Розовое вино

— Люди не животные — мы можем контролировать свои желания. — Да? Зачем? — Потому что секс — это не необходимая штука. — Биологически — необходимая. Химически, метафизически, эстетически, этически — необходимая. — Ладно, это уже преувеличение. — Две вещи делают человека зверем — секс и деньги. — А жажда власти? — Власть — это когда много секса и денег!       Они уже были в баре. Семёрка хлопотал над столами и барной стойкой, приводил помещение в божеский вид, а Эшли с Ларри пошли наверх. Через несколько минут они очутились в небольшой комнате, посредине которой стояла кровать, окружаемая бледно-розовыми полупрозрачными тканями. В углу стояло кресло, обшитое белым узорчатым бархатом, а рядом с ним стоял круглый стол, сделанный из красного дерева. Окна были закрыты шторами, пропуская лишь слабые лучи солнца. На одном из стульев была аккуратно сложена какая-то одежда. Скорее всего, это была одежда Фишера. Но здесь не было ни намёка на какие-нибудь фотографии, записи, на то, что бы напоминало Салу о Ларри. Шатен обречённо вздохнул, но всё же улыбнулся, прижимая к себе футболку любимого. Но времени было в обрез, так как скоро должен прийти Фишер и кое-как оторвав одежду от Ларри, Эшли принялась за дело.       Через несколько минут Эшли уже сидела за барной стойкой, попивая кофе, благо кофемашина тут имелась. Сам же бармен очередной раз протирал деревянную поверхность, иногда поглядывая на дверь. Сал обычно приходил только вечером, но всё же пришлось спрятать шатена куда подальше. Утром в баре практически никого не бывает, особенно в будние дни и поэтому можно спокойно делать всё что хочешь, не страшась удивлённых и вопросительных взглядов. Эшли танцевала, разговаривала с блондином, изучала старые газеты, добытые где-то в выдвижном ящичке, болтала с Ларри, попутно приготавливая его к встречи, каким-то чудом нашла записи бывшего хозяина бара, но так и не смогла разобрать и слова, выпотрошила всю кофемашину.       Наступил вечер и ровно в восемь часов ко входу в бар прикатил чёрный BMW, а после в дверях показался и сам Сал. Выглядел он немного уставшим. Эшли и Семёрка переглянулись — пора. Но сначала его надо было напоить, хотя блондин начал протестовать, ведь переспать по пьяни совершенно другое дело. Но всё же... Голубоглазый по обыкновению сел за барную стойку и тут же перед ним появился бокал-роза с розовым вином. Эш отозвала бармена в сторону.        — Надо его как-нибудь заманить наверх, — шёпотом сказала девушка, смотря на дверь, за которой был шатен.        — И как? — также шёпотом ответил блондин. Они забыли о том, что Фишер просто так не пойдёт в свою комнату, а может запросто смыться к себе домой.        — Ну придумай что-нибудь, пораскинь мозгами... А, стоп! Он же свои вещи там оставил. Напомни ему о них. О, нет, он нас, кажется, заметил. Всё, дуй.       Фишер и вправду смотрел в их сторону, прислонив бокал к губам. Покосившись на него, Семёрка несмело пошёл обратно. Голубоволосый сделал вид, что ничего не заметил, хотя в глазах читалось явное подозрение. Блондин, приблизившись к парню, стал о чём-то с ним разговаривать. Тот с непониманием смотрел на него, но выражение лица постепенно стало меняться, когда бармен начал что-то быстро говорить, помогая себе руками. В это время шатенка незаметно проскальзнула за дверь, оказавшись наедине с кареглазым. Ларри волновался, нервничал, пытался немного успокоить себя. Ещё чуть-чуть и он сможет увидеть его... Лишь бы всё произошло так, как он хочет. Через несколько минут в комнату вошёл Трэвис, тихонько хлопнув в ладоши.        — У меня получилось, он пошёл туда. Теперь ваша очередь, — в его руке оказалась бутылка с розовым вином, которую он вручил Ларри, подмигнув ему, — Всё, идите. Эшли, я буду ждать тебя внизу.       