Красным выжжены слова

— А ну стой, паршивец! Стой, кому говорю! Парень развернулся и, расталкивая собравшуюся толпу зевак, побежал, куда глаза глядят. Побагровевший от злости досмотрщик бросился вслед за нарушителем, но только и мог что ругаться да кидаться проклятьями. Собравшиеся тут же подняли его на смех — нечего было клювом щёлкать, вон, даже свои смеются. Очевидно ведь, что каждый из таких вот уличных беспризорников нет-нет, да попытался бы попасть в сказку богатых и избранных — кто бы не хотел? — поэтому-то и старался всеми силами затесаться среди поступающих в академию Таейрнан, вдруг получится? Так что всегда надо быть готовым — да хотя бы банально иметь оберег от воровства и плохих мыслей. — Следующий! — очередь впереди загалдела и зашевелилась, — Чего встали? Проходим дальше и поживее! Повезло же второму с напарником, который не только сам бросился за нарушителем, хотя должен был доложить обо всём страже и тихо стоять в сторонке, но и оставил того на произвол огромной очереди молодых парней, которые на минуточку стояли здесь с самого раннего утра и измяли все документы, хоть и на удивление ещё сохраняли терпение. Правда про себя Минки так сказать не мог — он устал, ноги гудели и болели, из-за чего раздражать стала буквально каждая мелочь, будь то толчок в спину или смешок где-то далеко впереди. До испытаний ещё полдня, а уже хотелось выпустить пар и навалять кому-нибудь как следует — от предвкушения по коже даже пронеслись призрачные мурашки и разболелись недавно сбитые костяшки. Без родных драк всё казалось не тем. — То ещё сборище. Ты только глянь, — Минки зацепился взглядом за вернувшегося досмотрщика и поспешил поделиться увиденным со стоявшим рядом другом. — Хотя о чём тут говорить, если палёнщик так и сбежал не пойманный. — Ага. Другого и не ждав, ведь Эскиль похоже с самого рождения был не сильно эмоционален, Санву всё равно не смог устоять и захотел поддразнить его, а заодно и королевских стражей, играя больше на публику, нежели действительно имея ввиду нечто серьёзное. — Нет, ну ты посмотри, посмотри! Вот это их вот, — он прокашлялся, с самодовольством замечая на себе заинтересованные взгляды, и самым неправдоподобным манерным голосом, который был в арсенале, стал пародировать, — Ваши документики пожа-а-алуйста. А ваш пропуск? Ох, не хочу задерживать столько блистательного молодого человека. Вы обяза-а-ательно пройдёте все испытания и поступите. Прошу-прошу. Послышались смешки, никем не скрываемые, и Минки сам едва сдержал довольную ухмылку. Чужое внимание ему нравилось. Не так давно он выкрасил волосы в ярко-красный — хотел выделиться и пойти против правил приюта. Только вот всё это оказалось бесполезно. Никто так и не обратил на него внимания, может только старшие, для кого он внезапно стал новой игрушкой «придумай прозвище пообиднее», да и тем вскоре наскучило. Вот и получалось, что тогда ему неожиданно открылась прописная истина мира: может внешность что-то и значила где-то там, но здесь среди грязи и отбросов помочь могла только его смелость, граничащая с глупостью. — Замолчи. Конечно же Эскиль опять недоволен. Глаза как сталь холодны, губы плотно сжаты, да только зря злишься, зря. Так и хотелось сделать ещё чего-нибудь назло, лишь бы не стоять и не считать облака. — Представь, если бы к простым людям относились так же как к аристократам — вот была бы жизнь! А то на нас тумаки, а этих готовы с ног до головы облизать. И как язык не устанет? — Боги всемогущие, ну за что мне это, — под нос пробубнил друг и, не сдержавшись, ударил локтём куда-то в бок, удовлетворившись только когда услышал в ответ сдавленный хрип. — Хочешь попасть за оскорбление короля? — Да причём тут опять король? Разве я его лично оскорблял? Говорил что-то против? Нет. Неужели теперь все стражи и аристократы стали наравне с