I've missed your calls for months it seems Кажется, я не отвечала на твои звонки несколько месяцев, Don't realize how mean I can be Я даже не думала, насколько это низко с моей стороны. Sorry — Halsey
Что значит любовь? Готова поспорить, что каждый хоть раз в жизнь задумывался над этим, может даже писал в гугл, но вряд ли получал ответ. Каждый определяет сам для себя значение. Для кого-то любовь — это просто слово, которым обозначают чувства привязанности и нуждаемости в человеке. Они обычно и говорят, что не верят в любовь, ведь её нет. У большинства такие заявления просто оскорбительны, ибо если не верить в любовь — во что тогда верить? В волшебство? Или в зубных фей? Ванильность, конфетно-букетный период — это ли определяет чувства человека к человеку. Может у девушки аллергия на розы? А может у парня на шампанское? Возможно они терпеть друг друга не могут, но при этом мило улыбаются и держатся за ручки на публику, потому что так надо. Это вы называете любовью? Родственные души? Иронично и не интересно. Катарсис? Пройденный путь. Импринтинг? Несуществующий бред. Искра, буря, безумие — это ближе. Даже так. Это то что нужно. Но вряд-ли можно назвать песню ЛСП любовью. Скорее просто страсть и секс — ничего более. Тогда почему же для нас так важны эти три слова? Почему, когда мы их слышим от любимого человека наши уши закладывает, а сердце перестаёт биться? Мы готовы ради этого человека горы свернуть, залезть на вершину самого высокого здания, лишь бы весь мир знал о вашей любви. Но что происходит, когда человек, которого вы не любите, говорит вам эти слова. Я тебя люблю. Они разделяются в ушах, отбиваясь эхом в голове, будто насмехаясь. Я. Тебя. Люблю. Жалость или злость? На влюбленного злитесь или на себя? И что вы скажете ему? «Прости, я не могу ответить на твои чувства» или «Ты шутишь?». Возможно, в тот момент ты не осознаешь, что делаешь, но ты любыми словами, ты одним своим видом можешь разбить ему сердце. Она перебрала. Выпила слишком много и её язык развязался. Лина не вспомнит о том, что говорила тем вечером, но поймёт, когда Дилан перестанет смотреть ей в глаза и находится с ней в одной компании. Девушка валится с ног, а руки несут очередной бокал мимо рта. Тогда-то Дилан её и забирает. Он не разобрался в своих чувствах, думал, что Форсайт не выйдет из френдзоны до конца жизни. О’Брайен мягко кладёт её на заднее сиденье машины, а она лепечет, что он кретин, каких свет не видывал. Спокойно ведёт машину, и вся так же кладёт её на белоснежную постель своей квартиры. У него не такой уж и большой пентхаус, даже гостевой нет. Дилан уступает ей свою кровать, а сам теснится на диване в гостиной. Лина посапывает до двенадцати часов утра, а у Дилана ни в одном глазу. Он знает эту особу более половины своей жизни и даже представить не мог, что она влюбилась в него с первого взгляда. Она тогда выходила со школы в возрасте десяти лет, но уже тогда Лина имела характер. Она перескакивала ступеньки, пока какой-то мальчишка не толкнул её. Белые колготки сразу же порвались, а на коленках выступила кровь. Девченка обернулась на одноклассника, который смеялся, тыкая в неё пальцем. Лина поднялась на ноги и решительным шагом прошла к нему, хмуря брови. Черный портфель больше её по размерам, клетчатый сарафан, который вчера только постирали, теперь в грязи. «Грязнуля», — произносит мальчик и Лина со всей дури наступает ему на ногу, прокручивая маленьким каблучком пальцы его ступней. Он оглушительно кричит, а девочка самодовольно улыбается. Макс тогда тусовался на заднем дворе старшей школы, закуривая очередную сигарету. Он на шесть лет старше Лины, и наверное благодаря нему девушка познакомилась с Диланом. Брат редко знакомил сестру с кем-либо из своих друзей, именно поэтому у неё и не было друзей. В классе