Where Angels and Demons Collide

      Давид не сказал ни слова с момента, как совещание закончилось. По правде, глядя в его глаза, Билл подумал, что дядя просто бросится на него с кулаками или вцепится в горло, мотая его из стороны в сторону, покуда дыхание ненавистного ему преступника не смолкнет на веки вечные. Весь вид Апостола говорил о том, что это единственное, чего ему хотелось в тот момент, однако каким-то чудом он все же сдержался от недостойного порыва.       После блестящей тирады племянника Златокрылый не выглядел слишком браво. Он слабым голосом отдал пару распоряжений, к счастью и удивлению Билла, вполне разумных, и, обдав присутствующих волной ледяного презрения, вылетел прочь, подальше от любопытных глаз. Билл надеялся, что он тихо повесится где-нибудь в уголке, как делали многие видные деятели, потерпевшие фиаско на своем нелегком поприще, хотя осознавал, что ему не может так повезти. Скорее всего Давид просто спрятался в своем кабинете, чтобы тихо поговорить со своей любимой птицей, спокойно порвать волосы на голове, мирно поколотить кулаками об стол, потопать ногами, порвать зубами пару лишних бумажек и в очередной раз послать проклятия в адрес того дня, когда племянник появился в его жизни. После всего того, что с ним сегодня произошло, ему было просто необходимо побыть одному и переосмыслить свое существование.       Зато он все-таки отдал распоряжение срочно созвать с земли все войска, которые находились близко. Билл нервно облизывал сухие губы и разгуливал в ожидании из угла в угол, периодически расправляя свои большие крылья, которые снова принадлежали ему. Юному Ангелу пришлось заново привыкать к этому забытому ощущению. Проходя мимо зеркала, Вильгельм покрутился, чтобы рассмотреть себя. В обыкновенной земной одежде, драной рубашке и таких же джинсах и кедах, он выглядел очень колоритно, впрочем, это скорее нравилось ему.       Он старался отвлекать себя разными мыслями, настраиваясь на то, что он не зря летит в самое пекло Ада. Все вокруг казалось ему странным, незнакомым, больным плодом его воображения. Ангел вытер рукавом рубашки холодный пот со лба. Он не подозревал, как переживет полет, его трясло и мотало из стороны в сторону, а собственное тело казалось неродным и мягким. Только десять минут назад его отпустили из медицинского отделения, где заставили выпить какую-то горькую гадость и намазали все синяки и ссадины мазью, чтобы чуть подлатать его раны. Он слабо отбивался, но Сакий, как всегда, находился неподалеку, деликатный, как дробовик. Он проследил за тем, чтобы пациент не вырывался, и Билл терпел, сетуя на то, что он тратит ценное время.       На соседней койке стонал раненный Михаэль, которого на руках отнесли в лазарет. Демоны повредили Стража довольно сильно, однако он еще был живой, с трудом дышал и почти не открывал глаза. Он лежал теперь в отдельной палате и над ним суетились сестрички-Ангелы под надзором старшей суровой медсестры, древней, как сам Рай.       Совет Апостолов временно пришлось отложить в связи с чрезвычайностью положения, так что временно Вильгельм оказался на свободе и теперь медленно брел вдоль коридора, держась рукой за стенку. Он не хотел идти на боевую миссию с пустыми руками, и даже если эта вылазка будет последним, что осталось ему в этой жизни, он твердо вознамерился пройти свой путь с достоинством Светлого Стража. Такой шанс выпал ему впервые, и пренебрегать им Вильгельм не собирался.       С этой мыслью он свернул в одну из комнат, пройдя мимо ржавых ангельских доспехов тысячелетней давности. Там Билл толкнул дверь и забрел в оружейную, с трудом пробираясь сквозь горы нагрудников, всяких цепей и мечей. Он припоминал, как Давид заставлял его ходить на уроки обращения с оружием, и эта была второй из дисциплин, которая не отталкивала Вильгельма, как хоть та же арфа. Сейчас эти навыки вполне могли пригодиться ему. Юный Хранитель поковырялся в горке колюще-режущего, пытаясь найти в ней хоть какой-нибудь меч, который было бы легко держать в руке. Пальцы его решительно скользили по холодным клинкам, красивым рукоятям, перебирая их. Наконец он остановил свой выбор на длинном, легком, тонком, как жало, оружии. Юный Ангел сделал пару движений, со свистом рассекая воздух. Забавно, как меч вдруг придал ему уверенности в том, что он собирался сделать. Он собирался найти этих тварей, которые посмели трогать своими ручищами то, что им не принадлежало, и медленно, глядя им в глаза, вогнать клинок прямо промеж их ребер. Он хотел видеть, как Демоны хрипят и задыхаются в своей кислоте, которая заменяла им кровь, и, умирая, жалели о том, что они притронулись к его смертному.       