***
«— Ты склонен к суициду? — Только по утрам.» Одиннадцать друзей Оушена Расти Райан
***
Бок и локоть, на которые я так неудачно упала, поднывали, но вроде не так уж и сильно. Одеяло, в которое я была завёрнута, смягчило удар, спасая от более серьёзных травм и ушибов. Перекатившись на спину и раскинув руки в разные стороны, я бездумно уставилась в деревянный потолок. Разбудивший меня сон дурным послевкусием горчил на языке, а сердце тревожно стучало, словно со мной действительно случилось нечто неприятное и пугающее. В комнате было жарко и удушливо пахло чем-то приторно сладким, что странно, ведь за окном, по идее, январь-месяц, а в моей квартире, насквозь пропитанной табаком, никакие запахи, кроме только что упомянутого, обычно не приживаются. Даже свежий воздух из открытого почти двадцать четыре часа в сутки окна надолго не задерживается, видимо тоже боится превратиться в едкий табачный дух. Протерев глаза кулаками, я снова уставилась в потолок и... медленно осознала, что это не мой хорошо знакомый потолок. То, что я привыкла над собой видеть было жёлто-белым с мелкой паутиной черных трещинок в штукатурке. Сейчас же надо мной был... деревянный потолок. Добротный такой, симпатичный, из тёмного дерева... не мой потолок. Чей-то чужой. Я медленно, очень медленно села и огляделась. Небольшая, но всё-таки просторная комната в восточном стиле, на полу в паре метров от меня штука, которую в Японии называют «футон», на нём подушек шесть и мятая, сбившаяся в сторону простыня. Одеяло было подо мной, словно я не с кровати упала, как мне изначально казалось, а именно что укатилась в сторону с того самого матраса, на который сейчас смотрела. Убранство комнаты легче всего было бы описать словом "никакое". На полу тёмно-синий ковёр с коротким ворсом, по правую сторону в стене угадывается окно и выход на балкон, за не особо плотными в тон ковру занавесками, бежевые стены, то ли крашеные, то ли обои просто такие. По левую сторону маленький низкий столик, на котором лежат две аккуратные стопки. В одной книги, в другой — бумаги и папки, а между ними ноутбук. Из-под стола торчит подозрительно знакомая спортивная сумка. Из комнаты ведут три двери. Все закрыты. На четвереньках, всё ещё пребывая в не верящем, непонимающем состоянии, а потому слабо осознавая, что делаю, я подползла к столу. На крышке ноутбука нашёлся паспорт, открыв который, я увидела фотографию той самой девушки из сна. «Юкаге Йору... тридцать два года», — да это же на два года больше, чем у меня было! — «Родилась пятнадцатого августа...» Это что же... не сон? Может я просто вчера познакомилась и забухала где-то с той девушкой и осталась у неё ночевать? Это, конечно, жуть какое притянутое за уши объяснение, да и как надо было ужраться чтобы… стоп! А почему я... так спокойно читаю и понимаю язык, который никогда в жизни не учила? ... Что происходит?! Я поднялась, не выпуская из рук паспорт, и попыталась себя осмотреть. Вроде... ничего нового. Ноги, руки, грудь, которую я зачем-то старательно облапала, но это действие меня, как ни странно, немного успокоило. Обычные чёрные трусы, чёрная майка, тело вроде... моё. Или нет? Непривычно длинные волосы, на которые я изначально не обратила внимания занятая другими, чуть более важными и насущными вопросами, щекотнули по спине. Зеркало. Мне срочно нужно зеркало! Дойдя до одной из раздвигающихся в стороны дверей и смело их распахнув... я обнаружила там полупустой, просторный шкаф, который мог бы сойти за чулан. В шкафу на вешалках висело два деловых костюма, чёрный и серый, зимнее шерстяное пальто, которое словно у Шерлока Холмса стащили, и осенний чёрный плащ, из кармана которого торчала пара кожаных перчаток. Внизу стояли коробки, видимо, заменявшие ящики. В одной обнаружился пяток рубашек, пара маек, несколько футболок и сменная пара нижнего белья. Во втором ящике плотным рядком ютилась куча разноцветных папок с какой-то документацией, которую я не стала изучать. Мало ли что, не моё ведь. Закрыв шкаф, я шагнула ко второй двери, за которой оказалась о-о-о-очень маленькая кухонька, из которой вела ещё одна дверь. Обычная. За которой оказалась искомая ванная комната совмещённая с санузлом. Над раковиной висело то, что я так старательно искала, а именно зеркало, к которому я тут же подошла, ещё не осознавая, что уже вижу там себя. Впрочем, осознание пришло быстро, и я увидела, как не у моего лица отвисает челюсть. — Да что же это... Я посмотрела на фотографию в паспорте, затем на девушку в зеркале. На фотографию в паспорте, затем снова на девушку в зеркале. Свободной рукой, кончиками пальцев коснулась щеки и провела до подбородка, скользнула выше и оттянула уголок глаза. Пальцы переползли вниз к шее и коснулись слегка выпуклого, неприятного глазу шрама… — Да как же это... Непривычно острые чужие черты лица. Зелёные глаза вместо привычных серых, длинные, спутанные после сна русые волосы вместо коротких рыжих... вне всяких сомнений, из зеркала на меня смотрела та самая девушка из моего сна. Единственное, что