Двадцать секунд на спасение

Я не сразу поняла, что мы приехали, пока Бэкхен не разбудил меня. Когда мы поднимались, сердце все еще по инерции колотилось, поэтому при выходе я ощутила выступающие слезы, которые поспешила убрать. Только когда мы завернули в какой-то дворик, парень остановился и полностью повернулся ко мне. Тот небольшой промежуток, что мы прошли, наушники были на мне, а плеер находился в кармане его джинсов. Он на мгновение достал, глянув на экран устройства и вернул его обратно. Я ждала, что он сам заберет наушники, но, когда этого не случилось, сама попыталась их снять, но Бэкхен не дал осуществить задуманное. Он перехватил мою руку, и, осторожно сжимая кисть, опустил к себе на талию. Я молча следила за каждым его движением, позволяя подойти ближе. Песня заканчивалась и он, чувствуя это, под слова, едва касаясь, провел пальцами вверх по шее. Последние ноты после себя подарили тишину, которой я собиралась воспользоваться, чтобы вернуться в реальный мир. Бэкхен среагировал быстрее, чем я успела что-либо произнести, жадно припав к моим губам в тот момент, как началась следующая песня. Я закрыла глаза, утопая под невидимым куполом, где было всего слишком мало. Кислорода, времени и расстояния между нами. Голос в наушниках вытягивал высокие ноты, обещая сделать счастливой, и я верила ему, подчиняясь нахлынувшим эмоциям. Если каждая поездка в метро будет заканчиваться таким восхитительным поцелуем, то придется подумать о том, чтобы купить проездной на месяц, а то и больше. Парень плавно отстранился, напоследок чмокнув в губы, и сообщил, что мы теперь все же немного опаздываем. Поэтому я вернула наушники и мы вновь вышли на многолюдную улицу. — Чьи это песни? — поинтересовалась я. — Они очень красивые. — Скоро узнаешь, — заговорщицки протянул он. — Ты же не хочешь сказать, что мы сейчас к ним идем? Бэкхен улыбнулся, но ничего не ответил и это подтолкнуло меня спросить дальше: — Это же и твои песни тоже? Парень пожал плечами, мол, кто знает. Но теперь я точно была уверена, что слышала его голос, поэтому песня и показалась знакомой. К невзрачному на первый взгляд заведению мы пришли достаточно быстро. Признаюсь, гуляй я в этом квартале, никогда не заглянула бы внутрь. Деревянные двери были пошарпанные, хотя, если назвать их винтажными, то вполне сносно. Внутри помещение напоминало заброшенное кафе в стиле гранж, а в самом конце размещалась небольшая сцена с музыкальными инструментами, развешанными на серой кирпичной стене. Вдоль боковых стен находились столики с поставленными на них вверх ногами стульями. По ним блестящей ниткой тянулась паутина, и при малейшем выдохе с ножек сыпалась пыль. Пока я рассматривала интерьер, Бэкхен подошел к следующей двери. Он не торопил и за это я была благодарна. Как будущего архитектора меня привлекало все, что можно превратить в красоту и комфорт, поэтому я даже представила, что это место выглядело бы роскошно после некоторой реставрации. С надеждой, что у меня еще будет шанс осмотреть все как следует, я поспешила к парню. Он уже открыл дверь и ждал только меня. Место на лестнице, ведущей вниз, было мало, поэтому Бэкхен шел впереди, а я за руку следовала за ним. Наличие перил сделало бы спуск проще, но разум подсказывал, что лестница была рассчитана вовсе не для девушек в туфлях. После двух пролетов мы оказались в просторном подвальном помещении, где, видимо, создавались музыкальные шедевры. На стенах висели плакаты легендарных групп, музыкальные инструменты занимали всю центральную часть комнаты, а по бокам стояли длинные диваны. Я буквально замерла, смотря на присутствующих. — Это Сухо и Сехун, — произнес Бэкхен, оборачиваясь ко мне, — с ними ты уже знакома. Это Чонин, — указал на парня со светлыми волосами. — Это Чондэ, — который мило мне улыбнулся. — А это Чанми, — сказал он, обращаясь к