Пока он размышлял, дверь за его спиной открылась, и Симония тихо зашла в комнату, присаживаясь на подлокотник высокого резного кресла. Билл увидел ее отражение в сверкающей глади клинка.       Там, в Зале, мама сидела с каменным выражением лица и такими обеспокоенными глазами, что Билл впервые за все время почувствовал укол совести. Он вполне принял бы, если бы и она отвернулась от него и не захотела говорить с ним никогда больше. — Вильгельм, я тебя не узнаю. Ты беспокоишь меня, мальчик мой, — Симония устало посмотрела на своего сына. — Ты мне ни слова не сказал за все это время, пробежал мимо меня, как мимо пустого места.       Билл обернулся к ней, глаза его были опущены в пол. Он действительно не сказал ей и пары фраз. Наверное, боялся услышать разочарование. — А что тут скажешь. Все говорит само за себя. Весь разговор в Зале ты слышала. Ты хочешь от меня объяснений? — ровно пробормотал Ангел. Он сделал шаг назад и прислонился к подоконнику. У него совершенно не было настроения сейчас выслушивать очередные нотации, ему и без этого стало уже достаточно хреново. — Неплохо бы объяснить, это я согласна, — Симония увидела, что лицо сына исказилось гримасой недовольства. — Но тебе сейчас явно не до этого, я так думаю. Ты мне расскажешь что случилось? Я ведь не слепая, вижу, что ты очень сильно изменился. — Что случилось... Твой братец — слепая свинья, не замечающая очевидного. Он узколоб и однобок, и во многом это из-за его приказов мы потеряли Амулет. Это достаточная причина для моей печали?       Билл вкрутил кончик меча в пол, оставляя там лунку промеж плиток. Симония поджала губы. Все это она знала и так. — Я говорю не о нем, а о тебе. Расскажи мне, что с тобой случилось, что ты стал такой… Взрослый? Передо мной стоит словно кто-то другой. Я давно не видела тебя, но что-то мне подсказывает, что не жизнь во Дворце сделала с тобой это!       Конечно, кто, как не мать, может разглядеть правду. Билл вздохнул. Симонию обманывать он не хотел, да и вряд ли это получилось бы. — Мам, мне осточертела эта Райская жизнь. Тут так скучно, что я себе уже места не нахожу. Давид тебе, несомненно, нажаловался на все мои выходки, да ты и сама слышала про последнюю! Ты ведь и сама знаешь, я не принадлежу всему этому миру, никогда ему не принадлежал, — грустно пробормотал юный Ангел. — Я был так счастлив, когда он пинком под зад отправил меня на землю! Я не видел Дворец — и это было прекрасное чувство! Самый лучший подарок, который мог совершить мой дядя! — Вильгельм, понимаешь, что ты можешь никогда не вернуться туда? Как бы ты ни привязался к этому месту, мне подумать страшно, к чему приговорит тебя Совет за твою провинность! — Я все понимаю, и от этого не легче. По правде... Это не единственное, — юный Ангел потер шею, подумывая, как рассказать маме о Томе. — На земле со мной произошло кое-что еще. Я впервые по-настоящему понял, что мое место именно там. Я почувствовал... — Билл старался подобрать слова, чтобы продолжить фразу, но они как-то не искались. — Я почувствовал! Там все совсем не так. По-другому. Мне встретился один человек, который принял меня таким, какой я есть, в чьей жизни я пришелся к стати. Он не хотел меня изменить, не хотел меня ни за что ругать, он просто... Видел во мне настоящего меня. Не Ангела, не бездушное существо, а человека. И я стал нужен ему, гораздо нужнее, чем был когда-то здесь! — младший Ангел бормотал, сбивчиво, спеша поймать свои мысли, улетающие от него, как колибри. — И за эти три дня я пережил столько, сколько никогда не испытывал, наверное, за всю эту жизнь. Ты себе не представляешь, что это такое, мам, — чувствовать себя нужным кому-то!       Билл не мог выразить в словах все, что он ощущал, потому он просто умолк, с трудом переводя дыхание.       