у этого лица было общего с моим старым, так это синева вокруг глаз, но это точно была не я, а та самая девушка. Вот только на лице у неё теперь вместо смертельной усталости было просто непередаваемое охреневание от жизни. И поверьте на слово, никакое высказывание помягче этому выражению лица сейчас не подходило. Выходит... это всё же был не сон?! Ноги подломились, и в следующее мгновение я обнаружила себя сидящей на холодном кафеле, который неприятно холодил кожу на заднице, и именно это ощущение почему-то очень отрезвляло. — А что мне теперь... делать? — вопросила я в пустоту ванной комнаты, и взгляд вновь зацепился за паспорт, зажатый в руке. Мозг со скрипом, но всё же соизволил заработать, с каждой новой мыслью развивая реактивную истерическую скорость. Может... тут в квартире есть какие-то подсказки о том кто я? Или... как мне вернуться домой? Эта девушка, судя по всему, была кем-то... не очень обычным. Обычные люди ведь не могут с кем захотят местами меняться?! А может... это всё-таки сон? Просто очень реалистичный? Может, стоит вернуться в постель? Или... думай-думай-думай... О! ТОЧНО! Я ведь видела фильм с Леонардо ДиКаприо про сны! Насколько помню, чтобы управлять сном, нужны особая сноровка и навыки, а вот что там нужно было, чтобы выйти из сна? Вроде как надо было умереть. С другой стороны, к чему мне такие кардинальные методы, если обычно я просыпаюсь от ощущения падения или просто испуга? Может из окна сигануть? Какой тут, кстати, этаж? Вернувшись в комнату и бросив паспорт обратно на стол, я с опаской высунулась на балкон. Улица нового мира встретила меня ярким-ярким солнцем на ярко-синем небосводе, без единой заплатки облаков. Лучи нового, чужого, но какого-то подозрительно обычного солнца, обласкали меня облизав кожу, в то время как тёплый ветерок взъерошив волосы и, совершенно мной не заинтересовавшись, умчался куда-то дальше, не оставив после себя даже ощущения спасительной прохлады. Прекрасный летний денёк. По узкой улочке с невысокими домиками, прячущимися за относительно высокими заборами, в одну сторону проехала машина, в другую — два велосипедиста, что почти сразу скрылись за поворотом. Немного постояв на балконе, наслаждаясь погожим деньком и сжимая деревянные перила пальцами, я ощутила жуткое желание закурить. Что было для меня закономерной и привычной реакцией на стресс. Вернувшись в комнату и не закрыв за собой балкон, я направилась к последней двери, за которую ещё не заглядывала, и обнаружила за ней небольшой, дай бог метр на два, коридорчик, в котором валялась обувь и из которого был один выход; железная дверь с кучей цепочек и щеколд, на открытие которых пришлось потратить около минуты. Дверь отворилась бесшумно, явив моему взору общий балкон, который заканчивался лестницей вниз. Прикрыв дверь, я обнаружила, что на этаже есть ещё три квартиры. Этакий типовой двухэтажный японский малоквартирный домик, из разряда тех, что часто можно увидеть в аниме и манге. В самом дворе стояла противоестественная условная тишина, нарушаемая лишь редкими перекличками птиц, прячущихся в кронах деревьев, окружающих палисадник, да откуда-то издалека доносился привычный гул несущихся по шоссе автомобилей. На заасфальтированном куске земли перед домом машин не было, зато стоял громоздкий чёрный байк и детский розовый трёхколёсный велосипед. Оперевшись ладонями о поручень, я с сомнением посмотрела вниз. Всего-то второй этаж. Не так уж и высоко, прыгая хрен ты, конечно, убьёшься, а вот сломать что-нибудь при желании, да и, собственно, даже при его отсутствии, можно. С одной стороны. А с другой стороны, смотря как прыгать. Прикрыв глаза и сделав глубокий вдох, я вернулась в коридорчик, ещё раз глубоко вздохнула и взяв разбег, с низкого старта, пулей вылетела из квартиры. В последний момент перед перилами я умудрилась совершить высокий своевременный прыжок, рыбкой вылетев через преграду, и крепко зажмурившись, понеслась новым лицом навстречу асфальту. Думаю, не совру, если скажу, что этот поступок определённо вошёл в топ самых незабываемых идиотских решений моей жизни. Как прошлой, так и новой. Пальцы с хрустом встретились с асфальтом. Я, распахнув глаза, открыла было рот, чтобы завопить от самой ужасной в моей жизни боли и запоздалого осознания собственной дурости, но... не смогла. Горло перемкнуло. Звук застрял где-то глубоко внутри без возможности вырваться наружу. Перед глазами мелькнул асфальт. Хрустнуло-хрупнуло в носу, отдалось в зубы, но этого я уже почти не почувствовала и, сдирая кожу, покатилась вперёд, теряя сознание. Кажется, это всё же был не сон... во сне не бывает так больно.***
