Imperfect Proposal

      — Серьезно, пикник… — пробормотал Майлз, уставившись на свои ногти и демонстративно не глядя на Рыжика, который стелил клетчатое одеяло на траву. Это был прекрасный день, солнце ярко светило, голубое небо усеяно белыми облаками, и Эдди глубоко вдыхал свежий воздух, поправляя уголки одеяла. — Это наша годовщина, Рыжик. Два года!       — Я знаю, — ответил Литтлджон самым спокойным тоном, поднимаясь на ноги и кладя корзину для пикника на одеяло. У Майлза был этот аргумент против идеи пикника с тех пор, как он посадил Мэйтленда в машину. Хуже было бы, только если бы Майлз действительно заплакал. — У меня есть подушки для тебя в машине.       — О, подушки, — пренебрежительно хмыкнул Мэйтленд, и Рыжик устало потер переносицу, когда подошел к машине и вытащил несколько толстых, мягких подушек, на которые Майлз мог прилечь. На самом деле он принес все: у него было много одеял, на случай, если они замерзнут, бутылка вина в корзине, и еще одна бутылка дорогого шампанского в машине, на всякий случай (хотя этот случай казался более маловероятно на данный момент), и даже сменная одежда, просто… — Но я приглашу тебя на ужин позже, если хочешь.       Майлз сел на одеяле для пикника, раздраженно закуривая сигарету, и не ответил, сжав губы в небольшой гримасе, и Эдди проигнорировал тупую боль в груди, когда он положил подушки за спину, складывая их вверх. Майлз откинулся на них.       — Знаешь, иногда ты можешь быть таким жестоким, — пробормотал Рыжик.       — Я? Жестоким?!       Майлз гневно вскинул глаза, открыв рот, но Эдди огрызнулся.       — Да, Майлз. Ты иногда бываешь чертовым испорченным мальчишкой, если хочешь знать!       Майлз уставился на него, его губы приоткрылись, глаза расширились, и Рыжик подтолкнул корзину к нему. Он не мог скрыть дрожи. — Распакуй ее.       — Мне так жаль, — ехидно пробормотал Майлз, открывая плетеную корзинку с большей силой, чем это необходимо, и начиная доставать тарелки и маленькие коробки с бутербродами. — Что доставляю неудобства тебе, дорогой Рыжик, на нашей годовщине. Я хотел пойти в настоящий ресторан вместо какого-нибудь захолустного маленького поля с насекомыми и сельскохозяйственными животными повсюду! — Он раздраженно поставил термос с чаем, а затем взял бутылку вина, отобранную у Эдди, который не открыл ее сразу, просто держа бутылку в руках. — Ох, прости меня, — продолжал Мэйтленд, его голос звучал так, что каждое слово оставляло шрам на сердце Рыжика. — Что, несмотря на все ужасные события, я действительно хочу пойти к ресторан с человеком, которого я люблю, а не прятаться и… Что это? — Он нащупал маленькую бархатную коробочку над коробкой с пирогом, и вытащил ее, нахмурившись. — Это одна из пар моих сережек? Рыжик, как они попали в…       Открыв ее, Майлз замолчал. Эдди смотрел на его лицо, смотрел, как дрожат его губы, когда одна рука поднялась, чтобы дотронуться до коробки, и он в ужасе увидел, что глаза Майлза начинают слезиться, заставляя тушь растекаться по щекам.       — Тебе не нравится… — Сказал он с тревогой. — Я просто подумал, что сапфир тебе подойдет, вот и все. Ты носишь столько синего, и я подумал, что сапфир и бриллианты — это современно. Ты знаешь, парень-ювелир сказал мне, что это очень модно. Просто вот уже два года прошло, и ты уже называешь меня своим мужем, и я знаю, что мы не можем пожениться на самом деле, но я знаю парня, странного священника, который сказал, что он смог бы провести церемонию для двух парней, и я просто подумал, что мы могли бы…       Рыдая, Майлз бросился к Рыжику на колени, обнимая за шею, и Эдди положил руки на его бедра, пока Мэйтленд плакал на его шее.       — О, я вел себя по-свински, — простонал Майлз, обнимая его так крепко, что Рыжик почувствовал, как сжимаются его ребра. — О, Рыжик, Рыжик, дорогой, прости меня, конечно, я хочу выйти замуж за тебя, конечно, Боже, конечно, я…       — Тшш, — мягко успокоил его Эдди, протягивая руку и слегка поглаживая Майлза по щеке.       — Я был испорченным ребенком!       — И я все равно люблю тебя, Майлз. Пожалуйста, перестань плакать, это заставляет мое сердце сжиматься от того, что я тебя так сильно расстроил.       Майлз посмотрел на него снизу вверх и шмыгнул носом. Он понимал, что явно не похож на человека с картины: тушь растеклась черными полосами по щекам, глаза покраснели, нос был забит, а губы обкусаны до красноты. Он просто всем своим видом символизировал страдание, и Рыжик вздохнул, поглаживая его губы большим пальцем.       — Не плачь, милый, — тихо сказал он, и Мэйтленд еще раз тихо всхлипнул, но улыбнулся, отводя глаза от Эдди. — Позволь мне надеть его на палец. — Майлз протянул ему коробочку с кольцом дрожащей рукой, и Рыжик осторожно надел его на безымянный палец, а затем поцеловал в макушку, и Мэйтленд вздрогнул. — Если тебе не нравится какая-либо часть кольца, я могу поменять его, — сказал он мягко. — Я думал, что ты бы больше хотел золото, но если нет, мы сделаем серебро, и сапф…       — Оно прекрасно, Рыжик, — перебил его Майлз. — Все прекрасно. Это очень романтическая обстановка, и, конечно, ты не мог сделать предложение в ресторане, и мне так жаль за свое противное поведение. Мы можем не идти в ресторан, если ты не хочешь, и…       — У меня бронь в «Ритц», — пробормотал Эдди. — На сегодня, поздним вечером. Майлз уставился на него.        — Что я сделал, чтобы заслужить тебя? Ты идеальный ангел.       — Хорошо, — пробормотал Рыжик. — Ты только что смирился со мной, я полагаю. Это твой крест, который нужно нести.       — Замолчи, — шикнул Майлз и втянул его в поцелуй. Эдди подумал, что это был один из их худших поцелуев, даже хуже того, когда Рыжик случайно прокусил язык Мэйтленда и заставил его кровоточить: Майлз был неуклюжим и все еще плакал, и Эдди был точно уверен, что часть туши попала им в рот, но… — Я люблю тебя, — сказал Майлз, целуя его в нос. — Я люблю тебя, мой милый, мое сокровище, мой муж…       — Я тоже тебя люблю, — Рыжик улыбнулся. — Это навсегда, Майлз.       — Ты принес шампанское?       — Ждет нас в машине.       — Боже, ты удивительный! — Воскликнул Мэйтленд и опрокинул его на одеяло, чтобы снова поцеловать.