ним? Ни за что. Тот ничего не ответил. Но зато окинул таким взглядом, что можно было превратиться в ледяную статую прямо на месте — фирменный приёмчик. Оставалось только всплеснуть руками и изобразить «рот на замок». Скучно. К радости очередь быстро дошла и до него. Из-за кованых ворот Минки почти смог разглядеть кусочек той самой, прославленной в народе, Королевской академии Тайернан — на самой грани неба и земли выглядывали её грозные стены. У поста стояла карета, запряжённая йёрами — редкими в Элерде зверями, ещё одним показателем королевского богатства. То были животные трёх метров в высоту, с белоснежной шкурой и мощными лапами. Сейчас на них были накинуты серебряные, позвякивающие от любого движения, уздечки, но на воле эти звери были наиболее красивы — свирепые, необузданные хищники. Минки часто видел их в детстве. Внутри защекотало какое-то неприятное чувство — от него было горько и тоскливо. Он уже столько лет не знал роскоши и богатства и скитался в надежде обрести вновь, совсем как потерянный принц потерянного королевства. Растерянный, Минки поначалу и не заметил, как что-то пошло не так. Досмотрщик угрюмо проверял его документы, коих была небольшая, но внушительная стопочка. Приютская карточка, магическое удостоверение, выписка из городского совета Тэрьндира, Элердское удостоверение личности и, самое важное, пропуск с ровненькой печатью «Этап пройден». Эти бумажки дались ему потом и кровью, буквально за каждую пришлось пожертвовать гордостью, бегать из кабинета в кабинет и стоять в долгих очередях. От одних только воспоминаний всё внутри сжималось в ужасе. Поэтому он собственной головой мог поручиться за каждую печать и кривую роспись — ещё раз возвращаться в царство бюрократии желания не было. Однако лицо мужчины, осматривающего всё это богатство, вдруг посветлело, до противного широкая усмешка исказила лицо, и он поспешно, не скрывая самодовольства, произнёс: — Ваши документы недействительны. — Что, простите? Во взгляде Эскиля, к которому невольно обернулся Минки, так и читалось: «А я говорил». — Что слышал. В выписке из городского совета не хватает заверения самого главы города. Очевидно, без неё документ не более чем простая бумажка. Великолепно. Просто ве-ли-ко-леп-но. Не зря у него кулаки чесались всё утро. — Да вы издеваетесь?! Я эти документы несколько месяцев собирал! Если обиделись, так скажите это прямо, а не придумывайте отмазки! — Минки повысил голос — он никогда не умел молчать, когда его обвиняли в чём-то, тем более так упрямо, тупо и безосновательно. Ладно бы за дело. Очевидно, своими словами Санву попал прямо в точку. Стоило этому проверяющему, который едва ли был старше, услышать это, и тот уже с гневом выхватил из-за пояса кисть и листок пергамента. Руки его тряслись, не в силах правильно, а главное красиво и понятно вывести руны, поэтому никакой магии не произошло, только сама бумажка сгорела и превратилась в кучку пепла. Убожество! Первый закон письма — не поддавайся эмоциям! И это ещё его Эскиль зовёт горячей головой без мозгов? Посмотрел бы на этого…! Не нарывайся на драку, если не уверен в своей победе на все сто — главное правило уличной жизни! Пальцы сами собой потянулись к кисти, торчащей из-за пояса. Мягкие ворсинки защекотали кожу, брякнул навесной амулет, и вот Минки уже держит в руках своё оружие — любимую Вифрит, готовый в любой момент написать рунную вязь. — Ха-ха, кажется, кому-то не мешало бы помыть полы в храме Тарлаха, может тот смилостивится и наградит настоящим даром. Но долгожданная драка не состоялась. С соседнего поста к ним поспешил страж — в отличие от их горячих голов, мужчина в возрасте, с полномочиями и при оружии. Он окинул обоих бесстрастным взглядом, будто совсем был не заинтересован, и скорее думал о том, как вечером вернётся домой и хлебнёт кружечку