Возвращение к реальности оказалось менее болезненным, чем попытка побега от неё. Ужасно болели мышцы рук и шеи, поднывали локти и пальцы на руках, саднило кожу на лице и везде, где я встретилась оной с асфальтом. Правда, по сравнению с той болью, которую я испытыла, сиганув с балкончика, это было как-то... не серьёзно. Я бы даже сказала, почти безобидно. Как ушибиться, упав с велика на средней скорости в детстве, вот на что были похожи эти ощущения. Асфальт, кстати, был приятно тёпленький, заботливо прогретый солнышком, отчего вставать совершенно не хотелось, но и выбора особо не было. «У меня же сейчас вместо лица должна быть кровавая каша, а руки вывернуты локтями наружу, они же первыми в асфальт воткнулись...» — пришла в голову отвлечённая, но очень меткая мысль. Всё ещё лёжа лицом вниз, я неуверенно пошевелила пальцами левой руки. Затем правой. Кожа на костяшках и ладонях, судя по ощущениям, разошлась и вновь сомкнулась краями. Неприятно, но не смертельно. Не уверена, что человек, сломавший себе что-то, должен испытывать именно такие ощущения. Не уверена, что человек, сломавший себе что-то, вообще должен чувствовать что-то помимо боли. К тому же, голова... по идее, воткнулась в асфальт вслед за руками... мда-а-а-а... наверно, голова сломалась раньше, чем я додумалась до этого охренительного "прыжка веры". С опаской и трудом облокотившись на трясущиеся руки, и кое-как отжавшись, я пошатываясь, поднялась на четвереньки и помотала головой. Где-то в основании шеи хрупнули позвонки, с незначительной колющей болью вставая на место. Волосы, щекотнув по плечу, шторками закрыли лицо с обеих сторон, а я всё-таки рискнула открыть глаза. На асфальте вместо ожидаемых красных разводов было размазано нечто тёмно-синее, по консистенции напоминающее кровь, подобное же капало откуда-то с меня, предположительно с того, что осталось от моего лица. Я удивлённо провела по небольшой лужице пальцем и внимательно изучила отпечаток, оставшийся на коже, чтобы через мгновение обнаружить у основания ладони разрыв, откуда, собственно, струился чёрный дымок и подтекало разводами то самое, что было размазано по асфальту. Оттолкнувшись от земли, я перевела себя в более достойное положение — с четверенек на колени, — и с куда большим вниманием попыталась изучить своё тело. Которое, в свою очередь, дымилось и подтекало чем-то чёрным. Нет... мне, конечно, говорили, что курить вредно, но не думаю, что это последствия нездорового образа жизни. В разрыве кожи на ладони виднелось нечто синевато-чёрное и влажно поблёскивающее. Мясо... что ли? О боги мои... я либо очень сильно испорченный продукт, либо не совсем человек. — Радость моя, — раздалось откуда-то сзади и сверху, — я, конечно, могу и ошибаться, но как бдительный сосед всё же вынужден у вас поинтересоваться: с вами всё в порядке? Я медленно обернулась на голос. Довольно приятный, кстати, и подозрительно знакомый. С такими протяжно плутоватыми интонациями. На общем балкончике, с которого я ранее прыгала, небрежно облокотившись на перила рядом с открытой дверью условно моей квартиры, стоял высокий и стройный мужчина в светлых брюках и белой рубашке на выпуск с небрежно закатными рукавами. В руках "бдительный сосед" сжимал чашку, над которой курился парок. Видимо, он, собираясь на работу, вышел на балкончик попить чайку сим прекрасным утром, а тут я со своими суицидальными полётами веры. Резко стало неудобно. Ещё неудобнее стало, когда мозг (или то, что от него осталось после косплея страуса) услужливо напомнил в каком я виде. Майке, трусах, перемазанная чем-то синим, предположительно выполняющим роль крови в моём новом теле, и дымящаяся. Судя по спокойному виду соседа, его это нисколько не смутило и он терпеливо ждал ответ на свой вопрос. Ещё раз посмотрев на ободранные руки, где кожа потихоньку стягивалась, формируясь из того самого дымка, что тянулся из разрыва, я решительно встала на ноги. Со второго раза. Потому что конечности предательски тряслись и отказывались меня держать. Руки, кстати, тоже тряслись. Состояние было очень близкое к полноценной панике, а в истерику я пока ещё не скатилась только потому, что никогда не любила терять самообладание на людях, и потому, что реальность происходящего всё ещё не укладывалась в голове. Наверно, именно это отстранённое состояние и называют в литературе шоковым. Ты вроде как в жуткой панике, тело трясёт, но всё равно не способен выдать никакой явной и внятной реакции. — Так вы в порядке? — вновь осведомился "бдительный сосед", первым приходя к выводу, что пауза как-то затягивается. — Да-а-а, — с грехом пополам выдавила я, отрицательно мотая головой и понимая, что жестикуляция, интонация и сам ответ не вяжутся между собой, и моя бытовая ложь со стороны, с учётом всех обстоятельств, выглядит ну о-о-очень неубедительно. Сосед, судя по всему, подумал о том же, потому что уточнил: — Уверены? — Да, — более коротко ответила я, вновь отрицательно мотая головой и следом ещё и пощечину себе отвешивая. Ну, алло, тело, мы с тобой, конечно, только познакомились, и знакомство я начала с попытки размотать себя по асфальту, но это не значит, что мы теперь не можем соврать незнакомому мужику без противоречивой жестикуляции. — Точно уверены? — переспросил ещё раз мужик, а я, наконец, почувствовала хоть что-то кроме паники, жаль, что это было раздражение. Никогда не любила навязчивых людей, в первую очередь потому, что