Жёлтый луч на твоей стене

      Чхве Сан просто шёл по осени.       Осень - это всё во всём: в пока что зелёных листьях, в солнце, у которого немного понизили уровень тепла, в начале учебного года. Во всём, даже в воздухе.       Осеннее и летнее солнце абсолютно разные, кто бы что ни говорил.       Летом оно яркое, ослепляющее, настолько горячее, что иногда асфальт покрывается испариной.       А осенью...       Солнце как вино - осенью оно налившееся, глубокое, созревшее.       Сан улыбнулся.       Нет, не той тёплой улыбкой, и не той детской, и даже не весёлой. А обычной, повседневной. Красивой, но неинтересной. Пустой, можно сказать.       Кому он улыбнулся?       Этому миру. Такому же повседневному и пустому, лишённому смысла и интереса.       Нет, он, конечно, интересный, но только когда он интересен человеку, а не просто так. В другом случае он обесценивается.       Сану было неинтересно. Неинтересно учиться в этом университете, неинтересно идти каждый день этой дорогой, неинтересно сидеть одному в просторной квартире, неинтересно вообще жить.       Наверное, это потому что он один. Может быть. Или дело не в этом?       Чёрная полоса в жизни?       Ах, если бы...       Серые полосы на его свитере говорили довольно "красочно" о его жизни, чем он сам.       Тоскливо было всегда, но сегодня как-то по-особенному. Настолько сильно, что Сан прогулял английский. Он знал его довольно-таки хорошо, поэтому решил, что огромного урона один прогул по этому предмету ему не принесёт.       Он сидел на крыше школы и рисовал. Рисовал, рисовал, жмурился от осеннего солнца, рисовал, стоял у края и смотрел вниз, на крыши домов, поверх них, на небо, на солнце, опять рисовал, лежал на уже остывающей крыше, снова рисовал...       Были ли у Сана друзья?       У всех они есть. Мы их так называем. "Друзья"... А ведь придаём ли мы ему правильное значение? Друг-однодневка - это не друг, это знакомый. Почему мы делим друзей на "лучшего/лучших" и на просто "друзей"? Есть ли "лучший" среди "лучших"? Ты либо друг, либо знакомый. "Не друг, не враг, а так". Актуально, не правда ли?       Но вы скажете: "Я общаюсь с небольшим кругом лиц, но с одним из них - особенно близко. Неужели, они, кроме него, всего лишь мне "знакомые"? Я знаю их довольно длительное время, и мы хорошо общаемся. Просто с одним у меня более тесное общение".       Вы называете его "лучшим", лишь только потому что вы с ним "более тесно общаетесь"? Или потому что он - первый, кому вы напишите, если что-то случится? Или потому что вы ему интереснее, чем остальным вашим "друзьям"?       К чему эта тирада? А к тому, что знакомых у Сана было немного, а друзей не было совсем.       Но он не считал себя "богом обиженным" в этом плане. Вовсе нет. Ему было хорошо одному. Он ни о ком не беспокоился, но и о нём никто не тревожился.       Сан привык терять людей. Очень даже хорошо привык, если можно было назвать это словом "хорошо". Семья... У Сана никого не осталось, кроме него самого.       Все старались его жалеть, и не просто сочувствовать, а именно так, чтобы он это увидел. Эти поднятые в приступе сожаления уголки бровей, печальные глаза, поджатые губы и такое страдание на лице, будто им под ногти втыкают иголки.       Сану было неприятно видеть это показушничество, поэтому он отворачивался и даже не вникал в то, что ему говорил соболезнующий его утрате.       Сан не умел ненавидеть. Не умел долго злиться. Не умел долго обижаться. Он считал это глупым и выматывающим занятием. Зачем злиться, если можно нарисовать что-нибудь? Не все бы с ним согласились. А если бы и согласились, то не все бы поняли. Вот так и отсеиваются люди. До конца доходят лишь... Никто. Иначе бы Сан уже с ними общался.       Или только будет?       Сан не очень любил фантазировать. В то время, когда все дети в художественном кружке рисовали всяких фей, драконов и всё то, что нужно было придумывать, Сан рисовал то, что видел. Он не любил когда учитель, под радостные выкрики детей, объявлял тему урока "Придумай и нарисуй". Но, когда тот ставил на стол вазу или что-нибудь другое, Сан немного злорадно улыбался, заслышав расстроенный стон одногруппников. Они находили это скучным, а ему это приносило удовольствие. Сан всегда задумывался, как реалистичнее нарисовать что-нибудь, чтобы было похоже на фотографию. Он не стремился придумать что-то своё. Но это и не означало, что он не любил думать. Может, и не любил, но приходилось, тут уж не попишешь.       Учителя сходились во мнении, что он "странненький ребёнок", а после смерти его семьи, их мнение стало оправданным - Сан ещё сильней углубился в себя, точнее, в рисование. Нет, он не был сошедшим с ума на этом, просто любил так расслабиться.       На вопрос "Какую музыку слушаешь?" Сан бы ответил: "Нашу историю". Странный ответ, но Сан считал, что это самое точное определение всей музыке на свете. Но всё же, Сан больше любил классику. Он любил просто сидеть и слушать её. Но больше всего он любил рисовать и слушать. Да что там любил - обожал. "Умненький мальчик, очень талантливый и сообразительный", - год назад сказала старушка-учительница его матери после родительского собрания. Сан тогда посмеялся, когда мама пришла домой и повторила ему с отцом эти слова. "Я вовсе не талантливый и не умненький, я просто..." - Сан замолчал, потому что отец начал ворчать на мать, и они увлеклись перепалкой. "Я просто..." - подумал Сан. "Дурак! Нашёл, где идти!" - закричал велосипедист, на бешеной скорости пролетая мимо него, чуть не задев велосипедом - Сан, задумавшись, сошёл с тротуара на велодорожку. "Да, я дурак", - согласился Сан, поворачивая за угол. - "Самый настоящий дурак..."