперь цепь стремительно улетала вверх — туда, откуда примчалась. — Здесь нет никакой мистики, — объявил Стилфист, проводив ее взглядом. — Это просто очень быстрый ассасин с кусаригамой. — Кто-кто? — С чем-с чем? — Элрик никогда раньше не слышал о таком оружии, а Ада и про ассасинов услышала впервые. — Кусаригама — это короткая коса с длинной цепью, — объяснил Стилфист. — И то и то используется как оружие. Придумали его крысолюды, но от них оно попало к остальным зверолюдям, а недавно добралось и до Империи… Сражаться очень неудобно — и ею и против нее. — Он притаился где-то наверху и собирается сбрасывать нас по одному… — сделала вывод мать Арья. — Вы… вы спасли мне жизнь, сэр… — произнесла Ада, только теперь осознав, что чудом избежала смерти. — Снова… — Некоторые стражи не обладают никакими сверхъественными силами, — произнес Стилфист, отодвигая эльфийку от края лестницы. — Зато их навыки невероятно отточены. На этой лестнице один умелый воин может одолеть целую армию. — А вы можете узнать, где он засел? — спросила Арья. — Вы говорили, что можете чувствовать их… — Он прямо над нами, — пожал плечами рыцарь. — Он передвигается так, чтобы сохранять эту позицию, так что с этим ничего нельзя поделать… — Вы сказали, что страж не может навредить своему этажу… — произнесла аббатиса. — Но нам-то ничего не мешает. Она подняла свой жезл и направила его на верхнюю лестницу у себя над головой. — Эй, а сами-то мы как переходить будем? — лорд Элрик явно был не в восторге от этой идеи. — Веревочку перебросим, — невозмутимо отозвалась Арья и выпустила из жезла сверкающий шар. Он врезался в лестницу и взорвался, но никакого эффекта это не возымело. — Ты забыла, преподобная? Башне навредить невозможно, — напомнил магистр. — Давайте я, — вдруг предложила Тритония, направляя свой трезубец вверх. — Хочу посмотреть, что из этого выйдет. Зубцы ее оружия покрылись льдом, а в следующее мгновение этот лед начал стремительно расти, и большой участок верхней лестницы разлетелся на куски, пробитый тремя огромными сосульками. — Всем укрыться! — рявкнул Элрик, потому как куски льда и камня посыпались вниз... Пока храмовники пытались спастись от последствий своей чрезмерно эффективной атаки, почти никто из них не успел заметить, как с рушащейся лестницы спрыгнула приземистая фигура. Чудом не улетев в пропасть, она зацепилась руками за край нижнего уровня лестницы и запрыгнула на него, оказавшись как раз перед отрядом храмовников… Однако Тритония была начеку — с легкостью вырвав свой трезубец из ледяного сталактита, который она только что сотворила, посланница небес направила его на стражницу… но и та была не лыком шита и вовремя отпрыгнула, уклонившись от ледяной атаки. Однако здесь был кто-то, не уступавший этим двоим в скорости... В то самое мгновение, когда его противница была в воздухе и не могла уклониться, он прыгнул на нее и увлек в пропасть следом за собой. — Сэр! — хором воскликнули Ада и Мартин, бросаясь к краю лестницы. — Не беспокойтесь, — невозмутимо бросила Тритония. — Падение с такой высоты для него не опасно. С другой стороны, если страж окажется за пределами своего этажа, это будет вашей победой. Пол зала считается тридцать первым этажом, так что это и впрямь самый эффективный метод… — Так значит, мы победили? — недоверчиво спросила мать Констанция. — Нужно спуститься за сэром Стефаном! — немедленно потребовала Ада. — Подождите, — сказала посланница небес. — Кажется, эта девушка успела вырваться… — В каком смысле «успела»? — настороженно спросил Малкольм, вглядываясь в туман и пытаясь понять, каким образом Стилфист и Тритония определяют, что происходит внизу. — Если ей удалось приземлиться хотя бы на первую ступеньку, будет считаться, что она все еще на своем этаже… В таком случае, она начнет подниматься следом за нами. — Сколько ей на это понадобится? — спросила мать Арья. Годы сражений в Башне наделили ее способностью схватывать новую информацию на лету, так что она уже осознала последствия произошедшего, даже не понимая их причин. Даже если у Стилфиста и не получилось сбросить их противницу на нижний этаж, она все-таки утратила преимущества высоты и внезапности, так что теперь оставалось только прямое столкновение. — Минуты три… — предположила Тритония. — Если командир не догонит ее быстрее. — Всем встать возле стены плотным строем! — распорядилась аббатиса. — Держитесь друг за друга, чтобы вас не сбросили. Если она снова атакует своей цепью, схватите ее любой ценой! — Моя помощь вам окончена, — сообщила посланница небес, отходя в сторону. — Если начну сражаться серьезно, то и вас всех переубиваю. — А я помогу! — подала голос Эбигейл. — Если кто-то из вас будет ранен, немедленно сообщите мне — я смогу атаковать стража этажа через вашу рану. — Тихо! — скомандовал Элрик. — Кто-то идет. Храмовники притихли и действительно различили негромкие, но очень стремительные шаги. Кто то бежал по дальней стороне спирали, быстро приближаясь — и на топот тяжеловооруженного рыцаря это не было похоже. — Сейчас посмотрим, насколько же отточенные у нее навыки… — пробормотал Мартин. — Где же сэр Стефан… — вздохнула Ада. — Тихо! — повысила голос мать Арья. — Мы можем справится с каким-то древним героем и без Стилфиста! Она там всего одна! И вот враг показался. На этот раз храмовники хотя бы успели ее разглядеть — это была стройная длинноволосая девушка необычно низкого роста — пожалуй, в ней было не больше метра сорока. Знающие люди сразу заподозрили бы в ней метиса — гибрид человека и неки. Из-за того, что после Священных Походов все рынки страны были наводнены зверолюдскими рабынями, таких полукровок было теперь предостаточно — и самое старшее их поколение было уже достаточно взрослым, чтобы носить оружие. С другой стороны, кому-то столь юному еще рановато было становиться столь великим грешником, чтобы угодить в стражи Башни Вознесения… Но сейчас храмовникам было некогда размышлять обо всем этом. Как и предсказывал Стилфист, противница оказалась вооружена странным оружием в виде косы с цепью. Чего он не предсказал — так это того, что таких косы у нее будет сразу две — но еще неожиданней было то, каким образом она использовала их. Запустив косой в одного из рыцарей, она подпрыгнула и резко дернула цепь на себя. Рыцарь крепко держал косу, и стражница притянула себя к нему. Через мгновение рыцарь уже был мертв, а маленькая убийца перепрыгнула на следующего противника. Она вообще не пускала в ход лезвия своих кос, используя оружие только для захвата целей и перемещения, как будто ее целью была не победа в бою, а преодоление полосы препятствий. При этом никто не успевал ударить ее — не потому, что она уклонялась, а потому, что она действительно не оставляла времени, когда ее можно было бы атаковать. Прыжок, прыжок, прыжок, с одной жертвы на другую — она все время находилась в воздухе. — Она убивает всех, кого касается! — воскликнула Эбигейл. Ее вывод был верным, но для него оказалось уже слишком поздно. Неуловимая противница промчалась через весь отряд, оставив позади себя три десятка мертвых тел и умчалась вверх по лестнице. — Она убегает? — ошарашенно спросил Малкольм, все еще не оправившийся от произошедшего. — Она могла бы нас всех убить… — Смотрите! — воскликнула Ада. Снизу по лестнице бежал рыцарь в изрядно помятых доспехах. Непонятно, что имели в виду люди, говорившие, будто Стилфист выглядет пугающе в своем шлеме. Сейчас он был без него, и выражение его лица было действительно СТРАШНЫМ. Из всех храмовников лишь Ада смогла вздохнуть с облегчением, увидев его, а остальные просто постарались убраться с дороги, когда рыцарь промчался мимо них. — За мной не ходить, — бросил он, обращаясь то ли к матери Арьи, то ли к Аде, и побежал дальше наверх, с каждым шагом перепрыгивая через семь ступенек. Разумеется, ни аббатиса, ни эльфийка его не послушали, как и лорд Элрик. Все трое сразу же бросились за Стилфистом следом. — Угомонись, преподобная, — пропыхтел магистр максимитов. Из-за того, что на жрице не было доспехов, она могла бежать чуть быстрее остальных, и явно вознамерилась догнать Стилфиста. Элрику, который, к тому же, был слегка постарше, нелегко было поспеть за ней. — До верха пятьдесят километров. Даже Стилфист не пробежит столько в таком темпе. Конечно, он был прав — на такой дистанции была важна выносливость, а не скорость, с