Он был прав, Симония представляла далеко не все из этого, зато она видела, как зажглись огнем глаза ее сына, и хотя лицо его оставалось бледным, а на лбу выступили капли, Симония поняла, что произошло. Ее мальчик наконец вырос. Будто какая-то внутренняя сила загорелась в нем, меняя его до неузнаваемости. Он больше не был тем легкомысленным сорванцом, готовым на все, лишь бы увильнуть от обязанностей. Он был добровольно готов встретить даже свою смерть, лишь бы спасти своего единственного подопечного, и это было достойно уважения. — Этот человек не просто твой друг, правда ведь, дорогой? — тихо спросила Симония, прищурив глаза. — И дело ведь тут не только в том, что ты обязан охранять его? — Он не только мой подопечный, — Билл подумал с секунду прежде, чем ответить. — Он очень и очень дорогой мне человек, и я больше всего боюсь, что никогда больше не увижу его. Это так глупо получилось… Именно он оказался носителем Амулета. И я упустил его. — Билл немного помолчал. — И потому я должен пойти за ним в Ад. Он меня не бросил, когда был мне нужен, а я не брошу его. Сейчас мне вообще не страшно, что там решит этот мерзкий Давид и вся его свита вместе с ним, мам. Меня волнует только одно — я хочу спасти его, хочу побыть с ним хотя бы немножечко.... Если бы это только было возможно, — он печально провел пальцем по острию меча.       Крови больше не было, порез на пальце даже не болел. Билл понял, что вернулся к своей первоначальной сути — он снова стал бессмертным Ангелом, тем, кем не хотел больше быть никогда в своей вечной жизни.       Симония кивнула, улыбнувшись своим мыслям. — Билл, что бы с тобой ни случилось, я всегда поддержу тебя и твое решение, ты понимаешь это? — Да, мам, — сын подошел к ней, волоча клинок меча по земле. Он склонил ей на плечо свою голову. Мать просто обняла в ответ своего храброго Ангела и медленно покачала в своих объятиях. Под окном уже раздавался шум собирающихся в путь Стражей. — Спасибо, что ты понимаешь меня. — Все будет хорошо, сынок. Ты обязательно вернешь его, ты ведь у меня упорный, — прошептала она в его ухо.       Билл кивнул и сжал ее тунику. Это был единственный шанс для него — верить в то, что она сказала, потому что в глазах его уже медленно начало темнеть. Симония еще с секунду подержала сына в объятиях, перебирая пальцами его темные волосы.       Шум под окном становился все громче, Билл слышал его, эхом долетающий до башни. Кажется, Светлых Воинов становилось все больше и больше, он слышал недовольный голос Рафаэля, раздающего приказы. Билл оторвался от плеча матери. — Мне, кажется, пора. Прости меня, мам. Я был одной сплошной неприятностью все это время. — Вот еще, глупости какие. Я с тобой не прощаюсь! — Симония положила руки ему на плечи. — Так что даже не думай об этом. Ты — мой сын и для меня ты самый лучший. Что бы ни случилось, я буду мысленно с тобой. Всегда.       Билл улыбнулся ей и, вложив свой меч в ножны, перекинул его за спину. Он отошел к окну и посмотрел вниз, во дворик Райского сада, где теперь толпилось все больше и больше Стражей в сияющих доспехах. Он в последний раз обернулся через плечо на маму, а та в свою очередь ободряюще кивнула ему. — Будь осторожен, мой мальчик. Я буду молиться за тебя. Возвращайтесь вдвоем. — Мам, я люблю тебя.       Билл подумал с секунду. Он даже не знал, стоит ли говорить то, что вертелось на его языке. Взгляд его некоторое время блуждал по пустой стене. — Пока меня не будет, ты бы не могла кое-что сделать для меня? — все-таки решился он. — На случай, если я все же вернусь не один. — Все, что хочешь, — Симония улыбнулась ему.       Билл протянул ей свернутую вдвое бумажку, которую выдрал из своего отчета о пребывающих душах. — Найди, пожалуйста, для меня, где сейчас эта семья? — он протянул ей клочок.       Симония пробежала глазами по строчкам. Она знала много кого в этой округе, и Вильгельм догадывался, что уж на кого-кого, а на нее в таком вопросе можно было положиться безо всяких сомнений. Мама нахмурилась, будто что-то припоминая, кивнула и убрала бумажку в складки одежды. — Я постараюсь, дорогой. А теперь лети. Тебе и правда пора. Да хранит тебя Всевышний.       