Незаметно пройдя к заветной двери, они скрылись за той самой полупрозрачной тканью. Далее была лестница, ведущая наверх. Здесь было темно, но гирляндная нить, что была разложена на ступеньках, давала хоть какое-то освещение. В воздухе витал запах сигарет и розы, любимого цветка Фишера. Ларри втянул в себя такой родимый запах, словно впав в лёгкий дурман, на мгновение закрыв глаза, а губы расплылись в улыбке. Они оказались рядом с дверью. Перед тем как впустить парня в комнату, Эшли по-дружески обняла его, пожелав удачи. Сердце словно ненадолго замерло, когда рука девушки легла на дверную ручку, уверенно нажав на неё. Дверь как на зло, ну или может Эшли просто решила чуточку поиздеваться над ним, медленно открылась и Кемпбелл рывком толкнула его вперёд, сразу же захлопнув дверь. Улыбнувшись собственным действиям, шатенка, подождав несколько секунд, спустилась вниз, где её ждал блондин. Она села за барную стойку, победно посмотрев на парня.        — Первый этап пройден, остался второй! — с гордостью заявила девушка, а потом добавила, — Как думаешь, у них получится?       На лице Трэвиса появилась хитрая улыбка и наклонившись вперёд к девушке, полушёпотом кое-что предложил, заставившее её покраснеть:        — Хочешь проверить? — хитро произнёс бармен, сощурившись. После того, как подруга кивнула, он кончиком языка облизал губы, задев одно из трёх колец на нижней губе, — Предлагаю подсмотреть за ними.       И не дожидаясь ответа он схватил её за руку, быстрым шагом направляясь к ещё одной двери, которая вела в комнату Фишера. Это было что-то вроде второго выхода. Зайдя внутрь, ребята попали в узкий проход, пройдя который они очутились в странной каморке, которая открывала прекрасный вид на то, что творится в другой комнате. Пристроившись рядом с парнем, девушка, всё ещё не переставая краснеть, стала наблюдать за происходящим. На полу и кровати были разбросаны розовые розы со множеством ваты нежно-фиолетового оттенка, полупрозрачные ткани, сама кровать была не заправленна, в комнате освещение давало только одна длинная гирляндная нить, которая была змеёй разложена на полу. На самой кровати лежал Сал, вытянув одну ногу вперёд и согнув другую, держа в руках бокал-розу с нежно-розовой жидкостью. Он смотрел на Ларри, что стоял рядом с постелью и явно не решаясь хотя бы на шаг приблизиться к нему.        — Уходи, — сказал Сал, равнодушно смотря на него, — Мне не о чем с тобой разговаривать. Проваливай.        — Подожди! Остановись, Сал... — Ларри принял серьезный вид, с уверенностью смотря на парня, — Почему ты вынуждаешь меня уйти? Я всё время следовал за тобой, искал, думал, страдал. Неужели ты даже не хочешь поговорить со мной? Неужели я до того опустился в твоих глазах, что не могу хотя бы просто попросить у тебя прощение? Тогда я докажу, что достоин хотя бы этого.       Он опустился на кровать, непрерывая зрительного контакта с голубоглазым. Тот то ли с интересом, то ли с всё тем же равнодушием смотрел на него. Шатен встал на четвереньки, чуть прогнув спину и наклонив голову. Он стал медленно приближаться к парню, незаметно облизывая губы. Сал даже не шелохнулся. Теперь в его глазах читалось явное подозрение, но он молчал, наблюдая за действиями шатена. И вот лицо Ларри напротив лица Сала, а руки теперь находились по бокам, тем самым не давая Фишеру вырваться. А он пока что и не хотел. Но тот медлил, что было замечено девушкой, которая наблюдала за ними, скрываемая лишь сетчатым деревянным ограждением. Они смотрели друг другу в глаза, словно стараясь запомнить какой цвет имеет радужка, вспомнить те самые глаза, с любовью смотрящие на любимого человека и продолжали молчать. Но ведь это не может продолжать вечность... По крайней мере шатен сюда пришёл не в гляделки играть, хотя зрительный контакт очень важен в плане любви. Последний раз облизнув пересохшие губы, он поддался вперёд, примыкая губами к губам голубоглазого. Сначала осторожно, боясь испортить начатое, он втянул его в обыкновенный, пока что детский поцелуй, хотя внутри жаждал большего. Эшли заметила, что парень едва касался тонких губ возлюбленного, неумело сминал их, наверно ожидая обратного ответа на свои действия. По Салу же ясно было видно, что он даже и не старается ответить