***
«Смерть, который позирует на фоне освещенного молниями неба, не приходит в двадцать пять минут двенадцатого, если может прийти в полночь.» Терри Пратчетт
***
— А давайте я вас подвезу? Ответ был разочаровывающе лаконичен и логичен: — Спасибо, но не стоит, — обернувшись, вежливо отказался Доппо. — Но почему? — я растерянно перевела взгляд с одного детектива на другого. Дазай, успевший поймать машину, стоял возле открытой двери, ожидая, когда коллега закончит. — Я думаю, вы знаете ответ на свой вопрос, госпожа Юкаге, — Куникида, подтолкнул Осаму, который, пожав плечами, всё же затерялся в недрах автомобиля, уселся сам и, прежде чем закрыть за собой дверцу, посоветовал, — поезжайте домой и не ищите неприятностей. Йокогама хорошее место для того чтобы начать новую жизнь, но она может быть очень жестока к тем, кто суёт свой нос туда, куда не следует. И всё. Закрыл дверь, и машина, мигнув поворотником, поехала вниз по улице, набирая скорость. А я так и осталась стоять у обочины и глядеть вслед, понимая, что преследовать их бесполезно. Да и зачем? Доказать свою невиновность? Так мне и так вроде поверили. Чтобы влиться в их компанию через крайне сомнительную помощь? Ну-у-у… такое себе. С другой стороны, в историях про попаданцев от помощи тех самых попаданцев обычно не отказываются и с радостью берут в любые авантюры. Ну а со мной что не так? Почему система клише из моего мира уже второй раз даёт сбой? Почему никто не спешит падать к моим ногам и решать все мои проблемы? Почему мои проблемы и я сама вообще никого не заинтересовали? Ответ у меня, конечно, был, но какой-то неутешительный. Потому что это не чья-то там история, а обычная жизнь. Вроде как реальная, пусть и в сказочной реальности. А в жизни никто не создаёт историю из ничего за тебя, ты сам должен творить её и делать дела. А это значит, что легко не будет. Значит, что придётся как обычно добиваться своего так, как умею и могу: выкручивая слабоумие, отвагу, веру в себя и немножко логики на полную катушку. Благо, мои новые, пусть и не до конца понятные и изученные способности позволяют закосплеить Дедпула на минималках. Что же делать? Обернувшись, я уткнулась взглядом в стоящий у обочины байк, на который бдительный полицай на велосипедике приклеивал какую-то бумажку. Переведя взгляд чуть выше, я узрела… знак. Парковка запрещена. Отлично. С детективами обломалась. Штраф схлопотала. Преуспеваю как никто и никогда. Особенно иронично последнее выглядело в свете того, что Кексик на самом деле конь, а я вообще мифическая непонятная хрень. Чувак даже не подозревает, кому только что выписал штраф и на кого прикрепил. Содрав с байка листовку и запихнув её в кофр, я устроилась на сиденье, натягивая на голову шлем, в котором весь день катался Доппо, мимоходом отмечая, что цветочный шампунь, которым пропахла изнанка, это странный выбор для такого солидного мужика. Взявшись за руль, я убрала подножку и, буркнув «домой», позволила Кексику верховодить процессом, изображая всадника, но на деле являясь багажом. В голове шёл безрадостный и безостановочный мыслительный процесс. Может, я просто не с того начала? Может, я не под тем углом рассматриваю сложившуюся ситуацию? Может, осторожность — это не то, что мне на самом деле нужно? Может, мне не стоит плясать от того, что я, а стоит плясать от того… что я? В памяти всплыли строчки из письма: «Кто-то из череды бесконечных обитателей пришёл к выводу, что оно является даллаханом, не то ведьмой, проклявшей некогда саму себя, не то само тело является духом, бесхозной силой, которой нужен хозяин. В мифологии это существо считается вестником смерти, возможно, так оно и есть». «Даллахан». Почему она написала, что оно непонятно что? Ведьма или дух… в мифологии, вроде как, есть вполне конкретное определение «вестника смерти» — это существо, находящееся за гранью человеческого восприятия. Ну-ка… что там мне подскажет на эту тему Википедия? — Кексик, рули сам, я ща, уточню кое-что, — обращаться к байку было странно, но… вот с этим смириться было проще, хотя ощущения, конечно, неопределённые. Я и раньше разговаривала с неодушевлёнными предметами, но так, на эмоциях и чисто по приколу, а тут и ответить могут, и везти дальше. Так, что у нас тут… Байк продолжил движение, а я, отпустив руль и убедившись, что меня не шатает, не мотает и ветром не сдувает, достала из подставки на спидометре телефон, и целенаправленно углубилась в Гугл на поиски нужной информации, которую тут же незамедлительно получила. «Дуллахан\Даллахан — злобный дух в ирландской мифологии, представляющий собой чудовищного безголового всадника». Так, ну с этим понятно, хотя физически это тело не тянет на «чудовищное». Да и безголовость у него весьма условная, однако, если верить записям как предшественниц, так и Википедии, жить я могу и без головы, но с этим советовали не экспериментировать. Что там дальше? …бла-бла-бла… бла-бла-бла… ага, вот оно… «Даллахан не ограничен в своих действиях каким-либо ритуалом: иногда он указывает пальцем на того, чей час пробил, иногда убивает сам, иногда выкрикивает имя жертвы и та падает замертво. Среди собирателей ирландского фольклора существует две точки зрения на то, что именно представляет из себя это существо: некий страх и ужас перед неизвестным или же оно всего лишь очередная локальная персонификация смерти. Причиной того, что мнения разнятся, является то, что в мифологии встречи с этим существом не всегда заканчиваются для людей смертью. Во многих легендах даллахан имеет не ярко выраженные, но всё же, черты трикстера, что не прочь злобно пошутить над тем, кто встал на его пути». Трикстера? Я как-то привыкла считать, что безголовый всадник это что-то максимально страшное и неотвратимое. Ладно, а что ещё интересного есть? «При всех отличиях в историях про даллахана, у него есть определённые постоянные черты. Это всегда человекообразное существо, чьё тело способно существовать, жить со снятой головой. Даллаханы не имеют привязки к полу. В одной ирландской истории извозчик встречает на дороге девушку и предлагает ей подъехать до деревни на его повозке, на что она отвечает согласием. Чуть позже, очарованный незнакомкой мужчина, воспылав страстью, пытается поцеловать её, но девушка убегает. Погнавшись за ней, он оказывается на старом кладбище, где открывается то, что головы у неё нет. Напуганный извозчик становится свидетелем жуткого хоровода даллаханов. Он видит старое колесо для пыток с насаженными на него женскими головами, а их хозяйки, крутят колесо и танцуют под музыку, которая доносится из ниоткуда и со всех сторон. Девушки некоторое время поют и танцуют, а позже начинают насмехаться над оцепеневшим, скованным страхом, мужчиной, и даже предлагают ему с ними выпить. Шутки характерны для даллаханов. В истории "Всадник без головы" есть эпизод, где герой держит путь домой с ярмарки, после покупки лошади, и на лесном тракте пускается наперегонки с догнавшей его повозкой, запряженной лошадью без головы, которой правил мужчина, держащий свою голову в руке. Во время скачки герой постоянно слышал язвительные комментарии в свой адрес и не безобидные, пугающие угрозы, не смотря на такое давление со стороны неизвестной ему силы мужчина не испугался и продолжил состязание. После скачек, всадник не только отпустил смельчака, но и вознаградил за смелость». Интересно девки пляшут, а мужики скачут, однако… Оторвавшись от изучения полезного материала, я задумчиво поглядела на дорогу, краем глаза обратив внимание на уставившегося на меня