с ней мало кто дружил, в основном из-за выгоды, ведь училась она не плохо. В десять она владела пятью языками, и могла без проблем зачитать что-то из иностранной поэзии наизусть. Математику, конечно, терпеть не могла, но кто её вообще любит? Она добиралась домой на школьном автобусе, где её задирала девочка из седьмого класса. Даже не знаю, как эту семиклашку никто не трогал, ведь размерами она была как четыре Лины. Жили они в Бронксе в частном кооперативе. В одном из самых неблагополучных. Вообще, Бронкс — это пятно на теле Нью-Йорка. Наркотики, убийства, бедность — современный Готэм. Дом Форсайтам достался от матери, которая исчезла в неизвестном направлении в след за своим биполярным расстройством. Лина даже не успела подойти к дому, как женщина, которая стояла около забора окликнула её, а потом сказала, что их дом — больше не их дом, и пусть ищут себе другое жилье. Когда к часу ночи Макса подвозили к дому, он был выпивший и громко смеялся над очередной шуткой пьяного друга. Свет в окнах не горел, что слегка насторожило парня. Пошатываясь, он вышел из машины, которая не решалась ехать. Музыку выключили. Макс присел около сестры. Лина редко плакала, но сейчас она держала маленького медвежонка и любимую игрушку брата — плюшевую собачку. Она шморгала носом, глотая остатки истерики и не поднимала взгляд. — Ты опять пил, — шепчет она и дергает медведя за ухо. Она не любит запах алкоголя несовершеннолетнего брата. — А нас выселили, — Макс плюхается рядом и слышится, как дверь машины хлопается. Дилан, которому на тот момент семнадцать, подходит к «семейству», наклоняя голову в сторону. Макс поднимает на него глаза, кивая головой, мол, настал великий пиздец. Парень приседает на корточки около сестры друга и протягивает ей руку, в знак приветствия. Лина наконец-то поднимает зеленоватые глаза на незнакомца. На секунду она перестает дышать, но потом всё возвращается на свои места. Они познакомились, а после ежедневно ходили вместе в школу, вместе завтракали, вместе делали уроки. Дилан единственный в компании не пил, поэтому присматривал за девчонкой, которая стала ему как сестра. Однажды Лина пришла со школы вся в слезах, Макс был на работе и дома был только Дилан, которому она и излила душу. В пятнадцать лет потерпеть безответную симпатию — худшее для девочки, а особенно, когда её чувства были высмеяны, да ещё и на шкафчике прицеплена неудачная фотография Форсайт с подписью: «Посмотри на себя и на него. Посмешище». Тогда-то Дилан и рванул в школу, чтобы поставить на место того парня. А после, он купил девушке бутылку апельсинового сока с надписью: «Слёзы парней». Её это развеселило и они смотрели фильм вместе. Какой-то боевик, Лина тогда ещё даже не знала, что Дилан снимается в подростковом сериале «Волчонок». Семнадцать лет — она настоящая красотка. В школе занимает то самое место суки, но ведет себя совершенно обычно. Лине завидуют многие одноклассницы — ведь жить в одном доме со Стайлзом Стилински это огого как круто. Дилан имеет поодиночные связи, а Форсайт всё такими же щенячими глазами смотрела на него. Когда он покупал ей мороженное, водил в кино, заправлял выпавшие из прически прядки — всё это давало ей повод думать, что она ему не безразлична. Но при этом Лина всё ещё не решалась говорить о своих чувствах вслух. Она заканчивает школу с отличием и толкает торжественную речь, смотря только на него одного. Дилан принес её чашку эспрессо и круассан с вишней, ведь знал, что Лина ничего не ела, так как сильно волновалась. Он чмокнул её в макушку, и от этого сердце девушки чуть не покинуло грудь. В девятнадцать поступает в MIT на менеджмент и вновь становится лучшей ученицей. Раз десять её показывают по телевизору, что помогает выбиться в люди. Лина заводит отношения, а Дилан, ни с того ни с