сахти, жалуясь жене на тяжёлую жизнь. — Очередное нарушение протокола, рядовой? Что на этот раз? — от тяжелой руки на плече его соперник чуть не поцеловал землю и исподлобья глянул на вмешавшегося. Очевидно, особой симпатии между ними не было, скорее то, что в простом народе называли дедовщиной. Оставалось только позлорадствовать. — Документы этого парня неисправны, о чем я ему и сказал. Но вместо того чтобы принять это и уйти с достоинством, он возьми да и устрой драку из ничего. Минки только силой воли заставил себя промолчать и не встревать — одни боги знают, как хотелось оставить Вифрит в руках и вычертить что-нибудь в духе «нетленного огня», чтобы бабахнуло, так бабахнуло. Но это было опасно — в этом дядьке чувствовалась сила и не метафоричная тяжёлая рука. Вылететь из Тайернана, даже не переступив порог, не хотелось от слова совсем, засмеют же. Он в последний день так распинался перед всем приютом, что никогда больше не вернётся в это поганое место и назло каждому станет самым известным в Элерде военным магом, про чьи подвиги будут слагать легенды. В общем, много чего наговорил, всё, что копилось все эти восемь лет. Поэтому вернуться теперь, было равносильно самолично завязать удавку на шее. Страж покивал головой, задумчиво дернул себя за ус и потянул руки к документам. Он не в пример внимательно осмотрел их, одну бумажку за другой, пока благополучно не добрался до той самой выписки. Тогда его взгляд вперился в Минки. — Санву, полагаю? Отчего же здесь нет печати? Успев за предоставленное время собраться с мыслями и отрепетировать речь, он подобрался по струнке и уверенным голосом начал: — Понимаете, вышний, вся проблема в нашем главе. Хальвар Экланн видный деятель общества, вы должно быть его знаете. И не могли не слышать об ужасной трагедии накануне дня Богини Димфны. — Да-да, что-то такое припоминаю, — перебил его страж. — Это у него верпи увели всю семью? — Не только семью, вышний, но и всех детей в городе. Не всем удалось спастись. В то время правительство стояло вверх тормашками, и получить печать лично от главы было попросту невозможно. Его советник заверил меня, что на проверочном пункте будут знать об этой ситуации и вопросов не последует. Мельком кинув взгляд на притихшего досмотрщика, Минки едва не провалил всё, рассмеявшись. Этот жалкий человек не скрывал своей досады и опять принял позу высокомерного аристократа н-ого поколения, да только всю картину портил усатый дядька, облокотившийся на него всем весом и едва не придавивший к земле. — Накладочка вышла. За это просим прощения, — мужчина наконец-то встал прямо и поклонился, не видя в этом чего-то постыдного и зазорного. — А сейчас, прошу вас, проходите. Тайернан ждёт. Санву ничего не ответил, но на его лице сама собой появилась улыбка. Получилось! Он спешно забрал документы, скидав их в мешок, и напоследок обернулся к Эскилю, который всё ещё ждал своей очереди. Махнув ему рукой на прощание, Минки больше не стал задерживаться и поспешил к открытым воротам. Встречающий без слов усадил его в карету к ещё нескольким парням. Те были простолюдинами — крепкими и загорелыми, скорее всего откуда-то с Дэяса, и, к радости, не особо разговорчивыми. Так что можно было немного погрузиться в себя, собраться с мыслями и этим непривычным вяжущим чувством под названием нервозность. Нет, в себе сомневаться не приходилось, но… Кто знает, в какую передрягу его занесёт. Гляди и уже сидит в казематах Его Величества за инакомыслие и нарушение общественного порядка. Ему это дело расплюнуть, дай только повод. И ведь прав будет король. Вообще, Минки восхищался им — Его Величеством Маркелем Тарианом. Ведь тот в свои шестнадцать, даже младше него, решился на такой дерзкий отчаянный шаг — войну. И под каким лозунгом: «Свободы!», который и сейчас находил отклик в сердце. Если