мужчину, едущего в соседнем ряду. Тот, поняв, что я смотрю на него, резко вдарил по тормозам. Раздался скрип резины по асфальту, и ехавшая позади него машина поцеловала его компактный фордик приятного голубого цвета в зад. Насколько я успела рассмотреть, нещадно выворачивая себе шею, потому что Кексик и не подумал притормозить, мужик остался жив и даже вывалился самостоятельно из машины, чтобы начать причитать и ругаться со вторым участником аварии. Сунув телефон за пазуху, я возложила руки обратно на руль. Не хватало мне только поубивать видом своего экстремального вождения других водителей на дороге, но… полученная из Википедии информация натолкнула меня на пару интересных мыслей. Актриса из меня, конечно, как из пингвина павлин, но… попробовать можно. Вместо того, чтобы думать о том, как бы не светиться, можно максимально засветиться, ну… по крайней мере перед детективами. И присвоить себе громкий титул «вестника смерти». Только прежде чем это делать, надо выяснить, способен ли Дазай отменить мои способности. Если нет, то можно спокойно прикрываться легендами из кельтской мифологии. Этим же можно будет объяснить и моё всезнайство на тему их «фандома», в данном случае «жизни», а так же некоторую отбитость по части незнания мира, соврав, что меня давно из Ада на прогулки не выпускали, или что-то в этом роде. Кексик сбросил скорость, въезжая на территорию, отведённую под парковку, напротив знакомого мне двухэтажного дома, где находилась моя нынешняя квартира, и остановился. Сложив руки на груди, я продолжила сидеть на байке, не торопясь идти домой, и усиленно обдумывала очередной охренительный план на новую жизнь. Почему я так прицепилась к детективному агентству разбираться не хотелось, поэтому в голове я пока наивно сводила всё к тому, что там есть два умнейших человека в фандоме, которые могут каким-то образом помочь мне найти мою подругу, а там и, чем чёрт не шутит, дорогу домой. Наклонив голову, я постучала кулаком по шлему в районе лба. Звук вышел гулкий, но не пустой. Мне наконец удалось понять, что же так мучительно не давало мне покоя. А именно то, что происходящее было невероятно реально и, в то же время, настолько нереально, что не укладывалось и не могло улечься в голове. Так просто с нахрапа к чему-то подобному невозможно оказаться готовым и уж тем более к подобному не привыкнешь за день. Мне постоянно приходится напоминать себе, что я что-то чуть большее, чем просто человек. Я держу это в голове, даже успела попользоваться собой и… Кексиком, но… я никак не могу поверить в это до конца, в то время как суровая реальность уже не стесняясь отвешивает мне щелчки по носу. И, пожалуй, стоит ответить ей, использовав то, что мне отсыпал новый мир, пока щелчки не превратились в пощёчины, а там и до полноценного хука в челюсть, который уложит меня в нокаут, недалеко. Я ещё раз постучала по шлему, разгребая завалы из мыслей и раскладывая всё по полочкам. Преследовать машину, на которой уехали детективы, было глупо и поздно. Хотя, судя по показательным скоростным заездам Кексика днём, догнать-то мы их догоним без проблем, но наверняка при этом вызовем со стороны преследуемых волны негодования и недовольства гораздо раньше, чем надо. Могут оторваться или вообще остановиться и никуда не поехать. Или Осаму изобретёт такой хитро…продуманный план как от меня оторваться, что я их вообще не найду потом. Но… если у них есть козырь в виде мозгов Дазая, то у меня... есть козырь в виде отсутствия мозгов и байк по кличке Кексик. Покосившись на руль, я негромко поинтересовалась: — Слушай, родной, а отвезти меня туда, где я с утра купалась, сможешь? Дорогу помнишь? Если да, то не отвечай, просто заводи таксист тарантайку, мы едем кутить. И мы… поехали. Губы дрогнули в нервной ухмылке. Несмотря на растерянность, страх и мандраж, мне, наконец, удалось определиться со своей позицией. И теперь я не только боялась, но и предвкушала полный трындец, в который собиралась с разбегу вляпаться без оглядки, как по утру вляпалась в асфальт. По правде говоря, махровый авантюризм был свойственен мне и раньше. Я всегда бежала впереди любого паровоза навстречу всему: делам, социальной активности, каким-то тусовкам, каким-то сомнительным поездкам, искать приведений, воровать у соседей картошку, малину или яблоки (зависело от того, на что был сезон), ломать ноги на заброшенной стройке, удить русалок на прикормку из плесневелого хлеба, ловить оборотней и упырей на сомнительного качества колбасу, которая сжиралась на старом кладбище в ожидании непунктуальной нечисти, которая, к слову так, ни на одно свидание так и не явилась. Конечно, с возрастом накал энтузиазма спал и перешёл в иное, более гражданское и адекватное русло, но одно было неизменно: я всегда находила чем себя занять, как решить проблему и где набить шишек. И никакие суперсилы мне для этого не были нужны. А теперь у меня они есть, так к чему себя ограничивать? Во всех сюжетах главные герои, прежде чем начать решать свои проблемы, залезают в дерьмо по самые уши в поисках дна, от которого потом успешно отталкиваются. В обычной жизни это плохо работает, но это уже другая, не обычная жизнь. Так почему бы и не воспользоваться сим, представив себя бессмертным героем? Причём, бессмертие это не фигура речи, а суровая реальность. А если что-то пойдёт не так, удеру на Кексике куда-нибудь ещё. Ничего. Прорвусь. Но почему же, несмотря на все мысли и решительность, мне всё равно так беспокойно? Как же хреново быть… даллаханом. Прям так же хреново, как и человеком.***
На место назначения прибыли, когда солнце уже скрылось за горизонтом. На огороженной территории было тревожно тихо и темно. К счастью, Кексик ездил бесшумно, а потому лишнего внимания мы привлечь не могли, а учитывая то, что и я и байк были чернее ночи, то и заметить нас, передвигающихся меж зданий в тени от стены с ходу было сложновато. Ну, мне, во всяком случае, хотелось так думать. Никаких указателей с сияющей неоновой надписью «Детективов искать там» видно не было, а потому приходилось полагаться только на счастливый или не очень случай. Который, впрочем, довольно быстро настал. В смысле, что сквозь щели в огромных закрытых дверях одного из зданий, а так же маленькие окошки, расположенные метрах в трёх над землёй, пробивался свет. И пока это было единственное здание, в котором, похоже, можно было найти какую-то жизнь. Припарковавшись за зданием, я рысцой, прижимаясь к стене и не высовываясь, оббежала его кругом и отметила, что окон на доступной мне высоте нет, после чего вернулась обратно к байку и, уставившись на маленькое окошко находящееся очень высоко, всерьёз пригорюнилась. Взобраться и посмотреть, вообще без вариантов. Может, там в крыше дырка есть? Мысль, конечно, глупая, но… уважаемый автор моей истории, если ты существуешь, подыграй мне хотя бы в этом, а? Или бог, или демиург. Кто там отвечает в структуре мироздания за рояли в кустах? Кексик бесшумно въехал по стене на крышу, вновь продемонстрировав наплевательское отношения к законам физики, а я панически сжимала байк коленями и так отчаянно стискивала пальцы на руле, что они аж заболели. Наверху мне отсыпало ещё немного удачи. Крыша была покрыта видавшим виды шифером, через который то там, то сям сквозь отверстия и трещины пробивался свет. Под шифером оказался рубероид, местами очень сильно изношенный. Это я узнала, отыскав в ряду очень мелких отверстий через которые и мизинец не пролез бы, дыру посолиднее, размером примерно с мою ладонь. Бюджетное покрытие и наплевательское