I think it’s time for a change Cause things feel out of touch Well this feels like too much Can you take it away? And things won’t go my way (Seetheer - Pass Slowly)
Проснулся Том странно — резко и неожиданно от криков и грохота, доносящихся из коридора. — Да чтоб вас всех разобрало! — в этом выкрике он узнал громкий и резкий голос своего соседа Георга. Затем снова последовал какой-то неимоверный грохот. Раздался второй, более тихий голос, бормочущий что-то невнятное. Том моментально сел на кровати. Весь вчерашний день пронесся у него перед глазами со скоростью света. Студия. Петер. Кофе. Клуб. Странный черноволосый мальчишка. Путь до дома. Ступеньки на лестничной клетке. Стоп. Перемотать назад. Где странный парень? Том обшарил взглядом всю комнату и понял, что диван абсолютно пуст. Его взгляд вцепился в экранчик электронных часов, стоявших на тумбочке, которые показывали шесть часов утра. Вскочив с кровати и спотыкаясь на ходу, ничего не соображающий гитарист понесся в коридор, больно наткнувшись бедром на угол тумбочки. У двери, судя по звукам, только что рванул вулкан. Это как минимум. Когда Том выскочил за дверь, разминая сведенную болезненными судорогами шею, то увидел не вулкан — это оказалось нечто покруче. На полу, в горе опавших с вешалки шмоток, тяжело дыша, сидел Георг. Напротив него, белый, как снег, в неестественной позе завис навис Билл. Оба немо таращились друг на друга. — Т-том... Это кто? — указал на Билла басист, когда обрел дар речи. Мозг плохо соображал. Единственное, что Том понял — кажется, от неожиданной встречи Георг потерял равновесие и по случайности сорвал со стены вешалку, отхватив попутно полосу обоев. Юный гитарист совсем не так представлял себе утреннее знакомство ребят и Билла. Он вообще никак его себе не представлял, учитывая тот факт, что вчера его тело заснуло само, на полпути к кровати, и додумать эту мысль как-то не случилось. Впрочем, Том был не единственным, кто задавался различными вопросами. В довершение спектакля на шум из самой дальней комнаты высунулась голова Густава: — Че вам всем не спится с утра, а? — сонно зевая, спросил барабанщик. — Это... Это... — Том пытался подобрать слова. — Ребята, это — Билл. Он мой... Кузен... Вчера прилетел ночью... Сын моей тетушки Беатрис из Франции. Парень не имел понятия, что он нес. Он не знал, кто такая тетушка Беатрис и почему она жила не в Германии. Но было уже поздно, история начала развиваться: — Билл приехал к нам ненадолго, город посмотреть. Вчера вот ездил встречать его у аэропорта. Ну и пробки у нас были, кто бы знал! — Погоди, я думал, вчера была твоя смена в клубе? — заинтересованно почесался Густав. — Ну, Нейт подменил меня. Я ушел раньше. — Ясно, — Густав тут же потерял к беседе всякий интерес. — Всем спокойной ночи, точнее, утра. Если вы не возражаете, я пойду досмотрю свой сон. С этими словами он снова исчез. Билл повернул голову и посмотрел на Тома так, что коленки парня сами собой подкосились. В глазах брюнета мелькнула смесь удивления и насмешки, уголок его губ дернулся, загибаясь вверх. Новые родственные связи стали небольшой неожиданностью и для него. Том мысленно поблагодарил его за то, что он промолчал и не стал задавать вопросов прямо при Георге. — Ты никогда не говорил, что у твоих родителей были родственники, — басист выпутался из упавшей на него одежды. — Я думал, ты остался круглым сиротой. — Они никогда не общались, — внезапно вставил Билл. Георг взирал на парня снизу, недоверчиво прищуриваясь. — Ясно. Кузен Билл, значит. Тот кивнул. Том подал Георгу руку, чтобы приятель поднялся. И как один, а точнее два человека, могли создать такой бедлам? — Прошу прощения за это, — Билл смущенно потупился. — Я не ожидал, что на кого-то наткнусь. — А я-то как не ожидал, — вторил ему Георг. — Я вообще отлить шел. Как вдруг из твоей комнаты