сего, рвёт волосы на голове и срывается. Он абсолютно уверен, что ничего не чувствует к ней. Но когда Лина расстаётся со своим парнем — сердце и душа ликуют. Теперь-то он стоял на пороге комнаты и не решался постучать. Это его дом — Дилан в праве зайти и без стука. Парень точно знает, что Лина встала, а если не выходит — значит помнит о вчерашнем признании. Рука заносится и дверь открывается. Лина выдыхает и смотрит прямиком в черные глаза О’Брайена. — Прости, если тебе не хочется отношений я понимаю, мы можем остаться друзьями, — лепечет она и прижимается к его груди, ища защиты. — Можем попробовать, — говорит Дилан и Лина отстраняется, осматривая его заплаканными глазами. — Если ты, конечно, не против. Лина кидается к нему на шею, радостно пища, совсем как маленький ребенок. Для О’Брайена она и есть маленький ребенок, ведь ему скоро стукнет двадцать девять, а ей только двадцать один. Он улыбается. Счастлива Лина — счастлив Дилан.***
Алексис спала уже около двенадцати часов, не отвечая на звонки. По приезду домой ей пришлось ещё раз удостоверится в правильности анализов Стэллы. Генетика связана с химией, а эту науку она терпеть не может, но всё же практически два часа девушка высчитывала ареалы, до того момента, пока просто не завалилась на диван. Температура поднялась до тридцати девяти градусов — простуда дала о себе знать. Телефон безпрерывно вибрировал, а ПЯТНИЦА постоянно говорила о новом сообщении на почте. Но девушка спала. Люди умеют уставать. В особенности Алексис. Улыбаться на камеры и глотать слёзы от ночных кошмаров. Смотреть на то, как Питер обнимает Стэллу за талию, а потом ловить такси чтобы доехать домой, ибо рабочая машина в очередной раз занята. Она истощена как морально, так и физически и всё, чего ей хотелось — это спать. Алексис посапывала на цветастой подушке в гостиной. Рука свисала к прохладному полу, который освещало яркое зимнее солнце. Она совсем и не заметила, как приблизился канун Рождества. Последний раз в Нью-Йорке в этот праздник, девушка обрела камень души и чуть не убила собственного крестного. Рождество через два дня и город начинал украшаться. На главной площади выставили огромную ёлку, которая светилась разноцветными огнями. В магазинах играла рождественская музыка, сопровождающаяся смехом Санты. Широкие улицы начало запорашивать снегом, что приятно поскрипывал под ногами. Горячий шоколад и чай был на каждом углу и люди стали в разы счастливее. Нью-Йорк наполнился туристами, которые то и дело фотографировались около местных достопримечательностей. Наверное, такой сладкий сон и снился Алексии, когда в её дверь раздались три длинных звонка. Девушка перевернулась к спинке дивана, постанывая. Звонок повторился, но добавился ещё и стук. — Открой дверь и пошли нахер, — бубнит девушка интеллекту, который тут же выполняет приказ. — Алексис желает вам хорошего дня, — произносит голос и вошедший улыбается. Она продолжает дремать, не обращая внимание на присутствие человека, которым был Питер. Войдя в квартиру, первое что увидел парень — открытая голограмма, на которой и были расчеты Алексис. Приглушенно играла музыка, а белоснежную тюль развивал ветер, что попадал в помещение через открытые панорамные окна. Питер не сразу заметил Алексис, что свернулась комочком от холода. Плед валялся на полу, поэтому он сразу же поднял его и накрыл тело девушки. Она вздрогнула и тут же зарылась носом в теплую ткань. Питер легонько дотронулся лба возлюбленной и громко выдохнул. Он быстро подошел к пульту управления и нажал одновременно три маленькие кнопки — окна автоматически закрылись. В комнате оставалась зимняя прохлада, да не так, тут было как в морозильнике. Подойдя к кухонной стойке, Питер поставил три пакета, которые принёс с собой. Он знал, что Алексис не зря пропускает