бы не он, тогда ещё принц, их люди до сих пор были бы рабами Эрина и драконов, отдавали бы им свои деньги, артефакты, лучших магов и мастеров. И потому весь народ его боготворил — а как иначе? И Минки тоже. Других таких больше нет. Из окошка пробивался теплый солнечный свет, от которого он уже успел отвыкнуть в Тэрьндире, где из-за близости к морю были не редки туманы, бури и грозы. Наверно поэтому все они, жители этого портового городка, были бледные и болезненные. Взять хотя бы того же Эскиля, что прожил в этом ужасе девятнадцать лет, и посмотрите на него сейчас — волосы белые, кожа обветренная и синюшная, как у мертвеца, да даже глаза и те серые, безликие. Минки с этим повезло чуть больше — от рождения его кожа имела золотистый, загорелый оттенок, — но и он сейчас с наслаждением прикрыл глаза, впитывая тёплые лучи кожей. Пока никто не видел, он протянул руку за окошко, ближе к солнцу, и широко растопырил ладонь. Вскоре они остановились. Неуклюже выбравшись из кареты, ребята так и застыли как вкопанные. Напротив стоял Тайернан. Он был таким большим и величественным, что Минки едва мог сдержать пронявшую его дрожь и приструнить руки, спрятав их в карманы. А ведь это только фасад, что же внутри? Первое и единственное что ему удалось увидеть, были пограничные ворота и смотровая башня, где сейчас никого не было. Стены были сделаны из крепкого бежевого камня, от них веяло стариной и тайнами, будто им уже несколько тысяч лет, и Минки ощутил себя исследователем древностей, наконец дорвавшимся до сокровищ. Когда они проходили через арочный коридор к зелёной площади, где собрались те, кто пережил всю тягомотину с проверкой документов, он не смог сдержаться и всё-таки провел по выпирающим камням рукой. Они были холодными в тени. С удивлением он заметил на каждом рунные вязи. Такие ему никогда не встречались — грубые и чёткие, без завитушек и вычурности. Сердце забилось быстрее и стало трудно дышать, непослушными руками Минки расслабил вязки плаща. Это не сон? Ему действительно удалось? Он попал в академию? Присоединившись к уже приличной толпе, ждавшей начала следующих испытаний, Минки не нашёл себе лучшего занятия, чем понаблюдать за другими. Людей было много. Едва ли можно вспомнить, когда он в последний раз бывал в такой толпе — только на Дне Свободы пару годов назад, тогда ещё к ним приехали советники короля, следили за открытием памятника Тэрьндиру, как первому городу, освобожденному от диктатуры Эрина. Как и в тот день толпа гудела и толкалась. Сумасшедшие. Почему они не могут просто постоять спокойно? Минки спрятался за колонны в тенёк, как мышь в норку, и стал наблюдать. И когда это у него появилась боязнь толпы? Удивительно, как по одному взгляду на человека, можно было понять, к какому социальному классу он причастен. Например, все крестьяне были крепкими и загорелыми, одетые скромно, но, очевидно, в свои самые лучшие вещи. Работящие и городские выделялись броскостью и яркостью, на груди каждого гордо поблёскивал значок с гербом своего дома, края или города; в них чувствовалась уверенность и привычность к разного рода испытаниям. Но конечно легче всего было определить аристократов, «Детей Эвленн», как они сами любили называть себя. В дорогих одеждах, где за одну рубашку дали бы денег на месяц неплохой жизни, с личными слугами, что по щелчку пальцев исполняли самые абсурдные желания — слава королю, что запретил брать их с собой в академию — с дорогими перстнями и метками рода у кого где повезло. Кичатся лучшими, идеальными, самыми правильными и безгрешными, а у самих тысячи тайн за душой и не одно кладбище полное цветов и трупов. Минки таких не любил, никогда не любил. Если плохой — будь плохим, если добрый — добрым. Неужели сложно? За этим странным занятием незаметно пролетело время — повезло, что никто не стал