Ведомые ошибками

      Джинни не слишком хотела выбираться на очередную министерскую вечеринку, но Гарри сказал, что появиться нужно непременно, и пообещал, что это последний приём в этом году, не считая традиционного рождественского. Тем более что Гермиона будет там, а ей всегда становилось некомфортно на таких мероприятиях одной, и она старалась держаться знакомых и друзей.       Поэтому, разыскивая подругу по залу и ожидая увидеть её в компании занудных чиновников, Джинни опешила, случайно заметив девушку в углу с Малфоем — его волосы невозможно было спутать ни с чьими другими — и, более того, разъярённую донельзя.       Услышав её голос, Гермиона оттолкнула склонившегося над ней Драко и бросилась подруге навстречу.       — Мерлин, Гермиона, ты в порядке?! Он тебе что, гадостей наговорил? — Джинни с вызовом посмотрела на повернувшегося в их сторону молодого человека.       — Смотрите-ка, новоявленная миссис Поттер пожаловала. А где же драгоценный супруг? — едко поинтересовался он.       — Сейчас подойдет и сотрёт эту ухмылку с твоей сиятельной рожи, хорёк. — Джинни держала Гермиону за горячую ладонь, чувствуя, как та понемногу успокаивается.       — Сильно сомневаюсь, — покривился Малфой. — Ведь аврорский центр вряд ли одобрит спонтанный мордобой Поттера с тем, кто внёс такой неоценимый вклад в поимку самых опасных Пожирателей Смерти, и с тем, кто спонсирует его собственное новейшее оснащение. Если мне не изменяет память, муженёк твой ещё стажёр, и летает он сейчас на тренировках на той метле, что купил ему я, миссис Поттер.       — Джинни, пойдём отсюда. — Гермиона потянула рассерженную подругу за запястье.       — Счастливо, Грейнджер. Скоро увидимся… в рабочих рамках. — Драко фыркнул, преувеличенно вежливо поклонился обеим девушкам и зашагал прочь.       Гермиона вздохнула, приводя дыхание в порядок, и сказала:       — Знаешь, я бы выпила чего-то горячительного и пошла домой. Вечер определённо не задался.       Джинни согласно кивнула, и подруги поймали проносящийся мимо поднос с коктейлями.       — Чего этот высокомерный придурок от тебя хотел? — спросила Джинни, пробуя напиток.       — Сначала мой начальник подтащил меня к нему, чтобы познакомиться и прорекламировать наш отдел, — Гермиона закатила глаза. — А потом начался обычный обмен любезностями со свойственным Малфою сволочизмом.       — Вы что, будете вместе работать?! — поперхнулась Джинни.       — Не исключено, Джин.       — Да разве этот засранец не купается в деньгах, какой смысл ему вообще работать?— Джинни негодующе подняла брови.       — Я даже думать о нём не хочу, давай переведём тему. — Гермиона залпом осушила половину мятно-голубого коктейля.       — О ком это ты думать не хочешь? Надеюсь, речь не обо мне? — Гарри неожиданно возник за спиной и шутливо обхватил девушек за талии.       — Привет, Гарри, о тебе я всегда думаю с самыми тёплыми чувствами, ты же знаешь, — Гермиона отсалютовала другу бокалом.       — Представляешь, мы встретили Малфоя, и он, как обычно, в своём репертуаре. Судя по всему, успел довести Гермиону и потом разозлил меня. — Джинни упёрла руки в бока. — Гермиона сказала, что теперь, вероятно, будет видеть его по работе, но разве их семья когда-то работала в привычном смысле этого слова? И кстати, он тут что-то плёл про то, что аврорский центр спонсируется из его кармана!       — Малфой здесь? — Гарри нахмурился. — Надо было мне поторопиться, но от Тибериуса Огдена просто так не отвяжешься. Да, фонд под началом Малфоя сейчас чего только не спонсирует. Честно говоря, не устаю поражаться тому, откуда он берёт деньги. Их имущество после войны было конфисковано почти полностью, Люциус до сих пор в Азкабане и будет там ещё года два, а этот хрен исчезает спустя полгода после оправдательного приговора и неожиданно выскакивает, как боггарт из старой коробки. Мерлин его дери, он теперь шишка в Гринготтс! Билл мне как-то сказал, что гоблины относятся к нему с уважением, можете себе это вообразить? Он усиленно восстанавливает былое влияние семьи, и у него это получается даже слишком хорошо. Сотрудничество с Авроратом по поимке беглых Пожирателей, должность в Гринготтс, попечение лечебницы Мунго…       Гермиона поначалу внимательно его слушала, но постепенно мысли начали уплывать из-под её контроля. Она украдкой оглядела зал, не обнаружив нигде высокой фигуры со светлой макушкой. Девушка ещё немного послушала, как Гарри, переключившись с Малфоя, рассказывал про свою стажировку аврора, но ноги начали гудеть, и спустя полчаса, рассеянно попрощавшись с друзьями, Гермиона отправилась домой. Она ужасно устала и хотела спать.       Живоглот встретил её счастливым мяуканьем и едва не сбил с ног, ласкаясь и выпрашивая еду. Гермиона медленно, как черепаха, потащилась на кухню, на ходу расстёгивая сбоку молнию платья, положила корм коту и отправилась в ванную.       Сбросив одежду на пол, Гермиона влезла под тёплый душ и долго стояла под ним, закрыв глаза.       Драко Малфой, самонадеянный гадкий мажор… И первоисточник всех её личных проблем.       