Даллахан

***

«Понять как и чем живёт женщина казалось мне мудреней, чем разобраться в мыслях дождевых червей.» «Исповедь «неполноценного» человека» Осаму Дадзай

***

      — Да мать мою! — насколько это возможно шёпотом, эмоционально сматернулась я, обнаружив, что бычок от сигареты закинула не в чашку, которую мы определили как пепельницу, а в чашку из которой я пила чай. И, казалось бы, ничего такого не случилось: выплесни чай, ополосни кружку, и всё ок. Но когда ты повторяешь одно и тоже за утро раз пятый, волей-неволей, а некоторое недовольство из-за своей невнимательности появляется.       Я устало протёрла глаза, скользнула пальцами к вискам и с нажимом помассировала. Бессонная ночь далась мне легче, чем должна бы, и усталость я испытывала скорее психологическую, чем физическую. Это было бы странно, но теперь, благодаря ночным чтениям, я знала, что организм даллахана рассчитан почти на сорок восемь часов работы без сна. Причём сон мог быть весьма условным, ибо этому телу хватало, в лучшем случае, пяти часов сна для отдыха, в худшем двенадцати, а зависело сие от степени активности, навалившейся работы (даллаханской, которая мне явно не светила) и перенесённых ранений. Так же тело и его состояние обнулялось при посещении бездны, которая на данном этапе изучения сопутствующих материалов была самой интригующей деталью. Хотя свалившейся на меня информации было слишком много, особенно если учесть что там было, но тут обо всём по порядку.       Возвращаясь к теме, «бездной» жнецы называли нечто, что по концепции очень напоминало классическое «чистилище». Это был не совсем загробный мир, если судить по описанию, и уж точно не рай и не ад. Сами жнецы, кстати, высказывали в своих заметках кучу сомнений о существовании этих мест, поскольку никто там толком не бывал, однако некоторые встречали на своём веку и ангелов и демонов, да и души же отправлялись куда-то после встречи со жнецами. Помимо бездны.       Так вот, повторно возвращаясь к теме. Бездна — это бесконечное ничто и нигде на изнанке мира, где полноценным владыкой является Смерть. И не та Смерть, которая «я», а самая настоящая или правильнее было бы сказать, «самый настоящий», поскольку во всех заметках об истинной Смерти жнецы говорили в мужском роде. Если верить вычитанному и сложенному в единое целое из всех дневников и файлов, посвящённых именно ЛОРУ «вестников» и мифологии в целом, то: некогда был какой-то там демиург, условно его жнецы называли «Бог-творец», который создал мир, ну, чисто так по приколу, а вместе с ним заодно ангелов, демонов (да-да, никакого библейского падения, у него сразу в задумке были типы, которые должны были творить зло, чтобы добрые деяния смотрелись на их фоне весомее, т.е. Творец заранее подозревал, что его творения будут туповаты), а ещё богов, которые как раз были по «его образу и подобию» и, по сути, никакие они не «боги», а просто бета-версия людей, что, кстати, очень иронично на мой взгляд.       Обличённые силой, близкой к Творцу, его творения занимались в основном какой-то хренью и по-другому не скажешь. Боги бесконечно срались между собой, разматывали друг друга в кровавую кашу, выжигали материки, самовоскрешались, пару дней отдыхали, а потом начинали по новой.       В какой-то момент Бог-творец, по всей видимости, сообразил, что он сделал что-то не так, и закинул в мир другой вариант «по своему образу и подобию». Забыв удалить предыдущих багованных типов. А может просто не захотел их удалять, кто ж знает? В общем, так в мире появились люди. Однако это возвращает нас к другим, самым первым его творениям, что существовали даже раньше богов и назывались «вечными». «Жизнь» и «Смерть». И эти двое сопровождали творца при сотворении каждого мира, что намекает нам на то, что «Творец» тот ещё любитель поиграть в «Симс». И если «Жизнь» ложилась в основу каждого мира, то «Смерть», в свою очередь, обустраивался на изнанке оного и гулял то там, то сям, выполняя свою роль по сбору и сортировке душ. После встречи со Смертью души, как правило, отправлялись в рай или в ад, откуда в последствие после накопления некоторого опыта, позитивного или негативного, они вновь отправлялись в мир перерождаться. Таким образом поддерживался контроль над количеством душ в мире и разнообразием их наполнения.       Вот такое вот забавное колесо сансары мы с Одой раскопали, ковыряясь в записях. А к чему я всё это? А к тому, что «бездна» — это место, куда Смерть запихивал души, которые лично ему либо очень понравились, либо те, которые нельзя было ввиду их излишнего жизненного опыта (или, напротив, отсутствующего) или сильных потрясений отправить куда-то в определённое место. Сталкиваясь с таким человеком\душой, Смерть кристаллизовал его, погружая во что-то вроде сна, и запихивал в свою копилочку до поры до времени.       Однако, миров без изъянов не бывает и, как правило, проблемы начинаются тогда, когда Творец сваливает в новую песочницу, что произошло и здесь. В какой-то момент, Бог-творец свалил в неизвестном направлении, его место заняли всевозможные боги, первые его творения, которые просекли фишку, что они посильнее людей, а значит можно фестивалить и… понеслось творение уже нашей истории, которую можно вычитать в любой книжке по мифологии и истории. Перевранную, конечно же, по десять раз, но всё же. И вот, кстати, эти боги как раз проблем в мир и завезли. Поскольку они начали творить новые души, чтобы увеличить население, которое можно контролировать и… сломали систему.       Смерть перестал справляться и создал себе в помощь «мрачных жнецов». Подражая своему создателю, он сотворил их по своему образу и подобию, однако с чуть большим разнообразием и фантазией подошёл к делу. Так в мире появились Анку, Баргесты, Даллаханы, Баньши и ещё бог весть кто, с кем время от времени сталкивались впечатлительные люди, которые вели свою летопись, а потому безобидные по сути своей «мрачные жнецы» чаще всего представлялись чудовищами. Ввиду такого расширения «дела», реформировать Смерти пришлось и бездну, в которой для каждого жнеца в итоге была сформирована своя платформа для душ. Так же в бездне появился смотритель, благодаря людям известный в мифологии мира как «Харон».       В бесконечном ничто, заполненном платформами с душами (вроде той, что видела я не так давно, валяясь в беспамятстве, сопоставив всю информацию, я, наконец, сообразила, что это было за место), находится создание, мертвец на призрачной лодке, из-под которой течёт призрачная река Стикс. Да-да, река не охватывает всю бездну и ничего не разделяет (как это описано в мифологии Древней Греции) она течёт прямо из-под лодки туда, куда угодно её смотрителю и таким образом он оказывается там, где ему нужно. А создан он был для того, чтобы охранять бездну от неуёмных людишек, которые из века в век, получая крупицы запретных знаний, умудрялись пролезть куда угодно и даже души уворовывать. Зачем, правда, не понятно.       С развитием человечества Смерть всё больше отходил от дел, просто существуя в мире и худо-бедно поддерживая баланс, а его собственные создания, оценив человеческие прикалюхи в области эзотерики и сопоставив это со своей природой, стали валить из мира в другие, потому что жить вечно и бесконечно пахать было скучно. В конце концов, это закончилось тем, что в мире почти не осталось «первозданных» жнецов. Были только приходящие, которые хоть и старались быть тем, кем надо, но по большей части таковыми не являлись. Кто-то выполнял свою работу, кто-то пытался просто продолжить жить, а кто-то искал и рано или поздно находил способ свалить. В общем, в данном мире, как и в большинстве других, начался неуправляемый хаос, который худо-бедно поддерживался «мировым порядком» и выживал, судя по всему, только вопреки, а не потому что старался.       Если упрощать, то всё, что в моём мире было мифологией, религией и фантазией из книжек, здесь было суровой правдой миростроения, которую люди всё равно воспринимали как мифологию, религию и фантазию. Со временем «просто люди» задавили инициативностью и численностью «мифологическую» составляющую мира (всяких там богов, жнецов, призраков, ведьм, колдунов и даже банальных одарённых), вытеснив их из повседневности и загнав оных в «теневую часть мира», о которой иначе как шёпотом никто и не говорил, и которую так удобно было игнорировать. Жнецы валили в другие миры, древние боги впадали в спячку со скуки и из-за старости, потому что люди наизобретали кучу способов как с ними справляться, кто-то, правда, подстраивался под изменившийся мир и ловил кайф от происходящего. Сам же Смерть, если верить записи одной из даллаханов, что столкнулась с ним в двадцатом веке в Германии, был славным мудрым стариком, которому всё было до пизды, и мягче не скажешь, кроме качественной порнухи, пива, философии и свиных котлет под плавленым сыром с жареными огурцами, кои он считал лучшим открытием и изобретением человечества. Более упоминаний о Смерти почти ни у кого не встречалось, а вышеописанная характеристика «могущественной вечной сущности», меня, мягко говоря, заставила охренеть.       