вышел… ел… он? В этой фразе сквозило такое неприкрытое сомнение, что Том еле удержался, чтобы не фыркнуть. Он был не первый, кого кольнуло подозрение насчет половой принадлежности их нового приятеля. — Шел ссать, иди ссы, — грубовато хохотнул юный гитарист. — Мы спать пойдем. С этими словами он взял Билла под локоть и увел обратно в свою комнату. Притворив за собой дверь, он обернулся к парню. Оба молча уставились друг на друга: Том — немного растерянно, а Билл виновато, хотя в глазах его по-прежнему плясали задорные смешинки. — Франция? — переспросил новоявленный родственник, пряча улыбку. Том глупо хмыкнул. — Как ты предлагаешь объяснить появление незнакомого человека в нашей квартире? Сказать Георгу и Густаву, что мы встретились вчера на улице и я от нечего делать тебя пригласил к нам домой переночевать? От смеха Билл закусил губу. — Да, наверное, это действительно будет звучать глупо. — Ты уж не сомневайся. — Правда, я не знаю, что я буду врать дальше. Георг наверняка спросит меня о тетушке. Он меня на сквозь видит и о том, что у меня не может быть родственников догадывается не понаслышке. — Ты правда сирота? — мягко спросил Билл, серьезно посмотрев на мальчишку. — Да, но это долгая история, — тот заметно погрустнел и присел на подлокотник ближайшего кресла. Темноволосый Ангел некоторое время не сводил с него взгляд. На одну долю секунды мелькнуло во взгляде Тома что-то такое отчаянное, впрочем, оно тут же скрылось в глубине, не вырвавшись наружу. Юный гитарист снова натянул беззаботное выражение лица и слегка изогнул губы в будничной улыбке. Билл ответил на его взгляд. Он немного подумал. Кажется, он знал способ отблагодарить этого доброго парня. — Послушай, Том. Если тебя именно это беспокоит, я готов поддержать твою легенду. Некоторое время я останусь в этом городе, правда, не знаю пока, где. Но если тебе нужно, я могу и дальше прикидываться твоим родственником. Ты мог бы показать мне город, если у тебя найдется время... Мы ведь не сделаем таким образом ничего криминального? Удивленный взгляд был ему ответом. — Правда? — переспросил Том, словно только что ослышался. — Конечно правда. Ты ведь выручил меня? А я выручу тебя, ну, если ты захочешь! — Вообще... Я, конечно, могу отмазаться от Георга, это небольшое дело. Но если ты сделаешь это для меня... — Никаких проблем, — Билл поднял руки, показав хозяину квартиры раскрытые ладони. — Это мне не впервой. — Обманывать? — ехдно переспросил Том. — Поддерживать легенду! — не дернув веком, поправил Ангел. Оба парня засмеялись. — Знаешь, Билл, честно говорю, сегодняшняя ночь с правом претендует на самую странную ночь в моей жизни. Я привожу в дом кого-то. И это впервые не девушка, а парень. И не в том смысле, что я его привожу, как приводят девушек… — Том снова стушевался, понимая, какую чушь он порет. – Ну, в общем ты понял. Билл кивнул, хотя на деле он не понял ничего. — В общем, я согласен. Покажу тебе город. И... спасибо за предложение! — Договорились, — Ангел беззаботно протянул руку для пожатия. — Обещаю оставаться рядом с тобой. Том хмыкнул и тоже вложил свои пальцы в ладонь Билла, сжав ее в ответном жесте. — Идет! Отныне ни на шаг от меня! Как только он сказал эти слова, какая-то искорка словно пробежала между поверхностями их кожи. Билл с удивлением почувствовал, как разряд прошел по его руке от самых кончиков пальцев. Щекотно, будто перышком кто-то повел. Энергия пронеслась легким вихрем, всколыхнув пряди волос, упавшие на его лицо. Он никогда не чувствовал ничего подобного. Том тоже стоял огорошенный: один раз в детстве его легонько ударило током, когда он вворачивал лампочку в патрон, забыв погасить при этом свет. И сейчас он готов был поклясться — ощущение было один-в-один. Оба парня озадаченно посмотрели друг на друга. — Ты... током бьешься, — Том неуверенно разжал пальцы. — Током? — Билл