отношения владельца здания к состоянию оного, похоже, сыграли мне на руку. Дыра, конечно, не фонтан, в здание через неё не залезть, но чтобы подглядеть, что там происходит, очень даже сгодится. Сняв шлем и просигналив приложенным к губам пальцем припаркованному рядом байку, я распласталась на крыше и, прислонившись щекой к прохладному шиферу, приступила к изучению и оценке обстановки. Помещение было огромным, и разглядеть все происходящее и посчитать всех находящихся там людей было невозможно, но и того, что мне удалось увидеть, хватило, чтобы понять, что ничего хорошего, снующие туда-сюда, хмурые типы в одинаковых серых комбинезонах не делают. У некоторых можно было разглядеть кобуру с пистолетами, у некоторых без какого либо прикрытия за спиной находились автоматы, висящие на ремнях. Люди таскали туда-сюда какие-то ящики, что-то сверяли по бумагам и в целом, были явно очень заняты. На фоне вооружённых до зубов рабочих, резко выделялось несколько мужчин в деловых костюмах, которые что-то обсуждали стоя у столба. Когда они отошли, я с удивлением увидела, что к этому столбу привязаны весьма потрёпанные сотрудники детективного агентства. Отлипнув от отверстия, я уселась на колени и озадаченно посмотрела на байк. — Срань какая, — пожав плечами и самостоятельно додумав себе вопрос от байка в стиле «ну что там?» охарактеризовала я увиденное, — наверно, Осаму, как обычно, сидит в профилактическом плену и вытрясает из преступников информацию? Конечно, Кексик мне не ответил, а я вновь припала глазом к дыре, разглядывая детективов. Почему они ничего не делают? Чего выжидают? Они предупредили кого-нибудь из коллег, что поедут сюда наводить шмон? Они хотя бы догадывались о том, что тут найдут? Они что… переругиваются?! В такой-то ситуации?***
— «Давай постучим, авось откроют», — подражая привычке Дазая тянуть слова, передразнил Куникида, — и какого чёрта я тебя послушал? — Вот не поверишь, но я тоже задаюсь этим вопросом, — улыбаясь, ответствовал Осаму, благодушно разглядывая кипящую вокруг жизнь и оценивая не шибко эпичный размах очередной подпольной шаражки по продаже нелицензированного оружия, — сегодня мы раздвинули границы твоей наивности ещё немного. Когда детективы сдуру постучались в единственное здание, в котором горел свет, им и вправду открыли. И почти сразу же Осаму был отправлен в нокаут ударом приклада по лицу, в честь чего теперь отсвечивал медленно наливающимся синевой синяком на скуле. Его более боеспособный напарник от своей порции «снотворного» успел увернуться и даже вырубил двоих, но, увы, мужики взяли количеством, навалившись такой толпой, что он не то что тетрадь достать не успел, а даже отпор достойный кулаками дать не смог. И вот сидят они на холодном бетоном полу, примотанные к столбу без какого-либо адекватного плана действий. Доппо, оставшийся в ходе потасовки без очков, вынужденно щурился, пытаясь выцепить и изучить как можно больше деталей, но пока ничего сверхъестественного или сильно неожиданного рассмотреть не удавалось, кроме, разве что… Мужчина прищурился ещё сильнее, пытаясь разглядеть расплывчатое белёсое пятно в дальнем и не освещаемом углу здания. Зрение подводило, вынудив детектива толкнуть плечом коллегу. — Аушки? — мгновенно среагировал Дазай. — Там что-то есть, — Куникида кивком задал направление. Беседу вели на пониженных тонах, даже несмотря на то, что преступников они пока мало волновали. Детективы нагрянули на огонёк прямо посреди сделки, в ходе активных торгов и отвлекаться на них, пока дело не будет завершено, никто не собирался, что для условно добровольных заложников было очень кстати. — Да, и правда, что-то есть, — с умным видом и загадочным улыбоном кивнул Осаму, — поиграем в «я вижу»? — Издеваешься? — прорычал Доппо, поворачивая голову к коллеге. — Куда же без этого, — не стал отпираться бывший мафиози, который старательно пренебрегал своей способностью чувствовать и избегать опасность во имя хоть какого-то интереса, — ты ведь не можешь меня сейчас ударить. — Ты правда так думаешь? — вкрадчиво уточнил Куникида, внезапно приобретая какой-то не по-доброму собранный видок. — Мы же связаны, — подёргал плечами Осаму, демонстрируя таким образом крепость верёвок и их общее плачевное положение, — обездвижены, без шансов. Доппо не стал отвечать, он лишь слегка отклонился назад и с приличной оттяжкой закатал лбом в лоб напарнику, у которого от удара глаза съехались к переносице. — Как всегда неоправданно жесток, Куникидушка, — тряся головой, плаксиво прокомментировал Дазай, — если ты сейчас выбьешь мне последние мозги, то кто вытащит нас из этой неудобной ситуации? — Я тебе сейчас ещё отсыплю, если не прекратишь выделываться, — пригрозил «Куникидушка», вновь кивая в сторону тёмного угла, — что там? — Что-то белое, — пожал плечами Осаму и под тяжёлым взглядом коллеги дополнил, — клетка, в ней мальчишка. Судя по внешности, альбинос. Судя по одежде и синякам, насколько вижу, он здесь тоже не по своей воле и за его состоянием следят посредственно. Могу предположить, что твоя догадка была верна, и он, видимо, тот самый одарённый, благодаря которому они контролируют территорию. — Если так, то почему мы смогли так далеко пройти и найти их? Думаешь, они позволили нам? — Думаю, они не стали его использовать, чтобы клиенты смогли добраться до них без проблем. — О… не подумал, — признал свой промах Доппо, — использовать ребёнка подобным образом, как это… — Низко? — закончил за него фразу напарник и, усмехнувшись, запрокинул голову, разглядывая теряющийся в темноте за балками со светильниками высокий потолок, — имеешь дело с преступным миром, а всё никак не примешь, что чаще всего он лишён какого-либо романтизма и благородства… Доппо промолчал, бросив косой и бесполезный взгляд в сторону белого пятна. Наличие ребёнка в помещении, пусть и удерживаемого в заложниках, а значит многое видевшего, всё осложняло. — Ты, кстати, собираешься уже нас освобождать? — поинтересовался Куникида, вновь возвращая внимание к своему напарнику. — А смысл? — округлил глаза Дазай. — Или ты планируешь раскидать вооружённую толпу почти в сто человек в одиночку? — Ты не отправил запрос на подкрепление, когда мы нашли… — Доппо мысленно взмолился всем известным богам, чтобы ответ был не тот, что он ожидает, но… — Конечно нет, — не стал подводить коллегу бывший мафиози, — нам и так помогут в определённый момент. — Кто поможет, если запроса не было? — медленно закипая процедил сквозь зубы Куникида. — Секрет! — улыбнулся Дазай и увернулся таки от очередного страстного поцелуя лбом в лоб. Теперь глаза от удара съехались к переносице у блондина, который треснулся лбом об столб. — О, вот нам и решили уделить немножко внимания, лестно, не правда ли? — Ну, что, детективы, поговорим по душам? Сверху вниз на связанных смотрел невысокий, плотный и несколько округлый мужчина с не очень приятной европейской внешностью. Не в том смысле, что им были неприятны европеоидные черты, нет, а в том, что лицо у мужика само по себе было неприятное. Обрюзгшее, немного оплывшее, с массивными щеками, тяжёлыми надбровными дугами и мелкими очень злыми глазками. К тому же, общее впечатление весьма не хило так дополняло неприкрытые презрение и превосходство, с которыми он разглядывал плененных лазутчиков. Одет мужчина был просто, по-офисному, но видно, что со вкусом и с иголочки, хотя массивная золотая цепь, впивающаяся в упитанную шею, смотрелась немного карикатурно. Дазай со смешком сравнил её про себя с собачьим ошейником и, вновь подняв взгляд к потолку, забавно наморщил нос. Сквозняк, гуляющий по помещению, принёс с собой едва уловимый аромат костров…***
