Красным выжжены слова

— Ваше Высочество! Ваше Высочество, прошу, будьте добры, остановитесь и уделите мне минуту своего времени. Только не это. Только не сейчас. Мгновенно накатила усталость, а тяжёлый, страдальческий вздох уже готов был сорваться с губ, но Джонатан подавил его — правда, что за неуместное проявление эмоций? Но ведь это форменное издевательство! В единственный день, когда у него не было занятий, скучных до одури встреч и совещаний, именно в день, когда ему просто хотелось побыть наедине с собой — Его Величество присылает Ардана. — Я хорошо слышу вас, Сиятельство, не зачем так надрываться. Какое поручение на этот раз выдал вам король? Джонатан с тоской проводил резные двери библиотеки, до которых ему не хватило буквально пары метров, и обернулся к мужчине. Опять не получилось. Всю неделю он хотел, пытался сбежать и спрятаться ото всех в своём «книжном царстве». Там у него было гнёздышко, сотканное из горячего чая и сотни чужих историй, в этом другом мире он никогда не был одинок. И вот снова… Ардан весь раскраснелся не то от бега, не то от волнения. Он сильно выделялся среди королевских приближенных — мужчина за семьдесят, низенький и полный, вечно потеющий и от того не выпускающий платка из рук. Джонатан постоянно задавался вопросом, чем тот мог так сильно понравиться Его Величеству? Ещё и приставил как сторожевую собаку — следить, чем же занимается его наследник, куда ходит, с кем общается, о чём думает. Джонатан ненавидел это до трясучки. Он знал наверняка — король всё хотел узнать, как сработало его воспитание. Детская присказка — «не чувствуй, не желай — не дай им знать себя, не дай понять» — так и въелась на подкорке сознания. — Вы правы, правы, — не стал скрывать Ардан и закивал головой, едва не задохнувшись от сего излишне быстрого действия. — Его Величество желает видеть вас у себя. Он имеет чрезвычайно важный вопрос, не терпящий отлагательств. Мы должны поспешить, чтобы застать его на месте, ведь сегодня открытие академии Тайернан! Его Величество не может не присутствовать на нём. Что? Джонатан нахмурился и сжал дрогнувшие губы. Уже? Но, казалось, всего пару дней назад в газетах писали о выпускниках королевской академии? И вот уже новый набор… Как же так, как он успел так потеряться во времени? Что-то внутри замерло и похолодело. Он вновь вспомнил себя тогда и сравнил с собой сейчас. Какая же огромная, пугающая разница. В четырнадцать он мечтал присоединиться к поступающим, жаждал, как и они, стать грозным воином и сражаться с драконами — быть защитником страны не на словах, а в действиях. И вот сейчас — жалкий и потерявшийся, незнающий чего хочет и просто плывущий по течению. Достоин ли он стать королём? Это не его роль. Ему никогда не превзойти… отца. — Неужели этот «чрезвычайно важный разговор» нельзя было обсудить вчера? Или для Его Величества сын — личность второстепенная? — Ваше Высочество! — Ардан буквально был в ужасе. Так случалось каждый раз, стоило переступить черту и уйти от образа послушного наследника. — Пойду. Довольны теперь? Ваша импульсивность здесь была совершенно не к месту. «Слишком быстро сдался» — отругал себя Джонатан мысленно. Голова опять разболелась, будто маленькими молоточками кто-то настойчиво бил по вискам, пытаясь свести с ума. В последнее время это случалось всё чаще. Боль находила на него неожиданно — всегда в разное время, в разных местах и без каких-либо причин. Никакие успокоительные травы, настойки, отвары не помогали. И ведь однажды он не выдержал — в тайне ото всех побежал к целителю Бастьену. Вот только тот никак не помог. Лишь посмотрел пронзительно, невольно припечатав Джонатана к полу своей силой и величием, и произнёс мягко, но настойчиво: «Это не болезнь, и вылечить её я не могу. Только ты способен избавиться от боли, которую причиняешь себе сам». Но как? Что это значило? В тот момент как никогда он осознал свою глупость, ни одна умная книга не помогла бы. Из «родового гнезда» они вышли вместе. Ардан молчал и держался позади, чему Джонатан был особенно сильно рад. Вотчина короля находилась совсем недалеко — в летнем дворце. Там был его