Lust, Meet Sloth

— То есть, ты выполнишь любой приказ? Что бы я ни захотел? — уточнил Хаск. Он пока относился к предложению другого со справедливым подозрением и хотел убедиться, что правильно понял. Аластор с энтузиазмом кивнул, усмехнувшись и склонившись ближе. — Верно. Час назад радиоведущий открыл дверь в комнату и впорхнул внутрь. Без привычного приталенного пальто и под сильным действием неизвестного вещества. На самом пороге он пошатнулся, а затем с мурлыканьем уселся на колени Хаскера, сомкнув ладони на шее и бордовой бабочке. Испуганно замерший в позе подстреленного зайца, Хаск далеко не сразу понял происходящее и на всякий случай решил, что это иллюзия. Абстрактная в назначении и непрошенная галлюцинация, которая вызвала много вопросов с причинно-следственной точки зрения. Аластор предложил эту сделку вкрадчивым шепотом на ухо, обвив руками плечи. Хаскер щипал себя за щеки, пытался развеять неподобающее видение, однако, Аластор никуда не растворялся. С сомнительного происхождения любовью он выцеловывал влажную дорожку от шеи до щеки, дыша на ухо. Аластор не показывал ни малейшего признака здравого или трезвого ума — это было видно даже по движениям и мимике. Это было единственной и основной проблемой Хаскера. Из нудного перечня не доброжелательных к пропившей душонке знакомых, навлечь на себя ярость Радио Демона, неправильно растолковав действия под пьянящим эффектом, хотелось в последнюю очередь. Но ведь то, как радиоведущий требовательно и нежно ластился к Хаскеру не могло считаться в меньшей степени очевидным… Хаскер не мог сказать, что тактильный друг так или иначе брезговал прикосновениями раньше, скорее наоборот, но Аластор никогда не был способен на подобное даже в воображении других. — А ты… — он все же запнулся, резко поморщившись. — Блять. Ну ты же в курсе, что не в трезвом уме вещи предлагаешь. Верно? — Верно, — ласково отозвался на ухо Аластор, вскользь невозмутимо царапая шею Хаска ногтями. Это было приятно. — На то есть… Ну вот скажем, причина? Он нехотя покрылся мурашками. — Разве обязательно мучаться всеми этими вопросами, дорогой? — ехидно поинтересовался Аластор, не отстраняясь. — Ответь на них, ебанутый. В ином случае я выставлю тебя за дверь. А уж там самостоятельно ищи того, кто будет разбираться с этим дерьмом, — конечно, выставить его за дверь он бы ни за что не осмелился. Хаскер излишне дорожил старой, потрепанной судьбой шкурой (а помимо этого еще и питал к говнюку относительно добрые чувства, но их природа, конечно, стояла под вопросом), однако, не это важно. Намерения радио-демона были очевидны, а собственные — в вопросе приоритетов. — Будь честен и для начала расскажи, к какому же празднику ты накурился в доску. Аластор, на удивление, замешкался с ответом, но спустя несколько мгновений решился сдаться. Он отвел взгляд, с улыбкой негромко ответив: — Ох, чтобы ненадолго избавиться от отвращения к физическому контакту. Он подмигнул. Серьезно? Аластор что, снова издевается? — Что за хуйню ты несешь? Да, да ты при любом удобном случае врываешься в ебаное личное пространство! Не только в мое. Никогда бы не подумал, что ты наконец задумался, что же это, твою мать, такое. «Личное-то пространство»! — Хаскер… — Не хаскай тут. И вообще... Теперь ты думаешь, что вещества могут… Извини, что-что говоришь? Еще раз… Решил, что это внезапно сделает поехавшую жизнь намного лучше? Берешь пример с Энджел Даста? Ты все-таки поехал крышей. Хотя, нет, нет! Не бери в голову. Это ведь был риторический вопрос. Я давно знал, что ты гребанный и мерзкий псих, просто даже не задумывался, что ты относишься