парням. — Так вы…? — начал Сехун. — Да, если кого-то это интересует, — ответил музыкант, на что послышались одобрительные возгласы. Я все это время оставалась в стороне, пока один из парней не окликнул меня: — Чанми, присаживайся. Сухо похлопал рукой по свободному месту рядом и я, поблагодарив, присела на удобный темно-зеленый диванчик. Пока Бэкхен общался с остальными ребятами, куда подключился и Сухо, я внимательно разглядывала странички глянцевого журнала, оставшегося лежать на краю маленького столика. Половина номера была посвящена громким сплетням из светской хроники, поэтому я даже удивилась, зачем им этот журнал, пока не долистала до конца. На последней странице взгляд привлекло яркое объявление, которое к тому же было выделено красным маркером. Я не успела прочитать полностью, так как заиграла музыка, и мое внимание переключилось на парней, но глаза успели выхватить из текста подчеркнутые слова: «конкурс певцов», «приз от компании» и «звездная жизнь». Это была одна из тех волшебных песен, которая играла в метро, но слушать исполнение в живую было еще более завораживающе. Партия одного плавно переходила ко второму, а вместе голоса создавали очаровательную композицию. Настолько трогательно, что на глаза навернулись слезы и я быстро протерла их, пока никто не успел заметить. С учетом, что пару раз благодаря Юне мне приходилось бывать на концертах с живой музыкой, но то едва ли можно сравнить с этим выступлением. Чондэ стал для меня настоящим открытием за этот вечер. Я видела его лишь пару раз у костра и совершенно ничего о нем не знала, а сейчас всего парой строчек он, кажется, рассказал о себе все. Покачивая ногой в такт, я желала, чтобы мелодия не заканчивалась, но история была рассказана, поклон и занавес. — Вы очаровательны, — только и смогла проговорить. — Сегодня я бы хотел исполнить еще одну песню, но некоторых людей не хватает, — сказал Бэкхен. — Я могу подождать сколько потребуется, — с улыбкой произнесла я, добавив, — было бы хорошо, если кроме меня и этих стен вас услышали другие. — Я давно предлагал им начать выступать на улицах или в кафе, но разве меня здесь кто-то вообще слушает, — высказался Сухо. После чего раздался громкий смех парней с замечаниями, что они всегда готовы поддержать его идеи, только пока они еще не готовы к вниманию публики. — Может, вы бы смогли попрактиковаться у нас в ТЦ, — обратилась к Бэкхену, который пообещал обговорить этот вариант с другими чуть позже. Я улыбнулась, переводя взгляд на журнал, который теперь находился в хватких руках Чонина. Меня интересовал вопрос, какого года выпуска этот номер, чтобы узнать прошел ли конкурс или только состоится, что нужно для участия, может я могла чем-то помочь, даже если на самом деле оказалась бы бесполезной с моими скромными познаниями в этой сфере. Опять отвлеклась, не сразу заметив, что меня зовут: — Чанми, пойдешь с нами? — спросил Сухо. Я пропустила важный момент, когда задавался вопрос, поэтому подняла глаза на Бэкхена, ища поддержки. — Я собирался показать детальнее кафе наверху. Продолжайте без нас. Сехун прищурившись перевел взгляд с Бэкхена на меня и, пожелав удачи, вышел следом за остальными участниками группы. Мы остались одни. — Если не хочешь или устала, идем я провожу, — начал парень, на что я замотала головой. — Тогда идем осмотришь кафе? Я поднялась с диванчика и подошла к выходу. Надо было идти, иначе я бы предпочла остаться здесь надолго. Тут не было посторонних и оттого это место казалось до чертиков правильным для того, чтобы он трепетно держал тонкими пальцами микрофон и терзал сердце строчками о неземной любви. В кафе наверху заходящее солнце соприкасалось лучами к замученным рваным шторам и опускалось на потрескавшийся деревянный пол, делая заброшенное и пустое пространство более теплым. Я подошла к подоконнику у входной двери, чтобы