И всё ранее рассказанное было только МАЛОЙ частью того, что нам удалось извлечь из дневников мрачных жнецов. Причём, несколько интересных открытий мы сделали ещё и в процессе. Например, что Смерть — существо мультиязычное. Буквально. Не все дневники были на японском. На японском было всего два, от предыдущей Юкаге. Пять дневников было на английском (три из которых принадлежали Каенморту и наполовину были зашифрованы), четыре на немецком (один из которых опять же принадлежал Каенморту и был наполовину зашифрован), два на французском, один на испанском, два на русском (тут я даже пустила скупую слезу человека, оторванного от родины), один на ирландском и один на хинди. И ни с одним из языков (за вычетом шифрованных страниц Каенморта) у меня не возникло проблем при чтении. В моей прошлой жизни я с натяжкой знала родной язык (говорила прекрасно, а писала как варвар), туда-сюда гоняла по-английски (говорила неплохо, но если надо что-то написать, это опять же не ко мне). А тут… я просто брала в руки любой из дневников и… читала. Вот так вот запросто.       Данное открытие настолько меня поразило, что я даже залезла на ютуб и долго переключалась там между различными трэками и передачами на разных языках, слушая и осознавая, что для меня действительно не существует языкового барьера. На слух и визуально всё одинаково хорошо понималось и воспринималось.       Правда вот, как выяснилось, воспринимать на слух, читать и понимать, не значило, что я буду хорошо и правильно писать. Это оказалось довольно весомой ложкой дёгтя, так как даже на японском и английском я писала посредственно, правил грамматики и прочего в моей голове не было, и вообще с этим всё было настолько сложно, что Ода приравнял мою грамотность к посредственному ученику средней школы. С другой стороны, а так ли это важно, если для меня теперь не существовало понятия языковых барьеров, а?       Внятного и научного объяснения феномену мультиязычности у меня не было, кроме того, что смерти всё равно на каком языке говорит умирающий, она придёт и заберёт. Всё. Ничего умнее от меня в этой области услышать тут будет нельзя. Ну, разве что, что-то в стиле «это всё ма-а-а-гия». Сакуноске, кстати, на подобное экспертное заявление так усмехнулся, что я почувствовала себя очень недалёким ребёнком, хотя в теории, если не брать во внимание то, что он мёртв, а я в теле, которому лет примерно столько же, сколько миру, мы с ним вроде как почти ровесники.       Изучение папок на харде, к несчастью никакой прям вот практически полезной информации не дали, но всё же, общее представление о размере жопы в которой я нахожусь, наконец, начало вырисовываться. По большей части вся информация делилась на три категории:       1) «Всякие места» — тут в основном была поверхностная информация, больше похожая на печатные заметки, которые, скорее всего, были понятны только тому, кто их сделал. Было тут всякое о всяких (масло масляное, да) интересных местах вроде тайников древних культов, необычных храмах (как заброшенных, так и действующих), древних «мест силы» и ещё куча подобного, пока ещё для меня непонятного. Единственное, что я для себя уяснила, перебирая документы в этой папке, так это то, что сценаристы РенТв отдали бы все свои органы и душу за возможность получить что-то такое в своё распоряжение. И стоит отметить, что только Японией заметки не ограничивались, они даже миром не очень-то ограничивались.       Так же из полезного тут было найдено упоминание о том, что «Тоори» могут служить для жнецов искусственным входом в бездну, если знать, как ими воспользоваться. Причём, как я поняла, аналог «Тоори», как искусственного способа попасть на другую сторону, т.е. изнанку мира, был у каждого народа. И это была одна из тех вещей, которой очень недовольны были мистические создания, поскольку изобретение было чисто человеческим из тех, что нарушали «мировой порядок».       А ещё благодаря разделу «всякие места» я узнала о том, что у Смерти в какой-то момент существовал собственный культ. Что забавно, потому что посвящён он был не настоящему Смерти, а его вестникам, ну то есть, всяким смертям поменьше (как-то это не правильно звучит?), вроде даллаханов.        2) Следующий пункт «артефакты» — это была одна из самых объёмных папок на харде и одна из самых систематизированных. Артефакты делились по группам, из названий которых можно было с лёгкостью судить о судьбе вещицы: «потерянные», «в частной коллекции», «существование не подтверждено», «мистификация\подделка», «музейный экспонат», «гулящие».       Само собой, больше всего меня заинтересовали те, что были с пометкой «гулящие», потому что если с другими всё было понятно, то тут… гулящие артефакты? Бухающие что ли? Ну, в смысле, суть вроде улавливается, но всё равно как-то странно звучит. Однако всё оказалось довольно просто.       Гулящими артефактами оказались всякие книги\вещи эзотерического происхождения, которые надолго не задерживались ни в музеях, ни в частных коллекциях. Подобные артефакты меняли владельцев как перчатки, гуляя едва ли не по всему миру. Одну книгу под названием «an leabhar ocht ngealach» (что мой мозг без проблем перевёл как «Книга восьми лун»), которую в тринадцатом веке составила какая-то ирландская ведьма, моя предшественница отслеживала около шести лет, пока весьма капризный-гулящий артефакт не осел у некой Гвинмайр О'Ши, а вслед за ней у некой «Широгистунэ Айсы».       3)«Какие-то люди» — эта часть представляла из себя коллекцию из очень подробных (а местами поверхностных) досье на людей. И все они, так или иначе, были частью «теневого мира» этого… мира (?!) то есть, все возможные одарённые, эзотерики и даже парочка жнецов нашлась (правда не в Японии). Особое внимание я уделила изучению досье тех, кто работал в исследовательском центре «Кагами», поскольку именно среди них был обнаружен тот самый неприятный лысый тип, что ночью играл в ведьмака, гоняя меня по местному жальнику.       Кстати, о лысом типе. Этого деятельного гада на самом деле звали Накаяма Ясуши, и в центре «Кагами» (к которому в ходе чтения досье его сотрудников у меня всё копились и копились вопросы) он значился как «начальник отдела охраны». На деле же он был выходцем из какого-то монастыря (адекватного, судя по всему), который очень сильно разочаровался в философии «не нападения и накопления знаний», а потому свалил оттуда и пошёл искать своё место в жизни. И нашёл. Однако, ответа на свой основной вопрос «а какого хрена его место в жизни связанно с отловом нечисти?» я так и не нашла. Разве что предположила, что центр медицинских исследований «Кагами» нифига не медицинский, возможно исследовательский, но какой-то очень специфический центр. Потому что среди сотрудников поголовно эзотерики, люди, интересующиеся и практикующие мистику, одарённые и археологи. Ну, по крайней мере, те, на кого у меня тут были досье.       Пока я сидела и, уставившись в стену, сортировала в голове всю усвоенную за ночь информацию, у меня за спиной возникла одна рука. Затем вторая. Кто-то уцепился за спинку дивана, а затем над ней появилась голова.       Я, зафиксировав движение лишь краем глаза, не сразу сообразила, что происходит, и, с визгом подскочив, запустила в «незнакомца» дневником, который в тот момент держала в руках.       Накахара выхватив трёхочковый не самой лёгкой книжицей, с сочным плюхом сопровождаемым сдавленным «сука», скрылся за диваном, чтобы через минуту встать в полный рост, во всём великолепии мятого костюма, в котором он выспался, одной рукой придерживая разбитый нос, а во второй держа запущенный в него дневник.       Чуя посмотрел на испуганно хлопающую глазами меня, на Оду, который даже не соизволил отвлечься от компьютера, на книгу в руке и вопросительно приподнял брови:       — Даллахан?       — Да ты меня напугал просто, — поспешила я оправдаться, — вылез за спиной из-за дивана, как призрак в дешёвом ужастике!       — Ты серьёзно? — обречённо-снисходительно уточнил рыжий, и, не обнаружив на моём лице понимания, покачал головой, — Смерть блять… девчонка.       — Э, это сексизм, — возмутилась уже почти всерьёз я, — и, между прочим, я старше тебя лет на десять.       — А толку? — фыркнул Накахара, кидая дневник на диван и направляясь в сторону ванной.       — Он прав, — не отрываясь от компьютера, произнёс Ода, привлекая внимание уже к себе, — толку никакого.       — А вот сейчас вообще ничего не поняла…       — И не надо, — кивнул монитору Сакуноске, поднимая на меня глаза, — буди малого, ему в школу.       Растеряно почесав затылок, я прислушалась к шуму воды из ванной, и, пожав плечами, пошла будить Хаку.       Сочетание какого-то неизведанного мистического сорта трындеца, смешивающегося с совершенно нормальными бытовыми явлениями, жутко диссонировало в моей голове. И, наверно, так будет продолжаться ещё довольно долго. Однако так уж люди устроены, ко всему рано или поздно привыкают. И я привыкну.       Присев на корточки рядом с трогательно сопящим ребёнком, я аккуратно потрясла его за плечо, позвав:       — Хаку…       — Нет, — не открывая глаз, пробормотал пацан, переворачиваясь на бок, спиной ко мне.       — Что нет? — заинтересовалась я, за плечо переворачивая его обратно.       — Нет тут такого, — чуть более внятно промямлил он, натягивая одеяло на голову.       Я несколько минут молча любовалась горкой, под которой от меня скрылся пацан, а затем с тяжёлым вздохом палача, которому не нравится его работа, потянула его на себя.