работу, а уж тем более после того, как он узнал о беременности девушки, Питер однозначно поменял своё отношение к девушке. Вновь раздалась музыка на телефоне и Алексис тихо матернулась. Она и забыла, что пустила кого-то в квартиру. Приподнявшись на локтях, девушка взяла мобильник и смахнула входящий звонок в сторону, после чего приложила к уху. Лексис приняла сидячее положение и откинулась на спинку дивана, внимательно слушая собеседника. — Паршивенько конечно, — её голос хрипит и она прокашливается. Глаза неприятно натыкаются на голограмму, где в углу экрана показывались новости. Она, поморщив носом, нажала на крестик свободной рукой и продолжила слушать. — Серьёзно? — на лице зловещая улыбка. — Пусть теперь хоть удавится своей беременностью, — можно было бы подумать, что Алексис разговаривает с Эмбер или Линой, но на самом деле разговор она вела с Тони. — Какое Рождество? — взгляд оказывается в углу голограммы — двадцать третье декабря. Девушка резко встает с дивана и быстро бежит к белоснежной двери, что вела в кладовую. — Я не планирую его вообще праздновать, ужасный праздник, мне пора, пока Тони. Она нажимает на красный значок и кладёт телефон на пустую тумбочку. Девушка вспомнила, что двадцать четвертого декабря должен произойти второй транзит газа и нефти к другим штатам, но ни один из документов не был подписан. Голова гудела и болела, но нужно было что-то сделать, или половина США останется без электричества. Найдя нужную корзину с документами, Алексис вышла в гостиную и тут же выронила содержимое из рук на пол. Она ошарашено смотрела на Питера, который стоял, как ни в чем не бывало, на её кухне и улыбался. Моргнув, девушка активирует камень времени лишь на одном предмете и вновь держит документы. — Пятница, включи пожалуйста новости, — бубнит Алексис и усаживается на диван по турецки. Плазменный телевизор загорается и на экране показывается репортаж. Девушка пытается не обращать внимания на Питера, от которого не брала трубку практически два дня. Она перебирает документы и пытается высчитать нужную сумму, но числа идут в её голове какой-то кашей. Диван прогибается и краем глаза Алексис замечает Питера, который избавился от черного пиджака. Он отодвигает назойливую документацию в сторону и ставит стакан сока и три таблетки. — Жаропонижающее, противовирусное и витамины, — отвечает Питер на немой вопрос блондинки. Девушка кусает себя за язык и берет лекарства в руку. По очереди она запивает каждую пилюлю соком и слегка морщится. Питер поправляет плед на её ногах и мягко целует девушку в висок. Она опускает взгляд на руки. В её организм не попадала пища практически двое суток и, кажется, уже кости начали выпирать. Питер не собирается говорить о ребёнке, что с каждым днём растёт внутри Алексис, по крайней мере сейчас. — Этим могу заняться и я, — он складывает документацию в аккуратную стопочку. — Прости, что не смогу побыть с тобой долго. Но пожалуйста, каждые четыре часа меряй температуру и если что звони, — Алексис кладёт ему голову на плече и прикрывает глаза. Ещё каких-то двадцать минут вместе, в полной тишине, которую будет нарушать только корреспондент на телевидении. Питер перебирает блондинистые волосы, а Алексис вдыхает родной запах, пытаясь запомнить его на всю жизнь.***