Билл благодарно кивнул и, придерживая рукой раму, обернулся на мать в последний раз. Он улыбнулся и спорхнул с подоконника, всколыхнув шторы на окне своим движением. На поляне сновала толпа Светлокрылых Воинов, которых насчитывалось уже примерно с сотню. Небольшими группками они вырисовывались из тумана и становились в строй.       Не обращая на них никакого внимания, Вильгельм промаршировал во главу колонны и встал рядом с Рафаэлем и Давидом. Свою земную одежду в виде рубашки и черных джинсов он так и не сменил, так что Давид не преминул окинуть племянника с ног до головы усталым взглядом. Рафаэль никак не отреагировал на присутствие преступника, а вот Апостол поспешно ринулся в сторону, стараясь сделать так, чтобы их с Биллом разделяло как можно больше народу. Он высунулся из-за спин Ангелов, злобно сверля мальчишку взглядом. Обойдя стройные ряды Светлокрылых, Давид схватил Рафаэля за край одежды и притянул его к себе: — Не спускай с него глаз. Когда он найдет Хранителя, сразу пусть возвращается сюда. У нас с ним еще не закончен разговор!       Рафаэль раздраженно вытащил из бледных пальцев начальника свое одеяние. — Ваше Превосходительство! Я воин, а не нянька! Я и так бед натерпелся с этим мальчишкой! Давайте перепоручим его кому-нибудь еще? Сакию! Он, вроде, неплохо справляется! — Сакий не летает, а приказы не обсуждаются! — зло выплюнул Давид и ушел в конец шеренги, проверять обмундирование войск и раздавать им свои последние наставления.       Билл фыркнул и вытер лоб рукавом. Он перевел глаза на пышущего бешенством Рафаэля. Увидев, что юный Хранитель смотрит на него, Страж стиснул зубы. Вильгельм очень хотел показать ему средний палец, сдержаться и не сделать этого стоило ему почти всей силы воли. — Когда выступаем? — поинтересовался он вместо этого, свободно засовывая руки в карманы джинсов. — Уже скоро, еще один отряд подойдет, — сухо, но сдержанно ответил Рафаэль. — Наконец-то!       Страж нарочито отвернулся от него в сторону, не намереваясь продолжать светскую беседу. Светлому воину совершенно не нравилась перспектива идти на верную смерть по приказу Его Превосходительства и под предводительством Младшего Ангела Вильгельма. Это был конец всей его военной карьеры, и день, когда мир падал на колени — изменники становились героями, Рай катился в Ад, светлые старшие Воины слушались Младших Ангелов.       Билл наблюдал со стороны, как Рафаэль взлетел чуть выше толпы, с лицом таким кислым, будто он только что зажевал авоську лимонов. — Прошу минуточку внимания! — полководец взмахнул рукой и голоса воинов начали постепенно смолкать.       Рафаэль продолжил свою речь: — Сегодня вас собрали здесь для того, чтобы отправиться в решающий, очень важный поход.       Толпа Ангелов воинственно зашумела. — Амулет, о котором всем вам, конечно, известно, наконец, найден. — Рафаэль грустно опустил ресницы. — К сожалению, Темная Сторона оказалась проворнее, силы Ада захватили вещицу первыми.       По толпе пробежала еще одна волна ропота. — Нам предстоит вторгнуться сегодня на Темную Сторону. И там, возможно, мы найдем и встретим свою смерть… — заунывно вещал Страж пророческим пессимистичным тоном, низко и трагично опуская голову. — РАФАЭЛЬ! — Крикнул с земли Билл, отрывая руку от лица и прикладывая ее козырьком, чтобы посмотреть на стражника. — Если ты боишься, так и скажи. У нас нет времени на твою демагогию. Я полетел, догонишь меня у пропасти!       Взмахнув крыльями и подняв в воздух столб пыли и песка, Вильгельм исполнил сказанное. Через какую-то минуту он уже стал еле различимой точкой за дальними деревьями.       Рафаэль побагровел, потом побледнел. Он бросил на Давида такой пристальный и недобрый взгляд, что Верховному Апостолу показалось, будто его огрели по голове чем-то очень тяжелым. Он развел руками. Это все, что ему осталось в этой ситуации. — Рафаэль, я прошу тебя, не выпускай его из виду, — лишь слабо прошептал он для закрепления материала.       Речь светлого Стража, прерванная и так и недосказанная, повисла в тишине.       Светлый Воин закатил глаза, морщась, как от зубной боли. Сколько еще унижений он должен стерпеть на себе от этого чертова черноволосого мальчишки? Он задавал себе вопрос и не видел на него никакого утешительного ответа, так что ему ничего не оставалось, кроме, как тоже последовать за своей смертью, на которую он, несомненно, шел, связавшись с Давидом и с его племянником.       