тем же. Он как кукла неподвижно лежал на кровати, продолжая смотреть за его действиями. Джонсон прикрыл глаза, ощущая на своих губах слабый привкус розового вина, что так любит Фишер. Он знает этот вкус — он фруктовый, сладковато-миндальный, иногда даже с ванильными вкроплениями. Кажется, сегодня он пил розовое вино со вкусом грейпфрута, а ещё он выкурил одну сигарету, чей вкус дыма был вишнёвым. А ещё эта пачка сигарет была знаменитой марки Pall Mall. Неважно, что пил или ел Сал Фишер, но Ларри может запросто сказать, что именно, всего лишь прикоснувшись к его губам. Он знает, что у губ возлюбленного нет своего вкуса и поэтому тот не стесняется пить и пробовать новые вкусы дорогих вин. Теперь парень немного осмелел, видя безынициативность голубоволосого и вскоре невинный поцелуй перерос в настойчивый, решительный, хотя шатен не до конца был уверен в себе. Он углублял поцелуй, весь дрожа от возбуждения, которое нахлынуло на него, словно огромная волна на камень или песок. Такие забытые, тонкие, родимые губы... Губы, которые не имеют вкуса. Он осмелился протолкнуть язык вперёд, лихорадочно обшаривая полость рта голубоглазого. Целуя его, он начинает постепенно впадать в некое забвение, сердце трепещит, рвётся наружу, желая примкнуть, вызвать, вновь воссоединиться с сердцем Сала. Но позволит ли он сделать трещину в этом стеклянном, непробиваемом вакууме, чтобы дать давно умершим чувствам воскреснуть? Фишер непредсказуем и это делает его оригинальным. Непредсказуем, когда в его глазах нет любви, а поблизости нет предмета этой самой любви. Бокал-роза выпал из его руки, упав на кусок ваты, которая валялась на полу, а та самая нежно-розовая жидкость расплескалась, опустошив бокал. Одним движением парень грубо сорвал резинку с волос Джонсона, заставив последнего вздрогнуть, и кинул её куда-то в сторону. Каштановые волосы, доходившие до плеч, окружили его голову, дотягиваясь до лица Сала. Царапина на стеклянном вакууме всё-таки появилась, но радоваться не стоит. Надо продолжать в том же духе. Он ответил, тем самым давая слабину. Не хотел, держался, скрываясь за маской равнодушия, но чувства, забытая и проклятая им самим страсть, инстинкты, которые подвластны только дикому животному взяли верх. Да, он говорил, что где-то в глубине души всё ещё любит этого «идиота, который не осозновал, что делал». Но ясно понимал, что даже в самой чистой правде найдётся самая грязная ложь. Большая часть внутри него умерла, оставив какие-то крошки. Фишер не тот человек, который может легко поддаться ритму любви, не тот, кто может простить с первого раза, даже если это будет самый близкий сердцу человек. То, что он отвечает на поцелуй, длинными пальцами зарываясь в каштановые волосы, не значит, что он простил парня. Ему не нужно время, чтобы подумать и принять решение — он сам знает, когда провинившийся станет достойным для прощения.        — Почему?... — сипло спросил Сал, разрывая поцелуй. Радужка мгновенно приобрела темноватый, затуманенный оттенок. Ларри, упираясь в его плечи, переводил дух. Он понял, к чему относился этот вопрос. Нет, не к его приходу, а к...        — Я не хотел висеть на твоей шее, — хорошая отмазка, но доля правды всё же имеется. Но не сказать же ему в лицо, что за ним, а точнее за его семьёй был огромный должок, который надо было немедленно выплатить, а денег было в обрез, как у сталкера артефактов? Нет, не мог. Он прекрасно понимал, что это не дело просить денег в долг у своего парня. И поэтому решился на такой отчаянный шаг, который привёл его к распаду отношений. Плюс был только один: от его семьи наконец-то отстали.        — Чёрт, Ларри, это не смешно, — вспыхнул Сал, но был остановлен поцелуем в шею. Сейчас не нужно ссор и возмущений.       