Безусловный рефлекс

С утра Джей следит за слугами. Украдкой, пока те убирают, или заплетают ему волосы. Притворяется, будто увлечен рассматриванием цветочков в вазе, а сам наблюдает. Все трое омег ведут себя, как подобает. Ни один не отличается. Короткостриженные, молчаливые, с точными движениями. Знают свое дело. Должно быть, шпион хорош в актерском мастерстве, раз до сих пор себя не выдал. Однако, Джей среди лжецов вырос и отличать умеет. Нужно время. Этой ночью ему удалось поспать. Недолго – час-два перед рассветом. Из головы не выходят картины-образы недавнего прошлого. С одной стороны Чужаки, с другой – Иен. Западня. Куда не двинься, опасность. Тревога снова подступает к горлу тошнотой. Организм вымотан. Нужно выспаться нормально, силы возобновить. Но только он глаза прикрывает, как видит Йону. Ехидно улыбающегося, с цепью в руках. А второй конец к шее Джея прикреплен. И сколько бы он не пытался снять разорвать – невозможно. Странное сновидение. Джей слышит шаги в коридоре и украдкой глотает успокоительные. Запивает чаем и успевает поставить чашку на место, прежде чем в комнату заходит папа. А за ним несколько слуг, наряд на завтрашний праздник несут. День Урожая принято праздновать скромнее, нежели другие празднества. Однако, в доме Фахо скромных балов не бывает. – Солнышко, ты так рано проснулся, – заговорил папа, улыбаясь мягко. Свисающие с диадемы золотушки на его голове перезванивают. Джей привык к этому звуку с детства. – Обычно тебя не добудишься. Джей улыбнулся ему неосознанно, и затолкнул пачку с таблетками в карман поглубже. Проследил за папой, а тот к тумбе с косметикой подошел, выбрав среди всех именно ту баночку. Открутил, понюхал. – Зачем тебе блокатор запаха? У Джея аж испарина на лбу проступила. – Вы же блокируете свой запах, я тоже хочу, – пожал плечами он, стараясь сохранить невозмутимость. Стоило бы наплести про нежелание привлекать альф, мол, доучиться надо, или еще что придумать. Но только он рот раскрыл, как папа, немного сбитый с толку, поставил баночку на место и перевел тему. Сам. – Для тебя сшили особый наряд. Тебе шестнадцать, солнышко, и это твой первый праздник, на котором тебя представят, как вошедшего в брачный возраст омегу из Фахо. Речь папы, как всегда, выдержана и без проблесков эмоций. Джей глянул на него, после перевел взгляд на наряд: красный. Яркий цвет. Он ничего против красного не имеет. Хорошо хоть, не желтый. Джей терпеть не может желтый цвет. Ткань на ощупь тонкая, но не просвечивает. Расшитая геометрическими узорами, а в них вплетены золотистыми линиями птицы и лоза. Это в прежние века каждый округ имел свою вышивку. Мюрей, к примеру, геометрическую. Вондер – родина папы – растительную. И так далее. Этот обычай сохранился частично в национальных нарядах. В архитектуре, на посуде, картинах живописцев. Особняк Фахо тоже вобрал в себя культуру прошедших лет. Та же мозаика на окнах выполнена из маленьких треугольников. Если углубиться в изучение истории родного края, можно обнаружить, что у них все на треугольниках завязано. Будь то форма внутренних двориков или украшений. Треугольные окошки, колонны, имеющие три грани. Но при этом священным числом считалась четверка – из-за религии, гласящей о четырех Богах, соткавших Мир. Сама по себе, одежда красивая. Но Джей волен был бы остаться завтра в комнате и никуда не идти. Однако, этого ему не позволят. Придется перетерпеть – в его жизни еще много празднеств будет. Хорошо бы выработать привычку и не обращать внимания на эти лицемерные лица, которые следят и все ищут в тебе изъян.