кабинет, там властвовали его подчинённые, и именно в этом на первый взгляд скромном месте решались все государственные, а иногда даже и мировые проблемы. Заметив принца, как всегда куда-то спешащего, лакей по привычке ринулся к нему, но Джонатан махнул рукой в ответ, давая понять, что пока в карете не нуждается. Здесь и трёхсот метров нет, если будет везде кататься и потакать себе, станет хуже Ардана. К тому же помимо этого ещё хотелось просто немного успокоиться и разложить по полкам в голове все излишние чувства и мысли. Сегодня было солнечно и тепло, разве не идеальная погода для прогулки? Кажется, и десяти минут не прошло, как они упёрлись в фонтан и белокаменную дорожку, что вела прямиком к «Голубой луне» — таким именем одарил летний дворец ещё его прапрадед. Когда-то, когда Джонатан был совсем мальчишкой, это место казалось воздушным замком, ясным и приветливым, полным приключений и магии. Тогда здесь проходили все его воображаемые игры: можно было бегать с деревянным мечом и шуметь, представляя себя воином, спасающим мирных жителей от драконов, и никто не мешал, не возмущался «Вы же принц!», не гнал на интересные, но так надоевшие занятия. И до сих пор, посещая короля или просто проходя мимо, он преисполнялся хоть и горькими, но нежными чувствами. Несмотря на ранний час и только-только вышедшее из-за горизонта солнце, здесь было многолюдно — мужчины и женщины в чёрных расшитых золотыми и серебряными нитками накидках сновали между колонн, каждый нёс в руках какие-то бумаги или свёрнутые в рулон ватманы с иногда проглядывающими кусочками чертежей. Джонатан был знаком со многими из них, если не со всеми, лично, оно и понятно, ведь то были приближённые Его Величества и его приближённые тоже. Некоторых всё же пришлось поприветствовать, растягивая и до того долгую и утомительную прогулку — почему им просто не пройти мимо? На мгновение он приостановился возле бронзовой статуи Бога Кэрвала — величественной и как всегда очень дорогой, и окинул её неодобрительным взглядом, вновь задумавшись об излишней помешанности короля. Разве не правильнее было установить здесь, в главном здании, Тарлаха — покровителя магии и каллиграфии, главного из пяти богов? Но нет, Его Величество благоволит лишь Богу Войны, как будто они живут не в мирное время и в любой момент кто-то может напасть… Впереди замаячил длинный столик, преграждающий путь. Сидевшая за ним женщина подскочила на месте и вытянулась по струнке, только заметив его. Приветливо улыбаясь, она произнесла: — Доброго утра, Ваше Высочество! Вы к отцу? Конечно-конечно, проходите, прошу! Он вас заждался. Джонатан не слушал её и едва ли обратил внимание. Он сразу, не останавливаясь, направился к кабинету короля: прямо, направо, обойти закуток с цветами и через два шага вот оно. Кажется и с закрытыми глазами ему не составит труда найти. Ардан не отставал, всё так же шёл позади, след в след, — видимо хотел отчитаться Его Величеству лично. Тук-тук-тук. Простая формальность, не более. Джонатан не стал дожидаться ответа — привык, что для него двери всегда открыты. Здесь ничего не изменилось с прошлого визита. Тот же просторный кабинет в красных тонах с кучей шкафов и стеллажей, где наравне с отчётами можно было найти и древние рукописные книги о запретных артефактах, о язычестве и божественном наказании, широкое в половину стены окно своими дверками выходило на идеально стриженый газон, уходящий до самого края; но всё это блекло и казалось не важным. Внимание целиком перетягивал на себя король. Он восседал в самом центре, удобно устроившись в кресле — позолоченном, с ножками и подлокотниками в виде лап драконов. Стоило войти, как Его Величество тут же выпрямился и отодвинул в сторону бумаги, которыми и так был завален весь стол. Очевидно, он ждал его и по простому стуку догадался, кто пришёл. — Благодарю за вашу помощь, Ардан. Боле я вас не задержу, можете возвращаться к себе. Обернувшись, Джонатан успел заметить, как всего одно упоминание заставило мужчину преисполниться довольством, и, поспешно кланяясь, тот быстро скрылся из виду. Наконец-то. Оставленные наедине, и король, и Джонатан