Vendetta

      Этери собирается в поездки всегда быстро, знает, какие вещи нужно взять и что самое важное не забыть. Вечер перед вылетом самый напряженный, телефон почти кипит от обилия сообщений. Это самый простой способ не думать. Ни о Медведевой в ресторане, ни о Розанове, который излишне долго задерживает свою руку на запястье, ни о взгляде Косторной, с которым она провожает своих тренеров. Этери кажется, что между лопаток жжет до сих пор.       Она обреченно вздыхает. Все СМИ уже давно раструбили о том, что великая Тутберидзе не умеет работать с девочками в пубертате, но ведь на самом деле, как с ними работать, если у девочек мысли бегут медленнее, чем гормоны. И с этим сделать почти ничего невозможно. Разве что, завалить всех тренировками, чтобы не было когда чувствовать.       Алена звонит, как бы между прочим, чтобы уточнить детали вылета, хотя на самом деле Этери понимает, что ей интересно вернулась ли тренер домой и с кем. Но решать эту проблему сейчас нет ни времени, ни желания. Если Косторная хочет побеждать, ей нужно поставить на первое место катание, а не влюбленность.       Именно поэтому сегодня разговор с Розановым получается очень жестким. Даже, наверное, местами излишне резким.       — Если я узнаю, что ты что-то позволил Алене, нам придется распрощаться. Розанов спотыкается, а Этери продолжает.       —Я не могу запретить ей чувствовать, но подпитывать эти чувства к себе не позволю. С этого дня ваши тренировки минимальны, больше внимания детям и никаких совестных походов на кофе.       Сергей растерянно кивает. Он не признается, что на самом деле внимание юной девушки ему в глубине души льстит, потому что Алена уже не ребенок, а на самом деле выросла. В таком возрасте как раз время в первый раз влюбляться. Быть объектом первой любви Розанову приятно, но не настолько, чтобы терять работу. Он это понимает. Также как и осознает, что Алена подпортит много нервов всем. Ведь ее напору позавидовать могут многие взрослые.       — Я понял, —соглашается Розанов. — Больше думать о работе и не давать повода.       —Именно, никакой личной жизни здесь.       Этери предельно серьезна и спорить с ней даже не хочется.       — Папа всегда говорил «никогда не гадь там, где ешь», —отшучивается Сергей.       Этери морщится, но кивает.       — Метафора грубая, но понятная, —кивает. — Это никогда не приводит ни к чему хорошему. Особенно с ученицами.       — Именно. Только когда найти время на личную жизнь? —улыбается.       — Думаю, никогда.       И в этот момент Розанов не может понять, шутит Этери или предельно серьезна.       —Только когда найти время на личную жизнь? — повторяет вслух Этери и нервно смеется.       Чемодан уже собран, на часах давно за полночь, а сон все также не идет. Она лежит в кровати, понимая, что в очередной раз бессонница перед важным стартом сильнее разумных доводов. Но с другой стороны это значит, что заснуть в самолете будет проще. А это уже большая награда, потому что больше, чем проигрывать Этери Тутберидзе ненавидит летать.       Вопрос про личную жизнь застает ее сегодня врасплох. Из всего тренерского штаба в порядке с семьей только у Дудакова. Да и то лишь потому, что он успел встретить жену до того, как все приняло такие обороты. Сергей умеет оберегать личное, как никто другой. А еще у него невероятный талант нравиться всем, даже тем, кто усиленно ненавидит всю команду Хрустального. В какой-то мере Этери это даже радует. Из всех троих Дудаков наиболее сильно реагирует на критику. Поэтому не читает новости и держит внутри многие мысли. Хотя и замечает все.       Глейхенгаузу тут, конечно, повезло еще меньше. Можно сказать, до прихода в тренерский штаб и замены личной жизни на работу, он достаточно много проводит времени с друзьями. Даша не выдерживает довольно быстро, поняв, что на первом месте у Даниила никогда не будут отношения. Когда они расстаются, Даня даже умудряется в первый раз проспать на работу. Потом становится проще.       