Got me looking so crazy right now, your touch Из-за тебя я сама не своя, одно твоё прикосновение Got me looking so crazy right now Доводит меня до изнеможения Crazy in Love (2014 Remix*) — Beyonce
Черное шелковое платье в пол с разрезом на левой ноге, что доходит до начал бедра. Тоненькие бретельки, покрытые мелкими бриллиантами, которые неимоверно красиво блестели при свете, привлекая внимание к моей груди, которую открывал «V» — образный вырез. Красная помада, золотые тени, которые нанес мне профессиональный визажист. Черные туфли облегают щиколотку черным лакированным ремешком, от которого свисает прозрачный камешек Сваровски. Устойчивый толстый каблук. Волосы завиты в легкие локоны. Мне повезло с цветом, так как под разным ракурсом он менялся. Время уже приближалось к семи. Я стояла перед огромным зеркалом в гардеробной лучшего друга. Как же давно я не возвращалась к этой роскоши. Я будто сошла с какой-то обложки модного журнала, но, черт, мне так шло. В дверь постучали, а потом в комнате появилась Эмбер. На ней было надето коралловое платье до середины бедра с длинным шлейфом. На голове пучок, а по бокам свисали локоны (я такие называю сопельками), но они ей очень шли. Она обворожительно улыбнулась и взглядом оценила мой прикид. — Ты без опозданий не можешь, да? — она поправляет колье и прикрывает глаза. — Там будет весь знатный род, конечно опоздаю, — смеюсь я. — Езжайте без меня. Эмбер чмокает меня в щеку и выходит из гардеробной, а я продолжаю смотреть на себя в зеркало. Так и не далеко и влюбится в саму себя. Я улыбаюсь от этой мысли и беру маленький клатч, в который помещается телефон и маленький пробник помады. Мероприятие проходило на окраине Манхэттена, поэтому я не собиралась ехать туда за двадцать минут до начала, учитывая, что маскарад придумал Тони, а я люблю действовать ему на нервы. Я прохожу по гостиной, в которой выключен свет. Такая атмосфера и пугает и будоражит своей красотой одновременно. Подняв подол платья, я вышла из квартиры, перед этим поставив её на сигнализацию. Открыв дверь своей малышки, я села так, будто сейчас у меня самая дорогая фотосессия. Ауди завелась с первого раза, взревев так громко, что у нескольких машин, стоящих на подземной парковке, сработала сигнализация. Я выехала на бешеной скорости, выжимая из авто практически все силы. Вечером пробок было не так много, ибо я ехала не в час пик. Яркие огни Манхэттена превращались в однородную цветную гамму, за окнами моей ауди. Мне пришло уведомление, которое высветилось на панели управления в машине. Т.Э.С: Твои счета открыты, не растрынькай всё. Я улыбнулась. Ну да, вряд-ли получится за один вечер растратить четыре миллиарда долларов. Перед тем как исчезнуть, на карте у меня было всего два миллиарда, и то, честно заработанных. Там были деньги на учебу, новые разработки. Но после моей внезапной «смерти», Старк заморозил счета, а банк продолжал капать проценты. Так и накопилось. Наверное, если сейчас закинуть на этот счет все деньги с новой карты, я могла бы сместить с первого места Кайли Дженнер. Но я не буду этого делать, мне вполне хватает популярности со званием «Самый востребованный финансовый директор». К особняку, в котором проходит маскарад, движется цепочка дорогих авто. Подъездная дорога украшена длинными, бледно-розовыми бумажными фонарями. Когда я приближаюсь на машине к дому, я вижу, что фонарики повсюду. На закате дня они кажутся волшебными, словно я въезжаю в зачарованный замок. Людей на улице практически нет. Я потянулась за маской, что лежала в бардачке. Черная, такая же как моё платье, она как влитая одевается на моё лицо. Я завязываю её под волосами и смотрюсь в зеркало дальнего вида. На бледной коже маска действительно