Самообладание всегда было сильной стороной Гермионы Грейнджер, но этим вечером ему пришлось пережить нелёгкое испытание. Ещё в школе Гермиона реагировала на мерзкие подколы и шуточки Малфоя спокойнее всех, выйдя из себя лишь раз и разбив ему нос на третьем курсе. Те чувства, которые вызвал в ней бывший сокурсник сегодня, были неприятны, без сомнения, но они будоражили по-новому и вызывали какое-то странное жалящее волнение.       «Всё дело во мне самой, — подумала Гермиона, позволяя воде струиться по лицу. — Это я теперь ощущаю себя иначе в его присутствии. И точно знаю почему».       Вздохнув, она выключила воду, вылезла из душа и, набросив на себя пушистое полотенце, прошлёпала босыми ногами в спальню. Упала ничком на кровать и долго лежала в тишине, пока, наконец, не уснула.       «...тише, Грейнджер, тише, иначе нас услышит каждый долбаный паук этой забегаловки». Горячая твёрдая ладонь стиснула её дрожащее бедро, отводя его в сторону, и настойчиво прошлась по разгоряченной коже туда, где жар был нестерпимым и мучительным. «Ты вся горишь, Грейнджер, Мерлин, ты жжёшь мои пальцы своей кожей… Чувствуешь, какая ты мокрая, Грейнджер? Ты стекаешь по моей руке сейчас, как спелый персик, я хочу попробовать тебя, дай мне взять тебя, невероятная щёлка...»       Резко вскинувшись на кровати, Гермиона глотнула воздух ртом и схватилась за горло. Сон был настолько реальный, что она в панике огляделась вокруг, не осознавая себя. Дыхание было тяжёлым, во рту пересохло, сердце отчаянно билось, и испуг вперемешку с возбуждением пульсировал в голове. О, Мерлин, нет, опять эти сны. Застонав от бессилия, она ткнулась растрёпанной головой в душную подушку. Всё тело будто налилось свинцом, а между бёдер пылал настоящий пожар. «Я буду вечно расплачиваться за ту ошибку, — обречённо подумала Гермиона, — своей личной жизнью, своим покоем и играми своего либидо».       Девушка перекатилась на спину и уставилась в потолок. И снова воспоминания подхватили её и унесли ровно на два года назад.

***

      ...Гермиона забросила чемодан за стойку к Тому, вручила бармену галлеон, чтобы он присмотрел за вещами, и помчалась по Косому переулку к магазину близнецов-Уизли. Она только что вернулась из Австралии, решив оставить поиски родителей на время, чтобы быть рядом с Роном.       Девушка жутко нервничала перед встречей, хоть и мечтала поскорее обнять друга. Близился Хэллоуин, и магазин был битком набит покупателями и зеваками. Она с усилием стала протискиваться к лестнице на второй этаж, как вдруг увидела Рона, раскладывавшего в витрине-холодильнике аппетитные на вид пирожные, от которых в течение нескольких дней безостановочно росли рога и усы.       — Рональд! — воскликнула Гермиона, пробираясь к прилавку. Парень обернулся, и она поразилась тому, насколько обезличенным и несчастным был его вид.       — Миона… это ты?! Мерлин! — Он схватил её в объятия и так сильно прижал к себе, что у неё хрустнула спина. — Ты вернулась в Британию? Когда? Ты уже нашла родителей?       — Нет, Рон, я здесь, потому что я нужна тебе. Последнее письмо… Мне показалось, что ты на грани чего-то ужасного. Я хочу помочь. — Она высвободилась из его рук и заглянула ему в глаза.       — Видит Мерлин, мне это действительно необходимо сейчас, Миона. Я выдохся, — он отвёл глаза в сторону. — За эти полгода я действительно был на грани много раз. Дома полный пиздец, думаю, тебе и Джинни писала об этом.       — Поэтому я и вернулась. Нам надо как-то справиться с этим, Рон. Где Джордж, я хочу с ним поздороваться. — Она погладила его по щеке и легонько потянула за собой.       День прошёл суматошно и скомканно. Они договаривались о том, что надо сделать в ближайшее время. Гермиона выспрашивала друга обо всех по порядку и всё это время наблюдала за Роном.       Он ни разу не коснулся её не по-дружески, в его глазах ни разу не мелькнул былой огонёк, и Гермиона сделала верный вывод, что друг находится в неком эмоциональном анабиозе.       «Возможно, у него посттравматическое расстройство после войны, смерти брата и друзей… Немало времени пройдёт, пока он придёт в себя». — Она разглядывала его до боли знакомое лицо, невольно удивляясь тому, как Рон повзрослел и изменился. Он вытянулся ещё сильнее, черты лица стали острее и чётче, и хоть между бровей пролегла суровая складка, он стал гораздо привлекательнее и мужественнее, чем обычно. Да и, честно говоря, чем когда-либо вообще.       Она ободряюще сжала его колено, выслушивая про то, что он пристрастился к зелью сна без сновидений, и, когда друг наконец выговорился и замолк, тихо произнесла:       — Мне нужно забрать чемодан из «Дырявого котла», и я трансгрессирую прямо в Нору сразу после этого. Может, пока отправитесь с Джорджем домой, и ты скажешь миссис Уизли, что я поживу у вас немного? И вдруг ты даже попросишь её испечь с утра тех чудесных булочек с корицей?       — Давай мы проводим тебя, Миона, — предложил парень, но Гермиона отказалась, сказав, что перехватит у Тома чего-нибудь съестного и прибудет в Нору сама.       