обращать на него внимания. Когда были прошлые такие испытания, целых четыре года назад, по стране гуляло много слухов о подставах и отравлениях, при чём всегда от тех, кто сначала казался другом и шёл с благими намерениями. Поэтому пока его имя не будет в списке на поступление и король лично не произнесёт его при всех, бдительность, подозрительность и недоверие его три самых лучших друга. Ладно, может ещё и Эскиль. Кстати о нём. Со стороны главного хода уже отъезжала недавно прибывшая карета, а вместе с ней в группе ожидания наметилось пополнение. Среди парней, приближающихся к холлу, был и Эскиль. Стоило Минки разглядеть его светлую макушку, как он тут же вскочил с насиженного места, и, не обращая внимания на косые взгляды, запрыгал и замахал руками. — Я здесь! Его, наконец, заметили. Эскиль предстал чуть покрасневшим и запыхавшимся. Волосы у него растрепались, а губы украшала слабая едва заметная улыбка, но больше всего того выдавали глаза — блестевшие так ярко, как звёзды в лесной глуши. Минки не мог наглядеться на друга, так редко показывающего эмоции, и сам не сдержал широкой улыбки. — Да ты весь светишься! — Королевская академия! — Ага, она самая, — посмеялся он, — твоя мечта сбылась. — Осталось только не завалить испытания, — не очень оптимистично заключил Эскиль, и Минки уже опять хотел его отругать, но тот поспешно продолжил. — Я не думал, что…академия такая. — Какая? — Ну, такая… — Огромная, величественная, как сам дворец короля, а ещё… — Ага. Минки покачал головой. В отличие от него Эскиль впервые смог заглянуть за ширму жизни богатеев и узнать, чем те дышат, и сейчас был, вполне понятно, ошарашен. Это он ещё не видел их обеды и завтраки, вечерние одежды и комнаты. С приютом не сравнится — всего этого им хватило бы на целую вполне счастливую жизнь. Эта пропасть иногда пугала его — неужели всех всё устраивало? Одни едва сводят концы с концами, а других так развезло от власти и роскоши, что они стали считать себя центром мироздания. — Теперь я понимаю, почему твой дружок всё бросил и сбежал под крыло Его Величества. А вот это был удар ниже пояса, враз изменивший атмосферу между ними. Минки на мгновение прикрыл глаза, не позволяя себе терять самообладание от каких-то глупых слов. Это же Эскиль. — Не говори так. Ты его не знаешь. — А вот ты знаешь, да? Опять он за своё. Стоило уже привыкнуть. Стоило, да не получалось. Эскиль всей душой ненавидел Мишеля. Но за что? Они едва ли пересекались в приюте, их ничего не связывало. Это для Минки тот был лучшим другом и названным братом, самым важным человеком. Это с ним он больше ни разу не виделся. Это его Минки предал в самый важный момент. Он шумно втянул воздух, пытаясь отгородиться от воспоминаний. Голова разболелась, пришлось помассировать виски, чтобы немного её утихомирить. — Хватит. Забыли об этом, ладно? Не хочу с тобой ссориться, не сегодня. Неожиданно толпа взбушевала. Минки кто-то заехал по рёбрам, а с другой стороны оглушил сумасшедшим криком. Вот же… Удар пришёлся по старому синяку, лечить который не стал даже Эскиль, мол, «для профилактики». Окинув толкнувшего парня недовольным взглядом, Санву подумал отплатить ему тем же, но отвлёкся, попытавшись понять, что случилось. До начала ещё было рано. Оказалось, рядом началась драка, и, конечно же, было бы глупо пропустить такое зрелище. Минки попытался протиснуться сквозь быстро разросшуюся толпу. От толкучки и чужих тел стало жарко, и он успел пожалеть о тёплом плаще, по привычке накинутом на плечи. Далеко продвинуться не получилось, но стоило поблагодарить родителей за высокий рост. В центре стояли двое парней, их уже разнимали, так что быстро начавшись, эта драка так же быстро и закончилась. Один из них, очевидно аристократ, даже не беря во внимание дорогую одежду это можно было понять по светло-голубой метке