смотрится просто чудесно. Я проезжаю еще каких-то три метра и выхожу из машины. Темно-зеленая дорожка проходит вдоль фасада по газону и ведет к просторному лугу за домом. Я иду по зеленой дорожке практически одна, так как опоздала на двадцать минут. Два фотографа щелкают гостей на фоне увитой плющом беседки. Я обворожительно улыбаюсь и смотрю в объектив. Вспышки камер ослепляют меня всего на минуту, после я вновь движусь по дорожке. — Мисс Старк! — зовёт меня один из фотографов. Даже в маске меня сложно не узнать. Господи, как же я себя люблю. Мысленно смеюсь. Таков мой образ, увы и ах. Я оборачиваюсь к молодому парню, который протягивает мне визитку. — Прошу вас, перезвоните по этому номеру, наш журнал хочет видеть вас на обложке, — я беру черную карточку и читаю название «Play boy». Я киваю и наконец-то захожу в холл. В конце дорожки слуги в белом держат подносы с бокалами, наполненными шампанским. Я с облегчением беру из рук Кристиана бокал — чтобы поскорее отвлечься от мрачных мыслей. Дальше сияют черно-белые клетки танцпола, окруженного низкой оградой с тремя входами. По обе стороны от каждого входа установлены два ледяных лебедя. Четвертую сторону павильона занимает сцена: струнный квартет играет какую-то нежную, знакомую и легкую мелодию. Сцена рассчитана на большой состав музыкантов, но пока никого не видно. Вероятно, они появятся позже. Гости держат бокалы и оживленно переговариваются. Видимо, можно было ещё опоздать. Я поправляю локоны и модельной походкой прохожу в глубь. По правилам маскарада, нельзя разговаривать даже с знакомыми, как с знакомыми. Каждый здесь незнакомец, которому в случае приглашения на танец отказывать нельзя. Я чувствую на себе взгляды. Вот оплошность — все здесь парами, все, кроме меня. Я осмотрелась по сторонам и попыталась ретироваться к официанту, держащему поднос с шампанским, но у меня не вышло этого сделать. Кто-то дернул меня за руку и я обернулась. Как банально просто узнать человека под маской. Может не всем, но мне просто. Мои глаза сцепились с шоколадными глазами Питера. Где же Стэлла? Я осмотрела толпу, в которой не было русой головы, даже как-то странно. Она же хочет быть знаменитостью, и при этом не светится на таких мероприятиях. Я вырываю руку, потирая запястье. — Где же Стэлла? — тихо проговариваю я. Правила есть правила, я же не хочу, чтобы меня выперли. — Закатила истерику, сказала, что никуда не пойдёт, — Питер идёт к столикам с фуршетом, а у меня слюнки текут от бутербродов с красной рыбой. — Предсвадебная хандра, — заключаю я и вместо бутерброда беру чистый бокал, с которым иду набирать себе вино из фонтанчика. — Кстати, когда там она у вас? — я отпиваю алкоголь. Не поскупился же Старк. Вино было похоже на то, что он хранил для особых случаев, французское с легким привкусом шоколада, тридцатилетней выдержки. Как и шесть лет назад, Старк выходит на сцену и что-то талдонит об этом благотворительном вечере, что деньги, которые получат с продажи экспонатов пойдут на благотворительность. Я только сейчас замечаю большие двери, около которых стоят два амбала. Видимо там и будет проходить аукцион. Он поздравлял всех с началом осени и говорил не расслабляться, так как оставшийся год нам нужно трудится не покладая рук. Ну и конечно, куда же без поздравлений своего стажера. — Хочу поздравить, уже не стажера — Питера Паркера и его чудесную невесту Стэллу Эбигейл, — он указал рукой на меня, от чего я поперхнулась вином и поспешила прикрыть лицо руками и отойти от Паркера. Не хватало ещё, чтобы меня попутали со стриптизёршой. — А, Стэллы тут нет, это всего навсего Алексис. Кстати её тоже поздравляю — лучший финансовый директор десятилетия. — У меня ещё и задница хорошая, — тихо