Ларри не ответил, продолжая целовать шею Фишера. Раньше этим делом занимался Сал, но в этот раз они поменялись местами. Теперь шатен был сверху, доставляя пока что маленькое удовольствие парню. Он языком провёл аккуратно ровную линию от подбородка до конца шеи, очертя полукруг на кадыке, чуть прикусив кожу, в ответ получив еле уловимый вздох. Излюбленный кардиган Фишера, с которым он практически не расставался, летит на пол, плавно соскальзая с кровати, а тёплые пальцы легко пробираются под футболку голубоглазого, ощупывая рельефный торс, продвигаясь к груди. Щёки заливаются краской, хотя стеснение давным-давно ушло на второй план. Сал усмехнулся, словно издеваясь над парнем и сам снял с себя верхнюю одежду. Не скрывая своего восхищения, Ларри вновь потянулся за поцелуем, блаженно прикрывая глаза и начиная считать кубики на прессе. Всё тот же вкус грейпфрута, который ещё каким-то чудесным образом не исчез и это тело, что заставляет ещё сильнее трепетать, восхищаться. Он снова может прикоснуться к его телу, ощутить на своих губах привкус розового вина, ведь Сал даже и не сопротивляется, хотя мог бы уже давно послать его на три буквы. Ларри продолжает целовать его, изучая каждую мышцу его тела, а Сал отвечает, снимая с него верхнюю одежду. Вот теперь оба полуголые, ласкают друг друга, целуются. И за всем этим наблюдала шатенка, всё сильнее краснея, что, казалось, шёл пар. Трэвис, пару раз тихо хихикнув, ушёл вниз, а она осталась. Ничего необычного, просто два двадцатишестилетних парня занимаются сексом в баре и всё.       Указательный палец провёл линию вдоль позвоночника, остановившись на пояснице и надовив на неё, тем самым заставляя шатена прогнуться навстречу телу голубоволосого. С губ слетел какой-то тихий звук, а парень всё ещё не хотел отрываться от губ Сала, лаская его грудь, иногда оставляя совсем незаметные царапины. Ларри то с вожделением целовал Фишера, то спускался к его шее, оставляя багровые отметины, а потом опять перебираясь на желанные губы. Так соскучился, что не может сполна насладиться этим. Фишер же расстирал его тело, массировал спину и грудь с торсом, оставлял засосы на шее, ключицах и плечах. Его руки уже успели потихоньку перебраться на штаны и легко разделавшись с пуговицей и молнией, приспустил их до колен. Одним ловким движением он повалил его на кровать, а сам оказался сверху. Он рывком снял с шатена штаны, отбросив их в сторону, и взглянул на парня. Всё было как в первый раз: он лежал на кровати, его волосы растрепались, щёки пылали как красные бутоны роз, было слышно как он прерывисто дышит, старательно отводя взгляд от голубых глаз. Фишер поддался вперёд, остановившись в миллиметре от шеи шатена, опаляя кожу жгучим дыханием. Губы коснулись её, оставляя незаметный след, после чего парень отпрянул назад, теперь переключившись затвердевшие побагровевшие соски. Он осторожно коснулся одного губами, исподлобья смотря на шатена, словно спрашивая разрешения. Тот тихо простонал, когда горячие, влажные губы стали вбирать в себя сосок, причмокивая от удовольствия. Парень стал извиваться под ним, весь горя от возбуждения, впивался ногтями в кожу, из-за чего голубоглазый морщился, издавая приглушённые рыки, а его руки то и дело обхватывали Сала за шею, гладили широкие плечи, обвивались вокруг рук, словно лианы. В нос ударял дурманящий запах роз и вишнёвого дыма, пьянил их, а в голову отчаянно била кровь, пульсируя и гоняя по всему телу. Бледно-розовый бутон розы упал на живот Ларри, а после покатился к низу живота, преодолев «холмик» и упав между ног парня. Тот сглотнул слюну, смотря на затуманенные глаза Фишера.        — О, Господи, Са-ал, — простонал парень, когда длинные пальцы едва коснулись бугорка, чуть-чуть нажав на него.       