Вечные, молодые и пьяные

ГЛАВА 16 С того дня все в нашей жизни пошло кувырком и превратилось в хаос. Поначалу я думал, что мы с Фредди даже общаться не сможем и глаз друг на друга не поднимем, но все обернулось совсем иначе. Мы поднимали друг на друга глаза – в самолетах, во время трансферов, в гримерках, на сцене и в барах… еще как поднимали! Мне иногда казалось, что я вообще не вижу вокруг совершенно ничего, кроме этих карих глаз, что прожигали меня насквозь. А он продолжал веселиться с Роджем, лапал его, даже в углу мог зажимать прямо на моих глазах, но меня это не трогало ни в малейшей степени, потому что даже в такие минуты его взгляды принадлежали только мне. В глубине его глаз читалась едва сдерживаемая страсть такой мощи, что мне было страшно подходить к нему ближе, чем это было прилично – чтобы вулкан не излился на меня…и в меня. И мы сдерживались. Видит бог, мы сдерживались. Я кусал по ночам кулаки и царапал стену ногтями, зная, что каждое новое утро приближает меня к свадьбе с Вероникой. Что ничего уже не изменить и не переиграть. На концертах Фредди больше не жался ко мне, предпочитая тереться возле привычного и задорного Роджа. Я наблюдал за их парочкой и не ревновал уже больше. Какой был в этом смысл? Моя безумная влюбленность в Роджа обернулась в итоге полным пшиком: он был до сумасшествия красив, но очень утомлял меня своей активностью и беспорядочным образом жизни. Такого, как он, в состоянии был вытерпеть, пожалуй, только Бри. А вот Фредди… при всей своей энергичности, любви к выпивке и развязному поведению обладал мощным внутренним стержнем, который всегда тормозил его там, где никогда бы не притормозил Тейлор. Тейлор в тот день бы не остановился, не подумал бы о Веронике, о том, чем все это обернется для меня… Тейлор не любил меня. Он всегда любил и до сих пор любит всего одного человека в своей жизни – самого себя. Единственный из всего окружающего его сонма относительно близких ему людей, который мог вызывать в Родже хоть какое-то подобие заботы и какое-то подобие эмоций, направленных не только на себя, был Бри. Правда, вряд ли сам Бри замечал или осознавал это – Родж умел заставлять весь мир крутиться вокруг себя, не давая почти ничего взамен. И я рад, что Бри не клюнул на его удочку за все эти годы. Сдержался, не поддался эмоциям, не пошел на поводу у собственного безумия… Впрочем, я немного забегаю вперед. Итак, американские гастроли шли своим чередом. В гримерках мы с Фредом расползались по разным углам, продолжая бросать друг на друга косые взгляды. Двое остальных ничего не замечали. Ну или старательно делали вид, что все как прежде и ничего не изменилось. А тем временем с каждым новым переездом Браю становилось все хуже. Он даже толком не мог сформулировать, что именно с ним не так – то подташнивало, то аппетита не было, то кружилась голова, то еле мог встать с утра, то сразу после концерта валился на постель и спал по 12 часов кряду… Пока дело не дошло до кризиса. На очередном, кажется, уже пятом концерте за океаном Бри стало плохо еще перед выходом на сцену: он зашатался и устоял на ногах, только ухватившись за дверной косяк. Я подошел, подхватил его за локоть: - Что с тобой? - Да давление, наверное, опять упало, - отмахнулся Мэй. – Сейчас бахну кофе, и мне мигом полегчает. Однако, никакого кофе пить он не стал и поплелся в хвосте на сцену. Держался он в тот вечер молодцом, хотя по лицу его было видно, что он еле стоит на ногах. Фредди увлекся сценическим действом, скользил из одного угла в другой, принимая дикие позы, пытался облокачиваться о Бри, но тот предусмотрительно отодвигался, понимая, вероятно, что упадет в ту же секунду, как ладонь Фредди ляжет ему на плечо. Сперва мне казалось, что состояние гитариста заметно только мне, что только меня волнует его здоровье и самочувствие, но в один момент, повернувшись спиной к залу, я скользнул нечаянным взглядом по Роджу да так и замер: он глаз с Бри не спускал и сам был бледен как потолок свежеотремонтированного клуба. Когда Бри шатало и он едва удерживался на ногах, стараясь не терять ритма и не налажать в соло, Родж буквально подскакивал на месте в порыве бежать и поддержать кудрявого. Я хмыкнул и отошел в сторону. По окончании концерта откланиваться перед публикой вышли только мы с Фредди. Бри отправился за кулисы, добрел до ближайшей стенки, оперся на нее и замер. В ту же секунду к нему подбежал Родж: - Кудрявый, ты как? С тобой все в порядке? - Д-д-да, - едва слышно пролепетал Мэй и тут же рухнул на едва успевшего подставить ему плечо