которой ты начал бежать. Даже Арья в итоге послушалась и перешла на быстрый шаг. Они все еще могли видеть впереди Стилфиста, но он стремительно удалялся. — Вы видели его лицо, ваше преподобие? — обеспокоенно спросила Ада. — А? А ты-то откуда здесь? — изумился Элрик. — Из какого ты поколения? — Подождите… — раздался голос позади. Как оказалось, за ними увязались еще и сэр Мартин с матерью Констанцией. Оправдывая звание чемпионов, они почти не отстали от храмовников первого поколения. — Сэр Малкольм остался, — доложил Мартин своему магистру. — Они посмотрят, можно ли кому-то помочь, но похоже, что там только убитые… — Но Стилфист выжил, когда коснулся ее… — пробормотал Элрик. — Поэтому он и сказал нам не ходить за ним, — подала голос аббатиса. — Но мы все равно идем? — Вы видели его лицо? — повторила вопрос своей подчиненной Арья. — Здесь явно что-то не так… — Может ли быть, что эта женщина — Мифзуна? — вдруг предположил Мартин. — Раньше сэр Стефан всегда злился, когда ее упоминали при нем… У них давняя вражда. — Да нет, это точно человек был, — ответил Элрик. — Может, полукровка, но точно не нека. У нее уши были нормальные. — Когда вы успели на уши-то посмотреть? — сердито спросила аббатиса. Она только что потеряла многих собратьев по ордену и лишь желание поскорее догнать Стилфиста и во всем разобраться заставляло ее держать себя в руках. — Что мы вообще делаем? — перевел тему максимит. — Мы правда собираемся идти без остановки, пока не догоним Стилфиста? — Разумеется, — хором ответили Ада и ее начальница. — По логике, нам стоило бы воспользоваться той передышкой, что он для нас выиграл, — проворчал Элрик. — Раз эта баба убегает от него, значит он и без нас с ней справится. — И опять не расскажет ничего… — добавила эльфийка, распалившаяся настолько, что даже перестала бояться грозного магистра. — Я тоже хочу во всем разобраться, сэр, — подал голос Мартин. — Этот страж — не древний герой, а кто-то, кто жил в одно время с нами. Раз так, где-то было совершено страшное преступление. Это может быть очень важно! — Воистину ты ученик Стилфиста… Может та девчонка просто распускала слухи о своих подвигах, как тот поэт, что был здесь до нее? — Леди Эбигейл сказала нам, что истории стражей тесно связаны с историей Империи, — произнесла Констанция. — В каком-то смысле, Империя была основана в Башне, и здесь же она может быть уничтожена… Это ее слова, не мои. — У нас больше вопросов, чем ответов, — подвела итог Арья. — Ада, ты уверена, что не хочешь вернуться к остальным? — Нет, ваше преподобие, — ответила эльфийка, — Я справлюсь. — Раз мы серьезно собираемся гнаться за ними, давайте беречь дыхание, — предложил Элрик, и это был весьма уместный совет. Следующие семь часов они просто шли вверх. Это был совершенно безумный марш-бросок, который не был под силу ни одной армии мира, кроме, разве что, войска живых мертвецов… но пятеро храмовников осилили его. Что самое удивительное — Ада, которая должна была быть слабейшей из всех, постепенно начала вырываться вперед. Остальным пришлось поднажать, чтобы не отставать от девчонки и — о, чудо — на последних пяти километрах пути они даже начали нагонять Стилфиста — который видимо, обессилел из-за того, что так резко стартовал — и снова смогли разглядеть его впереди… Будь лестница еще километров на двадцать длиннее, они бы, пожалуй, смогли догнать его, но подъем уже подходил к концу. Ада попыталась окликнуть рыцаря, но он не обернулся и, ступив на галерею, в которую упиралась лестница, скрылся из виду. Тут эльфийка выжала из себя оставшиеся силы, чтобы бегом броситься вверх по лестнице. — Стой, дура! — крикнул ей в догонку Элрик. — Задохнешься! Черт… чем ты их кормишь, преподобная? — На самом деле, нам бы тоже стоило поднажать, — слабо улыбнулась Арья. — Рискуем пропустить все интересное. — Глупости… — фыркнул старый максимит. — Нужно сберечь дыхание, иначе не сможем драться. — Как ты собрался драться с врагом, который может убить тебя одним касанием, командир Брайтблейд? — поинтересовалась аббатиса. — Да в этом нет ничего нового… — пожал плечами Элрик. — Обычные люди ведь сражаются с храмовниками. Примерно то же самое. Что насчет тебя, преподобная? Арбалет с собой не прихватила? Аббатиса лишь загадочно усмехнулась. Немногие все еще помнили ту легендарную наемницу, что не побоялась бросить вызов самой Мифзуне… Впрочем, раны, полученные в том бою, оказались слишком серьезными, и ей пришлось принять постриг, чтобы силы боевой аббатисы помогли ей снова встать на ноги, но все же это был равный бой. Арья не знала, насколько сильна была стражница этого этажа при жизни, но была уверена, что лет двадцать назад смогла бы потягаться с ней в ловкости. Баснословные «отточенные навыки» стражницы, о которых говорил Стилфист, не казались ей чем-то сверхъестественным. Но вот способность мгновенно наказать противника смертью за любую ошибку действительно пугала — потому аббатиса предпочла бы оставить этот бой Стилфисту, который, похоже, знал, что делает. Между тем, Ада взобралась на галерею. Несмотря на свой порыв, ей хватило ума не бросаться сломя голову в логово врага, и она осторожно шла между колонн, озираясь и прислушиваясь. Если Стилфист уже вступил в бой, она должна что-то услышать, если же стражница решила сыграть с ним в прятки, то не стоит привлекать к себе лишнего внимания… Но все оказалось не так, как ожидала эльфийка. Не было ни звуков боя, ни игры в прятки. Стражница стояла спиной к воротам — на этом этаже они не были такими огромными, как обычно, и напоминали простую дверь — и едва держалась на ногах. Ее правая кисть была согнута под неестественным углом, а на левой щеке красовался кровоточащий след от удара, нанесенного, по всей видимости, кулаком в латной перчатке. Стилфист же, несмотря на искореженные доспехи, выглядел целым и невредимым. Он наступал, а стражница пыталась отбиваться левой рукой, но получалось у нее не очень хорошо. Как раз в ту минуту, когда Ада заметила их, меч храмовника задел ее ногу, и девушка упала на одно колено, зажимая порез рукой. Для призрака ее ранения выглядели очень реальными и, видимо, причиняли ей самую настоящую боль. — Почему ты не используешь свою способность? — спросил храмовник, направляя на поверженную противницу оружие. Никогда еще Ада не слышала, чтобы его голос был настолько грозным. В отрыве от контекста он мог показаться злодеем, запугивающим беззащитную девушку. — Я не могу, — ответила стражница. Ее голосок был слишком тоненьким для человека и выдавал в ней полукровку. — Не могу тебя убить. — Тебя поставили здесь, чтобы ты охраняла этаж и искупала свои грехи, — сурово произнес Стилфист. — А не чтобы ты плела интриги. К ужасу эльфийки, он поставил ногу на сломанное запястье своей жертвы, заставив ту завизжать от боли. — Используй свою способность! Ада инстинктивно дернулась вперед, и в этот момент полукровка заметила ее. Ударом ноги оттолкнув Стилфиста, она неожиданно легко вскочила и бросилась к эльфийке… Но рыцарь ловко перехватил ее, поймав за волосы и снова швырнув на пол. — Девочку, значит, можешь убить, а меня нет? — прорычал он. — Что ты задумала? Эльфийка с легким изумлением осознала, что «девочкой» он считает ее — хотя она, конечно же, была намного старше. Впрочем, когда он был рядом, она и впрямь вела себя как ребенок, а он был для нее кем-то вроде опекуна… Но сейчас Ада почувствовала, что не должна отсиживаться у него за спиной. — Почему вы делаете это с ней, сэр? — спросила она, подходя к храмовнику и обнимая его сзади. — Это не похоже на вас! — О, ты еще не видела, что он сделал со мной в прошлый раз… — произнесла стражница, тщетно пытаясь подняться на ноги. — Верно, — подтвердил Стилфист уже куда более спокойным голосом, чем раньше. — Я убил тебя. Но теперь ты здесь, на этаже лжецов… что заставляет меня думать, что я совершил ошибку. — Скажи, ты боишься? — рассмеялась стражница. Несмотря на свое состояние, она выглядела очень довольной всем происходящим. — Боишься узнать, что вверг свою страну в пучину войны, которую не нужно было начинать? — Ада, отпусти, — потребовал рыцарь. Впрочем, сказал он это скорее, чтобы успокоить ее, потому как сразу же освободился от ее объятий сам. — Мне нужно серьезно поговорить с этой девушкой… Схватив стражницу за шиворот, он поднял ее с пола и подтащил к краю галереи. — Сейчас я