Да что там происходит? Я с изумлением наблюдала за тем, как Доппо попытался боднуть Дазая, но, протаранив головой столб, временно успокоился, мотая головой. Именно в этот момент к ним подошёл округлый дядька в деловом костюме, с плешивой макушкой, которую я разглядела лишь благодаря тому, что находились они все условно прямо подо мной, ну может с поправкой на пяток метров в сторону. Потянув носом, я с трудом сдержала чих, двумя пальцами поджав нос. Откуда-то сильно тянуло горелой древесиной. Осаму что-то произнёс и уставился в потолок, причём так удачно, что мне на секунду померещилось, что он видит и знает, где я… но я поспешила себя одёрнуть. Он, конечно, в теории типчик максимально прошаренный, но способностью видеть сквозь стены не обладает, так что может мне пора прекратить преувеличивать его возможности и накручивать себя? На чаепитии это ни к чему хорошему не привело. Глаза застило уже знакомой пеленой. Я помотала головой, помахала перед очами ладонью в тщетной попытке отогнать дым, но прильнуть обратно к отверстию не успела, почувствовав, как прохладный ветерок нежно обдувает мою задницу. Чего? Я уселась на колени и оглядела своё совершенно голое тело. Пожмякала грудь, отметив, что она чуть больше той, что была у моего родного тела, и осознала, что одежда и впрямь отсутствует. Бездумно посмотрев на паспорт, который раньше лежал в нагрудном кармане, а теперь валялся на крыше предположительно там, где до этого лежала моя грудь, я подняла его двумя пальцами. ЧЕГО?! Что происходит? Почему моя одежда рассеялась в чёрный дым, собирающийся вокруг в клубы. Я перевела взгляд на Кексика и словила ещё один ступор. Вместо байка на крыше рядом со мной стоял здоровенный, поджарый, очень массивный и тяжёлый даже визуально конь под седлом с седельной сумкой, в которую, видимо, превратился кофр. Это была не изящная лошадушка с выставки. Это был самый что ни на есть настоящий рыцарский дестриэ, способный лёгким тыком копыта в лоб отправить на тот свет кого угодно. А ещё… у коня не было головы. Совсем не было. Массивная шея плавно перетекала в клубящийся и сплетающийся поток чёрного дыма. У меня непроизвольно отвисла и, кажется, заклинила челюсть. Я поднялась, забыв обо всём, включая свой полуголый вид, и обошла вокруг коняки. — Кексик? Безголовый конь еле слышно всхрапнул, одобрительно махнув густым черным, как и вся его шкура, хвостом, когда я провела ладонью по подъёму шеи, ощущая под ней тёплую, бархатистую шкуру. — Охренеть… Где-то снизу раздался выстрел, и я, наконец, захлопнув рот, плюхнулась обратно на четвереньки и вновь припала глазом к дыре.***
— Как-то не очень у вас с меткостью, — разочарованно покачал Осаму пока ещё целой головой, мимо которой только что просвистела пуля, застрявшая в столбе и запорошившая шевелюру болтуна извёсткой, — и пистолет неправильно держите… насмотрелись фильмов про гангстеров? Красный от возмущения глава местной шайки медленно перевернул руку из положения боком в нормальное и осведомился: — Так лучше? — Намного, — невозмутимо кивнул Дазай, — попробуете ещё раз? Мужик, брезгливо скривившись, опустил руку и сплюнул себе под ноги. — Попробую, но не так. Убийство мне не выгодно, а вот самоубийство… — Верёвку и мыло одолжите? — перебив собеседника, по-деловому осведомился Осаму, не гася улыбки. Доппо только глаза закатил. Напарник был в своём репертуаре и… видимо что-то задумал. Не было смысла рыпаться лишний раз, достаточно выждать, и ему обязательно предоставят момент для действия. — О, нет, не здесь и не так, — покачал головой мужчина и, кивнув стоящему неподалёку безликому и хмурому типу, судя по внушительной мускулатуре, из вышибал, приказал, — тащи пацана. Доппо и Дазай синхронно переглянулись.***
Я в который раз пожалела, что к супертелу не прилагается суперслух. Пока ясно было лишь одно: стреляли в Дазая, почему-то не попали, а за что, почему… да кто их знает? Если детективов хотят убить, то чего время-то тянут? В поле моего зрения нарисовался ещё один типчик, удерживающий за плечо кого-то очень маленького и неестественно белого. Ребёнок. Вроде как мальчишка с трогательной лохматой шапкой слепяще-белых волос, с неестественно бледной, почти белой кожей. Он был настолько лишён красок, или, напротив, настолько насыщен отсутствием цвета, что его вроде как тоже белая одежда казалась на фоне кожи и волос серой. А зачем его привели? Стрелявший в Дазая коротко что-то приказал, поочерёдно тыкая пушкой то в Дазая, то в Доппо. Мальчик в ответ лишь кивнул и, подняв руки с раскрытыми ладонями, вытянул их в сторону Осаму. Воздух вокруг пацана сгустился, серебрясь, а затем волной отхлынул по нарастающей дуге, как приливная волна. Мне ни с того ни с сего стало невыразимо жутко. Не просто тревожно, а действительно страшно, и этот страх придавил могильной плитой в районе груди так, что даже дышать стало тяжело, судорожный вдох с трудом проталкивал воздух в горло, комками застревая в лёгких, а выдох так вообще происходил в несколько заходов. Не облегчало дело и то, что воздух вокруг больше не был чистым, свежим, ночным и прохладным. В носу свербило от запаха гари. Чёрный теперь уже невыносимо едкий дым сочился сквозь поры, собираясь вокруг меня в излишне подвижные клубы и разгонять его у меня не было ни желания, ни нужных навыков, да я и, честно говоря, не думала в тот момент об этом. Руки, на которые я опиралась, подломились в локтях, и, не удержав равновесия, я ткнулась лицом в шифер, задыхаясь. Тело било крупной дрожью… если раньше в голове и были какие-то относительно здравые и уместные рассуждения, то сейчас они окончательно испарились в неизвестном направлении. С трудом приподнявшись на трясущихся руках, я перевела взгляд на Кексика, который… стоял как вкопанный. Это точно конь, а не реалистичное чучелко? Или дело в том, что во мне человеческого больше, чем в нём? Меня же определённо не просто так сейчас прошибло этим малопонятным и неприятным состоянием, хотя в теории я и конь одно и тоже. Так почему тогда меня так крючит, а ему хоть бы хны? Или он просто переносит это легче? С грехом пополам координируя свои действия, я вновь прильнула глазом к дыре. Приливная волна, исходящая от пацана, расползалась по заводу, обтекая рабочих, и накрывала с головой детективов. Доппо сидел, низко опустив голову, и, кажется, больше не подавал признаков жизни. Осаму же, напротив, широко зевнул и с глумливой рожей что-то сказал. Белоснежный пацан опустил руки, растерянно оглядываясь на мужика с пистолетом, а меня…отпустило. Страх и ужас пропали так же резко, как и возникли. Осталось лишь слабенькое, почти нежизнеспособное ощущение тревоги, бьющееся где-то под рёбрами быстрее, чем следовало бы, но это не было так критично и не вышибало из колеи как то, что я испытывала всего несколько секунд назад. Хмурый тип начал отвязывать Дазая. Почесав зудящий кончик носа, я попыталась мыслить логически. Выходит, этот белёсый пацан одарённый и его способность запугивать людей до остановки сердца. Ну, как вариант. И конкретно сейчас его использовали, чтобы навредить детективам. А Дазая видимо отвязывают, потому что на него способность пацана не действует, рассеивается, о чём он, скорее всего, радостно проинформировал злодейских злодеев. И, по всей видимости, огребать за все грехи будет Куникида. Пацан вновь оглянулся на типа с пушкой и поднял руки. Нервно передёрнув плечами, я в который раз перетекла