сама такая была. — Точно-точно, — проворчала я, откидывая волосы за спину, никогда не носила такие длинные и, честно говоря, ощущалось это очень непривычно. Что-то где-то щекочет, куда-то лезет, то в нос, то в глаза, одним словом — неудобно. С другой стороны, неплохо так отвлекает от щекотно-чешучегося и саднящего ощущения стягивающейся кожи. — А вы, по всей видимости, моя новая соседка? — решил продолжить диалог мужчина, одобрительно наблюдая за тем, как я, с невероятно сосредоточенной рожей, наклоняюсь и тыкаю себя пальцем в разрыв кожи на колене. Это я, кстати, зря. Прикосновение к ране вышло очень неприятным. — Вроде как позавчера заселились? — Правда? — с вялым, но всё же интересом соизволила откликнуться я. Значит, та девица, в чьём теле я теперь буду жить, приобрела эту квартиру не так уж и давно? Надо, наверно, вернуться туда и повнимательнее всё изучить, побольше о себе узнать и решить, что делать. — А вы не помните? — Помню, просто решила вас потроллить, — вполголоса буркнула я, понимая, что нормального ответа всё равно сейчас сообразить не смогу. Надо идти в дом и разбираться с собой. Мужчина, видимо здорово озадаченный моим ответом, либо решивший, что беседа логически завершена, замолчал, наблюдая за тем, как я обхожу балкончик, поднимаюсь по лестнице и не особо бодро и уверенно, по стеночке (ноги всё ещё предательски дрожали) ползу к открытой двери. — А зачем вы прыгнули с балкона? — коварно, в спину прозвучал вопрос, как раз в тот момент, когда я, уцепившись за дверь, поздравила себя с успешным завершением квеста «дойди до квартиры». — Оздоровительная суицидальная зарядка? — выдала я первое, что пришло мне в голову. — И как? — любознательно, со смешком уточнил мой собеседник. — Знаете, очень бодрит, кости разминает, — преувеличенно восторженно, возможно, даже несколько театрально ответствовала я, оборачиваясь, поскольку мне стало интересно, как бдительный сосед выглядит вблизи. В конце концов, мне явно придётся задержаться тут на какое-то время. Другого жилья у меня нет. Есть другая жизнь, в другом мире, но пока нет вариантов, как её вернуть. Честно говоря, пока в голове вообще ничего нет, так почему бы и не отвлечься? Почему бы не узнать, что у меня будут за соседи? Может это кто-то полезный? — Хотите попробовать? — Разве что вместе с вами и желательно с высоты большей, чем второй этаж, — очаровательно улыбнулся мне... Осаму Дазай. Я зависла, чувствуя, как челюсть медленно и неэстетично ползёт вниз, изо рта вырвалось несколько мало похожих на человеческую речь звуков. В общем, при встрече с хорошо знакомым персонажем одного сомнительного качества аниме, я оказалась просто на высоте со своей реакцией. Оставалось только слюну пустить для завершения образа умственно неполноценной. — С вами всё в порядке? — вновь озаботился моим состоянием сосед, вернее, бывший мафиози, а ныне, по идее, оперативник детективного вооружённого агентства. — Нет, — в этот раз слова и мотание головой, то бишь, действия, совпали, ибо я осознала, в какой мир... вляпалась. Если это Йокогама, то мне явно пи... хана. Ещё при просмотре аниме и беглом чтении манги я задавалась вопросом: "КАК ЭТОТ ГОРОД ВООБЩЕ СТОИТ МАТЬ ЕГО?!" и "ОТКУДА В ЭТОМ ГОРОДЕ ЖИВЫЕ ЛЮДИ?", потому что, судя по тому, что там... нет, что тут, происходит, отсюда уже давно должны были сбежать обычные люди, а сам город должен лежать в руинах, по которым будут скакать неубиваемые типчики вроде того же стоящего предо мной сейчас, Осаму Дазая, Накахары Чуи, доктора Йосано, Атсуши, Фицджеральда и прочие им подобные. — Я могу вам как-то помочь? — Убейте меня, — совершенно искренне ляпнула я, но почти сразу же передумала, узрев удивлённо вытягивающуюся физиономию собеседника, — шутка такая, не очень удачная. — Вы одарённая? — напрямик, в лоб задал вопрос Осаму, чем вызвал у меня очередную волну охреневания. Слово «удивления» в данном случае не уместно. — Разве что альтернативно, — нервно захихикала я, поднимая руки и массируя виски, на пальцы начали наматываться длинные пряди волос. — Простите? — похоже не понял моей шутки Дазай, на лице которого легко читался вопрос: "Почему головой вниз сиганула она, а чего-то не понимаю я?". — Ну, а вы сами как думаете? — вопросом на вопрос ответила я, прекращая массировать виски и выпутывая пальцы из волос. — Вы же сами всё, наверняка, видели. — Милая девушка, у вас проблемы? Вам нужна помощь? Возможно, компания для парного самоубийства? — завалил меня вопросами Дазай, беря за руку и пытливо заглядывая в полные непонимания глаза. В первое мгновение я едва не подавилась слюнями. Во-первых, для неподготовленного зрителя зрелище было слишком крутое, как шоковая терапия, проведённая громом и молнией напрямую через организм. Во-вторых, ко мне только что неприлично близко подошёл человек, который ранее для меня существовал лишь на бумаге, а теперь, внезапно, оказался живым организмом из плоти и крови, который, ко всему прочему, ещё и был прилично выше меня. Если бы я не задрала голову, беседовала бы с верхними