***

      Сборы и проводы Хаку в школу напоминали сборы и проводы на тот свет, даже Смерть своя вроде как была.       Проиграв мне войну за одеяло и вынужденный проснуться по-настоящему, малолетний телепат объявил, что ещё не проиграл войну и попытался схитрить, закрывшись в ванной, но этот номер тоже не прокатил. Сакуноске, одолженным у Чуи складным ножом, вскрыл не хитрый замок и зубы Хаку в итоге чистил с очень кислой миной под хмурыми взглядами Смерти и мертвеца.       Преодолев первичные сложности, связанные исключительно с нежеланием ребёнка идти в школу, мы столкнулись с парочкой дополнительных. Во-первых, я не могла позволить Оде покинуть мою квартиру. И причин у меня была целая масса: он официально мёртв, у него нет документов, разрешения на ношение оружия у него тоже нет, а оружие есть, а ещё… мой сосед — Осаму Дазай, который время от времени ходит на могилу Сакуноске косплеить Хатико.       Во время ночной беседы я упомянула этот факт, а так же поделилась с Одой мыслью, что хоть он и считал Дазая другом и таковым для него и являлся, но я не хотела бы, чтобы они как-то контактировали на данном этапе. Как и не хотела бы, чтобы Осаму вообще знал, что Сакуноске жив. Объяснила я подобную просьбу тем, что опасаюсь Дазая, поскольку не знаю, чего именно, и в какой момент, от него ожидать. Да, это было глупо, особенно если учесть то, что я сама привлекла его внимание, по собственной воле, и не сразу сообразила, что на самом деле мне такое внимание на хрен не упало, но… в общем, Сакуноске был поставлен перед фактом, что он мой козырь в рукаве. А он… просто с этим согласился. Сказал, что раз я считаю, что так лучше, то он не возражает. На что мне оставалось только благодарно молчать и кивать, в очередной раз прокручивая в голове мысль о том, что он ну очень славный чувак.       Оставив Оду в квартире дальше копаться в досье на харде, тем более что он, в отличие от меня, действительно был заинтересован в изучении потенциального противника. Мне же эта информация была что мёртвому припарка. Беспощадно и бесполезно. Во-первых, всех не запомнишь, а если и запомнишь, то с моими «боевыми навыками» противопоставить я им всё равно ничего не смогу, а при наличии в голове информации, например, о невероятной меткости противника, только паниковать больше буду. А так, есть шанс, что «визжательный и убегательный» рефлексы при встрече с неизвестным противником будут работать как надо. Так что, как я уже сказала, оставив Сакуноске и дальше изучать информацию, которая ему явно будет полезнее, чем мне, я отправилась решать другую нашу проблему. А именно добывать Оде документы и разбираться с «коматозными няньками» в соседней квартире.       Хаку был не очень доволен моим решением вывести госслужащих из телепатической комы, но всерьёз возражать не стал, ограничившись просто недовольной мордахой и тихим неразборчивым ворчанием себе под нос. Впрочем, надолго выводить нянек из комы я и сама не собиралась. В виду всех вскрывшихся обстоятельств, мне тоже лишние соглядатаи, тем более правительственные, на фиг были не нужны.       Я смерила взглядом лежащих на полу посреди комнаты девушек, типичных таких азиаток, не очень высоких, очень компактных, в одинаковых чёрных костюмах, с одинаковыми низкими хвостиками, с той только разницей, что у одной была чёлка как у пони, а у второй нет, и вопросительно покосилась на Хаку.       Ребёнок как-то раздражённо передёрнул плечами и с тяжёлым вздохом пустился объяснять:       — Это, — ткнул он пальцем в девушку с чёлочкой, — Такахаши Мей, она вроде как эспер и тоже телепат…       — Вроде как? — вскинув брови, присмотрелась я к девушке.       — Именно, что вроде как, — утвердительно кивнул пацан, складывая руки на груди и недовольно поджимая губы, словно был очень чем-то недоволен, — посредственный. У неё покрытие километров в пять всего, возможность прямого подключения к потоку, но на этом как бы всё. Она просто оператор, работающий на приём-чтение чужой мысли, передать свою или как-то повлиять на кого-то она не сможет.       — Оператор? — переспросила я. В общем и целом, посыл я уловила, но уточнить всё равно захотелось.       — Мой папа тоже был эспером с телепатическими способностями и он использовал свою теорию работы с мыслью, когда учил меня, — правильно истолковав моё недопонимание, пустился в объяснения Хаку, — потому что потоки мысли, многоструктурны и многозадачны. Мысль делится на несколько потоков сознания и подсознания, где основным, является тот, который идёт беспрерывно, то есть, наш мыслительный процесс, основанный на получаемой зрительной, обонятельной, слуховой и вкусовой информации… ну, если сложнее, то на сенсорной. Этот поток, он как радио, работает всегда на одной частоте и бесконечно транслируется. Так же, есть дополнительный, папа называл его «осознанным», то есть, это когда кто-то целенаправленно о чём-то задумывается, прерывая основной поток мысли. Так же есть подсознание, хранилище всей информации, что когда-либо проходила через основной информационный поток. Телепаты подключаются к основному и осознанному потоку мысли, а залезть на уровень подсознания — это уже задачка посложнее и не все могут. Папа говорил, что мало кто может. Поскольку, связываясь с подсознанием, ты хоть и получаешь доступ ко всей информации, но навряд ли сможешь просто выдернуть оттуда нужное воспоминание. Чтобы выдернуть информацию из подсознания, её нужно вывести в основной поток мысли, заставив человека об этом думать, и только в этом случае, это можно будет прочитать. Тоже самое и с передачей мысли и со способами воздействия на чужое сознание, чтобы что-то сделать, ты должен подключится к человеку, заставить его думать о том, что нужно тебе и закрепить-зациклить его в этом состоянии.        — Та-а-ак, — кивнула я, — исходя из твоих слов, получается, что к тебе, телепату с астрономическими возможностями по меркам эсперов, приставили крайне посредственную эспершу и ты этим теперь недоволен?       — Ну да, — кивнул Хаку, — неуважительно как-то с их стороны, если честно.       Я неопределённо хмыкнула. Ишь ты, неуважительно ему.       — А твой папа был сильным эспером?       