в сидячее положение. Клубы дыма послушно отступили, освобождая мне место. Оглядевшись, я осознала, что… задымила на хрен всю крышу. Неприятное чувство тревоги вновь начало мутировать в ужас. Медленно подняв руки, я зачем-то зажала уши и закрыла глаза. Легче не стало, но взамен… меня прошибло непонятной злостью. Зачем вообще я сюда попёрлась? Почему сижу и смотрю? Зачем? Никакой логики в собственных действиях не вижу, хотя до этого она, вроде как, была. Какого чёрта меня выдернули из моего тела и запихнули в это, которое портит воздух из-за нервного напряжения круче чем старик, обожравшийся горохового супа? Какого хера я вообще должна всё это расхлёбывать терпеть? Где-то внизу раздался крик. Голос был мужской и… это был крик боли. Не обрывистый, протяжный. Страшный, с вибрирующими хриплыми нотами, застревающими в ушах, отдающими в мозг и постепенно сходящий на нет. Я кое-как встала, игнорируя трясущиеся колени, руки, белый шум в голове, дымящееся тело, злость... Хватит. Насмотрелась. Тьма сгустилась у меня в ногах, как верный пёс, ластясь и обвивая их. Достаточно ткнуть пальцем в покойника, да? И я ткнула. В сторону дыры, через которую наблюдала, представляя мужика с проплешиной. — Кексик, фас!***
Крик вырвался непроизвольно. Доппо закашлялся, сорвав горло и тщетно пытаясь удержаться за остатки чего-то простого и человеческого. Горло сдавило так, словно кто-то накинул на шею петлю. Перед темнеющим взором мелькнула неутешительная картина: Дазай, которому с оттяжкой заехали в живот, по всей видимости, чтобы не проявлял лишней активности. «Чего же ты ждёшь, козёл?» — едва не выплёвывая сердце, подумал Доппо, чувствуя, как в не слушающееся, конвульсивно содрогающееся тело впиваются верёвки, — «сделай уже хоть что-то, бога ради…» Жар, охватывающий его медленно отступил, схлынув волной от головы к самым пяткам. Темнота тоже отступила и мужчина, сумев проморгаться, резко, как в последний момент сумевший всплыть утопающий, вдохнул холодный воздух, которого ему так не хватало пару секунд назад. Всеобщее внимание было обращено куда-то наверх. Куникида тоже поднял голову и прищурился, пытаясь понять, почему так резко всех заинтересовал потолок. Удар и треск. Словно кто-то чем-то тяжёлым стукнул по черепице и та, треснув осколками, разлетелась в разные стороны, стуча по крыше. — С вами был кто-то ещё?! Предводитель шайки торговцев оружием, наклонившись, схватил Доппо за грудки, но получив в ответ лишь равнодушный взгляд, досадливо отпустил, оборачиваясь к Дазаю, которого всё ещё удерживал громила. — Кого ещё вы привели сюда? — Лично мы — никого, — пожал плечами Осаму, — может это карма? — Что, блять? — окончательно растерял остатки самообладания главарь. — Что ты, ищейка херова, несёшь? — В теории, добро и справедливость, — ответил первым делом на последний вопрос Дазай и, благодушно улыбаясь, с лицом, выражающим мысль в стиле «ща умный я всё-всё вам расскажет о жизни» продолжил, — а по поводу кармы, ну, знаете, это сложное и многогранное понятие в буддизме и индуизме, однако, если максимально упрощать, чтобы даже вам было понятно, то всё сводится к тому, что если много грешить, однажды грехи могут и догнать. Белобрысый пацан, на которого никто особо, кроме Куникиды, и не смотрел в тот момент, попятился, не сводя взгляда с потолка. Сквозь дыры и щели в покрытии, сочился чёрный туман. Помещение стремительно заполнял запах горелого, словно где-то рядом полыхал лес. Никто сразу и не понял, что именно произошло. Кусок крыши провалился вниз, лавиной осколков из шифера и оплавленными кусками порванного рубероида. Люди в панике сыпанули в разные стороны, уворачиваясь и укрываясь. Громила, не уследив, упустил Дазая всего на секунду, за что тут же поплатился, получив не слабый удар коленом в пах и сразу же вдогонку тем же коленом по лицу. Детектив выдернул у падающего тела из-за пояса складной нож и метнулся к напарнику, последний метр до него проехав едва ли не на коленях. — Это часть твоего плана? — неодобрительно поинтересовался Доппо, пока коллега шустро подрезал намотанные узлы, освобождая его. — Признаться, не ожидал, что будет настолько эффектно, — не напрямую, но всё-таки ответил на вопрос Дазай, дёргая верёвку и подставляя напарнику плечо. Сквозь разлом в крыше аккурат между очухавшимися бандитами, берущими в кольцо детективов, ухнул сгусток тьмы, который, схлынув, сформировался в здоровенного, почти под два метра в холке коня без… головы. Часть дыма щупальцами расползалась по полу. — Это ещё что? — ошарашено выдохнул Куникида, подозревая, что зрение без очков в конец одурело. — Карма? — не менее ошарашено предположил Осаму. В помещении повисла неловкая пауза. Детективы, поддерживая друг друга, выглядели слишком ошарашенными для людей, у которых был хоть какой-то план. Здоровенная коняка в свою очередь стояла и не двигалась с места, преграждая путь где-то пятнадцати бандитам к людям позади себя. Бандиты, тоже не ожидавшие такой подставы и вообще такого, молча пялились на это безголовое чудо природы, не понимая, а что дальше? Белобрысый пацан спрятался за колонной, но, в отличии от всех остальных, он смотрел не на коня, а всё ещё куда-то вверх, в разлом на крыше, через который все ещё, пусть и в меньшем количестве, в здание змеился тонкими струями дым, подпитывая тот, что уже здесь был. — Что встали, уроды, это всего лишь трюк! — опомнился главный, у которого на лбу помимо длинной кровоточащей ссадины ещё и стремительно росла шишка после встречи с куском шифера. — Хаку! — мужик ткнул пистолетом в сторону мальчика. — Убери отсюда эту дрянь! — Но я... это не моё, — растерявшись, замямлил тот, — я не создавал его, он не мой… я с этим не… оно … — Прекращай мямлить, щенок, — вызверился мужик, за шкирку вытаскивая пацана из-за колонны и фактически швыряя к копытам невозмутимой дымчатой скотины, — делай, что говорят! Иначе твоя мать… — Оно сильнее меня! — отчаянно сорвался на слёзы мальчик, даже не пытаясь подняться. — Оно не такое, другое… оно древнее! — Бесполезный кусок… — мужчина поднял пистолет и… … что именно произошло даже понять сразу никому не удалось. Конь стремительно развернулся. Над мальчиком пахнуло ветром чужого движения. Мелькнули в воздухе тяжёлые бабки. Сочный хруст разрезал тишину. По полу бусинами застучали зубы. Главаря банды мотнуло, развернув несколько раз в полёте, и тело, врезавшись в колонну, сползло по ней, оставляя кровавый след и скалясь ушедшей в бок челюстью. От лица для опознания там осталось не так уж и много целого… … кто-то из бандитов открыл огонь. Детективы предусмотрительно и слаженно грохнулись на пол, по-пластунски отползая за ту колонну, к которой ранее были примотаны. Пацан, вжавшись лицом в пол и закрывая голову руками, скулил, окончательно потеряв связь с реальностью. Конь, словно расшалившийся пёс, припал-присел на передние ноги, и в следующее мгновение дымная тьма поднялась с пола вверх, заполнив помещение туманом. Смотреть сквозь неё было как смотреть через тонкую вуаль. И словно со всех сторон по помещению прокатился женский голос. — Больше никто умереть не должен! Туман поднимался всё выше, наползая на лампы, которые, покрываясь мутной пеленой, лопались, всё больше и больше погружая помещение в настоящую, кромешную тьму. Звёзды холодно мерцали, равнодушно взирая с небосклона, сквозь дыру в крыше на творящийся в здании ужас.***