пуговицами на его рубашке. А в-третьих, это был неприлично симпатичный мужчина. Нет, серьёзно, да кто бы устоял на моём месте? Я судорожно сглотнула, глядя в эти прелестные карие глаза, и мысленно напомнила себе, что я в полной заднице, а значит такая роскошь, как зависание на мужика, мне сейчас недоступна. А жаль... — Проблемы — да, помощь — пока нет, компания для парного самоубийства — возможно чуть позже? — честно, но аккуратно ответила я на все вопросы разом, с вежливой улыбкой (очень надеюсь, что не напоминающей жалкий оскал), отбирая свою руку из тёплых, чутких, длинных пальцев, которые стали лучшим подтверждением того, что этот мужчина не иллюзия или галлюцинация. — Как жаль, — кажется, от всей души расстроился Дазай, — но если вдруг вы созреете для парного самоубийства, то моя дверь справа от вашей, обращайтесь в любое время по выходным, а в будние по окончанию рабочего дня. — Ага, — окончательно обалдев, кивнула я и всерьёз озадачилась пришедшим в голову вопросом, который я тут же озвучила, — а какой сегодня день недели? — Среда, — просветил меня Осаму, забирая кружку с перил, — до встречи, загадочная соседка. — Ага, — кивнула я, наблюдая, как за ним закрывается дверь соседней квартиры. Немного постояв, в попытке переварить информацию, я наконец зашла в свою квартиру, закрыла за собой дверь и, прислонившись к ней спиной, сползла на пол. «Что... блять... тут происходит?» — Я осмотрела полностью целую и гладкую кожу на ладонях. — «И главное... что я теперь такое?»***
Вернувшись в квартиру, Осаму привычно прошёл на кухню, привычно ополоснул кружку, оставив её рядом с раковиной, так же привычно, дотопал до дивана, плюхнулся на него, запрокинув голову и руки на его спинку, и задумался, прикрыв глаза. Загадочная соседка. И ведь даже душой не покривил, девушка и впрямь была довольно странной и загадочной на первый взгляд. А ещё, с ней явно было что-то не так, настолько явно, что этого не заметил бы разве что слепой, глухой и мёртвый. Когда Осаму впервые с ней столкнулся несколько дней назад, возвращаясь с работы, и из врождённой вежливости и юбколюбничества, поздоровался, она не обратила на него никакого внимания. Даже головы в его сторону не повернула, занося в квартиру коробки. Да и выглядела и держалась совершенно иначе. Более самоуверенно. Более отрешённо. Выглядела более серьёзной и собранной. Самодостаточной. Особенно если сравнивать с тем, что он лицезрел только что. Словно два совершенно разных человека. Дазай усмехнулся своим мыслям, воскресив в голове картину её живописного и самоотверженного полёта со второго этажа рыбкой в асфальт. Неплохой, кстати, был прыжок, не то чтобы продуманный, но упала она довольно удачно. Как минимум руки и шея должны были сломаться и не подлежать ремонту, однако же... Выражением лица мужчины из улыбчивого медленно трансформировалось в фоново задумчивое и непривычно серьёзное. Он вспомнил, как тень под девушкой дрогнула, щупальцами скользя по нелепо вывернутому, лежащему на асфальте телу, сливаясь со струящимся из ран чёрным дымом, и с жутким хрустом вправила кости, вслед за чем, новая соседка очнулась и попыталась встать. Одарённая, вне всяких сомнений, причём с довольно интересной и, по всей видимости, очень полезной способностью. Интересно, эти тени и чёрная кровь с дымом только исцеляют её? Или работают ещё и по тому же принципу что Расёмон Акутагавы? Зачем она вообще сигала с балкона? На самоубийцу, сознательную, во всяком случае, девушка не была похожа ни разу. Может, она недавно открыла свою способность и проверяла её таким образом? Это могло бы объяснить её потерянный и шокированный вид. Может с её способностью что-то не так и это сводит её с ума? Может она всё-таки самоубийца и это был жест отчаянья? Дазай задумчиво потёр подбородок. Сколько занятных и интригующих возможных вариантов. Интересно, какой из них будет наиболее близок к истине? Интересная девушка. Загадочная. А ещё этот шрам на её шее. Откуда он? Выглядит ужасно неряшливо, словно ей голову отрубили тупым топором, а затем толстой ниткой, очень грубым стежком пришили на место, да ещё и прижгли напоследок. Ей действительно отрезали голову? Или это ныне модное шрамирование*? И если шрамирование, то почему она выбрала такой неприятный глазу вариант? Дазай мельком глянул на часы и, нехотя поднявшись с дивана, направился к шкафу. Нужно будет уделить соседке на досуге чуть больше внимания, она может быть полезна агентству. Или ему лично. А, может, и нет. Вдруг она очередной рекрут портовой мафии, о котором он не знает? Или МВД? Кто знает, возможно всё. И всё же, опасности или угрозы он от неё не почувствовал. Осаму поправил брошь на галстуке и накинул пальто. «Нет смысла гадать, не имея на руках достаточно информации, уделю этому внимание после работы», — решил детектив, выходя за дверь. Осаму Дазай любил загадки. Пусть и ненадолго, но они вполне себе неплохо скрашивали его скуку и привычную повседневность. Отвлекали от себя. Отвлекали от мыслей, что не давали ему спокойно жить и умереть.***