тоже застыл, посмотрев на собственную руку. — Наверное... — Такое бывает иногда, ничего страшного. — Ничего страшного, ага, — эхом отозвался Ангел, все еще чувствуя, как шевелятся волоски на его затылке от неизведанного порыва. — Ладно, раз уж ты теперь здесь... — Том сонно зевнул, — потом поговорим об оставшейся части твоей легенды. Если у тебя нет никаких вопросов, я бы, пожалуй, прилег еще на полчасика. Билл немного подумал. — Есть один вопрос. У меня тут возникла проблема. Юный хозяин квартиры нахмурился. — Что такое? — Я чувствую что-то странное. — Что, болит? — Том сочувственно кивнул на его ребра. — Тебя ведь хорошо приложил вчера этот тип! — Нет, не это. Живот. В нем как будто что-то... Давит так сильно, что кошмар. Я вот стою сейчас и как будто лопнуть готов. Теперь Том откровенно заржал. — Может, тебе, как и Георгу, стоило отлить? — сквозь неуемный смех проговорил он. Билл поднял на него большие глаза. — От... что? — Отлить… Ну это… Наклонить жирафа… Сходить в дренажную! — хозяин квартиры уже откровенно всхлипывал, прикрывая лицо ладонями. Карие глаза Ангела стали еще больше. — Ты можешь подобрать еще синонимы? Я не все из них понимаю, — честно сказал он. — Билл. Сколько тебе лет? — успокоившись, выдавил Том. — Ну… Сто восемьдесят девять… — На автомате ответил Ангел. — Это окончание года рождения? Значит, ты не старше меня. Как ты можешь не знать подобных простых вещей? Билл хотел было что-то возразить, но Том его перебил. — Не говори мне, что за столько времени ты не научился ходить в туалет? — В туалет, — Билл, кажется, начал понимать. — По коридору рядом с ванной. Не промахнешься. — Том хлопнул его по плечу. — Как будешь возвращаться, дверью не хлопай. Мне вставать уже через полтора часа, из-за вас я потерял минут двадцать ценного сна. С этими словами он завалился обратно на кровать. Ему хватило пары секунд, чтобы снова моментально отключиться от этого мира. Ангел остался один. Самочувствие становилось все хуже, за время разговора давление внизу живота беспокоило его все сильнее, и он не нашел ничего умнее, чем пойти сделать то, что ему посоветовали, хотя мало представлял, как надо «наклонять жирафа». Билл открыл туалет и с сомнением воззрился на низкий бачок. В Раю таких штук не было. Да и что там штук, он и ощущений таких никогда не испытывал. С тех пор, как он стал человеком, тело его вело себя так, словно его скинули с башни Двенадцати Мыслителей. Горестно вздохнув, Ангел принялся бороться с молнией на штанах... *** Через полчаса Том проснулся во второй раз, но на сей раз от подозрительной мертвой тишины. Новоявленного соседа не было в комнате, и парень со стоном сел на кровати. — Да что ж такое… Вы что все, издеваетесь? Где его опять носит черт? Том выполз из-под одеяла и сонно побрел к санузлу. Достигнув пункта назначения, он заподозрил неладное — дверь в дренажную была приоткрыта и оттуда сочился электрический свет. — Билл? — Позвал Том. — Ты в приличном виде? Можно к тебе? Тишина послужила ему ответом, но он все-таки решился приоткрыть дверь. Зрелище, открывшееся ему, было из разряда… Том даже затруднился бы придумать на ходу, какого разряда. Он не удержался и в ужасе попятился к противоположной стене. Билл печально сидел на бачке, низко опустив голову. Его рваная черная челка почти полностью закрывала лицо. Ноги его стояли на стульчаке, концы штанов были мокрыми, впрочем, как и весь пол, как и стены, как и сам бачок. В волосах, для довершения картины, запутались клочья туалетной бумаги. Тяжелый запах хвойного освежителя, флакон от которого почему-то был зажат у парня в правой руке, ударил Тому в нос. Билл впился в него так, будто это его последняя надежда сохранить рассудок во всем этом безумии. Шкафчик с бытовой химией оказался весь выворочен наружу, как будто в него рвался дикий зверь. Или, наоборот, пытался