посмотреть на открывающийся вид, но впереди была лишь серая стена соседнего дома. С противоположной стороны оказалось красивее: там не было домов, закрывающих обзор, лишь большой стадион, откуда вечером слышался галдеж, а ночью наверняка там прячутся парочки, стремясь остаться наедине. Не знаю, как долго я стояла у окна, подглядывая за чужой жизнью, но небесное светило уже успело попрощаться и уступить на небе место мелким звездочкам. Бэкхен меня не тревожил и, вернувшись в реальность, я не сразу заметила, что парень занял место за одним из столов и буквально утонул в листках бумаги. Если бы мы жили вместе, квартира в считанные дни превратилась в сплошной творческий беспорядок. Я тихо приблизилась к соседнему столику, откуда открывалась великолепная картина: парень вдохновенно что-то записывал, черкал, комкал листы и за мгновение вновь выводил слова. Он выглядел таким уязвимым наедине с музой, что нарушить их творческую идиллию было бы непростительно для самой себя. Ведь прекрасно знала, как это нелегко удержать вдохновение, выжав из него максимум так, чтобы оно могло вскоре вернуться вновь. Когда парень аккуратно сложил пару листиков в карман, он поймал мой взгляд и произнес: — Долго ждала? — Совсем чуть-чуть, — показала расстояние между большим и указательным пальцем, прищуривая глаз. — Тогда идем исправлять это недоразумение, — сказал Бэкхен, увлекая за собой на улицу. Побродив среди многоэтажных домов, мы вышли к реке. Она приносила свежесть и прохладу, остужая нагревшийся за день город. Чуть дальше располагался мост, но до него мы так и не дошли. Намного ближе перед нами оказалась круглая площадка, ярко освещенная уличными фонарями. На ней под негромкую музыку на роликах катались профи и аматоры, неуклюже хватающиеся друг за друга. Я посмотрела на своего будущего напарника. — Это твой способ «исправить недоразумение»? — поинтересовалась я. — Тебе не нравится? — ответил вопросом на вопрос парень. — Я в восторге, но не обещаю, что после пары минут со мной количество недоразумений поубавится, — предупредила я, на что Бэкхен только посмеялся. Последний раз на роликах я каталась с подругами в средней школе. Бабушка Су тогда привезла одну пару из-за заграницы и мы по очереди учились кататься. Говорят, что если научишься ездить на велосипеде, то этот навык никуда больше не пропадет, надеюсь, подобное применимо и для роликов. Потому что не хотелось что-то себе порвать или сломать, и уж тем более покалечить окружающих. Пока я мысленно собиралась, парень успел взять ролики напрокат, уточнив перед этим мой размер. Мы присели на скамейку, чтобы зашнуровать их. Бэкхен справился раньше и стоял ждал, когда я закончу мучить шнурочки. Те никак не хотели держаться, оттягивая решающий момент подъема. Кое-как справившись, я глубоко вдохнула: либо упаду сразу, либо все пройдет без происшествий. Не желая травмировать его, я постаралась подняться сама. Секунды, чтобы найти равновесие и, кажется, я готова кататься. Парень предложил руку, но я ответила, что первый круг для проверки проеду сама. Надо было свыкнуться с забытыми ощущениями «на колесиках» и после с уверенностью браться за руки. Все прошло на удивление гладко и я даже смогла осторожно подобраться к Бэкхену, обняв его со спины. Он не подал виду, что смущен, но его выдало ускоренное сердцебиение. Мы остановились с краю и в целом не мешали остальным, но заканчивать веселье так быстро самой не хотелось, поэтому я убрала руки с талии парня и объехала его, будто вовсе ничего не происходило. Он принял игру и, догнав меня, слегка задел расклешенный подол платья, прежде чем провести пальцами по коже и, мимолетно дотронувшись до ладони, отпустить. Я засмеялась, когда парень чуть не врезался в меня на повороте, стараясь сохранять выражение крайне задумчивого одинокого молодого человека. В то мгновение