Рождество наступило слишком быстро, к тому моменту я была уже практически совершенно здорова. На работу я не выходила, может потому что не хотелось, а может из-за Стэллы, которая теперь только и сидела в отделе продаж, где работала Лина. Я сидела на полу балкона, пытаясь привести тело в норму обыкновенным стрейчингом. Город под моими ногами был белый, так как пару дней снег валил без перестану. Когда-то я говорила о том, что Рождество для меня самый ужасный праздник. Даже в Сиэтле я его не праздновала. И сейчас — меня приглашают к Старкам на семейное торжество, там будут все мне родные люди, а я лишь говорю, что у меня планы. Планы. Планы. Планы. Мне кажется, все начинают думать, что я нашла себе парня, с которым и проведу этот чудесный вечер. Как жаль, что на Рождество Кевин смог уговорить меня выехать с ним за город. Паркер Энтерпрайзед удачно совершил транзит нефти и газа, поэтому компания на парочку дней уходит на отдых. Кто на парочку, а кто-то на неделю. Романовски захотел сделать дружеские посиделки на какой-то базе отдыха. Там же он хотел бы отснять парочку живых кадров к клипу для своей новой песни. За мной должны были заехать в час дня, так как дорога занимала около четырех часов езды. Мне давно пора подстричься. Волосы начали касаться лопаток, что было жутко не удобно. И как я так ходила половину своей жизни? Экран телефона засветился и мне пришлось встать с ледяного пола. Кев: Свадьбу в десятый раз перенесли. Стэлла родит, а только тогда они отпляшут. Я поджимаю губы и сжимаю телефон в руке. Ладно бы я была на третьем месяце — скрыть такой срок просто, но седьмой… Уж точно я не буду присутствовать на этом празднике души и тела. Сумка за город была собрана, осталось лишь собраться самой. Светлые зауженные джинсы с высокой талией. Я стояла около зеркала, когда надевала их. Ненароком я взглянула на живот. Второй месяц, а округлость уже видно. Приложив руку к низу живота, я слегка улыбнулась. Поверить не могу, что во мне живет ещё кто-то помимо всяких бактерий. Я натянула объёмную толстовку, которую мне подарила Эмбер. Ботинки на рельефной подошве и теплую джинсовку. Волосы оставила распущенными — всё равно я буду вне цивилизации. Я уже опаздывала на пять минут, совсем потеряла бдительность. Взяв дорожную сумку и телефон, я поставила квартиру на сигнализацию и вышла на лестничный пролёт. Даже в помещении пахло зимой. Я села в лифт, который быстр спустил меня на первый этаж. На подъездной меня ждал минивэн, в котором сидели все новоиспеченные друзья. Кевин забрал мою сумку и пошел к багажнику, пока я усаживалась на самое заднее сиденье. Эмбер, Дилан, Макс и Лина громко поздоровались со мной. — Раздвиньтесь, придурки, мне не видно Лекс, — проговорила Эм с переднего сиденья, и жестом показала друзьям отклонится. — Твой подарок уже ждёт тебя на месте, — она по-детски улыбнулась и хлопнула ладошами. Кевин сел в машину и завел мотор. Все радостно загудели, лишь Лина как-то странно отводила взгляд в сторону. Весёлое путешествие началось. — Шутить про геев не красиво, — говорит Макс Эмбер, которая в очередной раз завела шутку не в то русло. — Да ладно тебе! Лина, а ты чего молчишь, Рождество же! — отмахивается брюнетка. Она сидит полуоборотом, совсем не обращая внимания на Кевина, который десятый раз поправляет её кофту, что постоянно задирается. — Она не любит этот праздник, — говорит лучший друг и я сворачивает на главную улицу Манхэттена. Лина достала бутылку шампанского и бокалы. — О-о, пить без меня не честно, — протягивает Кевин и Эмбер заливается смехом. Мы стояли в огромной пробке, где периодически объезжали других тупоголовых водителей. Видимо, мои друзья решили напиться ещё до того как мы приедем. — Врывайся, — говорит Кевин и Эмбер добавляет громкость на магнитоле. Уши приятно ласкала песня Take me to church, которую я тут же начала подпевать. В салоне стало невыносимо жарко, пришлось открыть окна и тогда все слышали нашу громкую компанию. Машина поравнялась с черной ауди из нового выпуска. Мы с Эмбер и Линой в один голос заволали строки, а Кевин как-то странно покосился на рядом стоящее авто. Мне повезло, что я тогда не взглянула на соседний автомобиль, но Кевин взглянул. Окно машины было открыто и какой-то парень непонятно разглядывал нашу компанию, в то время как Стэлла снимала происходящее на камеру. И уже через минуту это видео было слито в один из самых крупных ВПШ-пабликов.***