выбраться из него. — Б-Билл? — Том с трудом обрел дар речи. — Что с тобой? — Никогда не проси меня это повторить. Ни-ког-да! — только и ответил новый приятель, зачем-то отдавая Тому освежитель. — Я тебя всего лишь послал отлить. Зачем ты уничтожил весь туалет? — Я отлил… Я понял, что значит, наклонить жирафа, — слабо отозвался Ангел. Он слегка покачивался взад и вперед, таращась в одну точку где-то на полу. Смысл жизни был безнадежно утерян для него. — Ты такое недоразумение, — Том смешливо прикрыл ладонью рот. — Там, откуда я родом, мне никогда не приходилось делать так! — Ну… Может, стоило тогда сделать так, как привык? — Тому начинало казаться, что он завел себе маленького ребенка. — Я, конечно, понимаю, какой это ужас — сходить в туалет на восемнадцатом году жизни... Но давай просто забудем ошибки молодости и, если ты не сильно психологически травмирован, вернемся в свои кровати? Честно, мне даже не интересно знать, что тут у тебя произошло. Пусть это будет твоей маленькой страшной тайной. Билл опасливо слез с бачка и прополз мимо хозяина квартиры. Тот схватил его за локоть и вытянул на безопасное место. — Ох, и приключений от тебя, парень, — юный гитарист осмотрел место происшествия. — Марш спать! Это уже, правда, слишком. Прости, что не предлагаю тебе подоткнуть одеяло. Дай хоть еще полчасика посплю… Непроизвольно зевнув, Том отошел на пару шагов. — Том? — Билл очень внимательно посмотрел на него. — Ммм? — сонно отозвался тот, оборачиваясь в дверях комнаты. — Спасибо тебе. — За что? За то, что спас тебя от унитаза? — Нет, просто… Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты пустил меня к себе. Я... Завтра сам все уберу, хорошо? — Я ловлю тебя на слове, Терминатор, — произнес Том, уже погружаясь в сон. А вот Билл больше не спал. Он справился с шоком после происшествия в туалете и тоже вернулся в комнату. Там он улегся, заложив руки за голову, и принялся смотреть на занимающееся рассветом небо, которое медленно светлело по краям, смягчая тени и резче очерчивая все предметы. Синеватая дымка проникала в помещение, а Ангел встречал свой первый рассвет и думал о том, какой он все-таки странный — мир людей, и как необычно ощущать себя его частью. Он столько раз лежал точно так же там, в Эдеме, просто любуясь на бездонное голубое небо и гадая, какая она — жизнь на земле? Он хотел хотя бы одним глазком посмотреть на меняющиеся сезоны и закат, на ночь и звезды, на спешащих по своим делам людей и почувствовать себя частью их существования. По-настоящему. И даже не смотря на то, что первые его шаги здесь прошли не без падений, его удивительно захватывала эта жизнь. В Раю он никогда не чувствовал тепла, разливающегося внутри или холода, мурашек по коже; он не знал, что можно чувствовать смятение или злость настолько сильно. Он не знал даже, что такое «ходить в туалет». Он частенько злился на Давида, но там даже эти эмоции казались какими-то не таким, будто приглушенными плотным одеялом. Здесь эти ощущения были гораздо сильнее, а чувства — глубже. Ангел поднял к глазам саднящую руку и долго вглядывался во вчерашнюю царапину, которая больше не болела, но напоминала ему о том, что он теперь жив. Билл провел по ранке пальцами, ощущая шероховатые края с запекшейся кровью. Ему было интересно узнать, что ждет его впереди. Это обещало быть весело. Он пролежал без сна, пока в доме не начали просыпаться парни. Сначала заорал будильник в комнате Густава. Захлопали двери ванной и туалета. Затем под окном завыла чья-то сигнализация. Залаяла собака. Город просыпался, стряхивая с себя сонный налет иссиня-черной ночи и мягко отдаваясь объятиям утра. Полоска горизонта горела бледно-розовыми оттенками, и Ангел даже приподнялся на локте, чтобы получше разглядеть эту красоту. Будильник Тома активировался через пять минут, а затем рука парня высунулась