Тейлора. Тот закачался от тяжести свалившейся на него долговязой фигуры и обернулся к нам за помощью. Я побежал звонить в скорую, а Фредди с Роджем потащили потерявшего сознание Бри в гримерку. Когда я вошел туда через несколько минут, он полулежал на кресле по-прежнему без сознания, Фред сидел перед ним на корточках, пытаясь влить в него хоть пару глотков воды, а Родж безостановочно носился по гримерке, точно электровеник, запустив пальцы в свою растрепанную белокурую шевелюру, и мычал что-то нечленораздельное. - Он умрет, да? Умрет? – периодически подавал он голос, а Фред в ответ рявкал: - Заткнись и прекрати мельтешить! Какой от этого толк? Помоги лучше! Сопровождать Бри в больницу отправились мы все. Родж всю дорогу охал и постоянно донимал медработников вопросами, выживет ли его кудрявый. Фредди пытался его угомонить, пихал в бок и вообще всячески успокаивал. А я ехал в каком-то ступоре. Было безумно страшно, что с нашим гитаристом и впрямь случилось что-то серьезное, и мы теперь осиротеем – как раз когда карьера группы постепенно пошла в гору. В палату нас не пустили до получения результатов анализов, но врач уже по внешнему виду предположил, что Бри свалил острый гепатит. И ни о каком продолжении гастролей просто и речь не могла идти. Фред помялся возле дверей да и махнул рукой: - Пойдемте назад в гостиницу. Ну чем мы ему тут поможем? В палату нас не пускают, ему дали снотворное. Если переведут в инфекционный блок, нам и тем более туда не попасть. Придем завтра утром и переговорим с врачом. Я молча, хоть и с тяжелым сердцем, признал правоту Фреда и поднялся вслед за ним. А вот Родж заупрямился. Надулся и даже не поднял на нас глаз: - Хотите – уходите, я вас не задерживаю. А я посижу. Хочу узнать, что с ним, как он провел ночь ну и все такое, - покрутил Тейлор ладонью в воздухе. - Оставайся, - как-то сразу согласился Фред. – Позвони нам, если вдруг что-то узнаешь. Следующий концерт должен был состояться уже через пять дней. Даже если врачи вытащат Брая из острой фазы, на сцену его наверняка в таком состоянии никто не выпустит. - Придется отменять гастроли, - пожал плечами Фред. – Ну или мы можем подыскать кого-то на временную замену, как Битлз тогда заменили Ринго, пока тот с ангиной валялся. Ничего же страшного, да, Дики? - Думаю, Бри не обидится, - закивал я. – В его же интересах, чтобы успех группы рос и дальше. Надо обязательно с ним поговорить, как только он немного оклемается. Госпитализация Мэя отчасти спасла нас с Фредди от неловкого молчания в обществе друг друга. У нас нашлась безобидная, но очень волнительная тема для разговоров, и Фред, не задумываясь, ввалился за мной в мой номер, расположился на мой кровати, заказал в номер шампанское, заявив, что он будет пить за здоровье Бри и что ему вообще тяжело переносить это ужасное событие… Я усмехнулся, спорить с ним не стал, однако, сам от выпивки отказался: ни кусок, ни глоток в горло не лезли после таких известий. Да и Фредди не сказать, чтобы прямо уж праздновал. Вливал в себя алкоголь прямо из горла и вспоминал, вспоминал… как познакомился с Бри, как восхитился его игрой на гитаре, как мечтал спеть с ним однажды на одной сцене… Так, словно бы Бри уже богу душу отдал. Я тоже отчего-то расчувствовался от его излияний, тоже стал прикладываться к полупустой уже бутылке, и под конец оба мы с ним сидели на кровати в обнимку и ревели в полной уверенности, что завтра нам передадут хладный труп нашего друга. Наши бедра соприкасались, но без всякого подтекста, мы просто искали поддержки друг у друга в своем горе. - А я ведь пользовался им, Дики! – завывал Фред. – Я пользовался его неразделенными чувствами и вместо того, чтобы поговорить с кем надо и наставить на путь истинный, сам взял его в оборот. Высокий, красивый, безумно талантливый… как тут не соблазниться? Я его прекрасно понимаю. Я ведь из чистого азарта перебежал ему тогда дорогу. И если с Браем вдруг что-то случится, и у них никогда и ничего больше не получится, я же… я же никогда не смогу себе этого простить. Я сидел, утопая в игристых винных парах, туго соображал и вообще не представлял, что там и о ком собственно вещает Фредди. На лице моем витала глупейшая улыбка. Я сам наклонился к нему, сам поцеловал в щеку – абсолютно по-братски, без всякой задней мысли. Фредди вздрогнул и отстранился: - Дики, мы же уже обсуждали это. - Обсуждали, - заплетающимся языком промямлил я. И снова поцеловал его. - Ты же скоро женишься. - Женюсь. - У тебя будет семья, дети. - Будет. - Так давай не будем предотвращать ее