сброшу тебя вниз, — пригрозил он. — Потом дождусь, когда ты снова появишься, и сброшу тебя снова — и так до тех пор, пока ты не объяснишь мне, что здесь происходит. — Неужели ты думаешь, что вечные мучения можно еще как-то отяготить? — с презрением произнесла девушка. — Меня уже осудил Бог, что можешь добавить к этому ты? — Возможно, что ничего, но мне самому станет немного полегче… — Постойте, сэр… — взмолилась Ада. Образ Стилфиста, как благородного и милосердного рыцаря был слишком важен для нее, чтобы позволить его разрушить. — Я буду бить ее, пока она во всем не сознается, если хотите… только сами этого не делайте. — Стой там, — строго ответил рыцарь. — Тебя она сразу же убьет. Она только меня не хочет убивать… потому что думает, что превратила мою жизнь в ад, и хочет, чтобы я жил в этом аду… — Но знаешь что, Силенция… — произнес он, обращаясь уже к стражнице. — Это не так. Я поднял восстание, я начал войну — и я хотел бы, чтобы она длилась вечно. Я был зачат на поле боя и, начиная с самой моей жизни, война дала мне все. Война дала мне Аду — но из-за приказа мне пришлось отпустить ее. Война дала мне Мифзуну — но Империя забрала ее у меня. Сейчас, когда надо мной нет больше Империи и нет приказов, мне больше не нужно встречаться тайно с женщинами, которых я люблю, и мне больше не нужно прогонять их, спасая от смерти. Благодаря этой войне я смог получить женщину, которую хотел, и буду удерживать ее столько, сколько захочу. Возможно, ты и совершила преступление перед народом Империи, но не передо мной… Силенция гневно воззрилась на храмовника, в то время как Ада, стоило ей услышать свое имя, охнула и отвернулась, стыдливо прикрыв лицо руками. Она гадала, знает ли Стилфист о том, как сильно ей хотелось бы, чтоб ему не пришлось ее отпускать. Теперь получалось, что он и сам желал того же… Полукровку-стражницу слова рыцаря, напротив, привели в бешенство: — Ах ты, подонок! — прошипела она, и ее родство с кошками стало еще очевидней. Она даже встала на четыре лапы и выгнула спину готовясь к прыжку. — Насильник и убийца! Такой же, как и Август! — Не все ли тебе равно, кто будет твоим хозяином — лишь бы молочка в миску налили, — фыркнул рыцарь. — Домашняя кошечка. Это было самое мягкое из оскорбительных прозвищ, что давали имперцы зверолюдским рабыням, но и его оказалось достаточно. Стражница зашипела и прыгнула на рыцаря… Он поймал ее в воздухе, схватив за руки, и белое свечение окутало их сцепившиеся ладони. — Что это? — прошипела Силенция, попытавшись высвободить руку, но Стилфист держал ее крепко. — Праведный Суд, — отозвался он. — Если ты правее меня, твоя способность сработает, и я умру. Если же прав я, то достанется уже тебе… Но ведь будь ты права, ты бы сюда не попала… — Я никогда никого не насиловала! — с ненавистью прошептала полукровка, сжимая пальцы. Возможно, она решила, что если давить сильнее, ее способность сработает раньше. — Мы проявили к вам милосердие… — раздраженно ответил Стилфист. — Даже большее, чем к нашим женщинам, которых изнасиловали вы. Их мы убили, а вам — позволили жить. — Только чтобы издеваться над нами! — Жизнь — все еще жизнь. Твоей матери позволили родить тебя, а тебе — родиться и вырасти… — Только чтобы использовать меня как оружие! — Нет, не поэтому! Потому что твоя мать умоляла твоего отца, чтобы ей позволили тебя родить! И он освободил ее от работы и согласился не трогать ее, чтобы она смогла выносить тебя, неблагодарную соплю! — храмовник снова начал злиться. — Ты хоть знаешь, как беззащитна кошка на шестом месяце? Чтобы ты смогла родиться, твой отец не только не издевался над твоей матерью, но и заботился о ней — как и я о Мифзуне! — Потому-то она от тебя сбежала! — рассмеялась Силенция. Ада, наблюдавшая за их поединком, признала, что на его месте ударила бы наглую кошку хотя бы головой. Но Стилфист, напротив, вдруг успокоился. — Нет, — ответил он. — Поэтому она вернулась. — Чегооо? — Я был с Мифзуной меньше года назад, — твердо произнес рыцарь. — Она сама пришла ко мне — потому что я один любил ее и заботился о ней. А ее дикий народ не ценил даже величайшую из своих героев. — Вранье! — воскликнула Силенция. — Даже рабы в Империи живут лучше, чем свободные женщины у дикарей, — продолжал Стилфист. — А полукровку вроде тебя твои дикие родичи отправили бы ублажать табун кентавров. — Вранье! — повторила стражница. Свет, исходящий от рук храмовника, становился все ярче. — Не меня заточили на этаже лжецов, а тебя… — напомнил рыцарь. Его слова прервал громкий хлопок. Противников отбросило друг от друга — Силенция кубарем покатилась по полу, а Стилфист пролетел восемь метров и врезался спиной в колонну. — Как я и думал, — вздохнул он, поднимаясь. — В войне правых нет… Потому эта способность и бесполезна для сражений. — Я тебя убью… — пообещала Силенция, но на деле она едва ли была способна подняться. Между тем, на галерее уже раздались шаги приближающихся храмовников. — Сэр, вы раздумали ее допрашивать? — спросила Ада, пытаясь придать своему лицу нейтральное выражение. На самом деле ей не терпелось наброситься на рыцаря с вопросами о его бывшей — или даже не бывшей? — любовнице Мифзуне, но сейчас для этого уж точно было не время. — Что ж, полагаю, я знаю все, что должен… — вздохнул Стилфист. — Просто сброшу ее вниз, чтобы не мешалась. — Стой, — вдруг произнесла Силенция, когда храмовник уже потянулся к ней. — Я… расскажу тебе. Как ты и сказал, я думала, что незнание причинит тебя больше страданий. Но похоже, что тебе нет дела до других людей… Ты из тех безумцев, которые считают, что главное самому поступать «правильно», а остальное их не касается. О, а вот и вы… — из-за колонны появились Элрик, Арья, Мартин и Констанция. — Подойдите ближе. Хочу, чтобы вы тоже знали… — Сэр Стефан, что здесь происходит? — осведомилась аббатиса. — Судя по твоему лицу, мы думали, что ты уже на куски ее разорвал, — усмехнулся Элрик. — Лорд Элрик, эта женщина хочет пожаловаться вам на члена вашего ордена, который предал ее пыткам и убил, в то время, как она была офицером имперской армии при исполнении… — сообщил Стилфист. — Заткнись, я сама скажу! — перебила его Силенция. Рыцарь ничего не ответил. Отказавшись от своего первоначального намерения сбросить стражницу в пропасть, он уселся на пол, прислонившись спиной к ближайшей колонне. — Ну рассказывайте уже! — нетерпеливо потребовал Элрик. Он много в чем подозревал Стилфиста, но уж никак не в зверствах над юными девами. — Меня зовут Силенция, — сообщила стражница. Переходить сразу к сути она явно не собиралась. — Фамилии нет, потому что матерью моей была рабыня-нека из племени Льва. Вскоре после того, как я родилась, мой отец решил продать меня — армия как раз скупала зверолюдских людей, чтобы вырастить из нас «ручных монстров». Они думали, что если будут воспитывать нас с детства, мы ничего не будем понимать… Меня определили в элитный отряд, названия которого вы все равно не знаете, так что я не буду его называть. Двенадцать лет мы вместе с другими неками проходили суровые тренировки. Сначала нас было двадцать четыре, но каждый год самую худшую ученицу продавали в бордель — двенадцать были проданы, и еще девятеро умерли, не выдержав тренировок. Остались я и еще двое… Мы понятия не имели, к чему нас готовят, пока однажды нас не представили Августу. С того дня мы стали его личными служанками. Надо отдать ему должное — в отличие от других имперских командиров, он никогда не занимался с нами сексом. Он просто приказывал нам убивать людей… О большинстве из них я не могу рассказать ничего интересного. Август отдавал приказы, а я выпоняла — и благодаря этому я имела свой кусок хлеба и теплую постель… теплую пустую постель, что намного больше, чем обычно может получить нека в Империи. Но однажды я получила особенное задание… Мне нужно было убить кастеляна крепости Белой Цапли — Жерара Леопольда Белле. — Так значит это правда… — вздохнула мать Арья. Впрочем, она и так знала, что Стилфист не стал бы лгать ей в лицо, но все же это был первый раз, когда его обвинения против императора были подтверждены кем-то еще. — Это правда, — подтвердила Силенция. — Но правда также и то, что этот человек подозревался в подготовке мятежа. Август опасался, что суд над известным военачальником вызовет смуту, поэтому приказал мне убить его по-тихому. Даже если бы меня