Когда главный агрессор съехал по колонне, я с трудом, но осознала скоропостижность своего решения и свою неготовность к подобной ответственности. Злость отступила так же внезапно, как и нахлынула. Я вцепилась в острые края шифера значительно увеличившейся дыры и с трудом подавила желание расстаться с содержимым желудка. Блевать на голову людям, чьего босcа по твоей вине только что замочили, кажется, немножко неприлично. В голове настойчиво билась мысль, что опосредованно, но я только что стала причиной, по которой погиб человек. Возможно, не самый хороший. Возможно, действительно этого заслуживающий, но… а было ли у меня какое-либо право судить его? — Больше никто умереть не должен! Слова вылетели раньше, чем я подумала о том, что лучше бы мне не раскрывать своего присутствия, ведь никто не знает о том, откуда взялся конь, что он такое и чего вообще появился. Внизу в относительно прозрачной дымке творился какой-то Ад и Пакистан. Кто-то стрелял, кто-то кричал, что-то ломалось. Время от времени какофонию звуков прорезало призрачным эхом раскатывающееся лошадиное ржание. Отойдя от дыры, я двинулась к краю крыши в поисках лесенки, которой, впрочем, как я знала, нет, иначе бы я нашла её когда оббегала здание перед началом своей диверсии. Мысли в голове крутились… вообще не под стать ситуации. Ну… остаётся надеяться, что Кексик меня услышал и никого больше не грохнет. Боже… о чём я думаю?! Это шок? Стресс? Есть какой-то синдром или определение тому, что у меня в голове сейчас так восхитительно пусто? Лёгкая паника — это разве то, что должен испытывать человек, когда кого-то убил? Или, вернее, приказал убить? Ей богу, когда я в деревне помогала деду резать кроликов, и то больше угрызений совести и волнений было… …надо как-то забрать Кексика и валить отсюда на хер… из разумных желаний это пока единственное, а, хотя нет… почему-то ещё всплыло желание нажраться до синих соплей… оно не особо здравое, но… какое заманчивое, а? Оглядев своё все ещё дымящееся тело, я попыталась вновь заставить тени соткаться в одежду. Тени дымкой клубились вокруг, но уплотняться и не думали. Ахуительно-восхитительно. Других комментариев нет. Я потыкала ногой водосточный желоб и спускающуюся от него трубу. Не бог весть что, но лучше, чем ничего. Повиснув на краю крыши, я медленно, держась за ненадёжную трубу двумя руками и упираясь ногами в стену, начала спускаться. Вот и пригодились мне мои навыки лучшей на деревне обезьяны. Кто ж знал, что способность залезть куда угодно так мне пригодится в жизни. Жаль, не совсем в моей. — Шикарный видок, госпожа извозчик, — насмешливо прозвучало за моей спиной и снизу, когда до земли оставалось не так уж и много. Но этого оказалось достаточно, чтобы я затормозила, охренела, попыталась обернуться, оступилась, и, как итог всех действий, разжала пальцы от неожиданности и ухнула вниз, спиной назад, успев представить себе, какие волшебные я сейчас испытаю ощущения, узнав, что чувствует человек, ломающий спину. Умереть не умру, но то, что будет больно, это точно. Утренний опыт ещё не успел забыться. Но удара об землю не последовало. Кто-то, рискуя руками, поймал меня, почти сразу же опустив на землю и что-то накинул поверх, прикрывая наготу. Вздёрнув бровь, я с трудом удержалась от цыканья. Кто-то. Осаму Дазай. По всей видимости, решив, что ему и его напарнику ничего не угрожает, он утёк из помещения на поиски хозяина чудо-лошадушки, предположив, что кто-то эту стрёмную фигню должен выгуливать и находиться неподалёку. И, как обычно, не прогадал. Вот никогда мне не нравились люди, которые всегда умудряются оказаться в нужное время в нужном месте. — Ну и? — не подобрав чего-то более осмысленного произнесла я, запихивая руки в рукава пальто, которым он меня тактично одарил, предварительно сделав комплимент моей голой заднице. Пойманная на горячем и пережившая непонятно что, я теперь раздражалась по любой причине и совершенно без повода, к тому же, очень вовремя вспомнила о своём новом прикрытии. — Видок был не плох, это я поняла, а дальше что? Арестуешь меня? — А должен? — ухмыльнулся прохвост, совершая вокруг меня круг почёта и вновь вставая напротив. — Что ты такое? Почему отменить ни туман, ни коня я не смог? — Лучше бы за напарника волновался, — уклонилась я для вида от вопроса, — не боишься, что с ним что-то случится? Дазай покачал головой. — Ваша милая зверушка, продемонстрировавшая столь виртуозное конячье кунг-фу, очень тактично обходила меня и моего коллегу, из чего я сделал вывод, что нас в её списке смертников нет. — Он что… положил там… вообще всех? — вылупившись на Осаму, уточнила я, красочно представляя, какое сейчас в здании должно быть мясо и кровавое месиво под копытами моей «зверушки». — О нет, только главаря банды, все остальные, насколько я могу судить, отделались травмами и переломами разной степени тяжести, но живы, — поспешил успокоить меня мужчина, складывая руки на груди, — но вы, как одарённая, нарушили закон, а значит, в теории, я всё-таки должен вас арестовать и передать в МВДПО. — Но-о-о… — подворачивая слишком длинные рукава, потянула я, подозревая, что арестовывать он меня не собирается, в противном случае не комментировал бы процесс спуска и вместо его пальто на мне бы сейчас были наручники. — Подозреваю, что арестовывать вас бесполезно, вы, скорее всего, сбежите, — пожал плечами Осаму, — к тому же, мой коллега ещё не совсем пришёл в себя, а благодаря вам нам полночи придётся собирать в кучу калек для передачи их в соответствующие органы. У нас просто нет ресурсов для того, чтобы пресечь ваш побег с места преступления. — А с чего вы взяли, что это место преступления? Моего во всяком случае? — поражаясь собственной наглости, подвернув и второй рукав, возразила я, снизу вверх нагло глядя на мужчину и тоже складывая руки на груди. — Я может тут тоже не просто так мимо проходила, а работу выполняла. — Одарённая наёмная убийца? — предположил Дазай. Предположение мне не польстило, так как в этой версии я всё равно преступница. Но в моей версии нет. Главное убедительно соврать. Так убедительно, чтоб аж самой в это верилось. Напустив на себя максимально таинственный, ну, мне хотелось бы в это верить, вид я проникновенным голосом принялась врать: — В этом мире есть вещи за гранью вашего разумения и понимания, Дазай. Сколь умным и всезнающим вы бы себя не считали, но всегда будут силы, которым начхать на то кто вы и что вы, и перед которыми все равны. — И вы — такая сила? — Скорее, часть такой силы. Вестник. — Вестник чего? — Смерти, — пожала я плечами, — у вас были какие-то другие варианты? — Вестник смерти? — скептически приподнял брови мужчина, а следующей фразой выбил из меня всё торжество по поводу удачно нагнанного на свой образ тумана, — если вы вестник смерти, то почему не моей? — А с чего бы мне быть вестником вашей смерти? — А как вы работаете? Существуете? У вас тоже есть какая-то контора? В Аду? В Раю? Эти места существуют? Возможно вы сотрудник какого-то бюрократического чистилища? — Дазай, вы вообще слышите, что несёте? Я вам говорю — я за гранью вашего понимания, а вы меня пытаетесь уравнять с понятиями вашего мира. — Почему смерть обходит меня стороной, я ведь её так жду? — Потому что не ждёте, на самом деле, — ляпнула я и под удивлённым взглядом Осаму поправила саму себя, — потому что время не пришло. — А когда придёт? — почти по-собачьи заглянул мне в глаза детектив, цепляясь за мои руки. — Когда-то придёт, — вновь брякнула я, деликатно отнимая у него свои ладони. Вот же реально ненормальный. — А процесс можно как-то ускорить? — Вы что, пытаетесь предложить взятку вестнику смерти?! — А так нельзя? — Осаму, ты больной, — плюнув