проговорила я, но это явно слышали, так как прошел смешок. — Прошу, проходите в зал аукциона, — двери открылись и я начала проводить взглядом толпу расфуфыренных богачей, которые мигом ринулись в соседний зал. Первой на аукционе представили древнегреческую вазу, стартовая цена которой была семь тысяч долларов. Ставку не повысили и её купил какой-то бизнесмен, у которого и была эта сумма в кармане. Следующий лот — африканская маска, которая нагоняла ужас и страх. Тут уже пошло повышение. Гости поднимали таблички с ценой, а ведущий озвучивал кому было продано используя слова мисс/мистер в белом или в чем кто был. Я не интересовалась аукционом, пока не вынесли мольберт с картиной Ван-Гога. Стартовая цена шестнадцать тысяч. Не только я оживилась, но и зал. Ставка повысилась до ста тысяч и осталось всего пару человек. Двести тысяч. Триста. Четыреста. — Один миллион, — поднимает табличку Тони. Это та самая картина, которой ему не хватало в коллекцию. Ведущий стучит два раза, и уже поднимает молоток на третий, как я выкрикиваю. — Два миллиона, — Пеппер тут же оборачивается с взглядом, мол, кто это такой бессмертный. — Три, — говорит женщина. — Четыре, — поднимаю руку я и чувствую напряжение с бока Старков. — Если ты готов отдать чуть больше, то я нет, — проговаривает рыжая мужу и тот недовольно кривится. — Четыре с половиной, — говорит Тони. — Семь, — говорит Паркер, который сидел слева от меня. Он смотрит на моё офигевшее лицо. Эта картина во что бы то ни стало будет моей и никакие Старки, и никакой Паркер не отберут её у меня. — Двенадцать миллионов! — выпрыгиваю с места я и все ахают. Три стука и картина моя. — Леди в черном и картина Ван Гога, привезенная прямиком из Лувра! — я перевожу с карты на благотворительный фонд деньги и когда платеж осуществляется картину уносят. Аукцион продолжается. Было продано стул в стиле ренессанс и платье Катерины Второй, понятия не имею кому оно сдалось, но его купили. Наконец-то был открыт фуршет и танцпол, где я могла «культурно» отдохнуть. Одна из первых я покинула аукционный зал и прошла к длинным столам с разными деликатесами. Тихо сама с собой, я слушала легкую музыку, выпивая один за одним бокалы шампанского. После шестого такого захода, стоять на ногах было сложновато, учитывая, что заливала я поверх утрешнего похмелья и бокала вина. Я решила найти обыкновенную воду, так как сушило меня не по детски. Найдя нужный фонтанчик и практически опустошив стакан, на меня было вылито вино. Сначала, я даже не поняла что случилось, но только ощутив липкую шелковую ткань на себе, я подняла глаза на виновника. Передо мной стояла Эмбер, приложив руки ко рту. Она видела в моём взгляде злость и тираду, которая скоро и послышалась. — Че-ерт, — я схватила салфетки со стола и начала тереть ткань. — Кевин меня прикончит. А лучше бы тебя прикончил, — меня дёргают за локоть и мои ноги подкашиваются на высоком каблуке. — Эмбер, я избавлю тебя от неё, — подруга открывает рот, но Паркер бесцеремонно выводит меня в коридор. Я продолжаю тереть платье, мне даже всё равно на то, куда тащит меня мой бывший. Он подводит меня к лифту, а перед глазами всё плывет, из-за чего мне приходится взяться за стену. Питер одаряет меня взглядом, мол, пить не умеешь — не пей, от чего я улыбаюсь. Мне определенно нравится быть пьяной в его присутствии, я по смелее буду. Двери открываются и я первая шагаю внутрь, сразу схватываясь за поручень. Слишком шикарный дом для маскарада был выбран. Зеркальная поверхность отражает происходящее в лифте. Куда этот придурок меня везёт? Цифры показывают восьмой этаж и мы выходим. Он держит меня под локоть, что мне не очень нравится, я то и дело пытаюсь вырваться. Но всё, что у меня получается — это постоянно спотыкаться. Он дергает большую белую дверь и мы оказываемся в ванной.Паркер запомнит этот день, на долго. И не только потому, что её не было рядом шесть лет, а потому, что она смотрит на него влюбленными глазами, и Паркер понимает, что план, в котором он женится на Стэлле и живет приличным семьянином — рушится на глазах, так как он не перестаёт любить свою Алексис.