схватили, это должно было выглядеть, как нападение безумной неки, ненавидящей Жерара за его злодеяния против моего народа… И да, я действительно его ненавидела. Нам ничего не рассказывали, пока учили, но странствуя по заданиям, я слышала немало слухов, прославляющих тех, кого вы зовете «героями», за убийство таких, как я. Я была бы рада просто исполнить приказ и вернуться… но когда я уже прикончила Жерара и собиралась уходить, дорогу мне преградил командир Сандерстоун. И он был очень зол, — она с усмешкой покосилась на храмовника, но тот ее проигнорировал. — Ты убила его командира — конечно он был зол, — вступился за собрата по ордену Элрик. — Удивительно, что он на месте тебя не прикончил. — Ну-ну, я не настолько слабее него! — возмутилась стражница-полукровка. — Впрочем, я и впрямь была шокировна… О нем ходит много легенд и слухов, а столкнувшись с ним в бою, я поняла, что все они были правдой, и такой сильный воин действительно существует. Возможно, у меня и был какой-то шанс сбежать… И уж точно я могла бы убить себя, чтобы избежать допроса. Но когда эта мысль пришла мне в голову, я подумала — а зачем? Если уж все равно умирать, то не ради Августа и вашей Империи, а ради моего народа. Тогда у меня и созрел план. Я подумала, что человек, который сокрушил мою страну, сможет сокрушить и вашу… И я позволила себя схватить. Нас учили и сопротивляться допросу, и допрашивать — поверьте, я знаю о пытках все… А вот он — нет. Если бы я хотела молчать, он бы ничего из меня не вытянул — по крайней мере, я умерла бы намного раньше, чем заговорила. Но я хотела рассказать ему, поэтому поупиралась для правдоподобия и раскололась… Труднее всего было умирать, не зная, получилось у меня или нет. Если бы он оказался таким же, как Август, то просто промолчал бы, но я надеялась, что Человек из Легенды, Посланник Бога не станет терпеть беззакония даже от императора — и он меня не разочаровал… И теперь, что бы ты ни делал со мной, я тебя не убью, ведь если ты умрешь, война быстро закончится, а я этого не хочу… — она повернулась к Стилфисту с торжествующей улыбкой на лице, но тот ничего не мог ответить ей, потому что уснул. — Нет, ну вы посмотрите на него… Ваши жизни до того безразличны ему, что он заснул, оставив вас наедине со мной. — Эй, давай без шуток! — Элрик приставил к горлу Силенции меч, стоило той подняться на ноги. — Какой смысл? — фыркнула девушка. — Теперь, когда я уже рассказала вам, я хочу чтобы вы жили. Хочу чтобы все узнали о том, что я сделала — и пусть каждый, кто держит в рабстве маленькую неку, дрожит от страха, зная, что она может жестоко отомстить ему! — И кому ты этим поможешь? — подал голос Мартин. — Ты только навредишь другим некам. Сейчас многие люди неплохо относятся к своим рабыням, а из-за тебя их на цепь сажать начнут. — Так и нужно, — невозмутимо отозвалась Силенция. — Зачем им это «неплохое отношение»? Они должны знать, что люди — их враги. — Ты так и не поняла того, что хотел сказать тебе сэр Стефан, — воскликнула Ада. — Что даже когда народы враждуют, отдельные люди могут стать выше ненависти и заботиться друг о друге, не глядя на расу! — Не тебе меня учить, ручная эльфийка! — фыркнула полукровка. — И не ему. Он даже со своим собственным народом воюет… А на расу он не глядит, потому что ему главное, чтобы у тебя дырка между ног была — вот тебе и вся забота! — Достаточно, — сказала мать Арья, видя, что Ада собирается ответить. — Мы сюда пришли не для споров с безумцами. Что будем с ней делать? Отряду потребуется время, чтобы подняться, не можем же мы все время стоять с мечом у ее горла? — Я не собираюсь ждать, пока вы сбросите меня в пропасть, — с презрением произнесла Силенция. — Сама прыгну. — Тебе не кажется, что если бы не твое стремление навредить людям ценой собственной жизни, ты могла бы быть жива до сих пор? — проницательно заметила мать Констанция. — И есть с рук у Августа? — скривилась стражница. — Нет уж… Я жалею только об одном — что я на самом деле была подослана к Жерару Августом. Если бы он был ни при чем, а командир Сандерстоун начал бы войну, было бы куда веселее… Она собиралась сказать что-то еще, стоя у края обрыва, но тут поток света, вырвавшийся из жезла Арьи, прервал речь полукровки, столкнув ее в пропасть. — И вовсе в этом нет ничего веселого… — произнесла аббатиса. — Подумать только, Империя вырастила такую гадину… — Да уж, порой мотивы, по которым совершено преступление, еще отвратительней самого преступления… — изрек Элрик. - Она явно гордится тем, что совершила. — Она все еще воспринимает себя, как смертную, — подал голос Стилфист. Все повернулись к нему — сна у рыцаря не было ни в одном глазу. — Пройдут века, прежде, чем она осознает, что ее жизнь закончилась, и творящееся в мире больше не имеет к ней отношения… тогда и начнется ее искупление. — Сэр, вы слышали все, что она сказала? — Ада бросилась к Стилфисту, чтобы помочь ему подняться на ноги. Ее, понятное дело, больше всего беспокоили предположения Силенции о том, что Стефана волнует только дырка у нее между ног… — Конечно слышал, — невозмутимо ответил рыцарь. — Что насчет лорда Белле? — спросила Арья. — Это правда, что он готовил мятеж против императора? — А почему, вы думаете, восстание так быстро разгорелось? — отозвался Стилфист. — Многие из тех, кто поддерживают нас сейчас — его единомышленники… Я ничего не знал об этом до его смерти, но потом мне не составило труда найти в его бумагах доказательства — как и имена тех, кто готов его поддержать. — Вы вообще что-то новое услышали сейчас? — с подозрением спросил Мартин. — Только то, что она не соглала мне тогда. Впрочем, я и так уже понял это… То был минутный порыв — я увидел ее на этаже лжецов и подумал «а что, если она обманула меня, чтобы заставить выступить против Августа?». Но потом я понял, что обманом может быть не только ложь, но и предательство доверия, и в этой истории обманули все… Командир Жерар нарушил присягу, чтобы свергнуть безумного правителя, а этот безумный правитель вместо правосудия решил убрать его без лишнего шума. Но в Башне оказалась в итоге та, от которой всего лишь требовалось держать рот на замке — хотя ее преступление было наименьшим, оно преследовало самую злую и бессмысленную цель… — Император вообще не преследовал злых целей! — воскликнул Элрик. — Он сделал это, потому что не хотел, чтобы сторонники Жерара подняли бунт, пытаясь его освободить — а ты именно этот бунт и поднял. — И кого это удивило? — поинтересовался Стилфист. — Похоже, даже девочка-полукровка смогла предсказать мои действия… Тем более они должны быть понятны вам, людям — ведь это были действия нормального честного человека, который увидел беззаконие и решил его пресечь. Император не должен подсылать к своим подданным убийц — он должен их судить! Август знал это. Все знали это. Но он выбрал наплевать на закон и поступить по-своему, а все выбрали отвернуться и не смотреть. А когда Стилфист встал и сказал «ребята, вы нарушаете закон», все закричали «ага, он хочет разрушить Империю!». Но я плевать хотел на вашу Империю. Да я хотя бы по законам рыцарства призову Августа к ответу за убийство моего командира! — Вы видите, что твориться? — обратился старый магистр к Арье, разводя руками. — Максимиты стали настолько добродетельны и бесстрашны, что готовы всему миру бросить вызов во имя законов рыцарства… Я не знаю, как с ним спорить. Он дурак, но он прав… — Сэр Стефан неправ, — покачала головой аббатиса. — Salus populi suprema lex esto… И он, и эта девушка-зверолюдка поставили свое виденье справедливости выше людских жизней. — Этот принцип придумали язычники, — отозвался Стилфист. — А наш такой: prout vultis ut faciant vobis homines, et vos facite illis similiter. Я не хочу, чтобы меня самого однажды убили «ради блага» народа или страны. Следовательно, когда я вижу, что такое происходит, я восстаю. — Что они говорят? — шепотом спросила Ада у Мартину. Она смогла освоить имперскую письменность, но все еще с трудом воспринимала «высокую» речь на слух. — Я не понимаю. — Что тут скажешь… — усмехнулся чемпион. — Non tam praeclarum est scire Latine, quam turpe nescire. — Эй! — возмутилась эльфийка. — Издеваетесь, да? Лорд Элрик расхохотался, а Стилфист подошел, чтобы похлопать Аду по плечу. Даже мать Арья с улыбкой покачала головой… Атмосфера диспута была полностью разрушена.