на все приличия, перешла я на «ты», — найди себе увлечение или девушку, глядишь, и жить захочется. Надо как-то вызывать Кексика и валить отсюда. Сдавать он меня, похоже, не собирался с самого начала, всё больше любопытствовал, во что это любопытство должно было вытечь не понятно, во что выльется теперь — легко угадывается. Он просто меня заколебёт попытками понять, что я такое. И… я не буду ему в этом мешать, потому что мне тоже это интересно. Но сейчас надо валить. Не дожидаясь ответа детектива, я залихватски по-разбойничьи свистнула через сложенные щепотью пальцы, не особо рассчитывая на положительный результат. Дазай удивлённо приподнял брови. Послышался тяжёлый стук копыт и из-за угла показался Кексик. — Уже уходите? — немного театрально взгрустнул Осаму, хотя в глазах его грусти этой не наблюдалось совсем. Напротив, взгляд у детектива сейчас был тяжёлый. Недобрый. На тех, кто будет жить долго, счастливо и без проблем так не смотрят. — Попробуете меня остановить? — осведомилась я, примеряясь к тому, как бы влезть на здоровенную коняку, потому что даже вставить ногу в стремя было как-то проблематично, ибо оно находилось чуть выше моей груди, а я не была уверена, что смогу так высоко задрать ногу. — Вас подсадить? — предложил Дазай, за что удостоился с моей стороны полного непонимания взгляда. Я ещё раз посмотрела на Кексика. На Дазая. На Кексика. — Будь добр, — кивнула я. Спустя сорок секунд, за которые он, кажется, успел незаметно облапать мой зад, я выпрямилась в седле, возвысившись над землёй, и запоздало поняла, что коня я тоже никогда в жизни не водила. Вернее, никогда на них самостоятельно не ездила. И уздечки видно не было. К частью на передней луке был рожок, за который я и уцепилась с видом «всё идёт по плану». — И куда же поедет вестник смерти теперь? — осведомился Дазай, запихивая руки в карманы брюк. — Домой? — Бухать, — буркнула я, за что удостоилась уже с его стороны недоумённого взгляда, — плащ завтра верну. — Буду с нетерпением ждать встречи. — Не сомневаюсь, — пробурчала я, пока Кексик разворачивался в сторону дороги, ведущей к выезду с территории. Не сомневаюсь. И к тому моменту мне нужно успеть переболеть депрессией, структурировать всё то дерьмо, что я сегодня узнала и натворила, и, отталкиваясь от него, наконец, составить максимально чёткий план действий. Благо, что Осаму, кажется, я завербовала. Сомнительно. Непонятно. Но можно рассчитывать, что он будет на моей стороне. Кексик неспешно трусил по освещённой луной асфальтовой дорожке, а я, опасно балансируя, извлекла из седельной сумки телефон. — Окей, Гугл, где можно нажраться? — Ресторан «Жральня три слона» находится по адресу… — услужливо отозвался электронный помощник навигатора, выстраивая маршрут. Я досадливо встряхнула телефон, одной рукой держась за рожок. — Окей, Гугл, Йокогама, бары.***
Смерть, паркующаяся на безголовом коне подле портового бара, у которого сроду не было приличной репутации, если судить по комментариям в интернете, не вызвала бы большего фурора, чем смерть, паркующаяся на безголовом коне подле портового бара. Похоже, завтра я проснусь новой городской легендой Йокогамы, поскольку на улицах города, пока Кексик, обгоняя машины, нёс меня бухать в выбранный бар, мы явно впечатлили пару-тройку ночных гуляк, которые не постеснялись воспользоваться телефонами, чтобы запечатлеть этот момент в своей памяти. Создать обратно одежду мне так и не удалось, зато почему-то удалось создать шлем, что несколько обезопасило мою неаккуратную личность, пока я рассекала по городу. Если мои способности, как и было написано, напрямую зависят от моего душевного состояния, то, похоже, я в полной заднице, раз тело это ощущает, а сама я даже прочувствовать толком не могу. Вышибала, стоящий у двери бара и наблюдавший, как я парковала коня между двух машин, преградил мне путь. Я недовольно приподняла стекло шлема и вопросительно вздёрнула бровь. — Паспорт. Глаза мои полезли на лоб. Чего, блять? Серьёзно? Чувак, я хрен пойми что, в чужом плаще, в шлеме, которое только что припарковало на стоянке КОНЯ БЕЗ ГОЛОВЫ! Какой к чёрту паспорт?! — Какой к чёрту паспорт? — Книжечка, удостоверяющая вашу личность и подтверждающая то, что вы совершеннолетняя. Я, не удержавшись, закатила глаза. Что за город непуганых идиотов… Пришлось вернуться к коню, поковырять в седельной сумке и отыскать там паспорт. Вышибала придирчиво изучил торжественно сунутый ему под нос документ и красноречиво постучал пальцем себе по виску, намекая, что шлем было бы неплохо снять. — Мужик, не беси, — вполне справедливо начала закипать я, — просто дай мне войти и спокойно нажраться, иначе бухать я сегодня буду не только с горя, но и за упокой твоей души, ферштейн? — Если хотите выпить без вопросов и дресскода, — добродушно пробасил дядька, возвращая мне паспорт и разворачивая меня за плечи, — то таким, как вы, лучше идти вот куда-то туда. Мужик подтолкнул меня в спину от входа, сунув в руку визитку. Я, прежде чем успела возмутиться, изучила кусок ламинированной чёрной картонки, и… передумав возмущаться, пошла обратно к своему транспорту. Залезть на коня без помощи, было без шансов, но я, не особо заморачиваясь, взгромоздилась на него, нещадно потоптавшись по капоту чьей-то машины.***
В бар, который после непродолжительного петляния по тёмным переулкам всё же нашёлся, меня действительно пустили без проблем. Коня я бросила прямо сбоку от двери, потому что парковки там не было, справедливо полагая, что если кто-то попытается к нему приставать, то долго этот человек не проживёт, и туда ему и дорога. Ибо в моём понимании ни один здравомыслящий человек не будет близко подходить к коню без головы. Сам бар был довольно обычный. Даже где-то скучный. Небольшое тёмное помещение, почти не было людей, а те, что были, шушукались по кабинкам, отгороженные от основного зала ширмочками. Решительно пройдя сквозь зал и придерживая полы слишком длинного плаща, я уселась у барной стойки и потребовала: — Водки! — Пятьдесят? — услужливо уточнил бармен, жестом волшебника извлекая едва ли не из воздуха стопку и ставя её передо мной. Я посмотрела на стопку, на бармена, вспомнила сползающий по столбу труп… — Бутылку.***
Спустя полчаса шлем лежал на барной стойке, а чуть сбоку от него, гоняя между указательными пальцами пустую стопку, лежала я. Утопить весь день в алкоголе ожидаемо не удалось, мысли сменили направление, но по-прежнему были безрадостные. Я думала о том, как там мои близкие? Не обижает ли их «новая я»? Заметили ли они подмену? Как там моя подруга? Как прошёл её день? Лучше или хуже моего? Удалось ли ей адаптироваться? Ну или может она оказалась умнее меня и, забаррикадировавшись на новой квартире, не стала никуда выходить? А есть ли у неё вообще квартира? Рядом кто-то присел, я вяло перевела взгляд со стопки, на соседа и скривилась. Прикид ничего, но худющий какой… Облокотившись одной рукой на стойку, рыжий парнишка в шляпе и деловом костюме пальцем пододвинул к себе пепельницу и, чиркнув зажигалкой, прикурил, не обращая на меня никакого внимания. Ну и правильно. Я бы тоже на лежащее на стойке тело не стала обращать внимание, но-о-о-о… не факт, что тело не обратит внимание на тебя. Покосившись на свою давно опустевшую пачку, я вновь скосила взгляд на парня и соизволила усесться ровно. Со второго раза. Первая попытка подняться вышла не очень, поскольку меня повело в сторону, и я едва не навернулась лбом об стойку. — Эй, рыжий… У-у-у-у… Недоумённый и слегка высокомерный взгляд, которым