Жарко. Я бы сосредоточилась на своих проблемах, если бы не было так жарко. Вернувшись в комнату, и подобрав одеяло, я плашмя рухнула на футон, заворачиваясь в ткань. Жалкая надежда, что всё это сон истаяла вместе с ранами на теле и слишком яркими, острыми ощущениями и эмоциями. Во сне таких не бывает. Раньше, во всяком случае, не было. Очень хотелось рыдать, но слёзы не текли. Преотвратительнейшее состояние в котором ни одну эмоцию не удаётся прочувствовать до конца. Единственное, что является чётким и понятным, так это мысль, что всё вокруг слишком неопределённое и непонятное. Нет. Не всё. Только я и моё будущее. Давно я, не чувствовала чего-то подобного. Да и чувствовала ли когда-нибудь вообще? Жарко. Пот скользил по коже влагой, словно оно рыдало вместо меня, впитываясь в ткань пододеяльника, что сильнее и сильнее прилегал к телу, будто обнимая. Жалея. Не знаю, сколько я так пролежала, прежде чем наконец ощутила, что мне не хватает воздуха и, откинув одеяло, села. Резко стало чуточку лучше. Всё ещё жарко, но чуть прохладнее. В животе заурчало, требуя еды, и я невольно провела по нему ладонью. Тело, может и чужое, не моё, но все чувства, эмоции хорошо знакомы и ощущаются как родные и очень привычные. Никакой новизны. Покосившись в сторону кухни, я зацепилась взглядом за низкий столик и поддавшись внезапному порыву, доползла до него на четвереньках и открыла ноутбук. На клавиатуре лежал незапечатанный конверт с надписью «Для тебя, что новая я». Внутри оказался единственный листок, исписанный так ровно, словно все строчки писались под линейку. Глаза побежали по тексту. «Здравствуй.» Ну, привет... «Планируя свой побег я очень надеялась, что у меня будет чуть больше времени, и я получше подготовлюсь, но к несчастью, так уж вышло, что многое пришлось делать второпях. Впрочем, мне не жаль, что пришлось расстаться с тем телом...» «Конечно, тебе не жаль,» — недовольно подумала я ладонью с нажимом убирая со лба налипшие мокрые волосы, — «это ещё из нашего разговора было понятно, что тебе не жаль. А меня тебе не жаль? Я ведь не давала своего согласия на этот противозаконный свап!» «... но мне, правда, жаль, что для тебя это стало насильственным действием. Возможно, с моей стороны не очень честно, что я не рассказала о своей жизни, которая стала для тебя своеобразным наследством. Но, поверь мне, я сделала всё, чтобы моя жизнь тебя не преследовала. Книги возле ноутбука, дневники, что я вела большую часть жизни, пока занималась поиском способа сбежать. Там ты почерпнешь всю нужную информацию о том, что ты и как ты можешь себя использовать. Многие записи в этих дневниках сделала не я, а люди, что жили в этом теле до меня и другие, что изучали это тело с разрешения его обитателей. Возможно, читая моё письмо, ты находишь странным, что я разделяю себя и тело, но дело в том, что оно с самого начала не было моим. Когда-то давно, когда мне было очень мало лет, меня безжалостно выдернули из моего мира и поместили в это тело. Это сделала женщина, что владела им до меня. Это тело... оно существует очень давно. И оно является проклятьем многих. Его невозможно уничтожить, но возможно стереть или изгнать личность, что живёт в нём, однако оно недолго будет оставаться пустым сосудом. Замена найдётся. Замена находится всегда.» Я ещё раз перечитала абзац про «тело». Вроде, понятно, о чём речь идёт, а вроде и... сплошной сумбур. «Я долго изучала и отслеживала его историю, но так и не получила всех ответов на свои вопросы. В мифологии, это существо считается вестником смерти. Во всяком случае, тело всего лишь оболочка для личности. За много лет использования, оно ни разу не ощущалось мной как что-то чужое или инородное, или обладающее своим разумом, так что не думаю, что у тебя с этим возникнут какие-либо проблемы. К тому же, как я уже упоминала, его невозможно убить. Если же ты захочешь покинуть этот мир, то не советую тебе пытаться искать способ вернуться туда, откуда я тебя забрала. Это сложно и никаких подсказок я после себя не оставила, прости. Кроме одной очевидной — смерть. Ты можешь покинуть этот мир тем способом, на который мне не хватило смелости. Ключ к побегу — твои голова и сердце. По шраму на шее отдели голову от тела, пробей её по центру лба, а затем, пробей сердце. Лучше всего использовать для этого золотую шпильку. На этот материал у тела сильная аллергическая реакция, примерно как у ваших вампиров из сказок на серебро. Раны, нанесённые золотом, заживают дольше, если этот металл оказывается в теле, зона поражения не может регенерировать. Так же, я не советую тебе отделять голову от тела без веской причины просто ради эксперимента или шутки ради. Если она попадёт в чужие руки, то некто может получить безграничную власть над твоим телом и личностью. Поверь мне, это очень неприятно. Понимать всё, но быть не в силах ослушаться чьего-то приказа. Так что, береги голову. Это важно.» «Береги голову, это важно» — я себя-то сберечь, получается, не смогла, а мне советуют беречь голову, причём, судя по