***

Поход с господином в баню был одной из самых постыдных повседневных обязанностей рабыни. Все дело было в том, что в замке Райен баня была до сих пор одна на всех. Когда мылись мужчины, снаружи вывешивалась черная тряпка, а когда женщины — белая. Разумеется, когда кто-то приходил в баню с рабыней, висеть оставалась черная — никто ведь не хотел быть пойманным Элки на самом интересном моменте. Как следствие, в баню в любой момент могли зайти мужчины в любом количестве, и лишь от случая и прихоти господина зависело, в каком положении они застанут несчастную рабыню. Солдаты же находили такие происшествия весьма забавными и не скупились на шутки и унизительные прозвища... Словом, не удивительно, что Лессен ненавидела ходить в баню вместе со своим хозяином… не то, чтобы она не привыкла обнажаться перед мужчинами или трахаться при посторонних — в конце концов, они с Клаусом делили комнату с целым взводом солдат — но когда ее заставали скачущей на члене хозяина без клочка одежды на теле, это был уже перебор. Ну, а Клаусу, наоборот, нравилось хвастаться роскошным телом своей рабыни перед сослуживцами, так что он запрещал ей прикрываться и продолжал иметь ее в самых постыдных позах на глазах у всех. Но и отказать Клаусу бывшая жрица не могла — не потому, что боялась спорить со своим господином, а потому, что он вернулся с охоты на ведьму изрядно побогатевшим и смог бы при желании позволить себе сходить в баню с проституткой… Однако он позвал Лессен, и она, задавив стыд, последовала за ним без возражений. Впрочем, на этот раз в бане никого не оказалось, и эльфийка вздохнула с облегчением. Теперь она и сама была не прочь потрахаться — сделать это в кои-то веки без свидетелей… Клаус мигом прочувствовал настроение рабыни, и шлепнул ее по заднице — это был обычный сигнал, говорящий, что ей пора снять одежду. Она расстегнула плащ и потупила взор… Сколько бы раз ей не приходилось раздеваться перед ним, она все никак не могла привыкнуть к тому, как он смотрел на нее сверху вниз полным восхищения взглядом… Виной всему был их первый раз, когда ей, отчаянно сопротивляющейся и визжащей, бесцеремонно заткнули рот и изнасиловали. Каждый раз, когда он глядел на нее, как сейчас, ей казалось, что он снова набросится на нее… Глупость, конечно — она не боялась орать на него и закатывать истерики, но млела, когда оказывалась перед ним голой. Сверля взглядом свои босые ноги, Лессен скинула плащ и развязала тесемки лифчика. Раньше она могла минут по двадцать стоять, стыдливо прикрывая руками свои достоинства, но несколько порок розгами отучили ее от этой привычки. На этот раз жрица сразу же потянулась к трусикам… и сразу же получила по заднице. — Нормально сними, — потребовал Клаус. — Ох, — вздохнула эльфийка и, повернувшись к хозяину спиной, нагнулась раком. После этого она нарочито медленно стащила трусики, обнажая свои дырки. — Так-то лучше, — одобрил ефрейтор и замолчал. Лессен нервно переступила с ноги на ногу. В такой позе она чувствовала себя особенно уязвимой, потому что изнасилование могло начаться в любой момент… Она услышала, как Клаус у нее за спиной снял штаны — ремень звякнул пряжкой, когда упал на пол — и замерла, чуть дыша. Грубые руки господина раздвинули в стороны ее ягодицы, но он всего лишь «проверял» ее дырку. От волнения жрица начала кусать губы… — Ну что, сначала помоемся или потрахаемся? — вдруг спросил Клаус. — Потрахаемся! — выпалила Лессен. Она боялась, что кто-то войдет, и у них опять не получится нормального секса без зрителей, и ответила прежде, чем подумала. Конечно, вопрос господина был обычным издевательством — он все равно сам решит, что делать, а ее мнение значения не имеет. — Ну раз так хочешь, то попроси, как следует, — продолжил издеваться Клаус. Жрица вздохнула, но подчинилась. Она была уже готова — во всех смыслах — и не могла пойти на попятную. — Прошу, господин… — томным голосом взмолилась она. — Ваша раба не может больше ждать… Возьмите меня прямо здесь! Клаус был простым парнем из деревенской семьи, где детей и читать-то не учили. Дома все, включая самых младших сестер, называли то, чем он сейчас собирался заняться с Лессен, грубым емким словом из четырех букв. Эльфийка же умела облечь все это в высокопарные фразы — и Клауса это восхищало. — Повернись и скажи это снова, — потребовал он. — В глаза мне смотри! Рабыня выпрямилась, но все еще оставалась на голову ниже своего хозяина. Она посмотрела на него снизу вверх, как котенок на огромного злого пса. — Прошу, имейте меня, как пожелаете… — пролепетала эльфийка. — Мой господин… На самом деле, она очень редко называла его «господином», и сейчас это был верный знак того, что она решила в кои-то веки побыть послушной… Клаус надавил на ее плечи, заставляя опуститься на колени. Само собой, у нее перед глазами тут же оказался его член — уже возбужденный, что говорило о том, что ее «представление» было весьма успешным… вот только сосать Лессен ненавидела. И Клаус отлично об этом знал, и потому заставлял ее делать это, когда хотел насладиться своей властью. Отсос в их отношениях был знаком извинения — когда после очередной выходки жрица решалась все-таки признать свою неправоту и примириться с хозяином, это всегда заканчивалось долгим унизительным минетом — не столько оральным сексом, сколько тщательным вылизыванием хозяйского члена… Лессен подняла на Клауса недоуменный взгляд, пытаясь понять, чем она на этот раз умудрилась провиниться. — Господин, я не виновата, что вы уезжали и замка и не могли меня иметь… — на всякий случай напомнила она. — Да знаю я, — усмехнулся Клаус. — Просто соскучился по твоему грязному язычку. Работай давай. Лессен закатила глаза и брезгливо прикоснулась губами к головке. Но тут господин двумя пальцами взял ее за левое ухо и она содрогнулась всем телом… — Нееет! — взмолилась она. — Не надо… Я буду сосать как следует… Господииин!  — Вот и соси, — потребовал он, берясь за второе ухо. Ушки жрицы были очень чувствительными даже для эльфийки, и, когда господин хватал ее вот так, она не могла сдерживаться — это было почти то же самое, как если бы он засунул палец ей во влагалище. Дрожа от возбуждения, Лессен обхватила член губами и принялась активно ласкать его языком. И конечно, стоило ей начать сосать, как последней шлюхе, как дверь открылась и кто-то вошел… Рука Клауса легла на затылок жрицы, заставляя ее остановиться. Похоже, пришел кто-то, кого даже ее господин опасался. — Доброе утро, сэр! — ефрейтор приосанился, но отдавать честь не стал — в данной ситуации это выглядело бы невообразимо глупо. — Вольно, — отозвался вошедший, и Лессен узнала его по голосу — это был сэр Роберт. Пару мгновений спустя рыцарь появился в поле зрения эльфийки, и она увидела, что он тоже пришел сюда со своей рабыней. Она почувствовала некоторое облегчение. Если Роберт с Вероникой будут заниматься тем же самым, перед ними будет не так стыдно… Однако рыцарь не спешил ставить свою юную рабыню раком. Вместо этого они разделись и залезли вместе в бочку с теплой водой. «Вот вы посмотрите, как ходят в баню здоровые люди…» — сказать этого вслух при посторонних Лессен не посмела, но устремила на своего господина весьма красноречивый взгляд. — Эй, ты сама сказала, что хочешь потрахаться перед тем, как мыться, — ехидно напомнил ей Клаус. Вероника хихикнула. Чутким эльфийским слухом Лессен уловила, как она шепчет на ухо своему хозяину, что тоже хотела бы потрахаться перед тем, как мыться. В ответ рыцарь оттаскал ее за ухо. Видя непринужденное поведение начальства, Клаус окончательно осмелел и решил унизить свою рабыню еще больше. Он вынул член у нее изо рта и поднес к ее лицу мошонку. — Лижи яйца, эльфийская сука, — он