на лице, с трудом стоял на ногах и харкал кровью, пока кто-то из стражи придерживал его и пытался увести подальше от падкого на зрелища народа. В это же время второй, похожий на горожанина, не умерил пыл и продолжал что-то выкрикивать. Его крепко держали и успокаивали друзья. Интересно, из-за чего же всё это началось? Хотя думать долго не надо, наверно, опять кто-то что-то не так сказал и понеслась. А уж для аристократов это как ежедневный пунктик — без оскорбления и утверждения своего превосходства над другими считай день прошёл в пустую. Сколько раз Минки сам начищал таким выскочкам рожу, ха. И на всех пальцах не сосчитать. Наконец, когда все успокоились, парни выбрались из толпы и ушли куда-то в сторону арочного коридора. По случайности они как раз проходили мимо Санву, и ему удалось выхватить часть разговора. — Бальд! Бальд, успокойся. Подумаешь, ну, подумаешь он… — Подумаешь! Когда ты научишься давать подонкам в лицо, а не подлизываться? Ничему тебя отец не научил… — Бальд, постой! Подожди… — Отстань от меня. Последний раз предупреждаю. — Бальд!.. Они прошли мимо, оставив Минки маяться с не потухшим любопытством наедине. Если подойдёт, ему тоже достанется? Уж очень хотелось познакомиться с этим борцом за справедливость — не у каждого хватало смелости напасть на знатного отпрыска. Однако пока он думал об этом, переминаясь в сомнении, двое давно ушли. Не оставалось ничего другого, как вернуться к Эскилю, который сидел всё там же меж колонн и едва ли сменил своё безразличие. Чужие драки его не волновали. Да что чужие, когда Минки возвращался в приют со сбитыми костяшками да весь в крови, того едва хватало на короткое: «Живой?» и слабенькую лечащую руну. Так что ничего не оставалось, кроме как молча сесть рядом и ждать. Спустя где-то час, когда на небольшой площади уже и яблоку негде было упасть, раздался протяжный громкий звон. Так была дана отмашка к началу. Никто не знал чего ожидать от испытаний — если первый этап был банальной проверкой знаний рун, то что приготовили приближённые короля на это раз — загадка. Минки надеялся на что-то похожее на масштабную битву всех со всеми до последнего выжившего или битву один на один с тварями ранга не ниже «кровожадных». И, конечно же, в любом из загаданных случаев он представлял себя тем самым номером один, победителем. Все ему будут рукоплескать, а король лично пожмёт руку и пригласит к себе на обед, как «талантливого и подающего надежды молодого человека»… Кхм, да. Все прибывшие подобрались кучнее друг к другу и загалдели в таких же попытках угадать, что же их ждёт. Вот только никто не мог предположить, что случилось в следующее мгновение. Толпа будто сошла с ума. Находиться здесь стало невыносимо. Они кричали, плакали и смеялись, прыгали и толкались, врезались друг в друга, но будто совсем не замечали этого, а только смотрели вверх на помост. Минки застыл, не в силах пошевелиться, только запрокинул голову и смотрел, и смотрел, и смотрел, ловил каждое движение. Он не верил, что это возможно. Все мысли, слова потерялись. И всё из-за одного единственного человека. К ним вышел король. Конечно, не раз и не два Минки приходилось видеть его: то на картинах, то в газетах и учебниках, но, поверьте, это не то же самое, как если он стоит вот тут, прямо перед тобой. Его Величество не то чтобы был некрасив, но в его внешности не было чего-то особенного: средней длины русые волосы, аккуратная тёмная борода, нос с горбинкой, тонкие губы, в общем самый обычный человек. Однако то, как он держался, говорило само за себя: мужчина знати, военный, уверенный и властный, самая грозная фигура на мировой доске. Рядом с ним стояла королева — первая женщина Элерды, привлекающая своей холодной красотой и отчужденностью от мирского взгляды всего народа. Он и она были облачены в бело-красные