***
— Теперь вы полноценный владелец сети электростанций Нью-Йорка, — говорит мэр города и пожимает руку Паркеру. Его компания теперь официально энергетическая, и я смогла это провернуть всего за шесть дней. Паркер и мэр позируют на камеру и конференция наконец-то завершена. Я устало сажусь в кресле, снимая с себя туфли. Эта неделя выжала из меня все соки. Осматриваю пустой зал, в котором мы находимся одни с Паркером. Я кручусь на стуле, задевая коленом стол. — Где землю лучше покупать? В Лос, — он не договаривает, так как я его перебиваю. — Джорджия! Установим там ветряные электростанции, а рядышком пробурим нефтяную дырочку, — я прикладываю к губам ручку. Грубо говоря, оставшийся день я буду плевать в потолок, так как сил у меня больше нет. — А можно я сегодня пораньше уйду? — Питер вопросительно приподнимает бровь, мол, какого лешего? — Меня на фотосессию пригласили, всё равно сегодня делать нечего. — И когда? — его руки опять в карманах, дурацкая привычка. — Сейчас, — парень вздыхает, но кивает. Я всовываю ноги в туфли и покидаю офис. Сама себе хозяйка? Ладно, у меня звание лучшего финансового директора, но я хочу больше. Хочу звание самого горячего финансового директора. Такого нет? Будет! Ведь я еду на фотосессию журнала Play boy, где буду в белье от Виктории Сикрет. Белое высотное здание с кричащей вывеской — я останавливаюсь около него. При входе меня встречает молодой парень, который приветливо мне улыбается. Мы поднимаемся на двенадцатый этаж и заходим в большую комнату. Белое натянутое полотно, два больших софтбокса или же прожектора, я в этом не разбираюсь. Высокий стул стоит по средине рабочего пространства. Нас встречает фотограф и две девушки. Одна красила меня, а другая подбирала бельё. Мне нравилась эта атмосфера, наверное, если бы я уволилась с Паркер Энтерпрайзед, то пошла бы в модели. Хотя куда с моими мозгами в модели? Там же пить сто процентно нельзя, в зал ходить по сто раз в неделю надо, а мне и двух походов по выходным хватает. Визажистка нанесла мне золотистые тони и нарисовала тени. Это же я на обложке журнала буду, поэтому шутка про то, что я сошла с неё будет не уместна. Это вообще шутка? У меня плохо с чувством юмора. Мне дали два комплекта на выбор: красный сдельный кружевной боди или черное белье. Я выбрала второй вариант, так как душа к красному у меня лежать перестала года два назад. — Я Ник, твой фотограф, — он пожал мне руку и я села на высокий стул. — Если нжна будет помощь по позированию — говори. Я кивнула и откинула волосы назад. Подогнула колено и сделала лицо, как делают его модели. Так я поменяла поз пять, а потом у меня кончилась фантазия. Мне предложили сделать вид, что я танцовщица, делать вид не пришлось. Скрестив ноги, я выгнула спину, надо же хоть как-то доказать, что задница у меня и вправду что надо. Фотосессия длилась ровно до того момента, пока у меня не зазвонил телефон. В офисе «Play boy» я находилась практически три часа, чего я не заметила. Мне звонила мама. Как оказалось, ничего важного, она просто хочет чтобы я провела с ними выходные, так как на следующей неделе они с папой уезжают в Австралию на секретную миссию. — Кадры есть, даже не знаю как выбирать будем, — улыбнулся Ник. — Может дашь свой номер, сходим куда-нибудь? Я уже была одета в дурацкое офисное платье, а сверху накинуто пальто. Начало второго месяца осени как-никак. Подойдя к фотографу я протянула ему свою визитку, не всю же жизнь цепляться за Паркера. Попрощавшись, я покинула здание и уселась в ауди, где стала проверять свои соц.