никогда не обзывал ее, пока они были наедине — но делал это при других, чтобы показать свою власть над ней. На самом деле прекрасная пышногрудая блондинка, еще и эльфийка к тому же, была пределом мечтаний Клауса. Ему до сих пор с трудом верилось, что он действительно владеет всей этой красотой, и он выставлял ее напоказ, словно ребенок, показывающий своим однокашникам новую игрушку. Само по себе унижение Лессен не было его целью. Для него это была игра — убедиться, что она подчиниться его приказу, как бы стыдно ей ни было. Бывшая жрица прожгла хозяина свирепым взглядом, но послушалась. Она многое была готова стерпеть, пока он не бегал от нее к Гвеннет. За два дня, прошедшие с его возвращения, он пока еще не ходил в бордель… Впрочем, она была уверена, что в походе он имел эту новую пленную ведьму, о которой говорили все солдаты. Сейчас все усилия эльфийки были направлены на то, чтобы заставить Клауса признать ее превосходство по сравнению со второсортными шлюхами. Потому, подавив отвращение, она прильнула языком к мошонке… — Ты такая старательная сегодня… — ухмыльнулся Клаус. — Наконец-то полюбила сосать? — Еще чего… — процедила жрица. — Я делаю это только потому, что вы приказали… Именно такой ответ он и хотел от нее услышать. Лессен снова пришлось взять в рот, в то время как хозяин продолжал крепко сжимать ее уши. Ее уже всю колотило от возбуждения… В итоге, он кончил ей на лицо и насмешливо поинтересовался: — Ну что, теперь мыться? — Трахаться! — возмутилась эльфийка. Поднявшись на ноги, она уперлась руками в колени. — Давайте уже! — А она у тебя бойкая… — усмехнулся сэр Роберт. — Ага, — согласился Клаус, однако трахать жрицу не спешил. Та обернулась через плечо и смерила хозяина недовольным взглядом — довел ее до такого состояния, опозорил на глазах у людей, а теперь-то чего копошится? — Сэр… — вдруг произнес ефрейтор. — А что там про фестиваль слышно? Он будет? — Моя сестра не настолько отмороженная, чтобы отменить равноденствие, — рассмеялся рыцарь, мигом поняв, к чему он клонит. — Все будет. — А с бабами или без? — данный вопрос давно уже волновал солдат. Фестиваль всю жизнь был «с бабами», но после того как Элки ввела должность «ответственного за дисциплину» и штраф за публичный разврат, люди начали сомневаться — а спрашивать у самой Элки было небезопасно. Сначала все надеялись, что к фестивалю успеет вернуться лорд Стилфист, но праздник был все ближе, а от «доброго» командира все не было вестей… — С бабами, — заверил Роберт. — Какая-то рабыня пустила слух, что по древней эльфийской традиции на равноденствие полагается много трахаться, и дело дошло до Мелиссы… Поматерилась и разрешила. Будет все, как всегда, а может и лучше даже… У нас ведь полно эльфиек теперь. — Бесплатных шлюх будут давать? — с надеждой спросил Клаус. Лессен — которая, кстати, и пустила пресловутый «слух» — сердито замычала. — Куда тебе еще шлюхи? — хмыкнул рыцарь. — Свою сначала оприходуй. Если у нее будет недотрах, эльфийские боги на тебя рассердятся. — Это правда? — с усмешкой поинтересовался ефрейтор у своей рабыни. — Если тебя не трахать, твои боги рассердятся? — Еще как… — буркнула жрица, надеясь, что ее наконец трахнут… — Между прочим, — произнес Роберт, поднимаясь и начиная вылазить из бочки. — Вам еще не говорили, но фестиваль будет на неделю пораньше. — Пораньше? — переспросил Клаус, снова отвлекаясь от уже уставшей ждать эльфийки. — Вместо недели после двадцать первого — неделя до двадцать второго, — объяснил рыцарь. — Слыхала, сисястая? Ман Фовэрь твой перенесли… — Ман Фовэрь нельзя перенести, — сердито пробурчала эльфийка. — Это астрономическое событие… — Когда командир прикажет, тогда и звезду тебе в… — скаламбурил ефрейтор. — Вот и вся астрономия. Вероника не выдержала и прыснула. Роберт неодобрительно посмотрел на нее, а Лессен покраснела, стыдясь за своего хозяина-пошляка. — Неделя до двадцать второго — это что, следующая уже, получается? — продолжал рассуждать Клаус. — Совсем скоро… А карнавальной королевой кто будет? Не командир же… — Не дождешься, — фыркнул Роберт. — Выберем… Никто не захочет — одну из эльфиек назначим. Тут за дверью раздался смех и в баню вошла шумная компания из пятерых или шестерых мужчин. Лессен обреченно вздохнула — нормального секса без толпы свидетелей так и не получилось… И, разумеется, ее хозяин-извращенец выбрал именно этот момент чтобы засадить ей в киску. Жрица уже не так сильно хотела трахаться, как пять минут, но Клауса ее мнение мало волновало. Подхватив эльфийку под мышки, он поднял ее в воздух и перенес на скамью. Он сел, а Лессен оказалась сидящей на нем лицом к «публике» — и, разумеется, все интересное было на виду… — Парни, — между тем обратился Роберт к солдатам, большинство из которых даже не начали раздеваться, а просто стояли и пялились на красавицу-эльфийку. — Ефрейтор Клаус поднял очень важный вопрос. Как думаете, кто должен быть карнавальной королевой на будущем фестивале? — А что, она вон вполне нечего, — сразу же ляпнул кто-то из солдат. Лессен от такого «комплимента» едва сквозь пол не провалилась. Она понятия не имела, что это за карнавальная королева такая, но почему-то решила, что это что-то вроде бесплатной шлюхи для всеобщего увеселения… — Что сказать нужно, сучка?! — Клаус как следует шлепнул ее по заднице. — Благодарю за похвалу, господин! — взвизгнула жрица. Схватив ее за коленки, которые она попыталась было свести, засмущавшись, хозяин заставил ее широко раздвинуть ноги. — Руки за голову, — потребовал он. — И скачи порезвее! Тебя, вон, в королевы предложили — развлеки народ. — Да, господин! — простонала эльфийка, от стыда и унижения почти переставшая осознавать происходящее. Как бы дерзко Лессен себя ни вела, в душе она была трусихой, и стоило Клаусу начать ее трахать, как она становилась послушной сучкой, и делала все, что прикажут. — А разве эльфийка может быть королевой карнавала? — неожиданно разумно спросил один из солдат. — Может Сильвию лучше? — А прикольно, если бы это была Сарья… — ляпнул кто-то. — Ты чо?! — набросились на него все. — Услышит — сожрет! — А мне кажется, она была бы не против, — высказал свое мнение Клаус, который чуть лучше был знаком с вампиршей. — А по-моему Рин лучше всех, — вдруг сказал еще один солдат. — Рин — милашка, — поддержал его другой. — Она каждый раз сосет с таким лицом, будто впервые в жизни в рот взяла. Вроде и знаешь, что она шлюха, а вроде как и нет… — Был бы здесь Стилфист, он бы точно ее назначил… — усмехнулся Роберт. — Но сестра скажет что-нибудь вроде «какого хера я должна выбирать вам шлюх?». Думаю, нам стоит решить вопрос голосованием. — Точно! — одобрил Клаус. — Слышишь, сисястая? Скачи резвее — тогда за тебя проголосую! — Господин, — прошептала Вероника, глядя на раскрасневшуюся эльфийку, которая зажмурилась от стыда, но продолжала натягиваться на член. — Я тоже так выгляжу, когда вы меня… ну, того? — Ну да, — пожал плечами Роберт. — Примерно… — Что-то мне страшновато… — призналась юная рабыня. — Может, лучше в комнате это сделаем? — А я говорил, — усмехнулся рыцарь, которому сразу не понравилась ее идея потрахаться в бане, как делают «все». — Одевайся и пошли домой… Клаус, вы тоже не засиживайтесь, — повысил голос он. — А то еще оштрафуют тебя за это дело. — Да не, лейтенант Неа сюда не зайдет, — отмахнулся ефрейтор. Он был прав — Неа частенько проверяла женщин во время купания, чтобы убедиться, что рабыни не занимаются ничем непристойным, но к мужикам соваться стеснялась. — Неа не зайдет, — согласился Роберт. — А вот Мелиссе ничего не стоит. В бане разом стало тише. Не угомонилась разве что Лессен, дошедшая уже до точки, когда ее ничего не могло остановить… — Господин, чего