одежды — именно эти два цвета знаменовали королевскую семью Тариан и олицетворяли ту свободу, что была достигнута бессчётным количеством жертв, кровью и храбростью. Стоило королю поднять руку в белой перчатке, как все вмиг затихли, с благоговением внимая словам. Они боялись лишний раз пошевелиться. Таковой силы была народная любовь. — Доброго дня. Рад видеть ваши радостные воодушевленные лица. Сегодня здесь пройдёт знаменательное событие, думаю, вы все знаете какое — главные испытания. Для кого-то, счастливчиков, этот день станет самым важным во всей жизни — они попадут ко мне в академию и станут доблестными защитниками нашей Родины. Это то ради чего вы все здесь и собрались. Но для этого надо победить. Нами было продумано несколько этапов испытаний, на каждом из которых будет исключено некоторое количество участников, запомните это хорошо. Первым для вас будет короткий письменный экзамен, — заслышав невольно вырвавшийся стон у большей части собравшихся, король позволил себе рассмеяться, — не стоит переживать, он лёгкий. Главное — ваш командный дух и сила воли. Дальнейшие этапы будут оглашены после, чтобы вы могли сосредоточиться «здесь и сейчас» и не переживали о будущем. Минки, как и все, был недоволен. Он так хотел чего-то нового, а их опять гонят в кабинеты. Где же сражения и магия? Где это всё? — Думаю, теперь мы можем начинать. На этом я должен удалиться, но позвольте ещё раз пожелать вам удачи. Все вновь зашумели, провожая короля и королеву. Не давая толпе время разойтись, место на помосте занял директор академии — хороший друг короля и прославленный рунолог Ильмберт Рекбрен. Он быстро, будто куда-то опаздывал, рассказал о форме испытания. Как и ожидалось это будет самый обычный письменный экзамен, такой же как был и при первых отборах. Собравшиеся зашептались, поднимая гул — больше их ничего не сдерживало. Затем, со странной улыбкой на лице, директор посоветовал им смотреть под ноги и всегда быть начеку. С этими словами он и удалился, эффектно взмахнув длинным плащом. После прибывших быстро разделили на бесформенные кучи в количестве пятидесяти человек и повели куда-то на задворки академии. Они прошли мимо круглого высокого здания, больше напоминающего храмы пяти богов, и подошли к другому сооружению в форме буквы «П». Оно отличалось своей простотой и сжатостью — крошечные окна будто с презрением смотрели на нерадивых учеников. В наставники или вернее сказать провожатые попался какой-то раздражающе болтливый мужчина. От силы ему было лет тридцать, очевидно только недавно стал мастером, но вёл себя так, будто прожил не одну жизнь и принимал их за несмышленых детей. Он представился Кевином Кёртисом и всё продолжал удивляться, почему же никто не знал его имени, а Минки хоть и казалось оно отдаленно знакомым, но до такой степени успел надоесть этот высокомерный поучительный тон, что тешить самолюбие сознательно не хотелось. — Сначала, конечно же, это были хваки — вот с чьей пастью вы не захотели бы быть знакомы, они окружили нас за секунды. Отбиваться пришлось мечом, пока нарисуешь хоть как-то действенную вязь, съедят и не подавятся. Поэтому запомните, мальчики, никогда не брезгуйте применять грубую силу. Жить захотите… Внезапно пол под ногами затрясся. В воздух поднялась пыль. Какого?.. Минки остановился, в непонимании оглядываясь по сторонам. Посмотрев вверх, он заметил в потолке неплохую дыру, которая открывала вид на голубое небо без единого облачка. А также непонятных людей во всём белом и, кажется, даже в масках. Кто это? Они не похожи ни на королевский отряд, ни на стражей. Сверху сыпалась мелкая крошка, остававшаяся и на волосах, и на лице, и на когда-то аккуратной и чистой одежде. Он по привычке попытался отряхнуть её — «только бродяжки ходят в грязи!», но всё было без толку. И вот, только после очередной