Розовое вино

Лишь об одном он умолчал...       Ещё один рабочий день, а после — гей-бар с Семёркой. Личная жизнь хоть и не изменилась, но уже начинает набирать пока что маленькие и незначительные обороты. Психическое самочувствие заметно улучшилось и хоть перепалки с Сьюзи не прекратились, девушка просто перестала отдавать этим проблемам своё внимание. Она словно впадала в какое-то мимолётное оптимистическое состояние, с полной уверенностью и улыбкой на лице идя по коридорам здания центрального суда. Семёрка умел расслаблять, иногда даже играл на гитаре и пел, чем завораживал посетителей, ведь они давненько не слышали его голоса, а ещё он мог танцевать, чему позавидовали бы знаменитые танцоры. Блондин часто шутил на разные темы, в основном касающихся посетителей гей-бара, за что не редко получал по шапке. Эшли, видя, что друг уже ничего не станет скрывать, решила перейти к более активным действиям. На этот раз девушка захотела узнать об этой Мир, о которой бармен больше не говорил после того разговора. Но чтобы он опять не стал отмахиваться, шатенка напоила его, хотя парень поначалу отказывался.        — Сем... Расскажи про Мир, — попросила Эшли, поняв, что он уже достаточно пьян.        — Тебе действительно это интересно?... — она утвердительно покачала головой и устроилась поудобнее, локтями упираясь об деревянную поверхность барной стойки. Семёрка пошатнулся, немного скривившись, — Я отправил её обратно на родину, в Новую Зеландию... Мы прожили четыре года вместе, но так и не почувствовали настоящей любви. Да, нам было хорошо вместе, мы веселились до самого вечера, но чего-то не хватало. Она была хорошей домохозяйкой, не разрешала мне мыть посуду, вкусно готовила, смеялась. Она же и научила меня танцевать, выслушивала меня, если я сильно хотел поговорить. Она была ураганом в постели и была без ума от меня. Веришь или нет, но я был для неё единственным.       Он грустно улыбался, как будто вспоминал дни, проведённые с этой девушкой. Когда ты сильно любишь человека, то ловишь некий лихорадочный кайф, который не могут вызвать обыкновенные наркотики или тот же самый алкоголь. Но когда человек уходит, расстаётся с тобой, то ты чувствуешь либо острую боль, либо ничего не чувствуешь, потому что никогда не любил по-настоящему этого человека. И это грустно, мерзко, гадко.        — Но как же ты её отпустил? Просто взял и... Расстался? — на его лице появилась усмешка и отодвинув в сторону четыре бокала, наклонился так близко, что Эшли смогла уловить его дыхание и увидеть немного помутнившиеся чёрные глаза.        — Да. Когда она садилась в самолёт, то я даже ни капли не пожалел об этом, не захотел останавливать её. Я просто ничего не чувствовал.       Этим он ошарашил девушку. Отвернувшись от неё, блондин, вытер руки белым полотенцем и перекинув его через плечо, повернулся обратно. Он рассказал, что Мир любила красные розы и красить ногти в красный цвет. Ей всегда шли красные или чёрные платья, которые никак не старили, а, наоборот, только молодили девушку. Она умела красиво танцевать и петь, училась на дизайнера. Семёрка рассказал, что эти розы с маленькой красной надписью «LOVE» и красные ногти — это то, что он оставил себе. Остальное всё улетучилось чёрт знает куда.       Разговаривать уже не было смысла: парень стал хлопотать над новыми заказами, а девушка продолжала сидеть за барной стойкой, перекручивая в голове прошедший разговор. Нет, блондин явно не был той бездушной скотиной, которая каждое утро надевает маску, чтобы скрыть своё настоящее лицо и чувства. Если рассматривать любовь как часть человеческой потребности, то можно заметить, что для любви необходимы два компонента: сердце и тело, сосуд, куда можно поместить это сердце. Но зачастую того или иного не хватает, что очень часто происходит в парах. Если нет сердца, то остаётся только тело и любить, естественно, невозможно. К этому виду относился Семёрка. Человек думает, что он любит, но на самом деле он сам себя обманывает и только в самом конце приходит к такому выводу. Второй вид: есть сердце, но тела нет и оно разбивается. Об этом виде лучше молчать, так как говорить о нём пустая трата времени. Да и вы можете сами догадаться, что к чему.       Эшли ощутила за спиной лёгкий ветерок — это кто-то пришёл. Сейчас весна и на улице немного холодно, поэтому это не удивило девушку. Зато удивил Семёрка: заметив посетителя, он резко повернулся и пару раз нервно сглотнув, почтительно заулыбался, хотя шатенка разглядела в ней хорошо скрытую фальш. Она посмотрела на него и по направлению его взгляда, поняла, что тот смотрит на только что вошедшего незнакомца. Это был молодой парень, чьи волосы были голубого цвета, с выбритыми висками и уложены в причёску как у Бенни Барта. Спокойные, немного прикрытые нежно-голубые глаза, выразительные скулы, бледное, равнодушное, аристократическое лицо, шея с отчётливо выраженными кадыком и мыщцами. Уголки тонких губ опущены вниз и чуточку приоткрыты, что придавало парню ещё больше спокойствия и некой холодности. На нём была чёрная свободная футболка, доходившая ему до низа живота и точно такого же цвета кардиган без застёжек с закатанными до локтя рукавами, что хорошо сочеталось с тёмными джинсами и стильными кроссовками. Он уже подходил к барной стойке, не обращая внимания на других посетителей, которые завороженно смотрели на него. Видимо, он являлся важной персоной в гей-баре.        — Трэв, будь добр, не делай такое лицо. Ты выглядишь как пьяный идиот, — холодно сказал парень, сев за барную стойку, даже не взглянув на него и не поздоровавшись, — Мне как всегда.       Ещё раз нервно сглотнув, бедный блондин поспешил исполнить заказ гостя. Краем правого глаза, Эшли увидела как он положил руки на стол, а на одной из них красовалась металлическая цепочка. У него были необычайно длинные пальцы. На среднем пальце было надето кольцо с маленькой выгравированной надписью. Хотя, скорее всего, это было чьё-то имя. За то время, пока бармен подбирал самое дорогое вино, голубоволосый не отводил пристального, но равнодушного взгляда от кольца. От парня приятно веяло мужским одеколоном. Через несколько минут перед ним стоял бокал с розовым вином. «А у нас, похоже, схожие вкусы» — пронеслось в голове у девушке, когда тонкие губы примкнули к краям бокала.        — Я же вроде говорил, что девушкам сюда вход запрещён, — проронил парень, обращаясь то ли к девушке, то ли к бармену. Его голос ласкал уши, но был холодным, спокойным, ничего не выражающим.       Холодок пробежал по спине девушки, но она не подала и виду. Бармен тоже старался держать себя в руках, хотя голубоволосый, а он походу и был хозяином бара, так и не посмотрел на него.        — Слушай, чел, прекрати. Она своя, — заговорил Семёрка, нервно потирая шею, стараясь выглядеть расслабленным, — Эшли очень классная девчонка и...        — Тебе приятно с ней общаться, — закончил парень, пальцами аккуратно держа бокал за края, — Не вижу трудности продолжать общение, но за пределами бара. Он создан только для мужчин. Ты знаешь, я не буду повторять по десять раз.       Семёрка стал что-то лепетать, уговаривая голубоволосого. Кемпбелл не могла сказать и слова, наблюдая за активными жестикуляциями бармена и полным отсутствием эмоций у второго. Здесь было что-то не так. Почему она раньше его не видела? И почему блондин не удосужился сказать хотя бы слово о молодом хозяине и о его характере? Как оказалось, его звали Салли Фишер, но само имя было женским и поэтому Семёрка называл его Салом. Прошли мучительные тридцать минут, после чего Сал махнул рукой, показывая, что ему это надоело и пускай блондин делает что хочет, но если в баре появится ещё одна девушка, то он за себя не отвечает.        — Я знал, что ты согласишься, — радостно ответил бармен, торжествуя.        — Рано радуешься, Фелпс. И это была не любезность. Просто ты меня достал.       С этими словами он, не допив вино, ушёл куда-то наверх, скрывшись за полупрозрачной тканью. Бармен, хлопнув в ладоши, со сверкающим взглядом посмотрел на Эшли. Та только непонимающе взглянула на него и что-то неразборчиво пропыхтела.        — Теперь ты одна из нас! Поздравляю! — он налил алкоголь в бокал, в то время как лицо зеленоглазки соприкоснулось с деревянной поверхностью.        — Ага, девушка-гетеросексуалка в окружении толпы пьяных пидорасов и ебанутого, но чертовски красивого хозяина гей-бара. Что может быть радостнее?        — Ты просто пессимистка.        — Кстати, кто этот Сал Фишер? Почему я раньше его не видела?       Бармен качнул головой, сжав губы. Началось. Она опять вынудит его рассказать о человеке, о котором он должен молчать. Но если раньше он мог рассказать про ту же Мир, то эта персона — табу. Паренёк может запросто схлопотать по ушам, ведь молодой хозяин не любит, когда про него и про его личную жизнь что-то рассказывают. Но как можно отбить эту шатенку, которая готова на всё, лишь бы получить информацию о интересующем её «объекте». Хотя, если быть более рассудительными, то можно доверить ей это, ведь девушка отличается тем, что умеет хранить чужие секреты и тайны, которые не скажет, даже если будет пьяна.        — Ну, окей... Только пообещай, что будешь молчать как рыба, а не то мне придётся укоротить твой язык.        — Обещаю.       Парень немного помолчал, будто решаясь говорить или лучше не стоит, но потом, набравшись смелости, продолжил, иногда бросая взгляды то на посетителей, то на полупрозрачную ткань.        — Начнём с того, что Сал Фишер — это молодой хозяин этого гей-бара, хотя таковым себя не считает. Утверждает, что он принадлежит его отцу. Но не суть. Сал очень скрытый парень и не любит места где много народа. Вот почему ты раньше его не видела. Он сюда практически не заходит, а оставляет бар на моё попечение. Это он взял меня на работу, якобы «найдя что-то общее». Его прошлое мне неизвестно, хотя я могу догадываться, что у него произошла какая-то хрень, которая заставила его стать вот таким вот. Можешь не спрашивать о его сексуальной ориентации, ведь он такой же как и все они. Кстати, помнишь то кольцо на среднем пальце? — девушка утвердительно кивнула, — Ну так вот. Я пытался рассмотреть надпись поближе, но он постоянно её закрывал ладонью. Скорее всего, это имя его бывшего парня, по которому он, наверно, безумно скучает. Повторюсь, я не уверен и не знаю, что произошло на самом деле. По крайней мере раньше он не был таким... Равнодушным, холодным и бездушным. Если у тебя получится, то можешь попытаться разговорить его, но я не уверен, что это сработает. Я люблю его и хочу, чтобы он вышел из этого состояния. Ещё один месяц спустя...        — Я давно хотела у тебя спросить... Что это за кольцо на твоём пальце и почему ты его прячешь? — прошептала девушка, дотрагиваясь до ладони Фишера. Парень отдёрнул руку, холодно взглянув на неё.       Они нашли общий язык и сейчас сидят за барной стойкой, одни в помещении. Трэвис уже ушёл домой, посетителей и вовсе не было, а они сидела, разговаривая на разные темы. У неё получилось завладеть его вниманием, хотя, как и говорил блондин, это далось с трудом. Сначала он чуть не выгнал её, потом смягчился и прекратил обращать внимание на шатенку, но потом она стала навязываться ещё сильнее и ему ничего не осталось делать как попытаться свыкнуться с этим. Он даже удивился, когда они сначала по пьяни разговорились, а потом, медленно и постепенно стали переходить на обычные разговоры в совершенно трезвом состоянии.        — Неважно.        — Ещё как важно. А вдруг это какая-то секретная формула изготовления настоящего вина или, например, какая-нибудь государственная тайна!        — Ты перебрала. Иди домой, — он встал и собирался уходить, но Кемпбелл усадила его обратно. Тот непонимающе взглянул на неё.        — Пожа-алуйста, Сал. Я правда никому не расскажу, обещаю! Я умею хранить тайны. Сал... — она схватила его за руку, прижимая её к бедру парня, тем самым не позволяя ему встать. Тот подозрительно посмотрел на неё и только вздохнул. Он уже доверял ей и согласился с тем, что она своя.        — Ладно, я не буду спорить. Но если проболтаешься... Тебе не повезёт.       Он немного помолчал и взглянув на кольцо, с нежностью проведя по надписи, начал историю своей прошлой жизни.        — Его звали Ларри. Парень с каштановыми волосами и чутким сердцем. Я безумно любил его, ни на шаг не отходил от него, всегда был рядом с ним, даже если он кричал, что не хочет видеть меня. Мы познакомились ещё в школе, в одиннадцатом классе, но тогда я даже не подозревал, что полюблю его сильнее жизни. Отец с матерью положительно приняли то, что я стал геем, хотя они уже подбирали для меня какую-то очередную пассию. Я помню тот день, когда я впервые завладел его хрупким телом. Я помню как он смущался видя меня и себя в обнажённом виде, но всё это пропало, когда мы слились воедино, стали одним целым. Я шептал ему слова любви, чувствуя как он плавится подо мной, извивается подобно змее. Я ловил настоящий кайф, терял голову от одной только мысли, что мы станем неделимыми, будем жить только друг для друга. А я, дурак, верил во всё это, верил в то, что не существует. Какая нахрен любовь, когда через шесть лет совместной жизни, я обнаружил, что он продаёт собственное тело? Возможно, он уже давно скрывал от меня всё это, но я не выдержал этого...        — Какого чёрта ты продаёшь своё тело, которое принадлежит мне?! — кричал Сал, с яростью смотря в глаза уже бывшего парня. Эта же самая ярость бурлила в нём, захватывая его тело и сердце. Он сжимал ладони в кулаки, взгляд был полон гнева и возмущения, грудь часто вздымалась, а зубы были плотно стиснуты. Перед ним стоял голый Ларри с огромной царапиной на правом бедре. На полу валялся хлыст. По щекам текли слёзы, он был напуган, ведь никогда не видел Фишера в такой дикой ярости.        — Сал... Ты всё не так понял... Я сейчас всё объясню... Выслушай меня...        — Я ничего не хочу выслушивать, чёртова шлюха. Ты заплатишь за всё. Можешь даже не просить меня о пощаде.       Он поднял хлыст с пола и замахнулся им, оставляя красную полосу. Крик наполнил помещение, но Сал даже не обратил на это внимание. С яростью он впивался в кожу трясущегося и плачущего Ларри, прокусывая её насквозь, бил его хлыстом. Один раз он с силой ударил его голову об стену, из-за чего кровь потекла из затылка. Он изнасиловал его, чуть не разорвав его изнутри, а после собрал вещи и ушёл, оставив шатена одного, валяющегося в собственной крови и без сознания. Что же ещё расскажет Сал Фишер?