Билл обернулся через плечо. Белоснежное облако Ангелов, как он и ожидал, плыло за ним. Он хмыкнул. Наконец-то.       Мягкий ветерок налетал на его тело, приятно лаская кожу, превращаясь в воображении Билла в две смуглые руки и теплые губы с металлическим колечком. Ангел отдавался этим порывам и мечтал хоть раз ощутить эти руки на себе. Ему было больше ничего не нужно, теперь, когда он уже был на пути, он мечтал лишь об одном — скорее найти своего человека. Он мысленно провел рукой по этому лицу, прежде, чем оно растворилось перед его взором и открыл глаза, устремляясь прямо на солнце.       Белокрылое войско не отставало от него, и у Билла вдруг появилась четкая уверенность, что все будет хорошо. Не могло не быть, Симония вселила в него эту уверенность.       Вдали уже замаячила черной пастью та самая пропасть. Они были уже близко. ***       Дария тем временем высунулась в окно и, убедившись, что около хижины никого нет, быстро приблизилась к бесчувственному Тому, отвязывая его руки и ноги от стула. Ей следовало действовать быстро, ведь Дахил, который мог вернуться с минуты на минуту, явно не оценил бы этот жест по достоинству. По правде говоря, Дария до сих пор не верила в то, что творила: этим она просто подписывала себе приговор, и могла лишь молиться Его Низейшеству о том, чтобы ее поймали не сразу.       Светлокрылых стражей не наблюдалось поблизости, и одному лишь Дьяволу было известно, сколько еще времени пройдет и прилетят ли они вообще. Как бы то ни было, Том не мог больше оставаться под носом Дахила.       Дария извлекла из своей наплечной сумки гигантский мешок и быстро, не особо церемонясь, затолкала человека туда, тесно связав тесемки и взвалив свою увесистую ношу на плечо. — Эх, парень, а с виду такой тощий! Откуда же столько веса? Вообще, куда катится этот мир, чтоб женщины мужиков на руках носили? — проворчала она, с трудом поднимаясь в воздух. Тяжесть пригибала ее к земле.       Дария ухнула вниз, попав в воздушную яму. — Ну, Билл, ты мне за все ответишь…       Вообще, летала Дария очень быстро, как и все Демоны, только вот злополучный мешок сильно затруднял маневренность, оттягивая руки и болтаясь в полете из стороны в сторону. Дария спешила, как только могла, тенью скользя над просторами Ада к огромному старому дереву возле самой пропасти. К счастью, это было не очень далеко от той хижины, куда их всех заволок Дахил, потому Фурия успела туда засчитанные минуты.       Поняв, что никто за ней не наблюдает, девушка затолкала мешок с Томом меж корней и достала оттуда второй точно такой же баул из плотной мешковины. Хорошо бы заклинанию оглушения сработать мощнее, чем обычно, чтобы человек не поднял истерику, проснувшись в темноте неизвестно где, завернутый, как мумия. Сжалившись над его и без того пострадавшей психикой, Дария осторожно развязала веревку и освободила Тома от упаковки, чтобы смертный не задохнулся. Это стало бы ненужной проблемой, людям было свойственно помирать от всякой ерунды, а уж от этого-то экземпляра вообще доброго не жди. Удостоверившись, что Том спокойно спит в объятиях полной отключки, Дария отошла от корней. — Дахил убьет меня. Он просто разорвет меня на куски, — предчувствуя неприятности, сокрушалась Фурия. — Все было бы проще, если бы он вернул мне договор, я бы вообще не попала в поле его зрения и сделала все то же самое, но без риска для своей шкуры!       Теодор, слышавший это неодобрительно каркнул. — Какие у тебя еще идеи? — отозвалась ему Дария. — Я просто надеюсь, что он не заметит ничего. Он же думает, что я не могу отходить от Носителя Амулета. Придется оставаться рядом.       Ворон вытаращил на хозяйку левый глаз. — Да, я тоже не могу поверить, что я все же делаю это! Особенно после того, что этот Том болтал мне тут про предателей и прочую гадость.       Молчание птицы дало Дарии понять, что Тео глубоко осуждал ее самопожертвование, несмотря ни на какие аргументы. — Ничего. Что мы, с тобой, Теодор, в передрягах не бывали? — Дария быстро отряхнула руки. — Не скучай тут, парень. И понадейся, что, когда ты очнешься, Билл твой все же прилетит.        