именно к этой категории! Хотя… — Хаск, — Аластор резко перебил дальнейший монолог, беря его лицо в ладонь и заставляя посмотреть в сузившиеся красные глаза. Уголок нетерпеливой, кривой улыбки гневно дернулся, заставляя сглотнуть и стихнуть, когда он заговорил. — Закрой-ка рот. — Молчу, — опустив уши, быстро пробормотал Хаск. Последовавшие слова прозвучали нехотя, пока Аластор медленно опускал разжавшиеся ладони на грудь, выводя пальцами узор. — Я не выношу, когда касаются другие. Это другое. Пальцы в перчатках подрагивали, в то время как сам радиоведущий сдерживался, чтобы не сжать хрупкую шерсть, смотря в глаза. Это заняло некоторое время. Пока на Хаска внезапно не снизошло, что пытался скомкано передать радиоведущий. — Ах… Ясно. Пунктик на счет контроля и безопасности. Собственные касания образно контролируешь и курируешь, а касания других — нет. Поэтому касаться себя в ответ принципиально не даешь, конечно. А накачаться наркотиками и ерзать по чужим коленям это у нас…? Со стороны Аластора донесся раздраженный, шумный вдох. Он изнеможденно уложил голову на плечо Хаскера. Хаскер заметил, что тело Аластора напряглось. — Я хочу этого. Но, что же… Я не могу. — Все еще не понимаю, как в этом должна помочь наркота, — ни на капельку не смутившись и даже не размягчившись, Хаск раздраженно помассировал щеки. — Что ты вообще в себя вколол? Марихуану? ЛСД? — Афродизиак. Все наконец начинало сходиться. — Хорошо, то есть, ладно. Блять… Давай подведем итоги. Ты захотел секса. Но тебе так важно контролировать все, что ты принял замечательное решение принять стимулирующий половое влечение препарат. Дабы он довел до такого твердого стояка, что будет уже не до принципов. Он поднял бровь. — Ну? Ответом последовал усталый взгляд. Хаск испустил тяжелый вздох. Этот разговор походил на процедуру выдергивания зубов, только хуже. Он неосознанно поднял руку и рассеяно пробежался когтями по темно-красным волосам Аластора. — Тебе так надо? Кивок. — Тогда мы делаем это в моем стиле. И так согласен? Еще кивок. — Нет уж, блять. Я хочу услышать, как ты проговоришь все вслух. Я не буду ничего делать, пока ты напрямую не подтвердишь согласие. — Да. Да… Просто, — руки Аластора крепко вцепились в руки Хаскера. Он не был готов к тому, что они будут вести такие продолжительные беседы. Ставший таким осторожным, Хаскер заставлял и заставлял ждать. Он понятия не имел, как мучает его. Ерзать бедрами, тихо вздыхать сквозь сжатые зубы… — Сделай уже что-нибудь. Сейчас же. — Хорошо-хорошо, — отмахнулся Хаск, наконец опуская глаза вниз — ему хватило одного взгляда на взмокший сквозь одежду пах. Он лениво усмехнулся. — Я не хочу, чтобы ты забывал, и специально повторю еще раз. Мы делаем это в моем стиле. А я просто ужасно ленивый. Аластор издал сдержанный стон и опустил лицо, когда друг аккуратно провел когтем по ткани узких брюк. Через мгновение он зажал рот ладонью. Чужая ладонь полностью обхватила бугорок, а затем резко сжала, приятно массируя и перекатывая. Снизу горело. Не в силах сопротивляться, Аластор начал слабо и требовательно толкаться бедрами в чужую руку, издавая тихие вздохи. Хаск даже поднял брови, хрипло посмеявшись. — Ого, ты чувствительный. Интересно, это заслуга дури? — он разжал руку, чтобы расстегнуть тугую ширинку. Хаскер едва не растерял все самообладание за один миг, стоило Аластору жадно всхлипнуть. К лицу неловко прилил жар. Стараясь не переосмысливать происходящее вновь и вновь, он сконцентрировался на деле и опустил взгляд. Блять. — Мать твою, Ал… Даже белье не надел, — чувствуя, как во рту пересохло, глухо прокомментировал