Подъезжали к ферме мы как раз в то время, когда солнце заходило за горизонт. Оказалось, Кевин купил небольшую лошадиную ферму с огромным деревянным домом. Только увидев жильё, Эмбер завизжала и кинулась на шею Кевину покрывая поцелуями всё его лицо. Я только сейчас заметила, что Лина держала за руку Дилана. И только я и Макс оставались одиночками. Мотнув головой, я вытащила сумку из багажника и обогнала влюблённые парочки. Но Эмбер рванула меня за руку, не давая ступить и шага. — Твой подарок самый первый, — её глаза светятся и я перевожу взгляд на остальных. Кевин странно улыбается, оголяя белоснежные зубы. — Помнишь, ты рассказывала, что после переезда из Малибу, Тони пришлось продать твою лошадь? Так вот, не человек выбирает животное, а животное человека, — подруга ведёт меня к большому ангару, а я счастливо поджимаю губы. — Надеюсь из шести лошадей здесь найдется, — она замолкает и открывает тяжелые деревянные двери. — Ни слова больше, — жестом обрываю я и движусь по слегка усыпанной снегом дорожке. По обе стороны от меня были стойла, которых было больше чем самих лошадей. Я прошла рыжую и белую, обе имели себе подобного. Пройдя в самый конец ангара, я заметила черную лошадь, которая мирно пожевывала сено. Она не обращала на меня абсолютно никакого внимания. я почувствовала, как на моё плече легка рука лучшего друга. — Знакомься — Люцифер, и ты ему определенно нравишься, — я веду уголком губ, мол, он же даже не обращает на меня внимания. — Вы подружитесь, погладь его, — Кевин рывком снимает заслонку, пропуская меня в вольер. Конь перестал жевать, но не поднимается, лишь следит за моими действиями. Его грива просто идеальна, и даже в таком тусклом освещении она выблескивает. Черная шерсть была гладкой, будто шелк. Копыта были подкованы серебристыми подковами, что громко звякнули, когда жеребец сделал шаг назад от корыта с кормом. Я подняла руку и заглянула в глаза животному. Черные, как бездна, мне на секунду даже показалось, что лошадь улыбается. Дотронувшись к тёплому телу, конь наконец-то полностью выровнял шею. Он громко дышал, пока я выводила пальцем узоры на чёрной шерсти. Будь Люци котом, он бы замурчал. Определенно это был лучший подарок, вот только кто за ним будет следить, пока я в Йорке. Определённо, когда я рожу ребёнка я не буду ростить его в городе. От греха подальше завезу его куда-нибудь в загородный дом. — Так, мы праздновать собираемся? — слышится голос Дилана, от чего я невольно закатываю глаза. Я отхожу от коня, попутно закрывая дверцу стойла и награждаю лучшего друга поцелуем в щеку. Ручки то теперь не пораспускаешь… И девушка появилась, и геем перестал быть. А раньше бы запрыгнула на него, свалила с ног, и душила бы пока ему реально не станет трудно дышать. Лина и Эмбер уже облюбовали себе комнаты на верхнем этаже. Логично, они себе взяли личное пространство с двуспальной кроватью, а нам с Максом оставили гостевую, в которой две одинарных. Логично, я не буду спать в комнате с малознакомым человеком, плюс, на одинарной кровати, поэтому буду контаваться на диване, что стоит в гостиной. Наверное все загородные дома по интерьеру чем-то похожи. Я вот сейчас вспоминаю своё шале, которое мне подарили Старки. И вспоминаю тот самый диван, после которого я смоталась в Сиэтл, якобы умеревши. Бежевая софа и два таких же кресла, в одно из которых я сразу же плюхнулась, закидывая ноги на подлокотник. Гостиная была большой и вновь не отгараживалась от кухни стеной. Большой домашний кинотеатр, порог с холлом и лестницей, что вела на второй этаж. Макс кинул четыре пледа на диван, один из которых я тут же ухватила, прижимая к себе. — А что? — ответила я на немой вопрос Лины. — Вы сейчас