меня наградил пацан, в пору было фотографировать и вывешивать в галерею современного искусства с подписью «Невероятно красивые синие глаза, шлющие на хуй». — Сирет… сига-рет-кой не угостишь? — проигнорировав посыл, поинтересовалась я и дополнила вопрос тем, что поддатый градусом мозг презентовал мне как «о приличиях вспомни, ослица», — Бу-д-ду о-о-о-очень благодарна. Парень ещё раз внимательно меня изучил, в этот раз от пяток до головы, уделив особое внимание плащу, и, видимо придя к какому-то своему выводу, изящным движением достал из кармана портсигар. Открыл и протянул в мою сторону. — Спасибо, — поблагодарила я, пытаясь подцепить сигарету двумя пальцами. Вышло не очень. Я попробовала ещё раз. Рыжий, осознав, что это надолго, плюнул на красоту жеста и, достав сигарету, протянул мне. — Спасибо. Отвернувшись и облокотившись на стол, я чиркнула зажигалкой ме-е-е-едлено поднося огонёк к концу сигареты… — Не той стороной. Огонёк погас, не добравшись до цели. Я медленно повернула голову. Пацан сидел вполоборота ко мне, подперев голову кулаком и упираясь в стойку локтём. Очень вальяжно так сидел, поэтично, красивый пацан. Рядом стоял бокал с, судя по цвету, винищем. Я вздёрнула брови. Мозг, неспособный в данный момент к многозадачному функционированию, покорно переключился с «моя жизнь гавно» на «блин, а не трахнуть ли этого пацана?» Я помотала головой, пытаясь прогнать эту интересную мысль с универсальным антидепрессантным посылом. — Чего? — Вы сейчас едва не прикурили фильтром, — просветил меня рыжий, выпуская дым из носа и закидывая ногу на ногу. Ей богу, ему бы с такой грацией и внешностью в модели. Или в проститутки. От клиентов небось отбоя не было бы. И от баб, наверно, отбоя нет… Благодарно кивнув, я перевернула сигарету и всё-таки прикурила, к счастью с первого раза и не чёлкой, как это частенько случалось со мной в прошлой жизни. Парень катнул пепельницу по стойке так, что она остановилась аккурат между нами. — Хреновый день? — полюбопытствовал рыжий, глядя, как я с невероятно сосредоточенной мордой наполняю уже далеко давно не твёрдой рукой стопку. — Отавара… отвар… — я со стуком поставила бутылку на стойку, несколько секунд гипнотизировала её, затем на резком выдохе выдала, — пиздец отвратительный. — Парень бросил? — Кого? — обернулась я к нему, передвигая по стойке руку со стопкой. — Вас, — не стал издеваться над пьяной мной рыжик. — Какой парень? — уточнила я. — Ваш, видимо, — ухмыльнулся пацан, — иначе с чего бы вам сидеть в баре в мужском плаще явно с чужого плеча и напиваться? Я расхлябанным движением попыталась почесать макушку, признавая некоторую логичность его выводов, но неудачно зацепилась за резинку, что стягивала волосы в хвост. И это показалось мне очень… блин, мешающим. Я потянула резинку, терпя некоторую боль и неудобства, после чего с удовольствием запустила пальцы в волосы и растрепала их. Боже… кайф… Взгляд мой вновь уткнулся в рыжика, который пригубил своё винище, при этом не сводя с меня своих прекрасных синих глазищ. — Про экса…эксу…эксубцнистов слышал? — Эксгибиционистов? — поправил-догадался пацан, усмехаясь. — Ага, — кивнула я, вновь цепляясь за свою стопку. — Ну, допустим, слышал. — А в живую видел? — К чему вы это? — потерял нить беседы парень. — Ну, если нет, считай, что теперь да, — кивнула я, закидывая ногу на ногу, да так удачно, что одна пола плаща уползла, открывая на всеобщее обозрение мою новую, тощую и довольно стройную ногу, аж до верхней части бедра. — У вас там что… — завис мой собеседник, не донеся бокал до рта, — … ничего нет? Я помотала головой. И панибратски стуканув стопкой об его бокал, опрокинула её в себя. Выдохнула, скривившись, и печально посмотрела в опустевшую стопку, чувствуя, как горячительное проходит по пищеводу. Да-а-а, надо было подумать о закуске заранее, наверно. — Погодите, — пацан отставил бокал в сторону, — серьёзно ничего нет? — Не-а, — снова мотнула я головой, наполняя стопку, — но показывать не бу-у, для этого я ще-е, походу, сальшком трезва. — Позвольте полюбопытствовать, откуда у вас этот плащ, если не секрет? Я задумчиво осмотрела себя, плащ, попыталась прикрыть оголённую ногу, не преуспела и, махнув рукой, ответила: — Козёл один одолжил. — Который вас, по всей видимости, и бросил, да? — прищурился рыжий. — Не-е-е, — помотала я головой, и далось тебе это бросил, — чё, по-твоему, бабы бухают только еси х ктот бросил? — Вы больше похожи на девушку, в дым пьяную, но всё же девушку, — видимо попытался он мне польстить, зачем, правда, не понятно, может чтоб настроение поднялось? — Ещё не в дым, — захихикала я, обдумывая то, насколько весело в мой адрес теперь звучит фраза «в дым бухой». — Так что у вас случилось? — наконец напрямую попытался выяснить подозрительно общительный и очень симпатичный рыжий элемент мужского пола. Я задумалась. А что у меня случилось? Хм-м-м… — Выпьешь со мной, расскажу, — расплылась я, хочется верить, что в приятной, а не стрёмно-пьяной улыбке. Пацан прищурился, разглядывая меня, а затем поднял руку, привлекая внимание бармена.***
О-о-о-ох… как же мне херово… Попытка перекатиться со спины на бок не удалась, действие застопорилось, потому что наткнулась на что-то упругое. …о-о-о… говорил мне дед, не умеешь пить, не пей… о-о-о-о…. Голова ноет, во рту пустыня Сахара, в которую, судя по ощущениям, выгрузили весь мусор мира, ещё и мышцы болят так, словно кто-то совершил на мне кругосветное путешествие за ночь. Из воспоминаний есть только то, что вчера было хреново, потом терпимо, потом очень хорошо… при чём при попытках вспомнить, что там хорошо, в голове всплывают чьи-то прекрасные синие глаза, рыжая шевелюра, тощее, но впечатляюще рельефное тело и чей-то х… во рту, бля-я-я… Я резко села, распахнув глаза и тут же об этом пожалела. Голова загудела так, словно над ухом кто-то долбанул ломом по колоколу. Я сдавила виски пальцами. Медленно повернула голову. Так, ну, квартира моя, это радует. Перевела взгляд со знакомой стены со шкафом на футон и… … спиной ко мне спал кто-то рыжий. На полу от двери до места сна красноречиво разбросана одежда. И только на кофейном столике поверх моего ноута аккуратно лежит шляпа. Тихонько потянув сопящее тело за плечо, я его перевернула и взглянула в лицо своему вчерашнему «очень хорошо». Бля… … похоже, я побила все рекорды по удачным знакомствам с фандомными персонажами и… переспала с Накахарой Чуей. Радоваться или паниковать понятно не было, голова болела сильнее, не давая сконцентрироваться на какой-то достойной реакции. Я пожала плечами. Ну… заебись, чо... пойду найду аспирин, если в моём доме вообще есть аптечка. В голове обрывком всплыл диалог: — Так что случилось? — Выпьешь со мной, расскажу. Стараясь держать голову как можно ровнее, я встала и, тихонечко перешагнув через тело, пошла на кухню. Сперва найду аспирин, а потом уж буду вспоминать, что я такого ему по пьяни рассказала, после, по всей видимости, удачного парного надиралова, что он в последствии затыкал мне рот своим… Я помотала головой, которая мстительно отозвалась болью, когда мозг, словно фисташка в скорлупе, постучался об стенки. Боже… и не сдохнешь ведь теперь. Ни со стыда, ни более естественным способом. К чёрту аспирин, мне нужен душ. Никогда не воспринимала фразы в стиле «утро добрым не бывает» всерьёз, но теперь, будучи «вестником смерти», у которого за стеной жил всезнающий детектив с суицидальными наклонностями, а в постели лежал мафиози… я могла со всей уверенностью сказать, что это утро добрым точно не было.