Рон вяло кивнул и пошёл вниз на первый этаж. Магазин был давно закрыт, время было довольно позднее, поэтому он разбудил брата, прикорнувшего у вольера карликовых пушистиков, которые изо всех сил старались дотянуться до спящего Джорджа, чтобы лизнуть его в щёку длинными ищущими язычками.       Джордж, отчаянно зевая, запер помещения, и они все вместе вышли на улицу. С громкими хлопками братья трансгрессировали в сторону дома, а Гермиона направилась в бар.       Погода была чудесной: на прояснившемся вечернем небе уже занялись звёзды, воздух был свежим и прохладным, и девушка с удовольствием вдыхала знакомые запахи волшебного переулка.       Надо сказать, в глубине души Гермиона была разочарована. Конечно, она понимала всю тяжесть ситуации Рона, но он даже не поцеловал её при встрече. Будто не было ни взглядов, ни невысказанных слов, ни сладко замирающего сердца, ни неловкого поцелуя. Будто всё это было грёзой, расплывшейся в грязной луже Второй Магической Войны.       Гермионе было уже двадцать лет, и её женская природа, притихшая на время бесконечных стрессов и скитаний, ныне вовсю давала о себе знать. Она окончательно оформилась и расцвела. Красавицей девушку назвать было сложно, но тем не менее невероятное обаяние, живые умные глаза, гладкая кожа и изящная фигура делали её очаровательной и практически прекрасной.       Всё в ней созрело для любви и ласк: она была сочным плодом, почти распустившимся бутоном, чуть подтаявшим мороженым, — стоило только протянуть руку и насладиться. Гермиона не знала своего тела и ещё ни разу не пробовала снять напряжение, проходящее порой по венам, когда она случайно замечала взахлёб целующиеся парочки или зачитывалась художественными магловскими книгами, где нередко встречались весьма чувственные сцены. Она не понимала, что делать с собой и с этим неясным желанием, и именно поэтому так расстроилась, когда поняла, что Рону ещё хуже, чем она думала.       «Да уж, ему сейчас точно не до моих сопливых объяснений, — Гермиона раздражённо мотнула головой. — И сама ты хороша, не в состоянии обуздать свои несвоевременные ожидания».       Ночь стремительно наступала, и, войдя в бар, Гермиона обнаружила, что посетителей там почти не осталось. Том протирал и убирал вымытую посуду, молодой официант очищал заклинанием свободные столы и расставлял стулья. Повсюду царил полумрак, разбавляемый парой подсвечников, — заведение скоро собиралось закрываться.       Она подошла к стойке, потирая чуть замёрзшие ладони.       — Том, я за чемоданом, извините, что задержалась.       — Ничего страшного, мисс Грейнджер, у нас ещё есть посетители, — добродушно улыбнулся бармен. — Вот вещи, и я взял на себя смелость собрать вам немного еды. Ничего особенного: несколько сандвичей и чуток сливочного пива.       — Том, это как раз то, о чём я хотела попросить! Вы просто чудо! — Девушка благодарно всплеснула руками.       — Может, хотите перекусить сейчас? Вы оставили целый галлеон, а у меня тут есть чай с чабрецом и немного салата с лососем.       — Это было бы великолепно! — обрадовалась Гермиона, так как она почти ничего не ела с утра и умирала с голоду. Бармен скрылся в прилегающей к залу кухне, и она в предвкушении уселась за стойку.       — Гр... Грейнджер? — раздался смутно знакомый, хрипловатый голос откуда-то справа.       Гермиона повернула голову и увидела, что с другого конца барной стойки на неё хмуро взирает печально известный слизеринский бонвиван Драко Малфой. Перед ним стояла большая початая бутылка огневиски, рубашка была немного расстёгнута, и галстук беспомощно болтался на ослабленном узле. Сам он почти лежал грудью на столешнице, запустив руку во взлохмаченные светлые волосы и слегка покачиваясь на высоком табурете.       «Ого, да он прилично выпил», — подумала Гермиона.       Вид у него был изрядно потрёпанный и слабо напоминал облик того горделивого аристократа, каким она привыкла его видеть.       — Привет, Малфой. Как тебя сюда занесло? — Она слегка ухватилась за край стойки, чтобы чувствовать себя увереннее.       — Это бар для волшебников, Грейнджер. А я тут надираюсь, как видишь, — сказав это, он смачно отхлебнул из массивного стакана.       Она немного помолчала и, решившись, спросила:        — У тебя что-то случилось, Малфой?       Услышав этот вопрос, парень изумлённо уставился на неё и тут же пьяно расхохотался:       — Случилось?! Да всё просто заебись, Грейнджер, тебе ли не знать.       Гермиона отвела взгляд и решила больше к нему не обращаться, но дальше он заговорил сам:       — Дай-ка подумать… Отец гниёт в тюрьме, дом собираются растащить по камушку, почти все счета арестованы, а мама тяжело болеет, и оставшиеся деньги практически полностью уходят на её лечение. Ну что ты, ничего не случилось, это моя сраная реальность, в которой я живу каждый день уже хер знает сколько времени, — Малфой выдохнул и покачал головой. — Одно радует, благодаря показаниям Поттера и твоим, Грейнджер, я не удобряю соседнюю с отцом камеру в Азкабане. Мне решили дать шанс, о как! Высокопарно звучит, верно? Ты ощутила себя лучше и выше в тот момент, а, Грейнджер, когда решила заступиться за меня перед Визенгамотом?       — Я сделала это не для того, чтобы возвысить себя, Малфой, — твёрдо ответила девушка. — Вы, несомненно, приняли массу неверных решений, но высших мер наказания не заслужили.       — Ха-ха, неверные решения, какая прелесть. — Он снова засмеялся, и Гермиона содрогнулась от его смеха. — Хвалёное гриффиндорское благородство, да? Боюсь, всё же решения принимал в своё время только мой отец, а я плыл по их течению, не особо вникая в нюансы. Я же доверял ему. А когда мне пришлось вникнуть, точнее меня обязали это сделать, — тогда уже было слишком поздно думать о том, что от всего этого откровенно несёт дерьмом. Безу-у-умно приятно, когда у тебя нет выбора, и ты, как та крыса в нагреваемой стеклянной банке, — прогрызаешь себе путь сквозь живот живого человека, просто чтобы выжить.       Он опрокинул в себя остатки огневиски и сразу же опять налил полный стакан.       В это время Том вернулся с кухни, держа в руках подносик с уютно дымящимся чайником и тарелкой салата. Он обратил внимание, что Гермиона немного побледнела и косится на младшего Малфоя, который невидящим взглядом уставился в стену перед собой.       — Какие-то проблемы, мисс Грейнджер? — бармен едва заметно кивнул в сторону слизеринца.       — Нет, Том, видимо, мистеру Малфою не очень хорошо…       — Грейнджер, я всё слышу, — раздался усталый голос. — Я не нуждаюсь в твоей снисходительности, сиди и ешь спокойно, Мерлин тебя возьми. Я хочу выпить, хотя... пожрать я бы тоже сейчас не отказался.       — К сожалению, на кухне уже ничего не осталось, сэр, мы закрываемся…       — Я могу предложить тебе сандвич, — не веря, что она на самом деле это говорит, перебила бармена Гермиона.       Драко поднял голову и посмотрел на неё. Потом медленно сполз с табурета и неровным шагом направился к девушке.       — А знаешь, давай, что там у тебя есть. Я, конечно, пьян, но голоден я, кажется, ещё сильнее.       Гермиона, сознавая абсурдность ситуации, под удивлённым взглядом Тома вытащила из свёртка с едой упакованные сандвичи и положила на стол рядом с собой.       Малфой взобрался на стул справа от неё, призвал к себе бутылку с огневиски и стакан и жестом предложил их девушке. Та отрицательно покачала головой, в свою очередь показав ему на чайник с чаем. Он фыркнул в ответ. Не зная, как избавиться от звенящей неловкости, Гермиона взяла с подноса приборы и принялась за салат. Малфой чуть помедлил, но вскоре зашуршал обёрткой, вытащил сандвич и тоже начал есть.       Том некоторое время понаблюдал за этой картиной и, убедившись, что ничего криминального не происходит, обнаружил, что бар пуст, исключая эту странную парочку. Он попрощался с уходящим официантом, убрал последние столы и сказал:       — Господа, я отправляюсь спать. Сейчас я активирую заклинание, чтобы вы оба могли выйти на улицу, но бар остался заперт на вход после вашего отбытия. Если что-то случится, — он покосился на меланхолично жующего Малфоя, — дайте мне знать, моя комната в глубине бара, за кухней. Доброй ночи.       — Доброй ночи, Том, спасибо вам ещё раз, — она кивнула, Малфой мотнул головой, и бармен удалился.       Драко взял бутылку, долил в стакан немного огневиски и вдруг повернулся к ней.       — Грейнджер, выпей со мной.       «Видимо, ему и вправду очень тоскливо, если он предлагает мне это. — Гермиона взглянула на юношу почти с сожалением. — Может, съязвить на тему неподобающей его чистокровному высочеству компании?» Девушка посмотрела ему прямо в льдисто-серые глаза и, к своему удивлению, не заметила там издёвки. Он действительно вполне искренне предлагал ей выпить.       — Нет, Малфой, я не пью, тем более такие крепкие напитки, — она с отвращением покачала головой.       — Ну, кто бы сомневался… Да брось, я не хочу пить один, а несколько глотков ничего тебе не сделают. — Он призывно помахал стаканом.       — Нет, я же говорю… А впрочем, у меня есть сливочное пиво, поэтому, если ты так жаждешь, я посижу с тобой. Но недолго, мне пора, меня уже ждут. — Гермиона достала из упаковки чуть влажную бутылочку и щелчком пальцев открыла на ней крышку.       — Твоё здоровье, Грейнджер!        Они чокнулись, Малфой глотнул, развернулся к ней и, облокотившись на руку, спросил:        — И кто же так преданно ждёт тебя в ночи? Ну, точно не Поттер, ему сейчас поочередно отсасывают во всех уголках Европы на радостях избавления от Вселенского Зла со змеиной рожей. Тогда кто, Уизел, что ли?        — Малфой, перестань, я не буду выслушивать твои пьяные бредни о моих друзьях, — потягивая пиво, отмахнулась Гермиона.       — Ла-а-адно, Грейнджер, я сегодня намерен быть милым. — Он еле слышно усмехнулся. — Давно я ни с кем вот так просто не сидел и не говорил без ощущения, что меня хотят выпотрошить, как цыплёнка. Должен же я как-то отблагодарить тебя, раз ты выслушала мои сопли, накормила меня и… спасла мне задницу полгода назад, — вдруг произнёс он изменившимся голосом.       Она отложила вилку и подняла на него взгляд. Слизеринец пронизывающе смотрел на неё. Что-то необъяснимое плескалось в его глазах на самой поверхности, будто желая вырваться наружу.       