молчали. Начиналась их наилюбимейшая «семейная» игра — игра настойчивых, упрямых взглядов. В ней не было победителей, и она никогда ни к чему не вела, но с удивительным сходством они оба отдавали предпочтение именно ей взамен скучным надоевшим приветствиям. Джонатан бегло оглядел Его Величество, подмечая открытые как на ладони маленькие детали, которые затем складывались в цельный образ: покрасневшие глаза с тёмными кругами под ними — просидел здесь всю ночь, даже не думая об отдыхе; стянутые в тугой короткий хвост волосы — много работы с документами и отчётами; голые руки без перчаток и открытая теперь оплетающая от кончиков пальцев до локтя красная метка, прерывающаяся глубоким белёсым рубцом на тыльной стороне ладони — старая рана вновь дала о себе знать, и видимо боль была сильной, раз тот наплевал на приличия. — Проходи, присаживайся, — первым начал король, нарушая устоявшуюся тишину, и хозяйски указал на стоящее рядом со столом кресло. Джонатан отвёл взгляд и кивнул, принимая приглашение. Кресло было настолько большим, что он буквально утонул в нём — готов поклясться, это сделано специально, чтобы те кого принимал здесь Его Величество чувствовали себя меньше и от того терялись, как провинившиеся дети перед строгим родителем. Хотя в его случае это было почти правдой. — Мне сообщили о Вашем «чрезвычайно важном вопросе»… — Именно так, всё верно, — легко кивнули ему в ответ и продолжили. — Уверен, ты знаешь, что сегодня последний день испытаний в мою академию. Сегодня всё решится… Понимаешь, к чему я веду? Джонатан нахмурил брови, показывая, что нет, не понимает. Король лишь снисходительно улыбнулся. — Я хочу, чтобы ты взамен домашнему обучению поступил в Тайернан. Король замолчал в ожидании от него какой-либо реакции: недовольства или может наоборот радости, но, ни того, ни другого не получил. Лицом Джонатан оставался спокоен, правда, на что Его Величество вообще рассчитывал, если сам обучил этому самому главному и самому важному правилу аристократической жизни: «никогда не показывай настоящих эмоций»? Он должен был радоваться? Чему? Тому, что Его Величество опять всё решил за него — конечно, ведь король знает как лучше, король мудрый и взрослый, а Джонатан, несмышлёныш, должен был всего лишь подчиняться слову старшего, быть достойным и послушным. Это для каких-нибудь оборванцев с улицы академия Тайернан казалась пределом мечтаний, но для Джонатана она виделась едва ли не кошмаром наяву. Там точно будет много людей, и большинство, если не все, начнут ходить вокруг него на цыпочках и бояться дышать рядом. Всё для того чтобы угодить, для того, чтобы потом хвастаться направо и налево о заполученном расположении самого наследного принца, даже если это «расположение» было ничем иным, как вымученной вежливой улыбкой. — Но разве Вы сами не утверждали, что моё образование на ступень выше того, которое преподаётся в Тайернане? — А ты внимателен к словам, когда хочешь, — не упустил возможности упрекнуть. — Я не буду отрекаться от своих слов. Однако в данном случае образование не так важно. Связи — вот настоящая причина для нас. Пора обзаводиться сторонниками, ведь не думается мне, что ты захочешь оставить при себе того же Ардана. В твои годы я отвоёвывал страну, и знаю, что без искренне-верных только тебе людей не получилось бы ничего. А ведь это только война — воевать легко, возглавлять народ в тысячи раз сложнее. Поэтому я стараюсь сделать как лучше и помочь тебе; у меня такой возможности не было. Джонатан время от времени кивал головой, будто слушал и всё понимал, а на деле всеми силами пытался перебороть себя и не вспылить. Был ли хоть один разговор в его жизни, где не упоминалась бы «война за свободу», их «освобождение»? Прошло почти 30 лет, но все помнят, будто это было вчера! Почему бы не забыть, хотя бы на время, а взамен подумать о настоящем? — В этом году мы с Ильмбертом решили вновь поэкспериментировать. Не хотелось бы признавать, но в некотором роде мы ориентировались на заведение Маттьё… Не смотри так, — Джонатан знал, что между ними зрел какой-то давний конфликт, и такое признание было не то что неожиданным, это как самому подставиться под меч врага. — Мы добавили ещё одну группу, теперь их стало три. Вся идея заключается в том, что мы поделим учащихся по статусу. В одну — простолюдинов, в другую — знать, а третья будет общей. Именно к этой «особенной» группе я хочу, чтобы присоединился и ты. Ты должен наглядно увидеть разницу. Только вот Джонатан давно знал её. С тех самых пор как впервые сбежал в город, один, без слуг или семьи. Когда впервые увидел мир глазами обычного мальчишки, а не наследного принца.  — Я понял Вас, Ваше Величество. На долю секунды улыбка спала с лица короля, но быстро вернулась на место — померещилось? — Хороший мальчик, — совсем по-детски похвалили его. — Тогда будь готов к вечеру — собери чемоданы, возьми всё, что посчитаешь нужным. Попроси Адельгейду помочь. В академии тебе выделят личную комнату, не как у других, и наставника у тебя тоже не будет — ты сам им можешь быть! С завтрашнего дня начнутся занятия — ещё не особо важные, лишь подготовка к церемонии. — Хорошо. Это всё? Я Вам ещё нужен? — Да, есть одна маленькая просьба, — остановил король его порыв встать и уйти. — На самом деле даже несколько. Сегодня приезжает семейство Перро и Марьям тоже. Кристель очень соскучилась и хотела, чтобы ты встретил их. Похоже Ашиль решил остаться с нами в столице до тех пор пока не подыщет Даниэль нового жениха, а близнецы не устроятся в Тайернане — он даже не сомневается в них. Впрочем, как и я. Эти испытания для них не более чем разминка, Ашиль натаскивал их по военной привычке. Джонатан был не совсем согласен с этим, но промолчал, лишь незаметно качая головой. Конечно, дядя Ашиль будучи одним из действующих генералов и «солдатом, продавшим жизнь родине» не мог воспитывать сыновей иначе: только научившись ходить, тем в руки сразу давали мечи и ждали грандиозных свершений. Однако, хоть дядя и пытался относиться к каждому из детей одинаково, все знали, что одного он любил и ценил немного больше других — Дегэйра. А всё потому, что тот единственный оправдал его надежды: в свои неполные пятнадцать получил первое воинское звание — лейтенанта, и главное не благодаря связям отца и матери — в семье Перро не принимали заслуги, заполученные чужим трудом. Джонатан о таком мог только мечтать, ведь «Тарианам открывают любые засовы». — Удивительно, как дядя смог покинуть своё затворничество. — Да, что правда, то правда, — король позволили себе короткий смешок, — но и ему пора выводить семью в свет и выпускать птенцов из гнезда. Давно было пора, впрочем. Тогда бы и с Даниэль сейчас не было никаких проблем. — Он просто сильно переживает за них, — Джонатан поджал губы и вперился взглядом в пол. — Может и так, — неохотно согласились. — Впрочем, не важно. Это было моей первой просьбой, что до второй… Через два дня приезжает Климент, и мне бы хотелось… — Что?! — Джонатан даже подскочил на месте, позабыв о сдержанности и манерах. — Но почему он мне ничего не написал? Буквально вчера к нему пришло письмо, но там не было ни единого намёка, ни единого упоминания!.. Интересно, что на этот раз привезёт дядя Климент — ни одна поездка не обходилась без маленьких подарков и сувениров. В прошлый раз это были сапфировое кольцо-артефакт и несколько многостраничных томов о магии лесов и духов. — Ты знаешь, он любит появляться без приглашения. В Аллирис, может, и встречали с теплом и радушием, но роднее дома места нет. — Долго дядя пробудет в столице? — Климент никогда не задерживался и, исполняя поручения Его Величества, успел посетить, кажется, все страны мира. Странная, непонятная улыбка появилась на лице короля — Джонатана она насторожила, но чем? — Долго. Много дольше чем ты думаешь. В этом раз я поручу ему дело сложнее всех предыдущих в разы, — увидев любопытство в его глазах, король лишь покачал головой. — Сам скоро узнаешь. В этот момент раздался протяжный металлический звон. Джонатан обернулся, так и оставшись с приоткрытым ртом. То были часы, точнее нечто похожее на них: полукругом стояли четыре красных стражника, их мечи были занесены над головами, и когда проходил ровно час, они опускали их, колотя маленького дракона