Хаскер. Он вернулся к делу, накрывая лапой столь чувствительную плоть и сжимая осторожнее. Он начал двигать рукой вверх и вниз, дразня большим пальцем жалостливо истекающую смазкой головку. К этому моменту собственный член нетерпеливо показался из мехового мешочка, потираясь об ремень негромко дышащего радиоведущего. Хаск не занимался таким давно. В виду той же лени и пренебрежительного отношения к нуждам собственного тела, он даже не мастурбировал. Он решил не церемониться с Аластором, но… Прервав размышления, Аластор кончил в сжавшуюся руку и навалился телом на его плечо со звучным и гортанным стоном. — Ну, блять, — опомнившись, Хаскер пристальным и нервным взглядом осмотрел стекающую жидкость, морщась. Что ж, теперь эта часть тела грязная. Не помешало бы вымыть. Он поднял руку и собрал языком стекающую сперму, мельком наблюдая за реакцией замершего, тяжело дышащего Аластора. Ухмыльнувшись, Хаскер поинтересовался: — Ты никогда не видел вылизывающего себя кота? — ему стало смешно от того, каким красным было лицо Аластора. Возможно, стоит почаще вводить его в ступор. В голову пришла идея. Закончив с «мытьем», он взялся за воротник рубашки Аластора и требоватнльно дернул. — Снимай. Я же знаю, что ты можешь делать это мгновенно с помощью магии-хуярии. Щелчок пальцев. Рубашка Аластора исчезла, сперма начала стекать по животу к паху. Хаскер коснулся легким поцелуем щеки напарника, а после спустился касаниями к торсу. Он лениво исследовал кончиком языка каждый сантиметр. Незнакомое удовольствие нахлынуло от очередного стона, когда он обвел шершавым языком правый сосок. Он продолжил ласкать чувствительную горошинку, пока Аластора не одолела постыдная дрожь. — Прошу, Хаскер. Не дразни меня, — запинаясь, на одном дыхании отрезал он. — Раз я захотел подразнить, то буду дразнить. Завались, — устало ответил Хаскер, прикусив другой сосок и примкнув к нему губами. Аластор испуганно ахнул. Сразу после этого, Хаскер без промедлений опустился ниже. Язык Хаска был грубым и шершавым, как у обычного кота. По разгоряченной коже вновь и вновь бежали мурашки. Закрыв глаза, Аластор осторожно задумался, всерьез ли Хаск вылизывается вместо принятия ванны. В конце концов, он имел право на научный интерес. Когда приятная влага коснулась уретры, Аластор отклонился назад. - Хаск... Наслаждение не могло длиться вечно, и Хаскер выпрямился. — Аластор. Сними остальную одежду. Щелк. — Умница, — Хаскер хрипло похвалил его, целуя Аластора в пушистое ухо и нежно прикусывая кончик. Его рука протиснулась между сжатых бедер, поднимаясь и касаясь маленького оленьего хвоста. — Наколдуй на шее ошейник и отдай поводок. Радиоведущий нервно простонал. Ему понадобилось несколько секунд для того, чтобы прийти в себя, прежде, чем он вежливо материализовал черный кожаный ошейник. Маленький, декоративный красный бант блеснул у Адамова яблока, хищной кожаной змеей поводка спускаясь в руку Хаскера. — Какой же ты извращенец. — с явным удовольствием в голосе прошептал Хаск. Он резко потянул. — Будь добр, слезь. Я хочу перенести наши активности на кровать прежде, чем надорву спину. Как только Аластор спустился с него, Хаскер поднялся следом и дернул его за собой. Он лениво плюхнулся на кровать и перевернулся на спину, уложив голову на подушки. Аластор же присел на край кровати и поставил ногу на ногу, ожидая следующих указаний. Хаскер зевнул, морщась и прижимая уши к голове. — Блять… Я ведь почти заснул, но нет ведь. Кое-кто принципиально решил, что нужно прийти и доебаться со своей хуйней. — сказано это было без намерения упрекнуть, скорее, прилично поворчать. Но