***

И кто придумал математику? Именно этим вопросом задается Джей, битый час пытаясь выучить формулы к контрольной. Пока безрезультатно. В его голове они задерживаются на пару минут. Уже и нашептывал, думая что на слух лучше запомнит. Но где там! Как говорят – в одно ухо влетело, вторым вылетело. Домашнее задание не отвлекает от проблем. Джей неосознанно грызет ручку, мягкую, купленную специально из-за вредной привычки: чтобы зубы не выщербить. Жаль только, розовая, нежная-нежная, на цветы похожа, те, что цветут на подоконнике да аромат тонкий испускают. Должны испускать, точнее. Из-за принятых подавителей запахов, он мало что различает. Это так непривычно, не чувствовать ароматы, когда привык ощущать их с детства. Мир вокруг, люди, все из запахов состоит. Как же живут те кто лишен обоняния? Но лучше уж его лишиться, нежели сгорать от желания близости с кровным братом. Вчера он пробыл в воде несколько часов, пока кожа на пальцах в гармошку не собралась. И все утро под струями стоял, не замечая, что температура ниже той, которую он брал обычно. Еле теплая вода помогла прийти в себя. Мыслить здраво, оценить ситуацию, в которой он оказался. Слишком много всего на голову свалилось. Контрольные, сообщество Чужаков, слежка, Иен... Но стоит вспомнить то, что он вытворял на столе, как книга снова летит в сторону, а Джей со стуком опускает голову, накрываясь тетрадью. "Я в домике, меня не волнует," – повторяет себе, только детская поговорка не срабатывает. Тетрадь не спасет его от проблем, равно как одеяло от монстров. Джей напрягся, услышав, как кто-то заходит. Обоняние не нужно, чтобы узнать. По звуку шагов. Иен. Напряжение разрастается, сковывая спину. Альфа без слов садится на пол рядом. За талию приобнимает, заставляя наклониться к нему. Даже через одежду Джей чувствует тепло. – Ты не пришел вчера, – шепчет Йона в волосы, спускаясь ниже, к уху. – Хочешь быть наказанным? Вместо привычного раздражения или паники, Джей думает о том, заперта ли дверь. – Я готовлюсь к контрольной, – отрезает. А успокоительные и правда хорошо эмоции подавляют. Лишь сердце стучит быстрее обычного. – Не мешаю, – говорит Иен и улыбается. Сидит рядом, но не прикасается более. И хорошо. Однако, Джей чувствует на себе его взгляд и от того не может толком сосредоточится. Буквы пляшут вместе с сердцебиением, не желают быть узнанными. Джей грызет усиленно ручку, а слюна так и выделяется. Он ее сглатывает, вязкую, а она все есть и есть. Аромат еле ощутим. Если не дышать носом, то можно подумать, что того нет. Иен зашевелился в сторонке, руку на низкий столик положил. И только Джей оторвал взгляд от страницы, как наткнулся на его лицо. Близко. Даже ручка из рта выпала на ковер. – Ты так сексуально сосешь ручку, – произносит альфа низким тоном, почти рыча. Джей сглатывает, но не успевает сказать, как Иен подносит к его рту ручку и проталкивает. Он сопротивляется не долго, разжимая челюсти. Но скорее от неожиданности: второй рукой Иен залез ему под майку. Джей прогнулся рефлекторно, пытаясь уйти от прикосновения. В итоге заглотил ручку по пальцы, держащие ее, и чуть не подавился. Закашлял, перехватывая руку Иена. Ручку тот вытащил, но ненадолго, толкая на этот раз осторожнее. Джей отодвинулся назад, руками вцепившись в запястье брата. Выплюнул ручку, закашлявшись. Услышал недовольный звук с губ Иена. Тот схватил его за волосы: больно. Заставил повернуть голову. – Не сопротивляйся мне. Джей замахнулся и почувствовал боль в руке: попал по шее. По болевой точке. Иен скривился, схватившись за ушибленное место. Видно, не ожидал. Отпустил. Но не успел Джей вывернуться в сторону, как оказался поваленным на пол. Альфа зафиксировал руки, не вырвать. Но он не растерялся. Притворился, что сдался: замер. И только увидев на лице Иена победную ухмылку, нанес удар ногой. От неожиданности, брат крупно вздрогнул, но вместо отпустить, придавил его к полу всем весом. И сколько бы Джей не пытался вырваться, силы все же не равны. – Да черти бы тебя побрали! Ты меня