в центре. Его Величество сразу же поднялся со своего места — значит, время близилось к восьми. — Думаю, на этом всё. Мне следует идти. Ты исполнишь мои указания, сын? Вслед за ним поднялся и сам Джонатан. Мысли унесли его так далеко, что он и не понял сначала, что обращались к нему. — Да, Ваше Величество. Сложно поверить, неужели этот вымученный разговор, наконец, закончился? Он бы не удивился, если останься чуть дольше, ему поручили бы ещё несколько «требующих личного вмешательства» дел. В попытке быстрее выбраться наружу Джонатан едва не перешёл на бег. Раз, два, и вот уже солнце, и вот тёплый ветер по щекам. Из груди вырвался рваный вздох, жалкая попытка успокоиться. Этот день уже потерян, и неважно, что ещё только утро. Он будет учиться в Тайернане — какая до боли остроумная шутка, не понятно лишь в каком месте смеяться. Друзья, связи, приближённые… Ты ведь будущий король, Джонатан, хватит убегать. Пора взрослеть. Пусть и совсем не хочется. И всё равно хотелось скрыться где-то, так, чтобы никто не смог найти — никогда. Но такого места не было, и ему ничего не оставалось, кроме как идти мимо всех этих незнакомцев с высоко поднятой головой, с золотой короной, тяжёлой и тянущей вниз. Ноги сами несли его, гонимые спутанными мыслями, и незаметно дворец становился всё дальше и дальше. Джонатан вышел в центр города, как всегда многолюдный и громкий, спешащий жить. Почему-то это всегда успокаивало — будучи частью толпы, вслед за другими плыть куда-то, как пожелтевший лист, упавший в реку. Он любил этот город. Здесь он родился, здесь и вырос. Для него Армир дышал и мыслил. Армир подарил ему первых друзей, первые радости и первые слёзы — учил его другой жизни. Джонатан пришёл на пристань — любимое место для запутанных, скомканных мыслей. Деревянные доски под ногами скрипели, море тихо плескалось и золотилось на солнце, птицы весело гаркали, а лёгкий ветерок бегал по коже, совсем как шкодливый мальчишка, ищущий место для пряток. Судна были пришвартованы, белые паруса спущены. Моряки кричали что-то друг другу, таская ящики с грузом, пока их капитан торговался с хозяином ближайшей лавки. Джонатану нравилось наблюдать за ними, простыми людьми за работой. Наверно, это было странным хобби, но иногда он в самых потаённых и самых смелых мечтах представлял себя одним из них — юным моряком, тем самым главным героем из книжек, странствующим в поисках тайн и сокровищ. Однако ни к чему хорошему эти мечты не приводили — он так и стоял на пристани совершенно один — без корабля и команды. Не замечая ничего вокруг, Джонатан остановился, весь застывший и внемлющий, как вдруг — бац! — что-то увесистое прилетело прямо в его спину и едва не сбило с ног. То оказалась женщина с ящиком в руках, таким же, что носили моряки рядом, только на этом выделялись чёрные буквы: «Важно! Для К. Далвах». — Смотри куда прёшь! Не видишь что ли!.. — подняв взгляд от своего ценного груза, она осеклась и неуверенно, сжато прохрипела, — Ваше Высочество? Что Вы?.. То есть, прошу, не гневайтесь, простите неверную, то происки язычников, я!.. Моряки, проходившие рядом, обернулись на её крики и подошли ближе, видимо решив, что женщине нужна помощь, но, увидев, с кем та столкнулась, также застыли в нерешительности. А Джонатан в это время лихорадочно пытался понять, что же не так, а когда понял, едва не хлопнул себя по лбу. Маскировка! Он совсем забыл! Удивительно, как никто до этого не обратил на него внимания, а может и обратили, но просто не посмели подойти! Боги, до чего же странное наверно зрелище: Его Высочество принц в своих белоснежных одеждах гуляет по грязной, серой пристани — совершенно привычное зрелище, что вы. Спешно, пока не набежали другие любопытствующие, Джонатан широким шагом скрылся в одном из закутков-проулков. Узенькая ложбинка меж двух этажных домов дарила скромное чувство защищенности, и он остановился здесь, снедаемый глупым волнением. Через час, а то и меньше, каждый житель будет знать, что принц беспечно гулял по городу, и, лишь Боги ведают, какие новые слухи породят их умы. Джонатана они бы не волновали сильно — с младенчества его преследовали