моим поступкам в прошлой жизни, пустую. Ладно, приторможу пока с самоиронией, дочитаю письмо, а потом продолжу. «В этом мире, к несчастью, остались те, что не оставят попыток тебя разыскать и вернуть несмотря на все мои ухищрения. Если ты будешь жить тихо и спокойно, в темпе своего мира, то тебя вряд ли найдут. Но на всякий случай, на съёмном носителе, что лежит в сумке, ты найдёшь досье на людей, встреч и контактов с которыми тебе стоит избегать.» Отложив письмо, я заглянула под стол и водрузила сумку на скрещенные по-турецки ноги, но открывать не торопилась. Не то чтобы было страшно, любопытство как раз было сильнее, наверно, потому, что я всё ещё не понимала, что же теперь будет со мной и моей жизнью. Немного помедлив, я всё-таки потянула за молнию и заглянула внутрь сумки. В ней оказались ещё книжицы, на вид более старые и потрёпанные чем те, что лежали на столе, несколько папок, смахивающих на медицинские карты с кучей закладок, съёмный жёсткий диск и... несколько запечатанных пачек сигарет. Не тех, что я курила обычно, но на безрыбье и рак рыба. Выудив из сумки сигареты и забив на дневники и жёсткий диск, то есть, очень правильно расставив приоритеты, я с удовольствием прикурила. Едкий горьковатый дым скользнул по горлу куда-то внутрь, а я с ещё большим удовольствием выдохнула, любуясь синеватым табачным облаком. Курево оказалось более крепким, чем то к которому я привыкла, но по вкусу напоминало красный честерфилд, что я курила лет в четырнадцать, ещё когда шифровалась от бабушки, что нещадно раздавала мне люлей за такие глупые попытки быть взрослее. Что ж… даже в этой жизни есть место приятным вредным привычкам... ладно, вернёмся к письму. «Это тело визуально мало чем отличается от человеческого. Основные различия на физиологическом уровне это цвет мяса, мышц и крови. Кровь тёмно-синяя, мясо чёрное, а мышечное волокно, что пепел и зола в прогоревшем кострище. По венам и под кожей частью течёт не кровь, а струится чёрная дымка, что есть часть физиологии этого тела. Она восстанавливает повреждения, сливается с тенями, позволяя ими манипулировать, или позволяет творить свою собственную мглу. Это дымка ни что иное как сама суть этого тела и его силы. Она не отдельная часть тебя, а твоё продолжение, твоя мысль. Мгла — импульс, что создаёт действие раньше, чем ты сама осознаешь, что нужно. Звучит, я думаю, внушительно, но управлять этим не так уж и сложно, как может показаться. Немного практики и ты привыкнешь. Это не то, что можно легко объяснить и описать, но думаю, если ты попытаешься этим пользоваться сознательно, то очень скоро поймёшь, как оно работает. Так же, часть твоей сущности и твой единственный и самый верный друг, это твой конь...» Что? Кто? Почему единственный? Или имеется в виду единственный на данном этапе новой жизни? «...это твой конь. Чёрный байк, что припаркован у дома. Он нечто столь же древнее, как и это тело. Его форма изменчива и подвластна твоему желанию. Если поймёшь суть предмета он, проникнувшись ею, станет этим предметом. Кстати, я много лет работала курьером именно потому, что с таким напарником вовремя доставить заказ ничего не стоит, если будут сложности с поисками работы... да, о чём я вообще. У тебя не будет сложностей с работой, поскольку ты всегда найдёшь как заработать, имея такой козырь в рукаве.» Охуительно... ещё и коня на меня повесила. А кормить его чем? Зерно в бак засыпать, раз это конь? Морковку запихивать? Или всё же бензин заливать? Как там — «если поймёшь суть предмета, он станет этим предметом» — если буду им пользоваться, превращу нахрен в велосипед. Безопасно и головой почти думать не надо. Я огляделась в поисках куда бы сбить пепел. Пепельницы или чашки поблизости не обнаружилось и я, философски пожав плечами, стряхнула пепел на угол стола. Потом сгребу и выкину, а стол протру. Всё равно это теперь, вроде как, моё имущество. «Да уж, похоже, что шутка — кто эти люди и где мой конь? — для меня больше не шутка, а суровая реальность, — хмыкнула я в такт своим мыслям, выпуская дым из носа, — ладно, что дальше?» «В боковом кармане сумки найдёшь бумажник, там есть немного наличных и карточка со сбережениями, при обычных обстоятельствах этого должно хватить на месяц. Квартира твоя. Вещи, если будет нужно приобретёшь сама на свой вкус, хотя я предпочитала использовать одежду, сотканную из уплотнённой тени. При правильной манипуляции оно на ощупь неотличимо от текстуры заданного мысленно материала, к тому же, такой вариант одежды сильно экономит время и средства. Так же, оставляю тебе небольшой подарок, найдёшь там же, где и бумажник. И ещё... я могла бы не писать об этом, но, всё же, чувствую себя виноватой за то, что сделаю, сделала, поэтому, хочу тебя предупредить. Ритуал обмена тел в междумирье требует человеческой крови, то есть кровь из твоего тела для этих целей не подходила, поскольку не могла прокинуть мост между мирами. Я использовала девушку, что работала со мной и что тоже хотела сбежать из этого мира. Сейчас, её тело занимает