Хаку замялся, сцепив пальцы в замок и как то подозрительно сник, но всё-таки ответил:       — Посредственным, но сильнее, чем эта гос.служащая.       — Ясно, — почувствовав, что говорить на эту тему он пока не очень готов, я перевела её, кивая на ещё одну отдыхающую на полу девушку, — а вторая кто?       — Джин Мою, она не эспер, она историк и эзотерик, — просветил меня Хаку, обходя дамочек и присаживаясь на корточки возле их голов, — в Министерстве внутренних дел есть отдел, который занимается изучением изнанки мира, то есть, не просто одарёнными, а другой паранормальной активностью… менее понятной и изученной. Они, кстати, — пацан захихикал, — тип супер-секретный отдел. Официально она отправлена как соглядатай для меня, но на самом деле, должна следить за тобой.       — Ну не может же Анго быть настолько тупым, — я сложила руки на груди, разглядывая «дамочек».       — В смысле? — удивлённо уставился на меня ребёнок, явно не уследивший за ходом моей мысли.       Я усмехнулась. Ну да, одно дело копаться в голове собеседника напрямую и совсем другое — общаться как простой человек. Социальные навыки и эмпатия у Хаку явно слабовато развиты, несмотря на весь его позитивный настрой и положительный образ, однако уклоняться от ответа на вопрос я не стала. Это было не в моих интересах.       — Ну, смотри, малыш, он приставил к потенциально неконтролируемому телепату сотрудника, который явно не сможет как-либо воспрепятствовать ему. А укомплектовал этого сотрудника другим сотрудником, который тоже не в силах что-либо противопоставить объекту слежки, — я тоже присела на корточки, разглядывая девушек, а затем перевела взгляд на Хаку, — это выглядит как-то не очень правдоподобно. У такого поступка должны быть причины. И самая очевидная, что это всё, — я обвела пальцем дамочек, — уловка. Сакагучи пожертвовал этими сотрудниками, догадываясь, что ты попытаешься препятствовать процессу слежки, чтобы ты считал, что ситуация под твоим, а не чужим контролем.       Глаза Хаку удивлённо расширились, ребёнок завис, часто-часто моргая, но всё-таки сумел воспроизвести всплывшую в его светлой головке мысль:       — Но у них же в голове не было ничего такого…       — Правильно, потому что либо они не проинформированы о своей роли, чтобы не спугнуть тебя, — кивнула я, прикидывая варианты, — либо, не настолько безнадёжны, как думаешь ты, и достаточно проинформированы о твоих способностях, чтобы суметь скрыть нужную информацию, ты ведь сам сказал, что не можешь извлечь какое угодно воспоминание с бухты-барахты из чьей-то головы.       — Но они ведь в телепатическом сне, как они могут за мной следить?       — Если они гарант твоего неведенья, то, скорее всего, сотрудников, следящих за тобой, стоит искать где-то неподалёку, а не рядом, — пожала я плечами.       Дитё окончательно зависло, насупилось, смерило меня недоверчивым взглядом, видимо прикидывая, насколько я могу быть права.       — А как далеко могут быть эти следящие?       — Ну, в фильмах и детективных книгах обычно максимум на соседней улице сидят, — развела я руками, — прости, я не эксперт в таких вещах. Могу только догадываться, прикидывая, как могут поступать люди, но я не оракул, чтобы точно утверждать и быть правой на все сто процентов.       — Ну ща… — Хаку плюхнулся с корточек на задницу, скрестил ноги по-турецки и прижал пальцы к вискам. Воздух вокруг него уже знакомо вспыхнул белым на пару секунд и ребёнок явно выпал из реальности, взгляд его расфокусировался, потеряв какую-либо осмысленность.       Наблюдать за телепатом со стороны было скучно, но, занятно. Он совсем не двигался, очень тихо дышал, а главное, совсем не моргал, хотя глаза его были открыты. Не прошло и десяти минут, как воздух повторно полыхнул белёсым, а Хаку, пару раз сморгнув, очень интенсивно потёр глаза кулаками, прежде чем начал говорить:       — Короче, на нашей улице и ближайших шести, находится около пятнадцати одарённых, пятеро из которых даже не в курсе, что они таковые, и все они обычные люди. НО! Так же, в нашем доме находятся три человека, которых я не могу прочитать, могу только почувствовать присутствие. А ещё… реально на соседней улице находятся три человека, которых я так же не могу прочитать, могу только считать их присутствие, но не влезть в их головы.       — Погоди, это ты вот за неполные десять минут посчитал всех ближайших одарённых? — настала моя очередь удивляться.       — Ну да, — пожал плечами Хаку, — это легко, мне же просто надо почувствовать человека, для этого мне не обязательно в глубины чьей-то головы лезть. Это более простой процесс. Только небезопасный, потому что во время таких поисков я фактически нахожусь вне своего разума, а значит беззащитен.       — Так, ладно, об этом потом поговорим, — решила я, возвращаясь к вопросам более важным, — значит, по близости есть те, кого ты читать не можешь?       — Угу, вообще никак, — несколько расстроено кивнул пацан, и сам того не подозревая, ответил на мой следующий вопрос, — но они не такие как ты или твой призрак. При попытках читать тебя я тону в темноте, а те люди, они как будто окружены стеклянной стеной. Пытаясь их читать, я вижу только то, что их окружает, как будто смотрю в зеркальную дверь отражающую улицу, а открыть её не могу.       — То есть, на соседней улице сидят какие-то типы, которые умеют защищаться от телепатического проникновения?       — Ага, — кивнул пацан, — пойдём на них смотреть?       — Вообще, я хотела растолкать твоих коматозных нянек и вытрясти из них аудиенцию у Анго, но…       — Зачем? — удивился Хаку и постучал себя пальцем по виску, — у меня тут все его контактные номера и даже домашний адрес.       Я уставилась на чудо-ребёнка, как на… чудо-ребёнка.       — Слушай, если я угадала и на соседней улице сидят его дополнительные соглядатаи, которые способны защититься от телепатии, то какого хрена он позволил тебе колупаться у себя в голове?       — А может он просто не настолько умный, как ты думаешь? — простодушно предложил свой вариант Хаку.       Достав мобильный телефон, я протянула его Хаку, который вопросительно на меня посмотрел, а затем сообразив «зачем», послушно набрал нужный номер и вернул трубку.       — Вот сейчас и проверим, — произнесла я, прикладывая телефон к уху.