же вы молчали… — запричитала Вероника, поспешно натягивая трусы. — Бежим отсюда скорее! - Ты-то чего испугалась? Тебе она ничего не сделает, - пожал плечами рыцарь. - А вот до Клауса точно доберется однажды. И до Сарьи тоже — она, говорят, вчера опять расхаживала по двору с двумя голыми шлюхами... - Когда уже эту клыкастую суку саму к позорному столбу поставят... - мечтательно произнесла юная рабыня. - Вероника! - повысил голос Роберт. - Не смей говорить так про свободную женщину. - На горох ее — и до вечера, - посоветовал кто-то из солдат. - Так и будет, как только в комнату вернемся, - сурово сказал рыцарь. Вероника, поняв, что ее длинный язык снова навлек на нее неприятности, потупила взор. - А видали, какой хер Сарья вчера Рин в задницу затолкала? - вдруг вспомнил один из солдат. - У нее теперь, наверное, дырка никогда уже не сожмется. - Эх, надо было вчера трахнуть ее в задницу... - вздохнул другой. - Было же написано, что вход бесплатный... В этот момент дверь приоткрылась, и в проеме показалась голова обсуждаемой эльфийки. - Эй, Рин, давай к нам! - сразу же позвал ее кто-то. Волшебница тут же захлопнула дверь и сообщила стоявшей рядом с ней вампирше: - Там сэр Роберт, ефрейтор Клаус и шесть солдат... - несмотря на висевшую у входа черную тряпку, Сарья заставила рабыню проверить, кто внутри. Не было сомнений, что окажись там, к примеру, Луканий, она не постеснялась бы зайти и помыться вместе с ним — а точнее, посмотреть, как он будет спасаться бегством. Однако такая толпа мужиков была перебором даже для Сарьи, так что она решила остаться в предбаннике. - Они тебя звали — заходи, если хочешь, - предложила она Рин. - Нет, госпожа, я с вами хочу... - умоляющим голосом произнесла та. - Ну как хочешь... Только повернись задницей к двери. Кажется, кому-то из них хотелось посмотреть на твою дырку. Рин вздохнула и встала раком... Отымев ее, Артур оставил на ее теле еще одну надпись, прямо поверх предыдущей: «использована». Волшебница молилась лишь о том, чтобы Сарья позволила ей смыть с себя это позорище. А до тех пор придется потерпеть насмешки еще немного... С утра ей уже пришлось рассказывать о своей работе в борделе перед Эссой, Барбарой и Февронией — а Сарья к тому же заставила каждую из рабынь высказать свое мнение о растраханной дырке волшебницы. Ведьма пролепетала что-то вроде «никогда не видела такой большой дыры», Барбара предположила, что Рин теперь сможет «без проблем обслужить пятьдесят человек», но хуже всех была Эсса. «Шлюха Рин позорит весь эльфийский народ» — так она сказала. Сарья подхватила эту идею и пообещала, что попросит Элки выставить Рин у ворот, чтобы местные жители осмеивали ее и всех эльфов. С учетом предстоящего фестиваля такая угроза вполне могла быть приведена в исполнение, и на душе у волшебницы кошки скребли. Однако для начала ей предстояло выслушать приговор Артура...

***

Рин возвратилась в хозяйскую комнату лишь к полудню. В башне они с Сарьей сначала дожидались, пока закончат мыться солдаты, затем Рин пришлось обслужить хозяйку и лишь потом она смогла вымыться сама… — В итоге, хоть ты и была весь день в борделе, отымел тебя только сэр Артур, да и его ты не смогла удовлетворить, — сказала ей Сарья перед тем, как отпустить. — Тебе нужно больше практики, а то вовсе позабудешь, как это делается. Лорд Стилфист этому не обрадуется… — Да, госпожа… — сокрушенно вздохнула рабыня. С последней частью высказывания она была полностью согласна. — Предлагай себя своему господину каждую ночь, — наставительно произнесла вампирша. — Да, госпожа, — вновь вздохнула Рин, догадываясь, что за такие «предложения» ее снова пошлют в бордель. — Если ему нравится иметь тебя в борделе, это его право, — сказала Сарья, поняв по отчаянию на лице рабыни, о чем она думает. — Ты все равно должна заниматься с ним сексом каждый день. И в рот не считается! Если сегодня он тебя не отымеет, завтра будешь скакать на члене вместе с Февронией. — человеческая ведьма проходила интенсивные «тренировки», чтобы соответствовать требованиям своей новой хозяйки. — Обеими дырками. По два часа. И Барбара будет подгонять тебя плеткой. — Тупая шлюха Рин поняла, госпожа! — воскликнула Рин, поняв, что Сарья не остановится, пока не увидит, что она как следует напугана. — Тупая шлюха Рин будет оттрахана своим господином сегодня! — Не только сегодня, но и завтра, и послезавтра, и каждый день до возвращения лорда Стилфиста. Он оставил тебя на моем попечении, и если вернувшись он увидит, что ты утратила свои навыки и позабыла, как трахаться, я буду опозорена… И тогда ты у меня попляшешь. — Я умру от стыда намного раньше, чем вы до меня доберетесь… — пробормотала волшебница. — Даже так? — хмыкнула Сарья. — Ну в таком случае, будь благодарна, что я помогаю тебе тренироваться. Получается, я спасаю твою жизнь! — Тупая шлюха Рин благодарна, — солгала Рин. Куда больше чем того, что она «разучится трахаться», она боялась, что господин вообще не пожелает прикасаться к ней после того, как она трахалась со всеми подряд. Ей и самой начинало казаться, что она его недостойна… но радовать Сарью, признаваясь в этом, она не собиралась. Волшебница приоткрыла дверь в комнату с тяжелым сердцем. Процентов на восемьдесят она была уверена, что паладин скажет, что-то вроде «какого хрена ты не в борделе, тебя никто не отпускал». Еще хуже было бы, если бы Артура не оказалось дома — в конце концов, у него было полно дел по замку — тогда Рин не знала бы, где должна быть, и тряслась бы от страха до самого его возвращения. Однако Артур был дома и не выглядел рассерженным. Он сидел в кресле и читал какую-то книжку, а Вивиан сидела на полу у его ног и шила трусики. То была поразительно мирная сцена, так что Рин заподозрила, что ведьма, в отличие от нее, справилась со своей ночной работой безупречно. — Господин, тупая шлюха Рин вернулась, — произнесла волшебница, склоняясь к ногам рыцаря. Она машинально назвала себя «тупой шлюхой», хотя обычно этого требовала Сарья, а не Артур. — И? — отозвался паладин. — Ничего не хочешь сказать? — Прошу прощения, что не смогла удовлетворить вас вчера! — выпалила Рин, продолжая лежать носом в пол. — Сучке очень стыдно, она готова искупить вину любым возможным способом. И еще… прошу прощения, что возвращаюсь так поздно. Я… сучка Рин прислуживала принцессе Сарье. И спасибо за то, что позволили принцессе забрать меня вчера! Она уже не знала, что еще сказать и за что еще извиниться. Артур же наблюдал за распинающейся рабыней скучающим взглядом, дожидаясь, когда ее фантазия иссякнет. — Извинись перед Вивиан, — потребовал он, когда волшебница наконец заткнулась. — Помнишь, вчера ты сказала, что сможешь обслужить меня не хуже, чем она? — Простите тупую сучку! — взмолилась Рин. Подняв лицо от пола, она положила руки на колени ведьме и произнесла: — Прошу, научите меня, как лучше ублажать господина. Я буду усердно трудиться, чтобы стать такой же хорошей рабыней, как вы… Вивиан прожгла ее сердитым взглядом. Похоже, она и правда была обижена. — Восемь раз, — внезапно сказала ведьма. — Сегодня ночью господин кончил в эту сучку восемь раз. А сколько смогла дать ты? — Три… — кусая губы, призналась Рин. — Так же хорошо, как я? — ехидно поинтересовалась Вивиан. — Достаточно, — произнес Артур, щелкая ведьму по уху. — Рин, ты проспорила Вивиан порку. Сколько ударов — она сама решит. — Да, господин… — Благодарю, господин… Вивиан отложила шитье в сторону и поднялась на ноги, а Рин начала догадываться, что сейчас получит самую жестокую порку в своей жизни… Сама виновата, конечно же. Если бы Сарья заявила Стилфисту, что ублажит его не хуже, чем Рин, она тоже была бы в ярости. Волшебница пообещала себе, что