Эти слова она адресовала уже Тому, который, впрочем,вряд ли услышал их.       Теодор следовал за своей хозяйкой, не отставая от нее. Человеческие чувства были чужды ему, но он никогда не спорил и просто делал то, что говорила ему Дария, ведь он уже привык к ней за свою довольно долгую птичью жизнь.       Второй мешок оказался значительно легче первого, но Фурия все равно несла его с трудом, заваливаясь в воздухе, и едва не роняя огромную ношу. Она вернулась обратно к покосившейся хижине, неуклюже вваливаясь в окно. По счастью, ни Дахил, ни Лич все еще не вернулись, и у Дарии еще осталось немного времени, чтобы доделать то, что она собиралась. Мешок с глухим стуком грохнулась на пол. Не трудясь развязывать его, Демоница полоснула по ткани когтями. Из мешка вывалился бесформенный черный комок с шишковатой башкой и уродливой прорезью рта. Она похлопала распростертого на полу Гримма по предположительному месту, где у него могло находиться лицо. — Просыпайся, солнышко, утречко наступило! — пропела Дария нежным голосом духу страха прямо в ухо.       Для пущего эффекта она со всей дури наподдала твари черным стальным носом высоко зашнурованного сапога. Тот открыл узкие глаза и скосил их на свою мучительницу. — Ты помнишь наш уговор, малыш? — сладко улыбаясь, снова проговорила девушка.       Гримм все так же затравленно смотрел на нее. С того момента, как она отправила его сидеть в часовне, где он визжал и дергался от острой боли, прошло не очень много времени, а потому дух сейчас ослабел настолько, что вряд ли мог сказать хоть слово. Он лишь затравленно вращал вдавленными глазками и косился на Дарию как-то очень уж недобро, правда, сделать с ней в таком состоянии ничего не мог. У Фурии это зрелище жалости совсем не вызывало.       Последнюю их встречу Демоница запомнила ему надолго, потому что этому типу удалось разозлить ее очень сильно. Она, в принципе, не планировала высвобождать Гримма ближайших лет сто, но подумала, что способность перевоплощения в кого угодно была бы как никогда на руку в такой ситуации. И она не ошиблась.       Вернувшись, она нашла его точно там, где и предполагала найти. Гримм сидел прямо под крестом, жутко завывая и прижав бесформенные лапы к голове. Словно сумасшедший, он раскачивался из стороны в сторону и умолял выпустить его, клялся сделать что угодно, лишь бы получить свободу. Дария сжалилась, но предупредила его, что очень скоро найдет применение его способностям.       Дух был унижен и озлоблен, ведь мешок, в котором он пребывал, тоже оказался заколдован. Он не смог выбраться оттуда, хотя и пытался, а теперь сил его хватило бы разве что на одно простенькое превращение.       Дария тряханула Демона и посмотрела прямо ему в заплывшие глаза. — Превращайся. Быстро. Ты видел того смертного в переулке, когда шпионил за мой. Давай-давай! Мальчишка с дредами, высокий такой, — она показала Гримму его рост чуть приподняв руку над своей головой.       Тот помедлил, но все же выполнил свое обещание. Из бесформенного облака он медленно начал принимать человеческие очертания, лицо его заострилось, кожа стала бледной, гладкой, по бокам появились руки и ноги. Он изобразил светлые волосы, дреды, собранные в хвост и карие глаза. Только однажды увидев Тома, дух скопировал буквально все, что было в этом пареньке, даже парочку родинок на щеке и кольцо в губе. Память его на лица была все-таки феноменальной, если он не решал добавлять творческих деталей нарочно. — У него брови темнее, внимательнее к мелочам надо быть! — Проворчала Дария, придирчиво оглядывая получившуюся копию. Она повертела его лицо из стороны в сторону. — Но сойдет. Шрамы на левом боку еще организуй, Дахил тут немного пыльнул и парня основательно потрепал!       Демон сделал как велено, с ненавистью глядя на Дарию. Впрочем, он даже не забыл про самое главное: с запястья «Тома» свешивалась золотистая цепочка с лже-Амулетом. — А ты не боишься, что я тебя сдам? — тихо прошипел Дух, злобно кривя губы в каком-то подобии улыбочки. — Нет, — Дария снова сладко улыбнулась. — Во-первых, потому что заклятие тут же вернёт тебя обратно в то святое место, откуда ты еле уполз. Во-вторых, ты немного не в том положении, чтобы пытаться меня напугать, я и без тебя на взводе. А в–третьих…       Она зашептала быстро-быстро, и рот Гримма будто слипся, суровая нитка прошила две его губы, надежно соединив их вместе. Дария удовлетворенно кивнула, глядя на свою работу. — Ну, совсем другое дело, просто шикарно! Все, что от тебя нужно теперь, лишь играть глазами, малыш. И делай, пожалуйста, вид, что тебе реально больно, когда Дахил полезет к тебе со своими когтями.       