как это прозвучало для Аластора — ворчливо или с презрением — Хаск наверняка сказать не мог. Стоило ли об этом задумываться? Он не стал ничего говорить и многозначительно притянул поводок к себе. — Теперь слушай сюда: ты позаботишься о своих проблемах сам. Хочешь ощутить член внутри себя? Тогда добудь смазку, подготовься и насаживайся в удовольствие. Выражение лица партнера определенно стоило этих слов. Уже зная, что тот захочет возразить, Хаскер перебил Аластора и с хриплым смешком предупредил: — Я все сказал ранее, Ал! Ты согласился делать это в моем стиле. А делать что-либо со мной и в моем стиле — значит делать все самостоятельно… — он подтянулся и стянул с прикроватного столика бутылку водки, сделав глоток перед тем, как поцеловать Аластора в губы. Он оставил в чужом рту резкий привкус алкоголя, а после лег обратно. — Приступай. — А ты жесток, Хаск, — замедленно отозвался радио-демон, недобро прищурившись. — Многозначительно сказал псих и садо-мазохист… — Туше́, — Аластор ухмыльнулся, садясь сверху и широко расставляя ноги. Он призвал бутылочку смазки, и вскоре легко толкнулся в себя двумя пальцами, смотря сверху вниз и нехотя позволяя себе сдавленно простонать. Он всегда заранее ко всему готовился. Но раз уж Хаск хочет шоу, то он готов с удовольствием устроить это шоу. Самой затруднительной частью текущей затеи было удерживать себя в вертикальном положении. Аластору потребовалось много силы воли, которой и без того оставалось не достаточно, чтобы не упасть лицом вниз и не кончить сразу. Чертов препарат. Аластор даже не осознавал, насколько близок к еще одному оргазму, пока не уткнулся пальцами в простату.. — Черт… — Черт, черт. Эта дурь творит чудеса… — сорвалось с губ Хаска, пока он осторожно наслаждался открывшимся видом, ранее неприемлемым даже в воображении. Аластор облокотился свободной рукой об упругий матрас, чтобы не свалиться, и дернулся, когда убрал руку. Широкая грудь вздымалась. Хаск мысленно сделал смелую заметку о том, чтобы попросить сделать это еще раз. Может даже, предложить самостоятельно заплатить за новую порцию возбудителя для него и немного для себя… Аластор не стал даже медлить, пока Хаскер снова размышлял. Его бедра опустились на влажный член, сжав. — Блять! — бордовые крылья нервным рывком расправились, закрывая их с двух сторон. Хвост-кисточка туго обвился вокруг худой талии, болезненно пережав. — Какой же ты узкий, агх! Подонок! Они замолчали. Внутри было горячо и влажно. Хаска настолько потрясающе сжимало по длине, что он начал сомневаться, что выдержит до конца. Аластор же считал первые секунды от ощущения заполненности. Он не двигался и прикрыл глаза, когда Хаск положил руку на оттопыренное бедро, сжимая. Аластор приподнялся, но тут же резко опустился обратно, гортанно простонав. Нежные стенки оцарапало изнутри. Видно, он не заметил этого. На пенисе Хаска имелись миниатюрные шипы. Это приятно возбуждало. Возможно, если Аластор осмелится еще раз напроситься к Хаску «в гости», он сможет как-нибудь, да воспользоваться этим открытием. Когда Аластор начал двигаться, изгибаясь, они встретились взглядами. Хаскер смотрел на него, не отрываясь. Его рука все еще сжимала бутылку. И это было унизительно. Аластор был незапланированным развлечением, достойный для того, чтобы отложить игру в карты или сон в обнимку с пивом. Это наполняло необычайным коктейлем эмоций. Отвращением, привычным раздражением. Затем и менее знакомым возбуждением. Каким-то извращенным, морально выматывающим удовольствием. Столько противоречивых чувств и эмоций. Опозорен. Возбужден. Опредмечен. Влюблен. Аластор