Она нервно сглотнула и максимально непринуждённо сказала:       — Не за что, Малфой.       — Ты же знаешь, что я не сделал бы для тебя того же самого? — Прищурившись, он продолжал на неё смотреть.        — Очевидно… да.       — Любопытно. Я полагал, ты с удовольствием отправишь всё моё семейство в тюрьму и сама лично проследишь, чтобы мэнор снесли до основания. Особенно ту гостиную, в которой тебя так самозабвенно мучила моя родная тётка. — Он медленно отхлебнул огневиски, глядя на неё поверх бокала.       Она не нашлась что ответить, просто взглянула на него снова из-под нахмуренных бровей. Чёрта с два, она не будет с ним об этом говорить. Но он продолжил сдавленным голосом:       — Круциатусом она владела в совершенстве, ещё бы — сам Лорд обучал. Она и меня… испытывала. Тебе снятся кошмары, Грейнджер? Я вот до сих пор просыпаюсь от ощущения, будто у меня трескаются губы до крови от собственного крика. Чёртова сука, — прошипел он сквозь зубы.       — Дай-ка сюда. — Гермиона вдруг протянула руку к его стакану.       Он отдал ей стакан, она взяла его и залпом опрокинула в себя весь напиток. Огневиски опалило ей пищевод, на глазах выступили слёзы, она закашлялась, но тут же ощутила, как по жилам пробежал горячий ток, растворяя скованность и боль от слов этого странного хмурого парня. Молниеносно стало намного легче, и Гермиона разбито подумала, что стоит напиться вдрызг, что она слишком много думала последнее время и её мозг устал. Девушка сжала покалывающие пальцы в кулаки и блаженно прикрыла глаза.       Малфой наблюдал за ней и слегка прыснул, когда увидел, как она закрыла глаза и откинулась немного назад.       — Тебе бы тоже не помешало хорошенько выпить, Грейнджер. Моё предложение ещё в силе, — насмешливо сказал он.       — Я согласна, — безучастно ответила она, не открывая глаз.       Они в молчании допили всю бутылку, чередуя стакан между собой, причём Гермиона выпила существенно больше. Или ей так показалось. А, неважно. Потом принялись за её сливочное пиво, а ведь Том положил ей ни много ни мало шесть бутылок. Тут у Драко опять развязался язык, и он начал расспрашивать Гермиону о скитаниях Золотого Трио в поисках крестражей. Она поначалу отвечала неохотно, но, втянувшись и расслабившись от алкоголя, принялась в красках описывать их бегство из Гринготтс на драконе.       В конце концов, она вспомнила, что её могут начать искать, и перепугалась, что Уизли увидят её в таком состоянии. Еле сосредоточившись, девушка отправила Патронус Рону, сообщив, что ей приготовили в «Дырявом котле» комнату, и она останется тут ночевать. Она понятия не имела, сколько ещё собирается здесь проторчать, но Малфой встретил данное решение издевательски одобрительными аплодисментами.       Рон ничего не ответил, и ей захотелось напиться намного сильнее. Разве хоть кому-то вообще есть до неё дело?! Не позволяя себе сорваться, она мысленно встряхнулась. Ну, по крайней мере, сейчас она была не одинока. Малфой, пусть и нетрезвый, говорил разные забавные глупости, показывал дурацкие фокусы с салфетками, называл её правящей королевой-Уизлеттой, чопорно поджимая губы, но это было совсем не обидно. Она даже расхохоталась, почему-то представив себя с короной из консервной банки на макушке. Они трансфигурировали один из сандвичей в радио, и тот, шипя и давясь листовой капустой, затянул что-то из Селестины Уорлок.       — Мерлин, я давно так не ржал, — утирая слёзы, выдавил из себя Малфой. — Осталось тебе, Грейнджер, станцевать голой на барной стойке. Кажется, так делают девчонки в этих магловских фильмах, — он игриво повёл в воздухе рукой.       — Ну-у-у, для этого я недостаточно пьяна, Малфой, — она погрозила ему пальцем. — Предлагаю посмотреть, есть ли у уважаемого Тома ещё что-то для нас.       Гермиона, пошатываясь, слезла с высокого стула, зашла за стойку и попыталась там порыскать.       — Пусто… твою же мать, — она огорчённо всхлипнула.       — Грейнджер, ты умеешь материться?! Ха-ха, стоило напоить тебя пораньше, чтобы услышать такое. От твоей правильности всегда зубы ломило. — Парень сморщился. — Кстати, если хочешь добавить, думаю, надо смотаться наверх, по черновой лестнице, там у старины Тома точно есть кладовка, это мне ещё Забини говорил. Пойдёшь? — Он тоже слез со стула и стоял, опершись на столешницу обеими руками.       — Непременно! — Неожиданно для себя она схватила его за руку и потащила за собой.       Шумно дыша, толкаясь и хихикая, они прокрались на маленькую лестницу в углу бара, на цыпочках пошли наверх, цепляясь за перила и друг за друга. Перед ними открылся небольшой тёмный коридор, где Драко с третьей попытки наколдовал тусклый Люмос, едва не выколов Гермионе глаз. В коридоре было всего две двери. Они двинулись в сторону ближайшей, и Малфой осторожно её толкнул. Та оказалась незапертой. За дверью располагалась небольшая комнатушка с кучей полок, ползущих ввысь по стенам, маленьким хлипким столиком с ночной лампой и небольшой узкой кроватью в углу. Осветив палочкой обстановку, Малфой зажёг лампу, и по комнате разлился слабый свет. Гермиона, давясь от беспричинного смеха, принялась оглядывать стеллажи и увидела слева на четыре полки выше неё ряд бутылок огневиски.       — Эй, достань-ка вон ту бутылку.       — Слишком высоко, Грейнджер.       — Тогда я полезу, а ты меня подсадишь.       — Ну, Грейнджер, ты, конечно, не корова, но, боюсь, сейчас мне будет трудно тебя удержать.       — Ой, давай уже, не тормози. — Она задорно задрала ногу, показывая, чтобы он ей помог.       Малфой наклонился, подхватил её под коленкой и попробовал поднять, как можно выше.       «Мерлин, ведь могли же использовать Акцио!» — запоздало подумала Гермиона, чувствуя, как, взмахнув руками, падает назад. Малфой постарался удержаться на ногах, но зашатался, пробежал по инерции несколько шагов вперёд, неуклюже кинул девушку спиной на хрупкую кровать, которая отчаянно вздрогнула под её телом, и рухнул следом прямо ей на живот.       — Ай, блять! — приглушённо вскрикнул он, видимо, приложившись коленями об пол.       Гермиона, валяясь по диагонали на кровати, затряслась от смеха, и тут же почувствовала, как жёсткая ладонь зажала ей рот.       — Тихо ты, Грейнджер, сейчас разбудишь Тома, и нас позорно накроют.       Но она не могла остановиться. Извиваясь от хохота под его рукой, она сползала всё ниже, как вдруг ощутила, что Малфой перехватил её поперёк талии, заставив не двигаться. Смех начал рваться сквозь его ладонь, когда она представила, как нелепо сейчас выглядит, почти обжимаясь с Драко Малфоем пьяной на полу.       И тут он её укусил.       Точнее, несильно прикусил мочку уха, от чего она немного пришла в себя, и прошептал, обдавая пряным от огневиски дыханием:        — Тише, Грейнджер, тише, иначе нас услышит каждый долбаный паук этой забегаловки.       Она примолкла, обмякнув в его руках, чувствуя, как он тяжело дышит ей в висок. Потом покрутила головой, избавляясь от его ладони на губах, и приподняла голову.       — Пусти, я сесть хочу.       Он промолчал и вместо того, чтобы отпустить, провёл пальцами по её щеке. Они пробежались по губам, подбородку и опять вернулись на щёку, разворачивая её голову прямо к нему.       — Грейнджер, а я… хочу тебя поцеловать.       В голове Гермионы вспыхнула яркая протестующая молния. И тут же погасла. Что такого, люди целуются каждый день. Они делают это в парках, на работе и даже в автобусах. А она только смотрит на них и завидует. Пусть её поцелует Малфой, пусть всё пойдет не так, как обычно, не так правильно. Он, наверное, хорошо целуется. Гермиона наслушалась достаточно про его похождения ещё в женской спальне Гриффиндора. Он даже красивый. Пусть он её поцелует. Это такая ерунда, и, о-о-о, да, огневиски — всё же напиток богов.       Она потянулась к нему сама, приоткрывая рот и облизываясь. Почувствовав призывное движение, он жгуче встретил её, страстно приникнув к нежным губам, раздвигая их тёплым языком, слегка отстраняясь и прижимаясь вновь. Он словно медленно растягивал удовольствие, долго посасывая и покусывая маленький трепещущий язычок, пробегая кончиком своего языка по её губам и легко целуя их уголки, будто никуда не спешил и впереди у них была вся ночь. Гермиона что-то бессвязно простонала ему прямо в рот, ощутив, как он тут же, не сдержавшись, прикусил ей нижнюю губу, потом отодвинул её голову и заскользил губами по шее вниз, к вырезу на кофточке.       Голова девушки откинулась назад, и она услышала чьи-то сбивчивые вздохи. Свои сбивчивые вздохи.       «Это так приятно… так хорошо… Мерлин, пусть он продолжает меня целовать».       Она с усилием подняла руки, желая положить их ему на плечи, но промахнулась и вплелась пальцами в светлые волосы.       «Какие мягкие, а если сделать так». — Она легонько их сжала.       Поцелуи, пробующие её декольте, стали настойчивее, и она ощутила, как ловкие руки расстёгивают ей блузку, стремясь как можно скорее обнажить прохладную кожу. Пуговки разбегались под нетерпеливыми пальцами, и Гермиона, чуть приподняв голову, увидела взлохмаченного слизеринца. Он развёл полы кофточки в стороны и восхищённо замер, любуясь на небольшие пухленькие округлости под тонким кружевным топом.       — Ох, Грейнджер, какие… они, — срывающимся голосом прошептал он. Его руки подцепили бретельки топа и потянули их вниз по плечам, обнажая светлую, будто светящуюся плоть. — Помоги мне снять эту чёртову кофту, да, вот так. Какие сладкие девочки, какие красивые сосочки. — Парень наклонился и втянул в рот один розовый кружок.       Гермиона, уже откровенно не отдавая себе отчёт в том, что происходит, опьянённая и алкоголем, и их общим возбуждением, издала тихий стон, когда он занялся её грудью.       — Ты красивая, Грейнджер. — На секунду он зарылся лицом в ложбинку и тут же принялся покрывать поцелуями вторую грудь. — И вкусная, такая свежая. Ты пахнешь просто охуенно.       Гермиона, бессознательно пытаясь прижать его ближе к себе, раздвинула ноги и обхватила ими полулежащего на ней Малфоя. Низ живота изнывал от томительного предвкушения, но ей мешали джинсы и трусики, и она отчаянно хотела освободиться. И от одежды, и от этого тянущего изматывающего напряжения.       — Сними их, сними, — пробормотала она, подаваясь бёдрами к нему и молясь про себя, чтобы он не прекращал терзать её соски. Она чувствовала, как они налились и как Драко щекочет их своим дыханием и языком — то один, то другой, и снова по кругу. — Сними! — почти вскрикнула она.       С трудом отрываясь от соблазнительных крепких грудок, Малфой расстегнул молнию на её джинсах и стащил их вместе с трусиками, позволив себе нависнуть над Гермионой и оглядеть её целиком. Казалось, что он упивается открывшимся его взгляду видом.       Девушка в исступлении металась на смятом одеяле, в широко раскрытых глазах был такой лихорадочный блеск, что он невольно на секунду прикрыл свои, чтобы не слететь с катушек. Её прекрасная грудь трепетала, маленькие коленки то сжимались, то разжимались, а пальцы умоляюще хватали парня за брюки и рубашку, в попытке ближе притянуть его тело.       Гермиона была просто ослепительно великолепна.       Драко стянул рубашку через голову, одним движением раскрыл пряжку ремня и сбросил брюки с бельём, дёрнув ногами. Член ломило, руки тряслись, когда он провёл ими по её бедрам, разводя их в стороны и открывая блестящее маленькое алеющее лоно.        — Ты вся горишь, Грейнджер, Мерлин, ты жжёшь мои пальцы своей кожей. — Он накрыл её ладонью, с силой проводя вниз, размазывая сладкую влагу и пробираясь пальцами глубже. — Ты чувствуешь, какая ты мокрая, Грейнджер? Ты сейчас стекаешь по моей руке, как спелый персик. Я хочу попробовать тебя, дай мне взять тебя, невероятная щёлка.       Она вздрагивала от каждого стыдного, нескромного слова, прижимаясь к его руке, растирая нежную кожу о дерзкие пальцы, и вдруг ахнула, ощутив острый укол удовольствия. Он прижал клитор большим пальцем и, мягко надавливая, принялся обводить его кончик. Вверх и вниз. Это было уже слишком. Она заметалась головой по постели и, не в силах больше сдерживаться, начала стонать.       — Блять, я чувствую это, я чувствую, как тебе хорошо! — Он опять прикрыл глаза, ускоряя движения пальцами, окуная их в её влагу и возвращаясь к твёрдому, жаждущему наслаждения комочку.       Девушка вскидывала бёдра, всхлипывала, хватала его руку, отдаваясь ей так, будто никто и никогда не делал с ней подобных вещей, будто все эти ощущения были для неё в новинку. Он захотел усилить эффект и почти упал между раскинутых ног, накрывая нетерпеливым ртом кипящую от возбуждения промежность.       — Боги, боги!.. — Гермиона выгнулась на постели, балансируя на грани, когда поняла, что он вылизывает её, погружая язык внутрь и скользя им вокруг набухшей плоти.       Она ощутила нарастающую изнутри волну, вскинулась, и взвинченное тело застыло в ожидании, что сейчас испытает какое-то невероятное ощущение. Оно горело от желания насладиться им сполна. Драко сосал изнывающий клитор, облизывал его, нежно прикусывал влажные складочки и, подталкивая её к краю, плавно ввёл внутрь средний палец, сразу же начав двигать им, надавливая на мокрую стенку подушечкой, словно хотел собрать ей всю смазку.       «Вот оно!» Через несколько секунд Гермиона резко приподнялась в беззвучном крике и забилась в оглушительном оргазме. Она хаотично насаживалась на его руку, забыв, что у неё есть голос, забыв, кто она вообще такая, безумствуя от первого в её жизни такого бесстыдного и упоительного удовольствия.       — Грейнджер, как ты кончаешь… как пульсирует твоя киска… Иди ко мне, я не могу больше ждать. — Малфой сдвинулся вверх и впился в припухшие губы Гермионы бешеным поцелуем. Она ещё не отошла от экстаза, волосы сбились в пышное облако, и он вцепился в них, сжимая густые кудри в кулак. Обхватив член рукой, он скользнул им по дрожащему лону и легко подался вперёд, раздвигая тёплое гладкое влагалище. Она сжалась, распахнула блестящие глаза и… прошептала:       — Я… ещё никогда…       «Она девственница?! Мерлин!»       — Грейнджер, я уже не остановлюсь, это, блядь, выше моих сил, — прошептал он ей на ухо опаляющим хриплым шёпотом. Девушка согласно закрыла глаза и раздвинула ноги ещё шире. Малфой почувствовал, как она обняла его за плечи, будто приглашая, и, застонав, отпустил себя в глубь этого охуительного тела.       Она глухо вскрикнула, когда он вошёл, и впилась ногтями в его плечи. Он чуть помедлил и, еле преодолевая себя, стал мягко и плавно продвигаться глубже, не забывая отклоняться назад. Девушка дрожала, и Малфой замер, осыпая поцелуями покрывшееся испариной лицо. Постепенно он ощутил, как её бёдра немного расслабились и просунул под них одну руку, стискивая соблазнительную мякоть ягодиц. Наконец желание стало брать верх над разумом, и его темп ускорился, подстёгиваемый робкими болезненными стонами. Малфой огладил трепетный живот, сдвигая выше перекрученный топ, и положил пальцы другой руки ей на клитор, потирая его и чувствуя, что уже насаживает её на себя во всю силу, охваченный страстью.       — Гермиона… у тебя такая тесная киска… Ты меня просто всасываешь… в себя… Ты словно хочешь выжать меня… подчистую. — Улетая от собственных слов, он увидел, как она запрокинула голову, лепеча что-то между вскриками, сотрясаясь под его жадным телом и руками.       — Гермиона, сожми свою грудь для меня... Я хочу это видеть. — Дыхания уже не хватало, но Драко не сбавлял ритм, вознося в душе хвалу богам за огневиски, которое не давало ему кончить, как подростку, едва войдя, хотя поначалу он смутно опасался, что так и будет.       Девушка послушно обхватила грудь ладошками и стала поглаживать её, пропуская между пальцев маленькие острые соски. Она уже не прятала взгляд, затуманенно смотрела на него, чуть сдвинув тонкие брови, стонала и сжимала, сжимала, сжимала свои шикарные сиськи...       Не вытерпев, он вскрикнул, откинул её руки и завёл их ей за голову; опёрся на них, наклонился и впился губами в грудь, в шею, в раскрытый сочный рот, неистово трахая её, желая раствориться в огненном теле и стечь наконец на постель, смешиваясь с хлюпающей смазкой. И потом он кончил как никогда, с придушенными, какими-то звериными стонами, наполняя её в самой глубине, крепко прижимая к шаткой кровати и кусая тонкое, мягкое плечо…       …Гермиона закрыла глаза и страдальчески замычала. Из всех неподходящих для секса людей в мире она умудрилась переспать именно с ним. Впервые в своей жизни. И что теперь — из-за решений, принятых за неё алкоголем, так поспешно и бездумно, она потеряла отличного парня и даже спустя столько времени попала в неудобное положение на работе.       «Неужели всё, что мне остаётся, — это сожалеть, прокручивая в голове ту ночь? Но тогда, в те мгновения, я не сожалела ни о чём… Я всё помню, до сих пор ощущаю его прикосновения и его тело… слишком отчётливо». — На глазах медленно выступили слёзы и скатились к вискам остывающими дорожками.       Она вспомнила, как буквально выключилась после того безумства в крохотной комнатёнке «Дырявого котла», смутно осознавая, как Малфой обнимает её и что-то шепчет ей в шею; как, спустя несколько часов, она резко проснулась с сильной головной болью и пришла в ужас от случившегося.       ...Пытаясь спихнуть с себя спящего Драко, она поспешно шарила вокруг в поисках одежды, вспомнив, что палочка осталась внизу. Малфой с огромным трудом разлепил веки, почувствовав возню, и первое, что он увидел, были вытаращенные глаза Гермионы.       — Твою мать, Грейнджер, мы тут уснули, что ли? — Он повёл рукой рядом с собой, нащупывая свою волшебную палочку.       — Малфой, умоляю, быстро кинь в меня Очищающее, и надо убираться отсюда! — судя по тону, девчонка была в шоке. Она носилась по комнате с ворохом своего тряпья, прижатым к груди.       Он пригляделся и увидел темнеющие пятна между белых бёдер.       — МАЛФОЙ, БЫСТРЕЕ!       Наконец он наложил на девушку заклинание и стал смотреть, как она одевается.       — А ты что, не собираешься уходить?!— Гермиона напяливала вещи, даже не глядя на него. — Кошмар, уже, наверное, утро, а если сюда кто-то войдет…       — Грейнджер, помолчи, ты так шипишь, что скоро перейдешь на парселтанг. — Он лениво поднялся и тоже стал одеваться. — Сейчас выйдем отсюда, и сможешь расслабиться… Если у тебя, конечно, не получилось сделать это сегодня ночью, — он саркастически усмехнулся.       — Прошу, перестань, мне не до шуток.       — Да мне, в общем, тоже. Не хочешь поговорить о произошедшем? — Он кинул беглый взгляд на взволнованное лицо. — Я бы сказал, что всё было внезапно, но крайне непло…       — Нет, мне пора. Не спускайся сразу за мной. — Взмах спутанных кудрей, и вот её уже и след простыл.       Гермиона вспоминала, как сбежала вниз, мельком глянула на часы (почти шесть утра!), подобрала валяющуюся палочку (какое безрассудство!), сгребла остатки вчерашнего вечера со стойки в выхваченный из чемодана пакет, оставив на столе только поднос с посудой, схватила свой чемодан и трансгрессировала в Нору.       Потом она полчаса сидела перед входом в знакомый с детства дом, массируя голову и пытаясь привести мысли в порядок. Она не ожидала от себя такой выходки, это было совершенно не в её характере, но сейчас думать об этом, возвращаясь мыслями к собственному телу, сплетённому с телом Драко, мать его, Малфоя, она не могла.       Девушка на цыпочках прокралась в Нору, оставила чемодан на входе и с пакетом в руках прошла на кухню, чтобы тихо выбросить мусор во Всежующее ведро под мойкой.       Она раскрыла пакет и увидела там смятые салфетки, которые Малфой зачаровал накануне, заливаясь смехом, в виде маленьких женских ножек-оригами, танцующих канкан; пустые бутылки из-под огневиски и сливочного пива и чуть свистящее на последнем издыхании радио, трансфигурированное ими из сандвича с курицей.       Она бросила пакет в ведро, которое сразу же одобрительно раскрыло рот-центрифугу и чавкнуло, поглощая мусор и перемалывая весь вчерашний вечер в пыль. Глядя на это и больше не в состоянии сдерживаться, Гермиона закрыла лицо руками и заплакала...       ...На небе уже занималась заря, но больше уснуть Гермионе так и не удалось. Грейнджер лежала в постели, обняв мурчащего кота и изредка шмыгая опухшим носом. Она плакала, потому что больше ничуть не сожалела о произошедшем тем октябрьским вечером. Она плакала, потому что ей мучительно хотелось повторения.