Не церемонясь, Сал перевернул парня на живот, рывком сняв с него серые боксеры. Эшли прикрыла рот, чтобы не завизжать, видя совершенно голого Ларри, с его, так сказать, не хилым половым органом. Она та самая вуайеристка, которая с диким смущением наблюдает за парнями, занимающихся любовью и не смущающихся того, что их могут застать за этим делом, ведь эта комната находится неподалёку от зала бара. Но чёртов Трэвис ушёл назад, оставив её здесь. Но она пришла просто посмотреть начало, а не досматривать всё до конца. Ей надо было просто убедиться, что всё получилось так, как они задумывали и спокойно уйти, а она... Но это наоборот приковало её интерес к этим ребятам, хотя она уже чуть ли не в обморок падала от этого смущения. В считанные минуты Сал и сам лишается нижней части одежды, представая во всей своей красе. Эшли никогда не видела его голым и только сейчас увидела, что на лопатках у него есть тату в виде шести необычных карт, раскрытых веером, на которых изображены сердца. Но на правой лопатке сердца красного цвета, а на другой чёрного. Правая рука скользнула на живот Ларри, приподнимая его и одновременно притягивая к себе. Шатен уткнулся носом в подушку, ожидая продолжения, но голубоглазый чего-то медлил. Он взял в руки полупрозрачную ткань, после чего, соединив запястья Джонсона, обмотал, завязав тугой и прочный узел.        — Я прекрасно знаю как ты любишь закрывать рот, — спокойным голосом сказал он, проверяя прочность узла. Он нагнулся, остановившись рядом с ухом шатена и шёпотом продолжил, — И знаешь... Мне это не нравится. Я хочу слышать тебя.       Табун приятных мурашек пробежал по спине, пройдясь между лопаток, закончившись на плече. Сал отстранился, оставив жаркий поцелуй на плече, ладонью проведя по груди и спустившись обратно на живот. Ларри выдохнул в подушку, ощущая как один из длинных пальцев медленно входит в анус, начиная искать то самое слабое место. У шатена перехватило дух, когда к первому пальцу присоединился второй, а с губ сорвался протяжный стон. Фишер быстро нашёл её, ещё глубже проталкивая пальцы. Кареглазый постанывал, выгибаясь дугой, чувствуя внутри себя его пальцы. Дыхание стало горячим, прерывистым, щёки сильнее покрывались жгучей алой краской, стоны и вздохи стали раздаваться чаще, капли горячего пота катались по телу. Ларри хотел дотронуться до Сала, целовать его, с нежностью прикусывая кожу, но руки крепко связаны за спиной, ноги тоже обездвиженны, не давая возможности двигаться. И всё, что он может — это извиваться под ним, стараясь скрыть позорные стоны. Ещё немного порастягивав Ларри, Сал аккуратно вынул пальцы, из-за чего тот, как показалось девушке, обиженно простонал.        — П-подожди... Почему так быстро? — прохрипел Ларри, поворачивая голову назад, но получил в ответ молчание. Сал усмехнулся, криво улыбнувшись.       Голубоволосый продвинулся, рывками входя внутрь тела. Шатен вскрикивал, пытаясь заглушить это, сильнее вжимаясь в подушку и в тоже время двигаясь навстречу Фишеру. Стоны стали ещё громче, пьянящий запах усилился, предел возбуждения накрыл обоих... Сал толкался внутри Ларри, а последний выгибался до хруста костей, стонал, что-то выкрикивал, просил ещё. Оба были в сладкой истоме, которая постоянно переходила то в ярую, безбашенную, страсть с быстрым темпом, то быстро меняла свой ход, опускаясь до чрезмерной нежности и ласки. Джонсон чуть ли не захлёбывался от этого крышеносного экстаза, лёжа в лепестках роз, которые усыпали практически всю кровать. Он двигался, пальцами стараясь стянуть стягивающую ткань с запястий, дабы обвить руками его шею, ощущать на своей шее горячее дыхание любимого. Но Сал не позволял. У девушки ноги стали ватными, когда Фишер прижался грудью к спине Джонсона, а левая рука легла на пульсирующий, налившийся кровью, половой орган. Из губ шатена вырвался сладостный стон, он прильнул к желанному телу, чувствуя тепло за спиной. Он сумел коснуться его шеи, с жадностью целуя её, прикусывая кожу, оставляя засосы, не желая отрываться от неё. Белая, вязкая жидкость потекла прямо на постель, пачкая постельное белье и всё то, что было на ней.        — Сал... Я люблю тебя!       