сети. Кстати, с того дня Питер не сделал ровно ничего. Мы оставались в лифте вдвоём, в его кабинете — снова вдвоём. Он говорил только о работе. Мне даже стало казаться, что именно таким образом он помыкает мной как желает. У Паркера есть секретарша и невеста, но всюду он посылает только меня, даже, черт возьми, кофе просит меня сделать. От чего я ещё больше возненавидела этот напиток. В салоне машины играла музыка, а я стояла в пробке на Бруклинском мосту. Битый час там не могут оттащить сломанную машину. Уже восемь вечера, а я все не доехала к родителям. Я думала, что завешусь, настолько мне было скучно. На телефон пришло уведомление. Паркер: Отправил тебе пригласительное на свадьбу. Пойму, если ты не придешь Я закатила глаза. Только и говорим либо о работе, либо о свадьбе года. Алексис: Поверь, мне в кайф бесить твою подружку и тебя вместе с ней. Вывернув руль в сторону, я встала на свободное место. Пробка наконец-то начала продвигаться. Паркер: Удивлён, что ты ни разу не заикнулась о том вечере. Но засосы-то замазывала. Алексис: Больно нужно говорить о вечере, когда я была пьяна. Или ты хочешь повторить? Паркер: А ты? Алексис: Пошел ты. Машины дали долгие сигналы, а это означает поломка исправлена и я могу ехать. С Бруклинского моста я выехала в половине девятого. Навигатор указал повернуть налево, тем самым я въехала в частный кооператив, совсем в такой же как и на маскараде. Чуть пригнувшись, я искала четвертый дом, который оказался в самом конце улицы. Ворота автоматически открылись и я въехала в огромный двор, вымощенный красивым камнем. В центра стоял светящийся фонтан с фигурой ангела. Дом был трёхэтажный и светился изнутри. Вход был огражден колоннами. Присутствовал сад, который даже сейчас еще не приобрел желтого оттенка. Выйдя из машины, меня встретил дворецкий, которому я передала ключи. Мама вышла на крыльцо, протягивая ко мне руки. Мы обнялись и я почувствовала аромат горячего шоколада. Эллен выглядела по домашнему. На ней было надето цветастое платье с длинным рукавом, а поверх накинута кофта, чтобы не замерзнуть на улице. — Рада тебя видеть, Ли, — мама приобняла меня за плечи и провела в дом. Тут пахло уютом. До костей пробирало тепло и любовь семейного очага — всё то, чего не дали мне Старки — время со мной. — Ты без сумок. — Возьму у тебя что-нибудь потаскать, — подмигиваю я и снимаю чертовы туфли, которые мне натирают. Пора бы уже купить сапожки. Мама заводит меня в гостиную, где стоит небольшой столик, накрытый разными вкусностями. Я замечаю папу, который что-то жует и втыкает в телевизор. Кто-нибудь мог представить Стива Роджерса в таком занятии. Он ведь как обыкновенный среднестатестический мужчина. — Стив, прекращай пялится в ту коробку, смотри кто приехал, — обращается Эллен к мужу и тот, нахмурившись оборачивается. Я делаю два шага к дивану. — Стой! — вскрикивает папа и подрывается с места, после чего сжимает меня в объятьях так сильно, что мне начинает казаться, будто это у него камень силы, а не у меня. — Мы не виделись неделю, но ты стала ещё красивее, — я искренне улыбнулась и прыгнула на свободное кресло, где недавно сидел отец. Можно было бы видеть, как двадцати трёх летняя я, в платье от Версаче, сидела в доме родителей улыбаясь на все тридцать два. Отец выключил телевизор и мы наконец, впервые за много лет, проводим время вместе. — А есть ананасы? — спрашиваю я, дожевывая кусочек мяса из салата. Мама смотрит на меня вопросительным взглядом. — Ты же терпеть их не можешь, — Эллен хмурится и на её лбу появляются морщинки. — Хочется, — жму плечами я и мама удаляется. Спустя минуты три, она приносит открытую баночку с консервированным ананасом и протягивает её мне.Неделя спустя