появление. Потому что если ты сейчас не остановишься, никакой Веронике я тебя не отдам, - ткнулся он лбом в мой лоб. - Плевать, - прошептал я. - У нас заболел Бри, - подыскивал еще аргументы Фред. - С ним Родж, мы ему ничем сейчас помочь не можем. - Дики, - медленно, едва ли не по слогам отчеканил Фред, - давай сделаем так. Давай решимся на это по-трезвому, когда ты будешь абсолютно уверен в том, что тебе это нужно. Ты, а не шампанское и не травка. Если ты подойдешь ко мне абсолютно трезвый и вменяемый и попросишь об этом, я тебе уже не откажу. В ту ночь мы так и отрубились одетые прямо на моей постели. И проспали едва ли не до обеда, когда позвонил Родж и прокричал в трубку: - Он пришел в себя! У него гепатит, но он будет жить! Он будет жить! Мэй дочитал до конца главы и нахмурился. Смотреть на Роджа отчего-то было страшно, и он старался не поднимать глаз, имитируя крепкий сон. Но и тот тоже молчал, не комментировал как обычно громко и залихватски, а тихо закрыл книгу, положил ее на тумбочку и залез под одеяло, натянув его до самого подбородка. Пару дней назад Джон вернулся в палату, уже потихоньку начал ходить да и чувствовал себя в целом неплохо, но все еще много спал, и они не беспокоили его лишний раз. Родж уже не влетал с возмущенной миной и хлопая дверью, не орал на все отделение: - Ты что там написал, Дики?! Как ты посмел?! Словно помимо возмущения и банального стыда, Джон затронул в нем и еще какие-то более глубинные струны, и он боялся обсуждать их вибрацию с кем-либо из страха, что все тщательно скрываемое выплывет на поверхность и перестанет быть тайной. Уже невозможно будет отшучиваться и отмахиваться от простого и очевидного факта, придется смотреть ему прямо в глаза. Тем более, что с каждым днем процесс омоложения все заметнее вступал в права, все чаще накрывало воспоминаниями, все реже он воспринимал себя как замшелого и мало на что способного ветерана… Вот и Бри – сидел там на соседней койке, делал вид, будто спит, а сам с ужасом прокручивал в голове все те же мысли. Они молодеют. Молодеют с каждым днем. Недалека та минута, когда они узнают в зеркале себя 25-летних, и что им будет делать тогда? Как проживать жизнь заново? Как менять устаканившиеся в голове привычки и шаблоны? Как вообще существовать в мире, где только они смогли повернуть время вспять? Бри съежился, искоса поглядывая на помрачневшего Роджа. Вот так всю жизнь: штуки, прибаутки, ссоры, скандалы, драки, а потом ложится, сворачивается калачиком и глаз не смеет поднять, когда словно гранитной плитой придавливает осознанием невозможного, неосуществимого, и делается жутко, хочется переиграть жизнь заново, никогда не вешать того проклятого объявления о поиске второго Джинджера Бейкера, никогда не видеть лохматой шевелюры и голубых глаз, которые преследуют теперь всю жизнь. В этот самый момент, когда оба погрузились в пучину самых горьких размышлений, в палату вошел доктор Стэнли. Они его не сразу заметили, и он громко рассмеялся, наблюдая за их вытянувшимися печальными лицами. - Дела идут отлично, как я погляжу, да? - Лучше не бывает, - замогильным тоном отчеканил Тейлор. - Никаких изменений в организме не замечаете? Ну помимо базовых – исчезновения признаков старения. - А что мы должны, собственно, заметить? – насторожился Бри. - Об этом я вас и спрашиваю. Есть какие-то впечатления помимо основных? Может, где-то начало болеть, может, сонливость появилась? Ну хоть что-то? - Да вроде все в норме, - пожал плечами Мэй. - Ну хорошо, тогда держите в курсе. А то у мартышек, на которых мы тестировали действие эликсира, проявился один не совсем приятный побочный эффект, который, случись он с вами, вам бы вряд ли понравился… - Ну не томите уже! – взвыл Тейлор. - Эректильная дисфункция, - тихий голос доктора Стэнли прозвучал словно взрыв атомной бомбы. - Чтооооо?!!!! – казалось, вопль Роджа было слышно в соседнем корпусе. - Я не говорю, что это обязательно произойдет и с вами, просто предлагаю повнимательнее отнестись к собственному организму. Попробуйте последить и за этим фронтом тоже. Нам очень важны эти данные для дальнейшей корректировки состава препарата. - А мы, значит, у вас тут как подопытные крысы! Евнухами заделаемся в расцвете лет! – орал Родж. - Угомонись ты, - зашипел на него Брай. – Еще ничего не случилось, а ты уже взвился. Доктор же сказал – надо наблюдать. Пойдем лучше и проверим… - Вот иди и проверяй! А у меня все и так отлично! – бросил Тейлор и тут же нырнул под одеяло с явным намерением исследовать боевую готовность войск южного фронта.