из-под одеяла. Нашарив кнопку, он вырубил звук. — Убейте меня, — хрипло попросил юный гитарист. — Почему я чувствую себя так, будто мной мыли пол? — Может, тебе помочь чем-то? — вежливо предложил Билл, понимая свою вину в этом происшествии. — Поставь чайник. Он на кухне. Слева от раковины. Включить кнопку, — неразборчиво пробормотало одеяло. На сей раз Билл все понял. Он покинул уютный диван и отправился куда велели. На кухне уже сидел Георг, кажется так звали этого странного парня, оборвавшего вешалку. — Доброе утро, — поздоровался басист. — Доброе. Меня тут послали включить чайник. — Да я уж вскипятил. Садись, налей себе что хочешь. Пожрать тоже возьми себе в холодильнике, — не отрываясь от журнала предложил парень. — Спасибо, — сказал Билл, однако трогаться с места без Тома не решился. В это время в своей комнате тот отскребал себя от кровати. Он заметил, что так и отрубился вчера в своей обычной одежде. Его состояние было крайне разбитым. Сегодня ему предстояло снова идти в студию; в студию, где черной тучей витал злой Петер, осталось разгромленное ими же помещение, не было никакого солиста, а впереди маячила еще пара дней до конца света в буквальном смысле этого слова. Том мрачно расстегнул ремень на джинсах, желая хотя бы сменить одежду. Что-то со звонким лязгом брякнуло об пол, и парень, приоткрыв один глаз, сонно глянул вниз. Сон как рукой сняло. — Ах ты ж мать твою! — он сделал два неловких шага и, потеряв равновесие, повалился на кровать. На полу, невинно поблескивая всеми гранями, лежал тот самый медальон. Том не припомнил, когда последний раз видел его, и уж точно он не помнил, чтобы клал его в карман. Почему тот снова оказался тут? Задумавшись, юный гитарист принялся вспоминать. В памяти всплыла подсобка, вот где он видел штукенцию в последний раз, затем как они были с Биллом остались одни. Потом он вроде бы нагнулся изучить неведомую вещицу, а потом... Потом Билл устроил драму из-за собственного члена, и Том не мог припомнить, что произошло после этого. Когда он снова убрал украшение в карман? И убирал ли? Тогда как оно оказалось тут? Юный хозяин квартиры присмотрелся к безделушке. Естественно, никаких букв на нем не загоралось, все, что произошло вчера, показалось лишь глупой игрой воображения, как Том и думал сначала. Надо отнести эту подозрительную бабскую гадость на работу, чего доброго хватятся еще, а он, сам того не желая, окажется в виноватых. Том брезгливо взял медальон двумя пальцами. На этот раз он решил намотать его на руку, чтобы не забыть наверняка. Цепочки хватило ровно на два оборота, и парень, довольно кивнув, побрел в душ. Просыпаться. Когда через пятнадцать минут он вошел в кухню, Георг все так же сидел, уткнувшись в чтиво, Билл томным взглядом изучал горизонт и улыбаясь каким-то своим мыслям. Он явно находился далеко от своей бренной физической оболочки. Тома посетила вдруг мысль щелкнуть его по носу — он любил так прикалываться над Густом, если тот уходил в свои мысли, но он не стал этого делать. Ощущение того, что он знал этого парня уже давно было всего лишь ощущением, но по сути они познакомились только вчера. — Как же я хочу спать, — сказал Том, плюхаясь на табуретку. — Выжри кофе. Полегчает! — по-доброму посоветовал Георг. Том так и сделал. В былые времена, когда был жив его брат, они часто пили кофе по утрам все вместе — он, Густав, Георг. И Алекс. А еще Том часто брал гитару и играл что-то прямо за завтраком, потому что даже если мелодия была не бодрая, это помогало ему просыпаться, каким бы странным это ни казалось. Ему давно не хотелось делать ничего из того, было привычным в прежней жизни, потому что давно не чувствовал в себе желание оставаться живым, но сейчас, глянув на улицу, на занимающуюся там весну, он ощутил нечто странное. Том поднялся на ноги и сходил за своей гитарой. И Билл и Георг