чужие взгляды и мысли, наоборот, было бы странно обходиться совсем без них. Но не иначе как в прошлом месяце, когда положение своё казалось ещё хуже чем сейчас, и он не мог и дня провести во дворце без злости не то на себя, не то на других, и потому постоянно сбегал в город, именно тогда Его Величество не выдержал и пригрозил ему: «Пусть только ещё хоть один порочащий нашу семью слух дойдёт до моих ушей и до ушей моих приближённых!». Чем же он мог его напугать? Пропуском в архивный комплекс! И вот сейчас плохое предчувствие глубоко укоренилось в сердце. — Что за тупица, как можно было забыть? Он крутанул кольцо на среднем пальце, то самое, что привёз дядя Климент из морозных гор Халльвейг. По всему телу от кончиков пальцев до самой макушки пронёсся колючими иглами холод. Джонатан вздрогнул, отряхиваясь от неприятных ощущений, и, наконец, почувствовал себя в своём теле. Свободным. Теперь можно было выйти, не боясь лишнего внимания. Кольцо это изначально было не более чем простенькой игрушкой. Видимо какой-то несведущий в артефакторике ученик хотел заставить кольцо обращать надевшего в животное. Вот только выбранные им руны и сам принцип были в корне не верны — правда, кто для трансформации использует серебро и тем более ряд Кэрвала? Всё это стало для Джонатана неплохим подспорьем, и после множества проб и ошибок он смог, наконец, создать свой первый рабочий артефакт. Со сбоями и грубой выделкой, но свой! Тень и Джонатан не сильно отличались. Единственное, у Тени волосы курчавились и были длиннее, и посветлее на пару оттенков, скулы исчезли, а нос стал курносым и покрылся веснушками. Вроде мелочи, но для отродясь непримечательной внешности Джонатана и этого было достаточно. Тень, этот образ, этого другого себя Джонатан прозвал Джеком — просторечным и безликим. — Куда теперь? Одежда сменилась вместе с образом — стала тёмнее, и Джек благополучно вышел на Ярмарочную улицу. Весь город преобразился перед открытием Тайернана, будто этот день был не иначе очередным фестивалем или праздником. В воздухе парили маленькие бело-красные огоньки, которые, сталкиваясь с прохожими, взрывались тёплыми искрами, а дома и здания оплетали цветные ленты и флажки; буквально на каждом шагу висел герб столицы — лунный цветок под солнцем. Похоже, людям было весело, особенно счастливы казались дети, сражающиеся за игрушку-дракона, подпалившего одному из них брови. Нос учуял запах брусники и звёздных ягод, живот заурчал, и Джек тут же вспомнил, что с самого раннего утра ни крошки не было в его рту, с того самого момента как чаепитие с книгами испортил своим приходом Ардан. Похлопав себя по карманам, Джек едва ли нашёл сотню аран — не в его привычке было везде таскать мешок с золотом. — Можно мне две сахарные звезды? Протиснувшись между зевак, Джек протянул пожилой леди за прилавком двадцать аран. Та охотно их приняла и спрятала в одном из карманов своего фартука. Её руки привычно достали пергамент, в несколько движений сложили его в круглое блюдце и взяли с прилавка те самые сахарные звёзды — сладкие булочки с ягодной начинкой. Она отдала их Джеку и стала искать в карманах сдачу, но он попросил: — Не надо. Оставьте себе. Морщинистое лицо женщины исказилось: рот приоткрылся, а брови взметнулись вверх, но так же быстро она расплылась в улыбке. — Благослови Боги твой путь, дитя! Джек скромно кивнул. Иногда он их не понимал — ведь это такая мелочь, всего лишь пара монет, не стоящих чего-то серьёзного. На площади зарождалось празднество. Торговцы ходили вокруг и не давали пройти, пока не купишь у них какую-нибудь безделушку, трюкачи и уличные артисты подзывали всех к себе, привлекая смешными и захватывающими выступлениями. Джек не особо был заинтересован, но даже он одним глазком взглянул на, казалось, парящую в небе девушку, делающую одно сальто за другим, и на двух вспыльчивых дриши — лесных существ, что походили на простых детей, только были старше всех собравшихся здесь вместе взятых. И всё равно, вместо всего веселья и шума Джек предпочёл не изменять себе и зайти в любимое и, наверно, самое спокойное сейчас место — книжную лавку Лоркана.