В очередной раз подписываю документ о подтверждении покупки долбанной земли в Джорджии. Уж слишком много кто хочет её купить. И этим опять занимаюсь я. Раздается голос секретарши и мне приходится выйти из кабинета, чтобы отдать ей документы. Мне бы размяться, а то уже всё болит от постоянного сидения на жопе ровно. Но не успеваю я покинуть свой этаж, мне приходит сообщение, от так называемого «шефа», чтобы я немедленно явилась к нему в кабинет. От этого «немедленно» меня начинает тошнить, во всех смыслах. Сажусь в лифт и поднимаюсь на три этажа вверх. Последнюю неделю у меня действительно странное состояние. Постоянно болит живот, раздражительная до жути. Я скидываю всё на стрессы и менструальный цикл, который должен был вот вот начаться. Он задерживался на несколько дней, но у меня никогда не было сталых менструаций. Я стучусь в кабинет к Паркеру и, не дожидаясь ответа, вхожу. Он опять стоит ко мне спиной, и я невольно закатываю глаза. Я сегодня не по униформе. В черных джинсах и серой кофте. Хоть раз в жизни дам себе отдохнуть от этого дрэсс-кода. Питер оборачивается и взглядом показывает чтобы я села. Усевшись в кожаное кресло, что стояло напротив стола Паркера, я стала ждать, чего же такого он мне скажет. Парень кладет передо мной свежий выпуск «Play boy», на обложке которого находилось моё оголенное тельце. Я непонимающе взглянула на начальника. — Это не одобрительно для работников моей компании, — он указывает пальцем на обложку и я давлю смешок. — Так увольте меня, мистер Паркер, — жму плечами я. Он не уволит меня, просто из-за того, что Тони ему голову открутит. — Ты представляешь, что за слухи пойдут о моей компании? — он делает акцент на пред последнем слове. Сначала мне казалось, что он разозлился на меня за такую откровенную съёмку, но на деле, всё было гораздо серьёзнее — затронули ЕГО репутацию. — А ничего так, что если бы не я, ты бы так и сидел в оружейном бизнесе и к концу года остался бы банкротом, — я встала из кресла и слегка повысила тон, что не понравилось Питеру. — Ты разговаривать так будешь со своими родителями и друзьями, но не со мной, — прорычал парень и я приподняла бровь, истерически улыбаясь. — А не много ли ты о себе возомнил, Питер? — я прищуриваю глаза и облокачиваюсь на стол руками. Ему важна только репутация и гордость, которую он не понятно от куда достал. Моя душа отчаянно просит прекратить это и расплакаться, но я не собираюсь. — Я думала, что я тебе важна не только как сотрудник. — Только как сотрудник, — отрезает Паркер и я застываю в немом шоке. Что он только что сказал? Только как сотрудник? Я быстро моргаю, так как это бьёт по мне, будто плетью. — Мне самой написать заявление и уволится или ты сам? — шепчу я, глотая слёзы. Я не должна срываться. Не при нём. Не здесь. — Что ты имеешь ввиду, — он хмурится, а я отвожу голову в сторону, кусая себя за язык. — Мне двадцать три года, Паркер, и ты дал мне надежду. Я в своём возрасте, до сих пор влюблена в первую любовь. Я думала, что значу для тебя хоть что-то. Я пыталась забить на свадьбу, на то, как ты водишь Стэллу по ресторанам, целуешь её на виду у всех. И при этом ты трахаешь меня в ванной, и я хочу этого! Ты дал мне работу и жизнь, о которой я мечтать не могла, с человеком, которого я люблю, — первые слёзы начали катится по моим щекам, обжигая кожу. В груди опять горело. — Ты хотел сделать мне больно? У тебя получилось, — ладонью я вытираю слёзы с лица. Мне надоело. Надоело помогать ему во всём. Надоело отдавать ему всю себя без