В этот момент Эшли не вытерпела... Оторвавшись от сетчатой перегородки, девушка на трясущихся ногах и с затуманенным сознанием осторожно спустилась вниз, опираясь об стену. Внезапно появилась слуховая галлюцинация, немного помутившая разум шатенке. Такое чувство, будто она выпила несколько бутылок какого-то крепкого алкоголя и теперь шатается из стороны в сторону как алкаш на выходе из распивной. Собравшись с мыслями, она кое-как дошла до двери, ведущей в барный зал и открыла её. Яркий свет ослепил её, заставив резко зажмуриться. Голова распухла от увиденного ранее, но Кемпбелл, через некоторое время открыв глаза, нашла Трэвиса, который стоял за барной стойкой и до блеска протирал бокалы. С трудом дойдя до барного высокого стула, она села, уронив голову на руки.        — Ну как всё прошло? — спросил блондин, прищурившись, — Эшли?        — Чё-ё-ёрт... Я не могу говорить... Это слишком для меня, — она обхватила голову руками, пытаясь заглушить «голоса». Парень обеспокоенно посмотрел на неё и протянул ей стакан холодной воды.        — Пей, это поможет тебе.       Девушка вкратце рассказала парню о том, что там произошло, о том, каким был Фишер, как он вёл себя по отношению к Ларри. Блондин, внимательно выслушав её, высказал своё мнение, что возможно Сал просто сорвался, захотел вспомнить то, что было раньше, отпустить всё то, что было у него внутри. Может быть, он не осозновал, что делал, увидев образ бывшего парня, с которым он провёл вместе шесть лет. Но бармен так же сказал, что возможно Сал решил проверить, достоин ли Ларри его прощения. Фишер имеет весьма странный характер: он никогда не простит с первого раза, он порой вообще игнорирует мольбы простить кого-либо и сам решает, кто и когда достоин прощения. Если голубоглазый переспал с Ларри, то это не значит, что он его простил.        И он оказался прав... Точнее, наполовину прав. Он наконец-то простил его, чем осчастливил ребят, но... Больше не захотел его видеть. Он спустился по лестнице, смерив девушку уничтожающим взглядом и выговорил ей всё, что думал. Это заключалось в том, что она ослушалась его, отыскав этого парня и «доставив» его к нему как подарок, только без обёртки. Он выглядел разгневанным и быстро вышел из бара, хлопнув дверью. Трэвис, который тоже получил немало грубых слов в свой адрес, и Эшли выбежали на улицу. Они увидели, как парень садится в машину, но только не в свой BMW, а в какую-то другую машину. Стёкла были слабо тонированы и они успели разглядеть чей-то женский силуэт, чья тонкая рука потянулась к Фишеру, когда он открыл дверь, хватая его за ладонь. Тот лишь крепко сжал её, а Трэвис даже успел заметить, как тонкие губы коснулись тыльной стороны этой женской ладони. После чего машина укатила вперёд, направляясь к главной улице Провиденса. Что за женская особа была с Салом, Трэвис не знал. Фишер никогда не был замечен в присутствии представительницы прекрасного пола. Но их сейчас интересовало другое... Ларри.       Тихо и осторожно войдя в комнату, они увидели мирно спящего шатена. Он был заботливо укрыт одеялом, вещи, что были разбросаны на полу, теперь стопкой покоились на стуле, а на столе стоял бокал-роза с недопитым розовым вином. Подойдя ближе, они увидели на его среднем пальце золотое кольцо и тоненькую короткую верёвочку, на которой был подвешан цветок нежно-розовой розы и записка бежевого цвета. «Не ищи меня». Сал явно хотел что-то ещё добавить, но не смог, остановившись на этих трёх словах. Любил ли он его? Да, конечно, безумно любил, но он не прощает обид, тем более таких.       Когда вы разбили вазу, то пытались её собрать? Наверное, нет, ведь это невозможно. Так и здесь. То, что когда-то было разбитым уже не восстановится и даже если это случится, то всё равно оно уже не будет прежним. Раны всегда есть и они вряд-ли исчезнут. Трэвис бросил работу бармена, всецело посвятив себя искусству поп-арта, решив не забивать голову ненужными вещами. Эшли продолжала продвигаться по своей карьере, её стали замечать, но личная жизнь опять скатилась на нет. Они хотели быть вместе, ведь парень очень сильно полюбил девушку, а она чувствовала себя спокойней рядом с ним. Но парень сказал, что у его тела нет сердца, которое могло бы любить. Его вообще не существует. В то время как у Эшли есть сердце, но нет тела, которое могло бы носить его. Сала Фишера больше в Провиденсе не видели, как, впрочем, и Ларри...