***

      — Да? — голос на другом конце «провода» был уставший и какой-то обречённый.       — Сакагучи Анго?       — Да, с кем…       — Это Юкаге Йору.       — Госпожа Юкаге, вы в курсе, что это мой личный номер?       Я, скосив глаз, попыталась посмотреть на Хаку, который сидел сбоку от меня, прислонившись к трубке ухом с другой стороны. Поза была дурацкая, но… не могла же я запретить ребёнку подслушивать, раз ему так интересно. К тому же, условно, мы с ним в одной лодке, а значит всё равно информацию придётся делить. Включать громкую связь я побоялась, подозревая, что Сакагучи это просечёт и пошлёт меня в задницу с душевными беседами в таком случае.       — Теперь да, — честно ответила я и задала встречный вопрос в лоб, — а на соседней улице, три человека, которых не может считать маленький телепат, которого вы мне спихнули, это ваши люди?       — Чего? — судя по тону, такого вопроса Сакагучи не ожидал, и, судя по последующей тишине, теперь активно пытался сообразить, а его ли это люди, либо придумывал ответ, который был бы приемлем.       — Ну, мы тут провели некоторую разведку на фоне некоторых умозаключений, — как можно более тактично обрисовала я ситуацию, — и обнаружили, что неподалёку от нас находятся неучтённые одарённые в шапочках из фольги или что там препятствует телепатическому проникновению?       — Фольга так не работает, — прошептал Хаку, не уловив в моих словах шутки.       — Госпожа Юкаге, чего вы от меня хотите?       Так, судя по этому ответу, Хаку действительно вычислил правительственных агентов.       — Любви, — брякнула я, и, заценив очередную порцию тишины, поправилась, — правды, Сакагучи. Если хотите установить за мной и Хаку слежку, то окей, дело ваше, но зачем скрывать и вот это вот всё. Можно подумать, мы будем вам мешать.       — И всё же, две мои сотрудницы уже сутки находятся под контролем Либера, — не без иронии ввернул Анго.       — Ну-у-у-у, — замялась я, — я к этому никакого отношения не имею.       — Зато к перестрелке в Йокогаме и погоне имеете.       — Вы переводите стрелки! — неправдоподобно возмутилась я, понимая, что и этот разговор неизбежен.       — А вы ведёте себя непоследовательно и неаккуратно!       — Вообще, я на самом деле вам не за этим позвонила, — поспешила я сменить тему, — я тут случайно воскресила одного человека…       — Что вы случайно сделали?! — ошарашено уточнил Сакагучи.       — Случайно воскресила человека, — покорно повторила я, понимая, как это звучит. Хаку счастливо давился хихиканьем рядом, зажимая себе рот ладонью. — И хотела попросить у вас помощи.       — С чем? — окончательно растерялся, судя по голосу, Анго.       — С документами.       — Для покойника?       — Ну, в теории он живой, временно.       — Временно живой?       — Ну так вышло…       — Это всё звучит крайне бестолково, вы это понимаете?       — Ну-у-у, да-а, но лучше не будет, поверьте.       — Ладно, — с тяжёлым вздохом решился Сакагучи, — и что это за человек?       — Сакуноске Ода.       Повисла очень продолжительная тишина.       — Алло? Сакагучи, вы здесь?       — Вы… вернули к жизни Сакуноске… Оду?       — Ну, так вышло…       — Я могу подъехать к вам вечером?       — Э… ну, да?       — Благодарю!       — А с документами вы…       — Я всё улажу! — излишне пылко отозвалась трубка, — а сейчас, прошу меня извинить, мне нужно работать.       — Э, но я ещё…       В ухо понеслись длинные гудки. Я растеряно посмотрела на телефон, затем на Хаку и… внезапно поняла, что Сакагучи действительно всё уладит. И скорее всего, сделает он это не для меня, и приедет он вечером тоже совсем не ко мне. И обусловлено его «я всё улажу» не работой и этикой правительственного агента, а банальным шоком и… чувством вины. Потому что, если судить по тому, какой я знала, благодаря аниме и манге, историю этого трио из мафии, Сакагучи явно чувствовал себя виноватым за то, что случилось. И как человек… упустить шанс извиниться и оправдаться он не мог.       — Он согласился, да? — уточнил Хаку. — Ода теперь станет настоящим человеком?       — Ага, прямо как Буратино — настоящим мальчиком, — усмехнулась я, поднимаясь. — Возвращай своих нянек в реальный мир и топай с ними в школу.       — А может без них? — засомневался пацан. — Зачем они вообще нужны, если есть ещё агенты?       — Нет уж, с ними, не ломай Анго его хитрый план по слежке, мы и так уже его поломали, — покачала я головой.— С Сакагучи и его способами контроля и слежки будем разбираться вечером, когда у нас будет возможность надавить на него при личном контакте.       — Ты такая… хитрая, оказывается, — польстил мне ребёнок, поправляя на плече лямку новенького рюкзака, — это прикольно.       — У тебя всё «прикольно», — хмыкнула я, — так что, зубы мне не заговаривай и нянек поднимай.       Хаку покаянно вздохнул и посмотрел на правительственных агентов на полу, осознавая, что выкрутиться ему не дадут.       — А что мне им сказать?       — Ничего, — я взъерошила волосы на затылке, прикидывая, что делать с няньками, которые потеряли половину суток. — Ты можешь подправить им воспоминания? Ну, что вы приехали, например, сюда, позанимались какой-нибудь фигнёй и легли баиньки?       — На пол? — скептически вздёрнул брови пацан. — И как объяснить пропажу дивана и телевизора?       — Ты врать совсем не умеешь, да?       — А ты?       — Не люблю, а потому обычно делаю вид, что не умею, — покаялась я. — Слушай краткий экскурс в мастер-класс, чтобы врать убедительно, надо смешивать ложь и правду. Так что, большую часть того, чем вы занимались вчера с Чуей, перекидываешь в их память, миксуя это с вымыслом, и получится не самая убедительная, но потому и убедительная ложь, которая ввиду своей странноватости, будет похожа на реальность.       — Прикольно, — оценил совет Хаку, массируя висок, — ща попробую.

***

      Что конкретно Хаку напридумывал в головы агентшам, я так и не узнала, но вставшие с пола дамы были свято уверены, что они только что приехали и вошли в квартиру, а потому, без каких либо вопросов приняли у меня эстафету по наблюдению за ребёнком и удалились. Правда перед этим мелкий стребовал с меня честное слово, что из школы я заберу его лично, и что ничего интересного он не пропустит. Пришлось соглашаться, после чего, осчастливленный тем, что он станет в новой школе потенциально очень крутым типом, которого заберёт крутая опекунша на байке, наконец отбыл учиться.       Сверившись с часами и убедившись в том, что Хаку вроде как не опаздывает и, закрыв дверь в «консперативную квартиру», я вернулась в свою, где мертвец с чашкой кофе сидел с ноутбуком на диване, а рядом с ним сидел мафиози с тарелкой с яичницей с беконом и с хмурым видом втыкал в новости по телевизору. Однако стоило мне войти в помещение, как Накахара тут же повернулся на звук и произнёс:       — Чёт вы долго.       — Да там, — я честно хотела ответить, что именно там, но резко замолчала… моё внимание привлёк залетевший в окно подозрительно знакомый светящийся огонёк. Правда, в отличие от вчерашнего, этот был какой-то… блеклый и полупрозрачный. И появился он без предварительного музыкального сопровождения.        — Даллахан, приём, — Накахара поставил тарелку на стол, наблюдая за тем, как я протягиваю руку огоньку, который тут же доверчиво устроился на ладони.       В комнате стало ощутимо прохладней, а огонёк, вспугнутый голосом рыжего, всполошился, навернул вокруг меня пару кругов, дёргаясь то в сторону входной двери, то обратно ко мне.       — Чуя, а ты разве не видишь? — я повела указательным пальцем по воздуху, оставляя следом чёрный дымный развод. — Огонёк, вроде того, за которым я ушла вчера… оно есть среди ритуалов, которые переводил Дазай.       Накахара с прищуром поглядел на меня, затем туда, куда продолжал указывать мой палец и покачал головой:       — Нет, не вижу и про ритуалы я не читал, только про «культ смерти», а потом меня сморил сон.       — Или алкоголь, — равнодушно заметил Сакуноске, перещёлкивая очередной документ на экране ноутбука.       — Интересно-о-о-о, — потянула я и следом задала довольно глупый риторический вопрос, — а почему? — за который Чуя наградил меня хмурым взглядом, в котором угадывалось «а мне почём знать?»       — Зато я вижу, — оторвался от ноутбука Ода и, в отличие от Чуи, куда более осмысленно поглядывая на мой палец, вокруг которого сейчас крутился светлячок.       — Хм, — я поднесла палец к самому своему носу, разглядывая пристроившийся на самом кончике огонёк, — так это… получается, что, «зов»? А исходя из этого, можно предположить, что видеть и слышать его могут только… жнецы или… — я оглянулась на Сакуноске.       — Мёртвые, — закончил он за меня, вороша салфетки на столе и вытягивая нужную. — Согласно тому, что здесь написано, весь ритуал держится на том, что «призыватель» приносит жертву, а октограма удерживает душу в мёртвом теле, отсекая от неё самый крохотный кусочек, который отправляется на поиск жнеца, который обязан выпустить душу из мёртвой оболочки. А благодаря вспомогательным чарам, если «призыватель» опытен, он может зачаровать должным образом этот осколок души, что не позволит жнецу проигнорировать его. По сути, это заклятье создавалось как «зов», но позже было усовершенствованно до ловушки.       — То есть, где-то сейчас лежит свежий труп с заключённой в него душой, которая не может никуда уйти, потому что какой-то некромант-недоучка захотел увидеть Смерть лично? — уточнил Накахара, недовольно складывая руки на груди. — Что за пидорские ритуалы у тебя в культе, даллахан?       — Этот ритуал не «культ смерти» изобрёл, а неугомонные людские эзотерики, — огрызнулась я, очень хотелось добавить «а уж лично я к этому вообще никакого отношения не имею», но пришлось промолчать, — так что давай обойдёмся без необоснованных претензий, к тому же, я не спорю с тем, что ритуал реально пидорский.       Ещё немного понаблюдав за огоньком, я ощутила, что предполагаемый труп, вместилище этой души, находится где-то очень близко. Едва ли не за… стеной?!       Я решительно направилась к двери, вспугнув огонёк, Накахару и Оду.       — Даллахан, тебя жизнь ничему не учит? — поймал меня уже у самой двери за ворот Чуя и передал из рук в руки Сакуноске, преграждая выход из квартиры. — Сутки не прошли после того, как тебя заманили и едва не поймали подобным же способом, а ты снова ломишься не пойми куда?       — Не не пойми куда, а туда, — бестолково махнула я рукой на дверь, не предпринимая никаких попыток сбросить руки Сакуноске со своих плеч, поскольку тут моих умственных способностей осознать, что это занятие бесполезное, хватило.       — Ну то есть в очередную ловушку? — ехидно уточнил Накахара, приподнимая одну бровь.       — Не, ну… — я замолчала, пытаясь понять, как мне объяснить ему, что вот если вчера при виде огонька я просто шла за ним, потому что так было надо и сопротивляться этому было невозможно, то сейчас он не заставлял меня идти, он просто… звал? — Это не то, что было вчера. Другое.       — Да? И откуда ты это знаешь? Как-то подтвердить можешь?       Ну, вот, да. Тут он прав, на эти вопросы однозначных и правильных ответов нет. Вот этот вопрос, на который я как раз не могу ответить так, чтобы было понятно. В первую очередь, потому что мне самой не всё понятно.       Я развела руками:       — Просто знаю. Это другое, и оно не где-то далеко, а рядом. Очень близко… — я поглядела на огонёк, анализируя всплывающие из пустоты образы.       — И ты, конечно же, знакома со всеми способами выманивания нечисти вроде тебя? — поджав губы, озвучил очередной логичный довод Накахара.       — Нет, — поникла я, — но оно правда рядом, вот буквально… за стенкой. Ты же не думаешь, что за стенкой сидят орды врагов?       — Ты в курсе, что за стенкой у тебя Дазай? — скрестив руки на груди, тоном «а он враг номер один» осведомился Чуя и… резко замолчав, помрачнел.       — Думаешь, он… того? — аккуратно поинтересовалась я, оглядываясь на Оду, которого подобная новость тоже могла бы опечалить.       — Не думаю, — покачал головой Сакуноске.       — Я, кажется, знаю, в чём дело, — нахмурился Накахара, тыкая пальцем в Сакуноске, — ты, жди тут, а ты, — Чуя подцепил меня за запястье, разворачиваясь к двери и открывая оную, — идёшь со мной.       — Да погоди, куда? Зачем? — растерялась от такой резкой смены его настроя я (только что никуда не пускал, а теперь сам куда-то тащит?!), покорно шлёпая по коридору за Накахарой и за огоньком, который, стоило нам оказаться перед дверью квартиры Осаму, нырнул в неё.       — Ну? — угрюмо уточнил Чуя.       — Нам туда, — покорно кивнула я.       — Так я и думал, — кивнул Накахара, выпуская мою руку и решительно пиная дверь, — слышь ты, открывай!       — Откры-ы-ыто-о-о-о! — радостно раздалось из-за двери, а я, по тому, как Чуя рывком распахнул дверь, поняла, что Осаму сейчас, по всей видимости, выхватит очень знатных люлей.       — Чуя, погоди, — отвисла я, запоздало следуя за рыжим в глубь квартиры, и почти сразу же, на выходе из прихожей натыкаясь на него, — ты чего?       — Да сама полюбуйся, — предложил мне Накахара, освобождая дверной проём и красиво так, плавным театральным жестом пропуская вперёд.       Я настороженно сделала шаг в комнату, по планировке точно такую же, как в моей квартире, и почти сразу наткнулась взглядом на Дазая, сидящего на диване с чаем и отслеживающего реакцию гостей с неизменной благодушной физиономией и лёгким оттенком интереса на оной. На кофейном столике перед ним лежал альбомный лист, на котором карандашом была нарисована не самая ровная октограмма, в центре которой лежала… мышь. У меня дёрнулся глаз.       — А мышь ты где взял?       Дазай удивлённо сморгнул и захихикал в кулак.       — Блять, даллахан, тебя реально это интересует в подобной ситуации?! — возмутился стоящий рядом Чуя весьма агрессивно и резко разводя руками в попытке указать мне на некоторую неадекватность ситуации.       Я посмотрела на Дазая, на мышь, на Чую и очень осторожно кивнула. Потому что мне, правда, было интересно, где Осаму для своих экспериментов взял мышь. Остальное меня интересовало не очень, потому что… ну, да, это Дазай, но он же вдобавок ко всему, и кем бы его там Чуя не считал, просто человек. Ему в руки попала некоторая толика знаний, которые находились где-то за привычной ему гранью понятного и знакомого, и ясен перец, что он решил проверить, а работает оно или нет. Я, может, и хотела бы его сейчас осудить за этот поступок, но, так же прекрасно понимала, что и почему делается и из-за чего. Так какой смысл?       Чуя посмотрел на меня, на Дазая, на мышь, и уперев руки в бока, вновь на Дазая:       — Ну и нахрена?       — Да просто проверял, работает или нет, — опередила я Осаму с ответом, — это же очевидно.       — Ты его что, защищать будешь? — вылупился на меня Накахара.       — Причём тут защищать? — удивилась я. — Просто сказала, что понимаю, почему он это сделал.       — А я вот начинаю подозревать Смерть в дурном вкусе, — вклинился в нашу перепалку третий участник и по совместительству виновник всей ситуации, — серьёзно, госпожа Вестник, он-то тут что забыл?       — Он у меня за диваном спал, — отмахнулась я от Осаму, продолжая играть с Чуей в воинственные гляделки.       — То есть, в прошлый раз всё было так плохо, что на кровать его в этот раз не пустили?       Мы синхронно развернулись к Дазаю.       — Ты в конец что ли охренел от безнаказанности? — почти ласково уточнил Накахара с хрустом, демонстративно, разминая пальцы. Силуэт подсветило алым, а деревянный пол под ковром предупреждающе и как-то печально хрустнул, навевая неприятные ассоциации с тонким льдом.       Улыбка Осаму даже не дрогнула.       — Чуя, выдохни, там внизу ещё люди живут же! — попыталась я воззвать к благоразумию рыжего, который до этого примерно так же безуспешно боролся с моими заскоками. Пост сдал, пост принял, просто какое-то.       — Йору, а не хочешь сравнительный анализ, кто лучше в постели? — сально подмигнул мне Дазай и моя челюсть непроизвольно отвисла.       — Чё?       Он же это не серьёзно? Нет, совершенно определённо не серьёзно. Он конечно отбитый, но не кажется мне, что подобные предложения с нифига в его характере, а это значит, что это просто… провокация?!        — Да-а-аз-а-а-а-ай! — с нездоровой интонацией, переходящей под финал в какую-то высоковатую тональность, прорычал Накахара, совершая шаг вперёд под душераздирающий хруст ломающегося дерева.       — Чуя, стой! — я попыталась поймать рыжего за локоть и…       … тени рванули к Накахаре со всех сторон и отовсюду. Из-под дивана, стола, со стен. Даже его собственная тень и тени на нём, ожили, сплетаясь в единое полотно. Не прошло и минуты, как незадачливый агрессор оказался опутан, как гусеничка-шелкопряд и подвешен на чёрной как ночь паутине к потолку. Трогательно круглые голубые глаза взирали на меня с осуждением, недоумением и даже некоторой обидой.       — Не дурно, — оценил эту конструкцию Осаму, поднимаясь с дивана и подходя поближе, — а он оттуда выбраться может?       — Понятия не имею, — пожала я плечами, поражённо разглядывая дело… рук своих? Мыслей своих? Я ведь только мельком подумала о том, что драка мне тут не нужна и удержать бы Чую… а оно уже само взяло и… претворилось в жизнь.       — Ох, неужели Арахабаки, который в мифологии всемогущее божество, слабее какого-то там Даллахана? — наигранно-удивлённо задался вопросом «типа в никуда» Дазай, потирая подборок.       — Ну ты совсем что ли охренел?! — повторила я слова Чуи, отпихивая Дазая в сторону, и заглядывая в недовольные глаза Накахары, в то время как кокон изнутри уже вполне ощутимо начал просвечивать красным, — Чуя, не ведись на это, он тебя просто провоцирует. Ему интересно, сможешь ли ты выпутаться из теней, чтобы иметь представление о том, насколько эффективно можно в будущем стравить Даллахана и Арахабаки.       — Кхм, — кашлянул за моей спиной Дазай, — а мне-то показалось, что ты чуть более безобидна.       Я проигнорировала высказывание со стороны.       — Сейчас я тебя отпущу, — «наверно» — скользнуло в моей голове, но я медленно, с расстановкой, продолжила: — И ты спокойно и с достоинством оставишь меня наедине с Осаму. Я сама с ним поговорю, ей богу, клянусь, не буду с ним спать, если тебя это волнует, что вряд ли, и если… ЕСЛИ… что-то пойдёт не так, так и быть, позову тебя, и превращай его в боксёрскую грушу сколько твоей душе будет угодно. Идёт?       Честно говоря, согласия в глазах Чуи мне разглядеть не удалось, поэтому пришлось полагаться на его благоразумие.       Ещё раз оглядев случайно сотворённый мной трындец, я без особой надежды на успех представила, как тени… растворяются и тени… действительно начали таять. Накахара не сверзился вниз головой только благодаря своей невероятной акробатической ловкости, что позволила ему извернуться в падении и приземлиться на корточки. После чего он выпрямился, с достоинством, как и было сказано, отряхнул мятую рубашку и смерил меня взглядом сверху вниз.       А я… вместо того, чтобы испытать жгучий стыд за свои действия, внезапно поняла, что я ниже Накахары, который, если вспоминать, вроде как всего метр шестьдесят… это что же я за карлик тогда?! На фоне почти двухметрового Доппо, и тоже не самого низкого Дазая, я об этом и не задумывалась ранее, но вот теперь, как всегда очень вовремя, я, конечно же, об этом задумалась.       — Только из уважения к тебе, — без явного уважения или одобрения проронил Чуя.       — Ой у вас таки…       — Завались, Дазай, — оборвал его Накахара, — а ты… да просто не верь ему. Он предатель.       Я промолчала.       Ну… а что я могла сказать? Чуя, по-своему и для себя, прав. Для него Дазай предатель. Они были заклятыми друзьями, да, их отношения сложно назвать идеальными, и всё же, мне они всегда казались… дружескими, до того момента, как Осаму покинул без каких-либо предупреждений мафию. И судя по тому, что в каноне говорил об этом Чуя, его Дазай тоже в известность о причинах такого своего решения не поставил. Он просто пропал. Если бы мой друг, внезапно бросил вроде как общее дело и исчез в неизвестном направлении, не сказав ни слова, я бы на его месте тоже, пожалуй, злилась. Без применения грубой силы, но злилась бы. И если я права, этим двум кретинам нужно просто сесть и поговорить, и возможно, они уладят большую часть своего «конфликта», вернув отношения в чуть более мирное русло. Странно, что весь такой мудрый и дохера понимающий Дазай до сих пор этого не сделал. Ему, конечно, в кайф изводить Чую, но и за этим, скорее всего тоже что-то стоит. У любого поведения, решения, всегда есть причины и истоки.        — Я учту, — как можно более нейтрально согласилась я, и Накахара, нехотя, но покинул квартиру Осаму.       Я перевела взгляд на Дазая.       Дазай расплылся в уже хорошо знакомой мне пустой улыбочке.       Немного подумав, я улыбнулась в ответ, не особо заботясь о том, насколько натурально это выглядит.       Улыбка Дазая традиционно даже не дрогнула, зато он приподнял бровь в немом вопросе.       — Так откуда ты взял мышь? — повторила я свой контрольный вопрос.       Брови Дазая поползли вверх, а улыбка слегка померкла.       Моя улыбка стала куда более натуральной.       Не хватало только гонга, который возвестил бы о начале психологической схватки между гением и умалишённой.

***

      — Тут неподалёку есть зоомагазин, — Осаму взял себя в руки довольно быстро и, плюхнувшись обратно на диван, посмотрел на меня похлопывая рядом с собой, — сбегал, купил.       — Серьёзно? — я, воспользовавшись приглашением, пристроилась рядом, но внимание своё уделила не собеседнику, а мыши. — Вот даже не знаю теперь, как реагировать, если честно. То ли мне должно быть очень лестно, что кому-то ради встречи со мной пришлось приложить столько усилий и даже деньги потратить, а вроде и дебильным живодёром тебя обозвать хочется, за то, что мышку грохнул, вместо того, чтобы просто в дверь постучать.       — Чувство юмора у тебя конечно, — поморщился Дазая, — так себе.       — Мне стоит за это извиниться или ты переживёшь? — осведомилась я, тыкая мышку в бок пальцем, на который тут же налипло что-то светящееся и тонкой нитью потянулось следом, под моим ошарашенным взглядом формируясь в мал-ю-ю-сенький, сантиметра в три величиной, кристаллик.       — Думаю, что переживу, — кивнул Осаму, тоже с любопытством разглядывая кристалл на кончике моего указательного пальца. — Так это то, что Каенморт описывал как «кристаллизацию души»? Интересно.       — Слушай, — я, спрятав кристалл в кулаке, повернулась к Дазаю, — зачем ты это сделал, я понимаю, но, что у тебя за чудо-память такая, что ты весь ритуал запомнил? Ты же салфетки с заметками мне отдал.       — О, ну, во-первых, у меня и правда очень хорошая память, — улыбнулся прохвост, доставая из кармана мобильный, а я непроизвольно прищурилась, догадываясь, что сейчас будет дальше, — а во-вторых, на случай, если память меня подведёт, у меня есть запасная память, называется смартфон.       И он продемонстрировал мне фотографию одной из страниц дневника на дисплее телефона.       — И ты сфотографировал все страницы дневника?       — Нет, только зашифрованные.       Я вздохнула, признавая свой очередной промах.       — А где ругань? Эмоции? Ау, вестник смерти, выдай мне какую-нибудь реакцию, пожалуйста, — явно придуриваясь попросил Осаму.       — А смысл? Я как бы могла и догадаться, учитывая тот факт, что я в курсе, что ты за кусок… Дазая, — пожала я плечами. — Ну, окей, как я уже говорила, стырил ты у меня информацию, ну… и, а что я с этим сделаю? Какой смысл орать на тебя сейчас и в чём-то обвинять, если виновата по факту сама? Да и… а какую реакцию ты хочешь? Чтобы я полыхнула и угрожала тебе, что если ты продолжишь ко мне лезть и не избавишься от того, что стырил, то я тебе сердце вырву и без приправ сожру? Так это не так. Я и насилие вещи вообще не очень совместимые. Нанести какую-либо серьёзную моральную травму я тебе тем более не смогу. Так что, не вижу смысла тратить на это нервы, силы и время. Могу, конечно, выдать какую-нибудь чушь в стиле: самый страшный способ, которым женщина может кому-то отомстить, это женить на себе козла, испортить ему этим жизнь, а ещё родить сына и воспитать пидараса, но что-то мне подсказывает, что тебя таким тоже не сильно проймёшь. Хотя, учитывая твои долги, можно ещё разводом и алиментами поугрожать, но…       — Но вообще-то это и правда звучит страшно, — скривился Дазай, — от такой бытовухи кто угодно попытался бы утечь, чтобы умом не тронуться.       — … но поскольку всё это бесполезная лирика, я просто повторю вчерашний вопрос: какой смысл?       — Никакого, — пожал он плечами, — исключительно интерес первооткрывателя.       — А угомонить тебя как-то можно?       — Смерть, говорят, многих останавливает.       Я замолчала, разглядывая его. Надо сказать что-то такое, что… если не остановит его, то хотя бы на какое-то время выбьет из колеи. А что люди обычно не хотят слушать? Правильно, анализ своей личности. А Дазай у нас кто? Персонаж истории, которую я в своё время заездила до дыр, пытаясь сопоставить все, даже самые мелкие и незначительные детали, в попытке составить психологический портрет каждого заинтересовавшего меня персонажа. Так почему бы и не воспользоваться этим? Даже если я ошибалась, я ничего не потеряю. Тем более, что падать куда-то там в его глазах, мне, скорее всего некуда, потому что никак он меня не оценивает. Ну, точнее, если судить по его вчерашнему заезду, то оценивает он меня как… никак, ну да.       — Ну, видимо нельзя, — решилась я, набирая в лёгкие побольше воздуха для прочувственной тирады, — а знаешь, до личной встречи, я… — «считала тебя очень интересным персонажем», —… я считала тебя очень интересным человеком. Потому что ты весь такой возвышенно страдающий, где-то очень умный, где-то очень хитрый и изворотливый, но при этом довольно забавный, милый, непосредственный, пусть это и наносное, и, что самое главное, мудрый. И неоднозначный. Но твоя неоднозначность, она вся пропитана… гнилью…       Пока я говорила, улыбка с лица Осаму медленно сползала. Сквозь маску «своего парня» проступал кое-кто другой. И не сказать, что этот кто-то был злым или отстранённым, скорее, это был кто-то потерянный и несколько удивлённый тем, что слышит.       —… когда-то тебе один славный малый сказал, что на стороне тех, кто спасает людей, есть шанс стать лучше и почувствовать себя чуточку лучше даже если для тебя между «хорошо и плохо» разницы нет. И вот ты, на стороне вроде как добра. И что? Чувствуешь себя лучше? И да, и нет, я так полагаю. А знаешь почему? Потому что твои поступки всё так же ужасны зачастую. Шантаж, ложь, жестокость, всё это в тебе было, есть и остаётся, и да, ты соврал тогда Сакуноске, когда сказал, что не видишь разницы между добром и злом. Видишь и чувствуешь, и зачастую даже лучше многих. И именно по этой причине ты всегда был так несчастен. — «Во всяком случае, так мне казалось, когда я пыталась анализировать тебя как персонажа». — Ты не бесчувственная скотина, ты просто скотина, Дазай. Потому что скотиной быть проще. Это как бы так, сознательный выбор условно лёгкого пути, на котором всё равно терзаний не меньше, чем на пути человека хорошего, потому что наша жизнь, она такая. Просто когда ты, юный оболтус, — я на пике вдохновения потыкала его пальцем в грудь, — очень легко наделать ошибок и дел, которыми позже ты гордиться не будешь. А уж если ты не способен переконвертировать их затем в опыт, то тащить тебе на себе придётся просто невообразимый груз сожалений.       Дазай смерил меня взглядом, далёким от симпатии и почти ласково, даже где-то изящно, взялся за запястье руки, что недвусмысленно тыкала ему указательным пальцем в грудь, и… сжал так, что в первое мгновение я едва не задохнулась от боли и неожиданности, и только по этой причине удержала при себе запоздалый вскрик.       Если оценивать данное действие здраво, у него, судя по всему, закончились адекватные и дурашливые реакции на любую хренотень. Ну, или ему, как любому нормальному человеку на его месте, надоело, что кто-то тычет в него пальцем, отказывается уважать, да ещё и так активно попытался вроде как пристыдить, что вообще в данном случае куда уместнее смотрелось бы от близкого друга, чем от незнакомой девицы.       Я упрямо уцепилась свободной рукой за его пальцы в тщетной попытке ослабить хватку на запястье.       — Ну, вот как бы, о чём и шла речь, — пропыхтела я, понимая, что отобрать руку без шансов.       — Да что ты…       —… можешь знать обо мне, да?       — Можешь знать о грузе сожалений?       — А кто ты такой, чтобы задавать подобный вопрос, ничего обо мне не зная? — резонно возразила я. — Я для тебя незнакомая дурочка с переулочка, которая вроде как позабавила, ведёт себя странно, заинтересовала временно, но ты уже заранее оценил и отбраковал меня, поставив в один ряд с остальными «тип неважными» людьми, потому что ты такой умный и неодолимый.       Ага, ага, перед Достоевским выпендривался, что людей не осуждаешь, мол «грешны, и что с того?», а сам-то по факту не лучше. Манипулятор от бога, а значит, ставишь себя выше других. Вот только, как бы ему это теперь затереть так, чтобы по лицу не получить и спойлеров не накидать? Я же не в курсе, в какой отрезок времени попала… от, кстати, тоже хороший вопрос на повестку дня.       Осаму отцепился от моей руки и, сложив руки на груди, задумчиво изучил с головы до ног.       — Хочешь сказать, что отличаешься чем-то от других?       — Вообще ни разу, — тут же радостно выдала я, — такая же, как все, не хуже и не лучше.       — Блять, — Осаму даже на фейспалм сподобился, — это просто невозможно, ты себе же сейчас противоречишь. Обвинила меня в том, что я тебя отбраковал и запихнул в один ряд со всеми, а после вопроса об индивидуальности тут же сообщила о том, что такая же как все. Как это вообще работает у тебя в голове, расскажи мне, пожалуйста?       — На «ура», Дазай. Никогда что ли с женщинами дела не имел?       — Признаться, с чем-то подобным сталкиваюсь впервые, Даллахан, давай дружить, а?       — Это ты от меня заразился или что?       — Чем?       — Непоследовательностью.       — А что непоследовательного в моих действиях? Ты мне тут вещаешь о моей сложной и гнилой душонке, возмущаешься тем, что я это не оценил и что вообще тебя не оценил, и вот, когда я решил, что «хорошо, дам этой странной тётке шанс», ты обвиняешь меня в том, что в моих действиях нет логики?       Ой бля-я-я… что я натворила. Опять. Как бы соскочить с темы?       — Пока!       — ЧТО?! Стой!       Но я уже сбежала с дивана, чудом увернувшись от его руки, попытавшейся схватить меня за шкирку.

***

      Хлопнула дверь.       Осаму остался один на один с дохлой мышью, подробным и даже отчасти правдивым психологическим анализом своей личности от той, кого звали Смерть и… невероятно растерянным. И… очень-очень заинтригованным. Если до этого госпожа вестник была ему интересна как существо с изнанки миров, о чём мало кто из людей что-то знал, то теперь… теперь ему стало по-настоящему интересно узнать, что же за душа засела в этом неубиваемом теле.       Дазай ухмыльнулся, заворачивая мышь в бумагу, на которой она лежала.       «Что-ж, госпожа вестник, шансов ускользнуть больше не будет. А раз вы так хорошо осведомлены о том, что я из себя представляю, то и стеснять себя в выборе способов принуждения к общению нет смысла… или же… есть? Кхм, этот момент стоит обдумать», — Осаму глянул на часы и печально вздохнул, прогулять бы сегодня работу, но-о-о… телефон запиликал, высвечивая на дисплее номер Доппо.       Ну да, против этого тоже не попрёшь.