Случайные отношения, несколько раз посиделок с друзьями, парочка новых девушек, имен которых никто не запоминает. Все красивые, типичные и …однодневные. Этери никогда не вмешивается в личную жизнь хореографа. Только однажды намекает, что сплетен про музу и тому подобные вещи с Алиной, поддерживать нельзя. Почти такой же разговор, как с Розановым сегодня, в свое время происходит и с Даниилом. Результат ей нравится.       К тому же журналистка первого канала Оля кажется Этери вполне себе хорошей парой. Один возраст, общие интересы, цепкий ум и желание семьи. А еще надежда, что сплетни о ее собственном романе с подчиненным, наконец, останутся в прошлом.       Эти слухи Этери злят больше, чем истории о том, что она бьет своих учеников. Безумные фанаты пишут Дише и пытаются разузнать подробности, а опровергать что-то вызывает слишком много вопросов. Из всех возможных теперешних романов больше, наверное, раздражают сплетни про Аксенова, отца троих детей и хорошего друга семьи. Но тут ничего сделать нельзя, потому что доказывать, что ты не осел, получается не всегда.       Этери сама не замечает, когда кроме фигурного катания и достижений, людей стала интересовать ее личная жизнь. И больше всего сейчас радует именно то, что об этом никто и ничего не знает.       Она всегда умеет держать под контролем свои эмоции и свои тайны. Раньше все было гораздо проще: достаточно уехать в США, где тебя никто не знает, и можно быть обычной женщиной из России, которой иногда хочется приключений. Или же легких отношений с друзьями многочисленных знакомых. Без обязательств и обещаний.       Спустя годы даже это становится слишком сложным. И Этери перестает пытаться. Работа поглощает свободное время и эмоциональные ресурсы. Теперь нельзя знакомиться в ресторане и принимать предложения пойти на кофе. В окружении остаются лишь проверенные люди. Те, кому уже давно плевать на сплетни или тайны тренировочных процессов.       Этери перестает доверять и открываться. Будто кокон вокруг закрывается и не впускает никого нового,а время внутри застывает и тянется слишком медленно.       Этери часто замечает, как старые друзья обзаводятся семьями, разводятся, рожают детей, тогда, как ее жизнь с одной стороны, как на ладони у всех, а с другой— неизвестна никому. Сплетнями обрастают прошлые отношения, но Этери всегда умеет выбирать тех, кто умеет молчать, в партнеры. Еще ни один журналист, даже задавшись целью, не узнает ничего кроме домыслов.       Иногда Этери хочется быть неизвестной. В России с этим немного сложнее, в США— значительно проще. Там она в последний раз позволяет себе расслабиться и влюбиться, потом расстаться и остаться друзьями, чуть позже— доверить тренировать дочь.       После недолгого романа, Этери решает для себя сосредоточиться на победах и работе, поставив на первое место счастье Диши и успех общего дела. А потом случается Женя.       Слишком напористая, слишком смелая…и слишком живая. В ней Этери видит саму себя и поэтому не может сопротивляться. Женя знает так много, что под привычную броню Этери впускает ее сама, а потом отчаянно сдается.       При всем разнообразном жизненном опыте Этери понимает, что никто не завоевывал ее внимание так настойчиво, как Женя. Никто не совершал таких поступков и никто не ставил на карту все. Это слишком похоже на адское пламя, способное сжечь до тла И спасения от него нет нигде: тем более на работе.       Длится это, к счастью, недолго. Но ровно столько, чтобы встряхнуть заледеневшее сердце вначале и выбить землю из-под ног в конце. Этери кажется, что она падает, когда Женя проигрывает Олимпиаду, а потом— медленно умирает, когда та уходит.       И дело тут не только в том, что это вроде бы отношения, которые нельзя называть, а в том, что Женя уносит с собой столько личного, что хватает на пару книг секретов. Потому что никто не знает Этери Тутберидзе так, как Медведева, и никто не ненавидит сейчас ее настолько сильно, чтобы это использовать.       В первое время Этери кажется, что Женя просто расскажет всю правду, но потом понимает, что это слишком легко. Медведева умеет удивлять и идти напролом. Этому ее тоже научила сама Этери. Сейчас она ждет и наблюдает, понимая, что где-то в глубине души им обеим еще есть что сказать друг другу.       