Дария швырнула Гримма на стул, надежно закрепляя его руки и ноги. Это не решит проблему совсем, но хотя бы задержит Дахила и не даст ему сделать смертного преждевременным инвалидом. Она завязала веревки, проверив их на прочность. — Очень натурально, – Дария повертела в пальцах Амулет, свисающий со смуглого запястья.       Вообще, говоря про заклинание, она сильно покривила душой. Гримму ничто не угрожало, и она весьма рисковала, сделав то, что она сделала. Дух страха был приличной сволочью, он действительно мог сдать ее в любой момент, да и Дахил не дурачок, он очень быстро поймет, что это совсем не смертный сидит перед ним, картинно согнувшись пополам. Демон учует ауру своего рано или поздно, но пока в комнате все еще витал запах человека он мог не сразу обнаружить Гримма. Таким образом Дария надеялась выгадать хотя бы пару часов. Она могла бы и уйти, просто спрятаться среди корней дерева рядом с настоящим Томом, но знала, что Дахил легко отследит ее благодаря контракту. Оставалось лишь одно — сидеть в поганой хижине и делать вид, что ничего не изменилось. Дария не питала ложных иллюзий на тему того, что случится с ней, если обман вскроется. Древний Демон, такой, как Дахил, не простит предательства. — Тео, — тихо позвала Дария в темноте. Адский ветер снова задул свечку, которая теперь оплавилась и превратилась в бесформенный ком воска.       Ворон послушно прыгнул ей на руку, легонько впиваясь когтями в кожу. Дария посмотрела на него с несколько секунд, после чего почесала пальцем его пернатую шею. — Лети отсюда, ты свое дело уже сделал. Тебе не нужно быть со мной сейчас, малыш, я не хочу, чтобы ты пострадал. Лети обратно к пропасти, хорошо? Встретишь Стражей, пусть забирают своего смертного и улетают куда подальше. Передай Биллу, что если я сдохну, это будет на его совести, и что он — самая большая заноза в заднице не только всего Рая, но и вообще на всей планете. Пусть он бережет своего смертного дурака. Может, хотя бы его история закончится счастливо.       Тео несогласно каркнул и перепрыгнул на ее плечо. Клюв его щелкнул возле уха Дарии, а птичья голова скользнула по щеке хозяйки, потираясь об ее кожу. — Ну же, малыш, не делай все это сложнее. Пожалуйста, — Дария согнала ворона с плеча и прикрыла глаза. Говорить ей почему-то становилось все тяжелее. — Ты всегда был мне хорошим другом. По крайней мере, ты всегда оставался рядом.       Она подошла к перекошенному окошку и подбросила Тео в воздух. Ворон взлетел вверх, тяжело взмахивая крыльями. Он описал над хижиной круг, глядя на хозяйку с высоты своего полета, затем еще раз каркнул и, наконец развернувшись, с явной неохотой все же полетел к дереву. Дария, не мигая, смотрела ему вслед. — Может и встретимся еще когда-нибудь, кто знает, а может, и вообще не расстанемся. Но на всякий случай, прощай!       Сказав это, Дария присела на окно, теперь уже спокойно и расслабленно вглядываясь в ночную даль Ада. Она не имела понятия, сколько прошло времени и сколько еще пройдет, но, по крайней мере, Амулет теперь был в безопасности. Том тоже. Тео тоже. Дахил будет думать, что он все еще в выигрыше. А Билл… Билл найдет своего смертного, Тео покажет ему дорогу. Все будет хорошо. Фурия улыбнулась своим мыслям, приваливаясь спиной к оконной раме и доставая из наплечной сумки книжку «Сто способов особо кровавого убийства». Открыв шестьсот шестьдесят шестую страницу, она совершенно спокойно углубилась в чтение.       Дахил влетел в хижину через каких-то десять минут после того, как она завершила подмену. За ним, уныло похрюкивая, вполз понурый Лич.       Рыжеволосая девушка увлеченно перелистывала страницы и разглядывала картинки. Демон тут же кинулся к Тому, повертев в лапах его запястье. Амулет на руке парня не светился и вообще не подавал признаков жизни, отчего старший Демон злобно рыкнул, вспоров мальчишке когтями еще и правый бок. Тот лишь слегка застонал во сне.       