серии сотрясающих взрывов над головами, оглушающего грохота, осколков пробивающих кожу, до Минки дошло, что это было нападение. Или хорошо подготовленное испытание. В полевых условиях, так сказать. Оцепенение прошло, и все с криками разбежались кто куда — искали место, где спрятаться и переждать атаку. Взрывы продолжались и продолжались. Раз. Два. Тишина. И опять. Он тоже спрятался. Конечно, ниша за статуей, кажется, Бога Кэрвала — его легко узнать по мечу и вечной суровости — была не самым надёжным местом, но, тем не менее, давала хоть какое-то чувство защищённости. Кривая улыбка наползла на лицо. Наконец-то, что-то интересное. Все инстинкты на пределе. Рядом с укрытием послышались шаги. Неужели те Белые? Достав Вифрит и стопку листов, Минки настороженно выглянул из-за статуи. Страха не было, хотелось поскорее показать свою силу и влезть в самую гущу событий. Ай, да король. Обманул их всех, заставил поверить в глупый письменный экзамен. Но, к сожалению, то были не они. Он с трудом подавил разочарованный вздох. От стены к стене метался парень, один из участников. Вроде бы даже из его группы. Запомнился он только по тому, как с самого начала стал спорить с Кёртисом о боевых артефактах — полезны они или трата времени попусту. Кажется, теперь у него появился шанс это проверить. На практике, ага. То-то Кёртис так странно ухмылялся всё время дискуссии. Санву колебался. Связываться с аристократом — себе дороже. Им же что не сделай, всё плохо. Но в итоге пришлось пересилить себя, надо же быть героем. Без его помощи сейчас все камни соберёт головой. Закинув кисть обратно, Минки быстро выбежал в коридор. Сверху падали штукатурка и пыль. Выругавшись сквозь зубы, он, наконец, добрался до парня и схватил за руку. Тот даже не сопротивлялся, когда его вели в укрытие — удивительная покорность. Свободно выдохнуть они смогли только, когда вернулись в нишу пережидать взрывы. — Спасибо. Видимо все эмоции отразились на лице, так как парень сразу нахмурился и закатил глаза в недовольстве. Но Минки ничего не мог с собой поделать. Его ещё ни разу не благодарил аристократ. — Ответь мне, почему всегда так? Стоит говорить с вами на равных, так сразу появляется именно такое выражение лица — неверие и удивление. Действительно, ведь вся высшая знать — прогнившие насквозь, лживые существа, даже не люди, — зёленые, как лечебная трава Шабас, глаза сверкали злостью, но слова будто не были обращены к Минки. — Ну, в принципе это и вправду так, — ответил прямо, но поспешил добавить. — Ты первый аристократ, что поблагодарил меня. А я их встречал не мало. — Ты первый простолюдин, что спас мне жизнь и не потребовал чего-то взамен, — криво усмехнулся парень, видимо теперь находя в ситуации нечто забавное. — Чего же ты хочешь? Санву вспыхнул. Это было даже не оскорбление, а унижение. И кто сейчас возмущался, что знать в глазах людей видится чудовищами? — Ничего, — раздосадовано буркнул Минки и отвернулся, наблюдая за коридором. Атака начала стихать. Надо было сосредоточиться на испытании, а не очередном подстрекателе. — Но всё же. Ты из-за моих слов решился идти на принципы? Не стоит. Аристократ, очевидно, не понимал, что больше и больше подливал масла в огонь. Хотя его заинтересованный, внимательный взгляд теперь не отрывался от лица Минки, подмечая каждую промелькнувшую эмоцию. Вот и что ему нужно? Как знал, не надо было помогать. Было бы тихо, спокойно и нервы на месте. Продолжиться ссоре не дал неожиданно разнёсшийся по всему зданию голос: — Участники испытаний, внимание. На академию было совершено нападение. Некие люди в белом нанесли серьёзный урон по всей территории. Особо сильный удар пришёлся на второе учебное здание и библиотеку. Просим вас соблюдать безопасность и всей группой вернуться на прошлое место встречи. Поспешите. И обращение смолкло.