задушишь, слезь, – выдавливает Джей, сдаваясь первым. Иен ослабляет хватку, приподнимается, но слезать не спешит. Навис и смотрит в глаза, гипнотизирует. Кажется, будто поцелует сейчас. Джей выпутывается, откатываясь в сторону. Старается выровнять дыхание. Да, эта борьба и близко не те, которые были раньше. Ибо те без подтекста. И то, раньше они дурачились по-детски, в полсилы. Он садится, потирая ушибленное плечо. Неудачно упал. Об угол стола ударился – а сразу и не заметил, не до этого было. – Если родители узнают, о том, что, – Джей судорожно сглатывает, не договаривая до конца. Ему кажется, будто их подслушивают. И если он произнесет вслух – будет еще хуже. – Что тебя смущает? Мнение других? Поверь мне, если кто попробует что сказать о тебе, я ему челюсть выбью, – Иен сжал руку в кулак, щурясь. Придвинулся. – Нам нельзя всего этого делать, – возражает он вполголоса, но непоколебимо. – Обычные шалости, – пожимает плечами Иен, будто для него их кровная связь и вовсе не проблема. – Секс без проникновения не считается таковым. Джей втупился в пол перед собою, раскачиваясь вперед-назад. В ступни холодно, в лицо жарко. – Тогда давай договоримся. Никакого проникновения, – как можно тише прошептал Джей, косясь на дверь. Чувство, что за ними наблюдают, удвоилось. Колкостью по лопаткам прошлось. – Ты еще сам будешь умолять меня, – так же шепотом ответил ему Йона, наклоняясь к уху. Повеяло теплом. – Никогда. А сам оглянулся на картину позади, потом на часы. Может, жучки какие установлены? Но он вчера проверял и не нашел. Разве что в часах, их недавно с ремонта привезли. Массивные, старые – есть где спрятать. Дверь закрыта, это точно. Иен же не глупец, чтобы сдать их обоих. – Давай скрепим наш уговор, – громче сказал Иен, подвигаясь ближе при этом. Его тепло так манит, что замерзшему Джею хочется прислониться. Согреться. Но в ответ своим же мыслям он качает головой, еле заметно. – Поцелуй меня, – говорит альфа мягче обычного. Будто не приказ, а просьба. Джей смотрит на лунный свет из окна, то, как ложится он на поверхность столика и его колени. Занавеси бы задернуть. Хотя, второй этаж. Кто увидит? Джей продолжает игнорировать услышанное, а сердце стучит-стучит. Когда же он перестанет так реагировать на слова-поступки Йоны? Со временем привыкнет. Станет каменным, послушным. Или нет. Знать бы… Из приоткрытого окна едва-едва ветер. Сверчков слышно. Впечатление – триада Солнца задержалась. Хотя, где там – давным-давно триада Гроз. И вечера холоднее стали. Тепло в их Мюрее – явление недолгое. Скоро листья опадут, снег укроет землю, да пролежит полгода. По спине мураши от холода. Он ощущает волнение в груди, странным шевелением, будто там, как на дереве в триаду Цветения, лепестки распустились и шелестят по вдоху-выдоху. Продолжает сидеть и смотреть в окно. А небо – россыпью звезд. Джей готов обращать внимание на что угодно, только не на Иена. Тот сидит так же, рядом. Кажется, тоже в окно смотрит. Ждет. Сколько он ждал за свою жизнь? Наблюдал, пока Джей вырастет, скрывал жажду. Неужто и Йона так же сгорал по ночам? Как альфа ощущает их истинную связь? Спросить, может, или не надо. Или спросить... Ясно одно: Иен терпелив и терпения его хватает даже сейчас, когда он запросто может взять то, чего хочет. Джей поворачивается и целует его. Тычется в губы своими, неумело, теплое прикосновение ощущает. Слегка приоткрывает, обвивая руками шею. Иен не долго бездействует. Они сидят так и целуются, в комнате, залитой лунным светом. Долго. Иен гладит его по спине, а после на ковер укладывает, сверху нависая. На этот раз не придавливает. Целует. Джей, зажмурившись, отвечает, вслепую руками по шее проходится, а кожа горяча. В волосы пальцами, приятно. Но дальше не заходит. Джей немного разочарованно вздыхает, когда Иен прекращает ласку. Альфа рядом ложится, приобнимает и дышит ему в макушку. После рассказывает что-то несуразное и, вообще, неуместное в этой обстановке и ситуации. А Джей все время смотрит в потолок и не может угомонить шелест лепестков в груди.