твоя близкая подруга. Та самая, с которой ты так не хотела расставаться. Это мой второй тебе подарок. Может вместе вам будет проще это пережить? Если вы сумеете встретиться. Ты ведь не бросишь её в поисках способа вернуться домой, да? С другой стороны, не советую тебе её искать, ведь вместе с ней, ты, скорее всего, найдёшь только проблемы.» «Ах ты подлая... сучара!» — аж поперхнулась я дымом при затяжке. Ладно бы она опрокинула с этим обменом только меня, но нет, она сюда ещё и мою бро приплела, получается. И если она это провернула так же, как и со мной, то представляю, в какой панике сейчас пребывает моя родная и любимая. И как громко она будет орать, когда узнает, что стряслось это всё с ней из-за меня. Господи... да она мне морду на бок свернёт и то, что я теперь такая неуязвимая будет для неё не помехой, а подспорьем, ибо пытки в данном случае могут быть более изощренными и долгими, а главное, клиент не сдохнет. Я бы себе точно всекла при встрече. Вот только... а будет ли встреча? Нет, конечно, я не последую совету этой овцы не искать подругу в этом мире. У меня просто... нет морального права так поступать. Вот только так ли легко её будет найти не зная, кто она, что она, и где живёт? Ведь раз она не валяется рядом со мной, значит она где-то ещё. Логично? Логично. Я просто грёбанный Шерлок, мать его, Холмс. «Конечно, с моей стороны это подло и, возможно, глупо, но это лучшее, что я придумала для того, чтобы задержать тебя на пути поиска дороги к старой жизни. Конечно, я очень старалась замести все следы, но так же, я знаю, что присказка «Кто ищет, тот найдёт» не на пустом месте появилась. Поэтому я очень надеюсь, что ты заблудишься на этом пути и никогда не вернёшься. Грубо. Мерзко. Но иначе, похоже, у нас ничего не сложится. Я не знаю, что ещё я могу или должна написать и о чём предупредить. Всю информацию о себе и частично обо мне ты прочитаешь в дневниках. Город для новой жизни я выбирала случайным образом, но, думаю, если захочешь, ты легко сможешь его поменять, как и страну. Не знаю, насколько это будет уместно с моей стороны, но... желаю тебе хорошей новой жизни. Прошу, не держи на меня зла. Просто пойми. Люди устают. Так бывает. Я устала. И нашла способ сбежать. Любой на моём месте так поступил бы, имея возможность. Даже ты. С уважением твоя... духовная родственница.» Я отложила письмо в сторону, потушила сигарету об край стола, извлекла из пачки ещё одну, сжала её губами и задумалась, подкидывая на ладони зажигалку. «Духовная родственница», мать её. Похоже, во всех вероятностях я обречена огребать за чужие желания и поступки. Просто... духовная родственница... а поступила как настоящая, ей богу. Да уж... если отвлечься от возмущения, то ситуация не особо прояснилась после этого письма, разве что о себе я узнала к-а-а-апельку больше. Однако, судя по всему, моя предшественница натворила каких-то дел и сбежала от последствий, которые в любой момент теперь могут догнать меня. В противном случае, не было бы жёсткого диска с информацией о том, что в этом мире есть люди, которых мне стоит избегать, и совета не искать подругу, что, кстати, на мой взгляд, подлость в высшей степени. Я, честно говоря, не уверена, что хочу знать о том, что за проблемы мне там достались в наследство, но и выбора у меня, похоже, нет. Зажигалка мерно постукивала по столу переворачиваясь меж пальцев, пока я размышляла, переливая из пустого в порожнее бесполезные в большинстве своём мысли. Подарок она мне оставила. Нет, с одной стороны, для человека, что так знатно мне насрал, она действительно максимально постаралась загладить свою вину, а с другой стороны, разве такое вообще возможно загладить? Или вернее будет сказать сгладить? Сунувшись в другой отсек спортивной сумки я действительно обнаружила там бумажник, а так же выключенный мобильный телефон и упаковку краски для волос. Рыжей. Ахуительный подарок. Просто лучший в моей жизни. Усраться можно от восторга. Больше похоже на попытку затролить, если честно. Мол, раньше ты красилась в рыжий, и в этом мире можешь не прерывать сию славную традицию. Я прикурила новую сигарету, разглядывая упаковку с краской и чувствуя, что жрать хочется куда больше чем злиться или разбираться в новой жизни. Немного погодя, включила мобильный телефон. Записная книжка ожидаемо пуста, в журнале ни входящих, ни исходящих вызовов, музыки нет, видео нет, заметки пусты, а вот в фотоальбоме нашлись фотографии. Моё тело и какой-то парнишка лет двадцати, моё тело и какая-то девица, с которой, кстати, фоток было больше всего. Хм... может в это тело попала моя подруга? Интересно, мне хватит денег нанять частного детектива, чтобы он нашёл людей с этих снимков? А может в ноутбуке тоже что-то есть? Однако, ноутбук не оправдал ожиданий встретив меня пустыми папками и свободным местом на жёстком диске. Поднявшись с насиженного места, я с досады пинком загнала спортивную сумку обратно под стол и решительно направилась на кухню. Мне предстояло мно-о-о-о-гое обдумать. А ещё, очень хотелось жрать.