Дария зевнула, не отрываясь от текста. Гримма она на всякий случай вырубила все тем же заклинанием оглушения, и можно было не бояться, что он проснется и вздумает превратиться в кого-нибудь еще. — Зачем у него рот зашит? — рыкнул Дахил, углядев суровую нитку. — Болтал много, а я женщина слабая, терпения у меня никакого нет, — Дария все так же не поднимала глаз от книги. — Чертов Амулет, я уже устал ждать! — Ты зол… — заметила девушка наконец, загнув уголок страницы и заложив им нужное место.       Демон свирепо метался по комнате в поисках пятого угла. — Марбас был занят, — прорычал он раздраженно. — Эти чертовы Импы меня даже к нему не пропустили! — Какой ужас, — ответила Дария, надеясь, что вложила в свою реплику больше эмоций. — Ничего, они все у меня получат, они еще получат свое. Я им еще покажу, — злобно бормотал Дахил, — только вот Амулет свой получу. И у меня, помнится, было еще одно незаконченное дело!       Демон резко обернулся и вцепился в распластанное на стуле тело пристальным взглядом. — Мне скучно! И раз мальчишка связан с Амулетом эмоционально, значит, его надо просто раскачать! Да и душу его вытрясти я тоже хочу!       Дария мысленно поставила себе плюсик и порадовалась своей находчивости, потому что предусмотрительность никогда не подводила ее. Пусть Дахил веселится себе, теперь, когда это никому сильно не повредит, можно прекратить напрягаться, раны на Гримме заживут быстро, как на собаке, которой он так любил прикидываться.       Дахил тем временем подскочил к точной копии Тома и вонзил в него когти, заставляя кровь бежать по ткани и по коже, брызгая ею во все стороны. Гримм сдержал свое обещание играть натурально, даже не забыл, что кровь у людей должна быть красной, а не зеленой, как у него иногда это случалось. «Том» совершенно не подавал признаков жизни, его дыхание почти остановилось. — Он оглушен, Дахил. Он вряд ли ответит тебе прямо сейчас, — предупредила Дария. — Он пытался вырваться, мне пришлось с ним провести разъяснительную работу.       Дахил свирепо посмотрел на нее. Его внешний вид снова начал меняться, шкура натянулась, как на барабане, обтягивая выросшие в размерах мышцы. Спина напряглась, и оттуда, прорывая кожу, показались маленькие крылышки, которые постепенно увеличивались в размерах, как листики по весне. Морда Демона удлинилась, она уже напоминала не обычный кошачий оскал, а скорее волчий. — Я кому сказал, что если с человеком что-то случится, то полетят клочки? — пролаял он. — Но с ним все в порядке, — Дария невозмутимо подняла бровь. — Он просто молчит и не двигается, только и всего.       Дахил рыкнул и снова повернулся к парню. Его когти рванули еще раз. Затем еще. Затем и еще.       Дария мысленно пожелала Демону удачи в его психически нездоровом занятии. Смертный бы уже давно скончался от таких ран, свирепый, разозленный и не особо далекий в этом деле Демон не понимал, что людям не нужно много для того, чтобы склеить ласты. И что бы он делал, убив Хранителя Амулета? Дария едва удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска.       Разозленный Дахил завелся, как сто разъяренных Фурий. Дария и сама не понаслышке знала, что это такое, захлестывающее бешенство, такое, которое уже нельзя контролировать.       Она сочувственно наблюдала за этой картиной, подперев щеку рукой. Дахил все орудовал и орудовал когтями, и она начала скучать. — А ну-ка постой, — Демон неожиданно впился взглядом в тело парня. Одежда на нем уже пришла в негодность, она свисала лохмотьями , обнажая разодранную голую кожу. Дахил уставился на то место, где в прорехах ткани углядел кое-что, чего не должно быть на теле смертного.       Дария вскинула голову. — Это не мальчишка…       Дахил рванул на Гримме толстовку, обнажая гигантский шрам в виде пентаграммы на всю грудь. Его взбешенный взгляд метнулся на Дарию. — Предательство! — прорычал он. Верный и околачивающийся рядом Лич утробно рыкнул и вылетел вон, как видимо, разносить новость по всем окрестностям.       Дария возвела глаза к потолку. Кажется, чтение крайне занимательной книги придется отложить на потом.       Подумав так, она достала свой неизменный кинжал и сжала его в руке.