потом, когда рядом не будет Артура, извинится перед подругой еще раз и убедиться, что та действительно простила ее — ведь одной только порки может быть недостаточно для этого. — Погоди, — остановил ведьму Артур. — Пока Рин еще в состоянии говорить, я хочу услышать, сколько человек она обслужила вчера. — Я… Шлюха Рин сбилась со счета, господин… — Так много? Надеюсь, хотя бы минет ты делала, как следует? — Клиенты хвалили шлюху Рин… — волшебница надеялась, чтобы хотя бы этим сможет доказать, что не полностью никчемна. Но затем она все же заставила себя сознаться. — Но и били тоже. — И какой же урок ты извлекла? — поинтересовался рыцарь. — Рин — последняя шлюха, — с готовностью ответила она. — Она возгордилась из-за того, что была рабыней лорда Стилфиста… и вашей, господин, но ее поставили на место, как она заслуживала. Теперь шлюха Рин готова выполнять любую работу, включая работу проститутки, и знает, что это — не наказание, а ее обычные обязанности… И все-таки я надеюсь, что вы позволите мне служить вам, господин! — волшебница подняла голову и с мольбой посмотрела на Артура. — Ведь даже шлюха может быть снята офицером… Прошу, снимите меня и используйте как шлюху, господин! Ставьте меня на горох, сажайте на кочергу, только позвольте остаться! — Ладно, — хмыкнул Артур. — На сегодня ты снята. Довольна? — Да, господин! — воскликнула Рин, снова склоняясь до пола. Ее попка, которая все никак не могла сжаться после вчерашней пытки, заныла от предвкушения того ада, через который ей предстояло пройти сегодня. — Отымейте эту шлюху прямо сейчас! — Нет, сейчас тебя ждет порка… — отозвался паладин. — Вивиан, она в твоем распоряжении. — Господин, вы желаете, чтобы она могла стоять перед вами, или достаточно, чтобы она могла раздвинуть ноги? — зловеще произнесла ведьма, стоя над своей бывшей начальницей с плеткой в руках. Поняв, что Вивиан забыла о жалости, Рин устремила на Артура самый умоляющий взгляд, на какой только была способна. Сейчас она была готова запрыгнуть на него и скакать на его члене до потери сознания, лишь бы только он спас ее от озверевшей ведьмы. — Вивиан, глянь, — усмехнулся паладин. — Вот такое лицо и должно быть у эльфийской суки. Вивиан посмотрела на лицо волшебницы, а потом глубоко вздохнула и опустилась на колени рядом с ней. — Прошу вас, господин, дайте Рин еще один шанс, — Рин уставилась на ведьму, не веря своим ушам. Даже не считая того, что Вивиан, казалось, была готова запороть ее до полусмерти, просить Артура за другую рабыню было самоубийством — они обе давно убедились в этом на собственном опыте. — Она много лет была моей госпожой и поэтому часто забывает свое место. Ей нужен суровый господин, чтобы воспитывать ее, а в борделе ее научат только трясти задницей и выпрашивать у клиентов подарки… Прошу, позвольте ей служить вам вместе с этой сучкой! — ведьма склонила голову до пола. — Я не заслуживаю того, чтобы за меня просили… — прорыдала волшебница, тоже падая ниц. — Прошу, не наказывайте Вивиан из-за меня! На несколько мгновений повисла тишина, и эльфийки не смели дышать, ожидая, что сейчас их обеих отправят в бордель… — Вивиан, ты собираешься простить Рин ее хвастовство? — вдруг спросил паладин самым заурядным тоном. — Нет, господин! Но я собираюсь воспитывать ее, чтобы она стала скромной и послушной рабыней и не смела домогаться нашего господина! — Я больше так не буду, господин! — воскликнула волшебница, только что узнавшая, что она, оказывается, домогалась Артура. — Сучка Рин рада услужить вам, но если вы ее не хотите, она будет покорно дожидаться своей очереди! — Сколько ты еще собираешься мне врать, Рин? — спросил Артур, и у Рин сердце ушло в пятки. С ней он говорил совсем не так, как с Вивиан. — Ты сейчас не в том состоянии, чтобы трахаться. — Прошу прощения, господин… — всхлипнула эльфийка. — Если вы меня не отымеете, я буду сурово наказана… К тому же, моя киска в полном порядке, — добавила она, чуть помявшись. Выбор между деревянным членом и членом Артура был очевиден. — Она к вашим услугам… — Опять напрашиваешься, сучка! — яростно прошипела Вивиан, сопровождая свои слова шлепком по попке. — Ты должна была сказать, что твое тело принадлежит господину и не тебе оценивать его состояние. — Мое тело принадлежит вам, господин, — послушно повторила Рин, снова глядя на Артура своим трогательным взглядом. По щекам волшебницы стекали слезы. — Не мне решать, в каком оно состоянии — я знаю лишь то, что рада служить вам по первому вашему слову. Позвольте мне быть вашей рабыней вместе с Вивиан, прошу вас… — Я пошел на обед, — объявил Артур, вставая. Ни одну из просьб своих рабынь он так и не удостоил ответом. — Вивиан, можешь заняться воспитанием Рин. Лишнего не бей. — Да, господин! — Благодарю вас, господин! — ответили эльфийки. — Рин, — паладин посмотрел на распластавшуюся у его ног волшебницу. — Ты предложила мне свою киску. Убедись, что она будет готова. — Ну что, напросилась? — ехидно поинтересовалась Вивиан, когда Артур покинул комнату, но волшебница вместо ответа бросилась ей на шею. — Спасибо, Вивиан, — прошептала она. — Спасибо, что попросила за меня… Без тебя бы… — За кого вы меня принимаете? — раздраженно фыркнула Вивиан. — Конечно, я не хочу, чтобы вы стали бордельной шлюхой… Но если еще раз попытаетесь соблазнить моего господина, я с вас шкуру спущу. — Прости… — вздохнула Рин. — Ты знаешь… Пока я была в борделе, я мечтала о том, чтобы он пришел и трахнул меня… Пока моего господина нет, я хочу, чтобы меня имел он, а не кто-то еще… Аххх… — последний возглас был вызван тем, что ведьма просунула палец в ее киску. — Ого, так ты уже вся течешь от предвкушения… — сердито прошептала она, а затем оттолкнула волшебницу. — Отойди от меня, грязная шлюха. — Нет! — вместо того, чтобы отойти, Рин крепче вцепилась в плечи подруги. — Воспитуй меня, Вивиан. Бей, если нужно. Помоги мне стать такой рабыней, которую он хочет… — Я помогу тебе стать послушной рабыней, — холодно ответила ведьма. — Но подругами мы после этого уже не будем. Потому что подруги не воруют друг у друга хозяев! Волшебница побледнела и отстранилась. — Пори меня, — вдруг потребовала она, поворачиваясь к Вивиан задом. — Бей, пока не простишь меня, или пока не убьешь. — Я не собираюсь тебе мстить, — с отвращением отозвалась Вивиан, отворачиваясь. — Я не Сарья. — Зато я — Сарья! — воскликнула Рин с надрывом в голосе. — Когда Сарья соблазнила моего господина, я едва не убила ее, а теперь сама делаю то же, что и она — вот в чем ты меня обвиняешь! Я отлично знаю, что ты сейчас чувствуешь — так что не притворяйся, что не хочешь меня выпороть! Давай лупи — заставь меня молить о пощаде, пока не решишь, что я исправилась и снова могу быть твоей подругой! — Да заткнись ты! — рявкнула ведьма, с размаху шлепнув ее по заднице. — Не хочу я тебя прощать! Мне понравилось, когда он вернулся из борделя и назвал тебя никчемной шлюхой, а потом трахнул меня восемь раз! Мне нравится снова и снова доказывать ему, что я во всем лучше тебя! Я сделаю из тебя воспитанную рабыню, но только чтобы ты увидела, что он и тогда будет выбирать меня! — Вивиан, успо… — произнесла волшебница, оборачиваясь, но ведьму было уже не остановить. — Стой так! — потребовала она, сердито вытирая слезы. — Стой и думай о том, что ты — шлюха, которая соблазняет чужих хозяев! И даже пикнуть мне не вздумай, а то запорю так, что лес родной забудешь. Рин хватило ума, чтобы умолкнуть и стоять тихо… Думала она, кстати, как раз о том, о чем велела Вивиан — как она будет соблазнять Артура, когда он вернется с обеда. По мере того, как крепла ее обида на ведьму, желание отдаться паладину все усиливалось. Теперь это был уже не вопрос одного только выживания…