вздрогнули, когда он вернулся, сел и провел по струнам. — Том? Ты ведь давно не играешь за завтраком... — глаза басиста немного расширились. — А вот сейчас захотелось вдруг, — рука парня изящно зажала струны. — Я посвящаю эту мелодию всем, кто не может прийти в чувство с утра. Сказав это, он заиграл. Его смуглые пальцы перебирали аккорды, перелетая то вверх, то вниз по грифу гитары, будто поглаживая его. Билл слушал очень внимательно — он впервые видел такой инструмент, но то, какую музыку тот издавал, как Том прижимал его к себе, чуть согнув одну ногу в колене, то, как как опускал ресницы, заставило волосы на шее Ангела зашевелиться. Вильгельм смотрел на юного смертного во все глаза и не мог поверить, как человек мог играть что-то столь прекрасное. Даже в Раю, нет, особенно в Раю не играли такой замечательной музыки. Том начал какую-то бодрую мелодию, такую живую и красивую, что казалось, будто вся кухня наполнилась ритмом, а заодно им прониклось и все тело Ангела. К его удивлению, утренний сонный Георг даже и ухом не повел, все продолжал себе пить свой кофе, даже не поднимая взгляда от газеты. А вот Вильгельм свои глаза от гитариста оторвать уже не мог. Он смотрел на человека, слегка прикрывшего веки, и радовался, что ни Георг, ни Том сейчас не смотрят на него в ответ. Он, как прикованный, следил за этими руками, которые будто порхали, быстро и четко, зажимая струны. Ангелу казалось, будто мелодия звучала у него в голове. Он обратил внимание, что у Тома на руках выступали вены; они ничуть не портили картину, наоборот, они так шли ему. Тонкие пальцы гитариста будто дополняли инструмент. Что за мысли? Билл часто-часто захлопал глазами, стараясь смахнуть наваждение, но сделать с собой ничего не мог. Прошло неизвестно сколько времени, прежде чем он вынырнул из своей эйфории. Его будто молнией ударило, он понял, что Том пристально смотрит на него. Ангел вспыхнул, будто спичка. От этого взгляда стало не по себе, но совсем не в плохом смысле слова. Карие глаза напротив, казалось, видели его насквозь. Это было будто какое-то волшебство. Билл облизал сухие губы, а Том подмигнул ему, хитро улыбаясь. — Ну, ты чего застыл? Кто вчера хвалился своими музыкальными талантами? Ты ведь пел в хоре, тогда подпевай! Георг, который до этого не вел и ухом, заинтересованно поднял голову и уставился на гостя. Тот немедленно стушевался. — Пел — это сильно сказано. Мой учитель говорил мне, что я душу маленьких котят, — ответил Ангел, вспомнив своего пожилого крылатого педагога. — Дядя заставлял меня туда ходить. Я убедил его оставить меня в покое только после прослушивания некоторых песен в моем исполнении. Три часа слушал. Бедный. Том засмеялся. — Ты выдумываешь. Противный голос не сочетается с твоей внешностью! — Том, не думаю, что стоит... — Какие песни ты знаешь? — Никаких. Том... — Вот эту знаешь? — Том принялся наигрывать известный мотив. К собственному удивлению, Билл знал. Опять же, он сказал спасибо Дарии, которая однажды притащила ему плеер на батарейках. Билл слушал его, пока у него не сел заряд, но мотив оказался ему знакомым. — Я знаю. Но вы сами напросились, я предупреждал, — пожал плечами он. — Да ладно, вот слышал бы ты Георга в душе, твоя бы самооценка сразу взлетела бы под потолок! — Слышь? — тут же возмутился басист, поднимая глаза от чтива. Билл фыркнул. Том снова заиграл мелодию. Ангел дождался знакомого момента:With the lights out, it's less dangerous Here we are now, entertain us I feel stupid and contagious Here we are now, entertain us (Nirvana - Feels Like Teen Spirit)