остатка и не получать ничего в замен. Я как девочка подросток бегаю за ним везде, и при этом считаю, что моё эго выше его. Но это не так. Я настолько опустилась, что даже не готова смотреть самой себе в глаза. Я вышла на своём этаже и двинулась к туалету. Роза испуганно провела меня глазами. Я облокотилась на мраморную поверхность и смотрела на белоснежную керамику, на которой появлялись капли от моих слёз. Это ведь он сказал, что от ненависти до любви один шаг. Господи как же Паркер прав. Я ненавижу его. Ненавижу каждой клеточкой своего тела. Но, твою ж мать… Я продолжаю любить его и ничего с этим поделать не могу. Желудок подкатывает к горлу и я подбегаю к унитазу. Меня рвёт. Я будто рассыпаюсь изнутри. Мне настолько перехотелось иметь деньги, и вообще жить, что я бы прямо сейчас резанула себя по венам, но не могу. Я просто не должна умирать из-за этого придурка. Повторный порыв и я кашляю от осадка внутри. Хотела бы я послать это всё к черту. Я оседаю на кафель и обхватываю руками колени, подтягивая их к себе. Голова настолько тяжелая, что я прикладываю её к двери. И опять смотрю в одну точку. Я слышу как дверь открывается, как Роза проходит мимо кабинок, а потом она останавливается напротив моей. Её глаза круглые. Она быстро приседает около меня, хватая за плече. — Вы в порядке, мисс Старк, — её голос такой невинный. Если бы я была в порядке… Я натягиваю улыбку и киваю. — Можешь идти домой, Роза, — я привстаю, но тут же оседаю обратно. Девушка помагает мне подняться. — Я вас в таком состоянии не брошу, — она не отходит от меня ни на миллиметр. — Давайте ключи и говорите адрес, я вас отвезу. — Напомни мне, чтобы я подняла тебе премию, — всё так же фальшиво улыбаюсь я. — Привет, — выдыхаю я и чуть ли не падаю в руки подруги. Я попросила Розу привести меня именно к лучшим друзьям, так как одна я загнусь. Эмбер поблагодарила Роуз за помощь и провела меня в гостиную. Кевин был в туре по европейским странам, поэтому подруга была в квартире одна. Она не задавала вопросов и впервые за нашу дружбу самостоятельно налила мне бокал вина. Но даже не пригубив его, меня опять начало рвать. Подруга убрала мне волосы с линии огня и ждала, пока у меня закончится рвота. Скорее всего, моё тело таким образом наказывало меня за то, какая я тупая. Я нажала на кнопку слива и вновь села на пол. Эмбер обеспокоенно смотрела на меня. — И давно тебя так? — она заправила прядь моих волос за ухо. — Сегодня. А тошнит всю неделю, — кривлюсь я и опять обхватываю себя руками. — Легче? — я киваю и подруга помогает подняться. Мы садимся в гостиной. Она укрывает нас большим пледом. Как в старые добрые времена. Смех сквозь слёзы. Какие бы недопонимания у нас не были — Эмбер остаётся единственной, кто может понять меня без слов. — Реально ананасы? — переспрашивает брюнетка, когда я говорю, что у родителей съела целую банку. Я киваю и смеюсь. — Ты когда-то рассказывала мне, что твоя мама, когда узнала, что беременна тобой — тоже ела ананасы, — я обернулась на Эмбер, мол, что ты такое несешь. — У тебя давно месячные были? — я принимаю сидячее положения и ещё больше хмурюсь. Как же до меня не доходило. Я стала загибать пальцы и считать дни с того дня, как переспала с Паркером в душе. Сегодня был шестнадцатый день. Эмбер вновь без слов понимается и удаляется, а возвращается с коробочкой в руках. Глубоко в душе, я молюсь чтобы это просто был стресс. Просто стресс. Я опять в туалете, в ожидании когда проявится тест. Эмбер стоит под дверью. Мои глаза смотрят на тест. — Он может быть ошибочным? — спрашиваю я, выходя из комнаты. — В трёх процентах, — жмёт плечами. — Что там? — я кладу ей в руки тест и удаляюсь в гостиную. Глаза Эмбер медленно округляются. Две полоски.