Также, как и доказать.       Поэтому, как кажется, Этери, Женя и целует Криса. Она хочет верить, что это несерьезно, потому что Костов вызывает внутри скорее чувство непонимания и смеха. С другой стороны Этери знает, что полтора года никогда не проходят бесследно. В девушке, целующей парня в ресторане на глазах у всех посетителей, уже слишком много канадского. Как бы Этери не хотелось обратного.       Она нервно улыбается, воспоминая, как еще на прошлых открытых прокатах, когда нервы натягиваются, как струны, Женя ревнует к Дане. Этери помнит ее взгляд, прожигающий насквозь, прямо из-под дурацкой челки.       Они замечают Женю сразу, но делают вид, что та не существует.       — Какой позор, —произносит четко и громко. — Из успешной фигуристки в посмешище.       Этери намеренно не называет имен, но Женя сразу понимает, о ком та говорит. Еще больше ее злит смех Глейхенгауза, а еще то, как по-хозяйски он придерживает Этери дверь и касается талии.       — Лучше так, чем выбирать бесхребетного слизняка рядом, — Женя не двигается с места, понимая, что Этери ее слышит, но не выдает себя ничем.       Только будто невзначай касается даниного плеча, когда тот пропускает ее вперед. Это значит только одно: Женя теперь не больше, чем пустое место.       Этери никогда не называет Даниила бесхребетным, но первой реакцией, когда на сборах в Новогорске он приходит к ней обсудить программы, а потом внезапно целует у выхода, это смех. Этери смеется, а потом извиняется, отправляя ошарашенного Глейхенгауза проспаться и немного протрезветь.       Они беседуют обо все наутро. Один со стыдом на лице, а вторая— с отчаянным нежеланием все усложнять.       — Тебе нужна девушка твоего возраста, это раз. Да и романы на работе— не совсем то, что является продуктивным.       Даниил кивает, тысячный раз извиняется, обещает никогда не переходить границы.       — И что на тебя нашло? — с улыбкой спрашивает Этери, а потом жалеет.       — Я подумал, что теперь это то, что поможет…все отпустить.       И тогда Этери понимает, что Даня все знает. Но она благодарна ему за то, что тот больше ничего не говорит и действительно никогда не переходит границы.       Телефон мигает экраном в очередной раз и Этери, снимает блокировку, читая сообщения. Сон все еще не идет, поэтому она решает посмотреть прокаты один за другим, замечая новые недочеты или идеи для улучшений. Вот только в очередной раз ютуб подкидывает не то видео, которое нужно. Показательный Жени под песню Костова.       — Блять, — зло ругается она. — Как же вы оба меня достали в последнее время.       Этери не собирается смотреть этот показательный, но рубашка и черная ночнушка вызывает слишком много воспоминаний. Таких же ярких, как и тогда, когда впервые видит Женю в своей спальне в этой одежде. А после и без нее.       Она слишком хорошо помнит, как тогда было слишком жарко и громко. А еще так пронзительно хорошо, что почти не осталось кислорода.       — Ты самая красивая женщина на свете, — шепот звучит внутри, заставляя трепетать сердце.       Этери закрывает глаза, отдаваясь этому знакомому голосу в голове. Становится горячо в животе и чуть ниже. Будто тело до сих пор помнит те нежные прикосновения и поцелуи.       Этери глубоко вздыхает, закусывает губу, когда мысли почти проникают в реальность чужими словами. Остается только добавить осязаемости, но фантазии не могут иметь тело.       Поэтому Этери рефлекторно скользит ладонью по животу, задевает резинку брюк, чувствует, как жар внутри обволакивает пальцы, отпуская все мысли, кроме воспоминаний.       Время становится тягучим, как смола, не давая двигаться дальше, пока не разлетается на куски от громкого крика и имени, которое так хочется забыть. Оно разрушает тишину и тут же исчезает, не получая повторения, загнанное обратно в гортань закусанным запястьем и дрожью наслаждения в теле.       Через три минуты Этери проваливается в сон и впервые за долгое время просыпается от будильника, а не от бессонницы под утро.       Она чувствует себя отдохнувшей, а еще почему-то пустой.