Пропел он, четыре известных ему строчки. Том прервал песню так резко, что Ангел замолчал. Брови Георга поползли вверх. — Видите? Я говорил, что... — Билл, — Том потянулся и схватил его за запястье. Глаза его лихорадочно блеснули. — Я могу тебе принести один текст? Мне нужно, чтобы ты спел его от начала до конца. — Том, я... — Пожалуйста, — отчаяние в голосе парня показалось Ангелу таким острым, что он замолчал. После этого Том быстро сходил в свою комнату и вернулся оттуда с каким-то листком. — Вот эту! Я наиграю мелодию, ты все поймешь. Я уверен! — он порывисто сел обратно на табуретку и сделал несколько аккордов. Билл с сомнением опустил глаза в текст. Простой, вроде бы ничего экстраординарного. Ему не составило никакого труда пробежать взглядом по строкам и, поняв ритм и мотив, вступить, когда Том дошел до подходящих аккордов. — I'm standing at the broken door, there's nothing left here any more… Глаза Георга медленно округлялись по мере того, как песня убыстрялась, темп нарастал, и музыка словно вплеталась в этот хрипловатый, мягкий тембр. Он звучал к удивлению без единой фальшивой нотки. Билл как будто почувствовал музыку, слыша ее впервые, он пел так, что кофе в чашке вот-вот сам собой готов был забурлить от накала температуры. Теперь уже настала очередь Тома удивленно поднять глаза на парня. Он случайно взял немного ниже от того, что он увидел. Веки Билла были прикрыты, брюнет лишь изредка поглядывал в текст, голос его звучал мягко и чуть хрипловато, он как будто заползал в уши, а затем достигал мозга и включал там какую-то особую кнопку. Этот голос с придыханием произносил строчки так хорошо знакомого Тому текста, который они как-то вместе написали с братом, когда им было лет по пятнадцать. Сейчас Тома буквально хлестнула мысль — то, что он слышал и видел перед собой, было, черт возьми, идеальным вариантом для исполнения. Он никогда не разрешал приходящим солистам на прослушивании брать их песни, они пели что-нибудь другое, любой репертуар. Но в этом случае Том совершенно честно и открыто готов был признаться себе — он бы не думая махнул бы все их тексты на возможность слышать и наслаждаться этим зрелищем и этим голосом вечно. Он старался играть нормально и не пялиться так открыто на парня напротив, не смотреть на его полураскрытые губы, с которых так четко и просто слетали слова, сплетаясь в единый, слаженный текст. Но мозг снова отказал ему в запросе, высвечивая окно с надписью «Ошибка! Команда не может быть выполнена». На одном из моментов Билл взял новую ноту и облизнул верхнюю губу, а Том совсем перестал понимать, почему он еще дышал. Его рука сорвалась, и струны взвизгнули, как задавленный щенок. Билл пожал плечами. — Видишь? Я говорил тебе, все плохо. — Билл! — перебил Том его оправдания. — Ты сегодня сможешь пойти с нами в студию? Срочно! Нам надо показать тебя Петеру. Густав тоже показался на кухне, услышав, что там происходило. И он и Георг всю вторую половину песни простояли с открытой челюстью. Сейчас она и вовсе выехала из суставов у обоих парней. — Том? Ты ли это? — Георг с дебильным видом подошел к другу и, взяв его веки двумя пальцами, широко раздвинул их вверх и вниз. Он заглянул Тому в левый глаз, словно проверяя наличие разума. — От тебя ли я это слышу? Том махнул в его сторону рукой, и Георг отпрянул, не желая быть задетым. — Отвали, Жоржетта! Ты что, сам не слышишь — он же гений! — Но Том, ты ведь не хотел… — Да мало ли чего я там хотел, не хотел. Теперь хочу! — Том встал и забегал по кухне, — Петер вообще будет вне себя! Это ведь шанс на миллион! В общем, Георг и Густав должны били признать его правоту. — Ну что ж, Билл. Надеюсь, тебя сегодня не было других планов, типа осмотра местных унылых достопримечательностей! — глядя на загоревшегося энтузиазмом друга, Георг тоже поднялся со своего места. Билл в удивлении переводил взгляд с одного парня на другого. Том умоляюще посмотрел на него. — Ты же согласен? Пожалуйста, — его большие карие глаза заглянули прямо в душу Ангела. В груди стукнуло что-то, тепло и весьма ощутимо. — А у меня есть выбор? — Нет. — Тогда я ничем не занят.