и сам не заметил, когда начал то бормотать, то шумно стонать. Он понял кое-что другое — понял, что кончает снова, когда Хаск с силой дернул поводок вниз, сталкивая их губы в глубоком и неприятном поцелуе. Хаск спустился с небес на землю и осознал ряд вещей по недлинному бесовскому списку. Раз. Хаск чрезвычайно доволен и вымотан. И он впечатлен. Два. Аластор оказался выносливым. Даже более выносливым, чем хотелось бы. Он уставился на него ожидающим взглядом. Три… Удивительно, но Аластор ограничивался этим. На удивление молча и послушно он ожидал разрешения на второй раунд. Хаск утянул его в более мягкий и чувственный поцелуй, посасывая вспухшие губы и терпеливо придерживая за плечо. Аластор тяжело дышал, невольно продолжая незаметно выгибаться. Хаск уже понял, что не учел, как ничтожно мало закалки и выносливости в нем осталось. Он уже не молод. — Знаешь. Существует много вещей, которые хотелось бы сказать, — хрипло начал Хаск под молчаливым взглядом. — Но они могут потерпеть до завтра. Я слишком устал. — Аластор едва слышно, разочарованно застонал. Хаск углядел, как оленьи уши дернулись и злобно прижались к голове, не контролируемые хозяином. Он закатил глаза и еще раз поцеловал уже в уголок губ. — А ты, бесспорно, еще не отошел и хочешь ебаться. Я хочу чтобы ты кое-что сделал — можешь сделать это верхом на мне, рядом со мной, на моем полу. Все равно… Просто не уходи дальше того, насколько позволяет поводок. — Я хочу, что бы ты воспользовался магией и вытрахал себя. До тех пор, пока эта наркотическая дрянь в крови не иссякнет. А я лягу спать. Утром нужно принять душ, так что мне не интересно, какой хаос ты устроишь, какой хаос тут будет. Хотя это и мерзко. Хаскер не ожидал, что среди них двоих он первым отведет взгляд. — Так или иначе, позаботься о себе. Утром нормально поговорим. — он не планировал толкать речь, но Аластор уже кивал, как болванчик, жадно на него глядя. — Доброй ночи, — он подарил последний поцелуй и откинулся на подушки.

***

Шторы плотно задернуты, так что затруднительно сказать, который час. Свет так же выключен, запертый в одинокой лампочке под потолком. Должно быть, после того, как Хаск заснул, Аластор выключил даже ночник. Оборванный шнур одиноко лежал у табурета. Кстати, говоря о нем. Аластор тоже лежал. Прямо под боком, уткнувшись в плечо Хаскера. Их конечности переплетались между собой, а крыло Хаска служило одеялом. Смотря на лицо напротив, Хаск подумал, что измотанный радиоведущий, уснувший после бурной и горячей ночи, выглядит вполне умиротворенно и даже вызывает некоторое умиление, смешанное с жалостью. Не соответствует статусу маниакального серийного убийцы-каннибала. Он не удержался и поцеловал взьерошенную макушку, прижавшись щекой к волосам и прильнув с тихим урчанием. С пробуждением сознания из сонного состояния, Хаскер начинал с неприязнью ощущать и свое тело. Какие же они грязные и липкие. Отвратительно. Он определенно этим займется перед выходом из номера. А покасъ Хаскер продолжит разглядывать тени на стенах. Нет, Хаскеру не хотелось обнимать Аластора. И нет, ему не хотелось одаривать Аластора лаской или заботой. Абсолютно точно не хотелось убедиться, в порядке ли он после сегодняшней ночи, и уж тем более лично отмывать от остатков веселья. Определенно нет. По крайней мере, именно так он ответил даже себе. Он решил, что ограничится короткими поцелуями в шею. Перебирая жесткие волосы, Хаскер начал тихо мурчать, позволяя себе небольшие вольности, пока Аластор спит. . . . Следовало с гордостью признать: Аластор просто прекрасно продолжил притворяться спящим еще на два часа.