он почему-то снова стал для меня незнакомцем, от которого можно ожидать чего угодно. Я немного испугалась, когда он взял мою руку, потому что ощущала себя зрителем: словно смотрела на происходящее со стороны, боясь окончательно стать его частью. Может в этом причина моей осторожности и одновременно в некотором роде навязчивости, потому что хочется всего и сразу, но так не бывает и это немного пугает. Кому не хотелось бы проводить больше времени вместе, чтобы все всегда заканчивалось хэппи-эндом как в сказках, которые в детстве по вечерам читали родители. Но я все же была взрослой девочкой и отчетливо понимала, что этот мир бывает слишком непредсказуем и жесток для таких наивных ожиданий от будущего. Поток моего философствования прервал Бэкхен, спрашивая в порядке ли я. — Конечно, — с улыбкой. Конечно в порядке. Просто ты начинаешь сильно нравиться и это по неосознанным причинам слегка тревожит. — Устала? — Немного. Мысли сейчас тяжелее чем катание на роликах. — Тогда присядь, — и парень усадил меня на скамеечку, развязывая измученные шнурочки. Они были завязаны то ли в три, то ли в четыре узелка и это усложняло задачу. — Я знаю людей, которые не умеют завязывать шнурки, — произнес он, поднимая голову и смотря снизу вверх на меня, — но ты, видимо, из тех, кто слишком любит это делать. Я засмеялась. Действительно, четыре — явно перебор, зато они крепко держались. — Что же, теперь ты в курсе, к кому обращаться, если возникнет потребность что-то крепко завязать. — Мне как раз нравятся вещи со шнуровкой, — невзначай отметил он, а я сделала еще одну пометку в списке фактов о нем. — Бэкхен-а, — впервые неформально позвала я парня и он даже перестал копошиться с завязочками и сосредоточился на мне. — Когда у тебя день рождения? — Шестого мая, — произнес он, наконец-то закончив с моими роликами. — Жаль, что я не знала тебя раньше. — Почему? — Мы могли бы вместе отпраздновать, — сказала очевидную вещь. — Еще успеем, — подбодрил Бэкхен, — я не собираюсь от тебя сбегать, Чанми. Я легонько стукнула его кулачком. Что за глупости? — Ты не голодна? — Нет, а ты? — Тоже. — Бэкхен-а, — я снова обратилась к нему, — если хочешь, то пойдем вместе. Я правда не голодна, но сейчас от чашечки кофе не откажусь. Парень улыбнулся: — Ты такая проницательная. — Спасибо, — с улыбкой ответила я. У него удивительная энергетика, что просто не получается сдерживаться, когда уголки его губ поднимаются вверх. Остаток вечера мы провели в небольшом ресторанчике, где подавали очень вкусный куриный суп с лапшой (парень все же угостил меня ложечкой), разговаривая о летнем отдыхе. Оказалось, что в прошлом году он с группой ездил отдыхать в Японию, деньги на которую они не один год копили. — Если бы не дух домоседа во мне, я бы тоже проводила лето в разъездах. Эта фраза рассмешила Бэкхена и он сказал, что обязательно покажет мне, насколько разнообразен мир за пределами Сеула. Думаю, это хорошая идея, и для начала можно поездить по нашей стране, а уже после и о загранице подумать. Обратно мы добрались на автобусе, что заняло еще часа полтора, так что я вернулась достаточно поздно. Попрощавшись с парнем, я поднялась и зашла в квартиру. Меня ждала умиротворяющая тишина. Только в кухне горел ночничок, но там никого не было. Я потянулась к выключателю, как вдруг заметила на столе открытку. Она недолго дожидалась, пока ее прочитаю, потому что в следующий момент я увидела строчки и улыбнулась. Записка с красивым маминым почерком гласила: «Ты молодец, Ми. Мы гордимся тобой. Целуем, твои мама и папа». Даже когда окончила школу, родители не забывали поддерживать, за что я была безумно благодарна. Поэтому через пару минут под надписью появилась еще одна. От меня: «Спасибо, люблю вас, Ми». Чувствую, завтра я не смогу встать рано, чтобы сказать это лично. Благо в понедельник у меня вторая смена.