а
на свое шестнадцатилетие вы просыпаетесь с цифрой, обозначающей вашу привлекательность. самая высокая оценка — десять.
Кошелева проиграла своему Максиму ровно в два раза: с математикой у неё хорошо. пять против десяти в его пользу даже выглядит как-то несерьезно. у них вообще-то отношения больше чем с полгода, любовь, а не проклятое соревнование — кто кого(?). да и математика, которую Максим всякий раз подбивает Кристину прогулять, тоже не совсем уместна. а чувства, они типа неисчислимое, так? но в их мире, честно, всем наплевать, что она себе там придумала о любви, и вообще о жизни, если брать в целом. цифры всегда будут важнее. люди скорее заглянут тебе под рукав кофты или даже не постесняются спросить напрямую «какая там цифра?», чем поинтересуются сколько сахара ты кладешь в кофе и чем ты занимаешься. цифры это пиздец как важно — вот все, что внушали Кошелевой с рождения. те самые цифры, которые ты не выбираешь: очень интересная лотерея. — мне кажется, что мы из людей превращаемся в товар. — Макс почти допивает бутылку коньяка и разводит руками. — оценивают нас, блять, кто будет дороже стоить, а кого можно выкинуть как брак. на самом то деле, она не парилась особо: почему-то всегда считала себя достаточно привлекательной. да и Свобода с его десяткой это подтверждал: не зря он ее полюбил. и окружение ее, все друзья, близкие, не знали ничего о подобных проблемах. наоборот же, ждали шестнадцатилетия с нетерпением, чтобы похвастаться друзьям и обязательно выложить в истории свою дурацкую циферку. цифры-цифры-цифры. что касается Кристины самой, она два дня не выходила из дома после дня рождения, как только у нее на запястье появилась аккуратно выведенная пятёрка. тогда она и стала ненавидеть свое отражение в зеркале: заклеила огромное зеркало в углу комнаты парочкой рисунков на больших листах бумаги. ей эта цифра не то открыла глаза, не то выколола, сделав слепой, но она на себя взглянула совсем под другим углом. теперь и лишняя булочка в школьной столовой и шоколадка, подаренная Максом казалась смертельной. а когда Илона первая из всех в школе спросила «ну что?» — она как-то неопределенно пожала плечами и ответила «девять». Максим тогда еще долго смеялся, что как он ее такую вообще полюбил. Кошелева тогда подруге не соврала. она и впрямь каждый день замазывала пятерку толстым слоем тоналки и рисовала девять обычным маркером. все честно. дошло до того, что кожа в этом месте вся красная и едва ли уже не содралась до мяса но какая вообще разница, да? какая разница, что она упала в обморок на химии (совсем не от того, что не хотела ее учить), потому что не ела два дня. какая разница, что она не высыпается толком, потому что на час раньше встает, чтобы накраситься. главное, чтобы никто не узнал, что не хватило места на витринном прилавке, и ее должны были выкинуть в мусорку еще с конвейера как бракованный товар. только бы никто не узнал. даже если человек действительно обесценился настолько, что вся его значимость теперь — цифра на руке, то Кристина будет следовать даже таким правилам, чтобы хоть как-то удержаться. и слишком она любит этого идеального Максима. настолько, что даже думать не может о том, чтобы его разочаровать. но вот что: — Кош, заканчивай фигней маяться. — Макс осторожно трет пальцем по ее запястью, смазывая девятку. — мне может быть вообще число пять больше нравится. или ты мне больше нравишься чем эти цифры. забей ты. и только после этих слов, смысл наконец возвращается — может некоторые люди до сих пор остались людьми.