грустный клоун

      уте не спится, не естся, не слушается, не смотрится. и всё же, он никогда не перерабатывает.       ута стабильно спит с трёх часов ночи, когда просыпается от терзающего жара, до девяти. пьёт холодный кофе, иногда горький, как одиночество, иногда сладкий-сладкий. напоминает газировку или сахарную вату, которую раскупают в цирке.       он одевается во всё самое лёгкое и свободное после быстрого освежающего душа. струи барабанят по натянутой коже — кап-кап-кап, — смывают пот и грязь, из-за которой хочется разодрать себя — то ли от скуки, то ли для того, чтоб позлить кого-нибудь.       когда ута чистит зубы, паста ему невыносимо горчит-тянет-быстрее-сблевать, и он смачным плевком отправляет её в раковину. моет рот. но сколько бы раз он это не сделал, язык продолжит двигаться и выдавать мерзотные каламбуры.       когда ута садится за излюбленный и удобный для него стол, заваленный бумагами с набросками, скетчами, полноценными картинками-орнаментами, работают два правила: во-первых, работай исключительно до конца рабочего дня; даже если есть срочные заказы — просто делай быстрее; даже если фурута просит помочь убить президента, а итори зовёт на пробу нового коктейля-фуфла; нет и ещё раз нет; во-вторых, разберись в своей жизни или хотя бы в бумажках на столе, положи на всё и всех хуй и занимайся своим делом. сделай из этого ебаное кредо и улыбайся, сколько тебе влезет.       ута переносит на холст все свои мысли в виде последовательных или хаотичных линий, которые в любом случае складываются в одну картину. только от того, что ты собрал пазл, рисунок от этого понятнее не станет. а ута и сам не знает. это так, развеяться, выпустить пар. вложить смысл в то, что абсолютно неважно.       когда рабочий день заканчивается, ута откладывает всё: и ткань, и карандаши, и отупевшие ножницы. повторяет действия, что делал утром, выслушивает пиликанье телефона от бесконечных сообщений фуруты и игнорирует вопросы “ута-сан, а почему вы не присутствовали там-то и там?”       уте тяжело что-либо объяснять и говорить в принципе. он привык к такому ходу вещей, разбавленный какой-нибудь безумной авантюрой. уте тяжело стоять на ногах, поэтому он идёт в кровать — спать и спать.       ута идёт в кровать, зная, что до трёх он точно не уснёт. потому что птицы, потому что машины, потому что горит тело. потому что день похож на другой, словно смотришь на отражение. пока фурута не позовёт убить президента.       а ута ведь для этого малыша кого угодно убьёт. лишь бы его утешить. лишь бы себя, скучающего и несчастного, позабавить.