парочками рассядетесь, а нам и пледов с Максом не достанется, — девушка наигранно закатила глаза, а я зловеще засмеялась, укутываясь в плед. Детское представление этого праздника всё же хотелось осуществить. Но эта ночь началась с дикой тусовки, участие в которой я, увы, не принимала. Друзья вливали в себя очередную бутылку шампанского, когда Кевина по видео-связи позвонил Тони. Парень смахнул в сторону звонок и над столом тут же появилась прямоугольная голограмма. Я не слышала, о чем они разговаривают, ведь стояла в холле. — Лексис, прости меня, — говорит Лина, а я уже придумываю сотни тысяч ситуаций, которые она могла учудить. Я наклоняю голову и вглядываюсь в глаза девушки. — Я по пьяне сказала Питеру о твоей беременности. Мои глаза округляются. Я пару минут молчу, а потом зачесываю волосы назад и отворачиваюсь, пытаясь отфильтровать информацию. У меня не получается. Приложив руку ко рту, я приседаю к полу, голова кружится. Рука Форсайт накрывает моё плечо. — Тебе нужно выдать Нобелевскую премию за самое нелепое раскрытие чужих секретов, — слишком грубо говорю я. Кевин оборачивается на меня, и видит на сколько мне сейчас хочется завернутся в одеяло и плакать, хотя в глазах читается злость. Парень оборачивается в камеру и улыбается малышке Морган, которая что-то увлечённо рассказывала другу. — Алексис, я же попросила прощения, — тихо говорит Лина, отводя взгляд в сторону. — Дай мне минуту, — отмахиваюсь я и движусь к выходу, попутно снимая с вешалки джинсовку. Кевин взглядом спросил у Лины, мол, что случилось, а девушка лишь повторила моё действие. Лучший друг пожал плечами и вновь вернулся к разговору. — Одно из преимуществ Человека-паука, так это безупречный слух, — говорит Питер, появляясь в кадре. Кевин вновь оборачивается, но обнаруживает лишь Эмбер, которая тащит парню гитару. — Ну Алексис уже взрослая девочка, так что имеет право, — издалека начинает Романовски. — Не мой что-ли? — спрашивает Паркер, а Кевин лишь переглядывается с Эмбер, которая мотает головой. — А нас не посвещали, — жмёт плечами парень. — И вообще, иди празднуй, не мешай нам, — на этих словах он нажимает красную кнопку и голограмма исчезла. Морозный воздух пробирал до костей, но на улице думалось легче. Намного. Верно — долго я этого скрывать не смогу, поэтому лучшим решением будет озвучить это на всю страну. Меня давно приглашают на всякие шоу, так как моя страница в Википедии настолько пустая, что уже даже как-то стыдно. Да, я расскажу о беременности на телевидении. Почесав нос, я развернулась и вошла в дом. Громкая музыка перестала играть и все друзья сидели в таком маленьком кругу на ковре, что мне показалось, будто они вызывают духов. Но Кевин сидел на диване с гитарой и странно улыбнулся, когда я вошла с красными от холода щеками. — Только не говори нет, — я закатила глаза и рассмеялась. Я знала, что этот парень хочет чтобы я спела, поэтому и начал уговаривать меня. — Помнишь, одну из первых песен? — я нахмурилась и кивнула. — Камон, не будь бякой. — Ты у Морган словечек набрался? Даже она такое не использует, — я занимаю своё кресло, вновь закидывая ноги на быльцо. — Малиновый закат? — Кевин улыбнулся, оголяя зубы, и быстро закивал. — Валяй, — он начал перебирать струны и покосился на меня. — Стой! По новой, я забыла, что там надо сразу вступать, — ребята засмеялись. Гитара начала издавать приятные нотки под умелыми руками Кевина. Я по памяти начала петь песню, периодически произнося неправильные слова. Где-то ко второму куплету я разогналась, и мне уже нравилась эта дурацкая затея. А потом я увидела, что Эм держит мой телефон, снимая меня. Когда песня была спета, ребята захлопали, а Макс с Диланом даже засвистели. Я наигранно поклонилась, Эмбер передала мне телефон, куда я тут же взглянула. Мне кажется, или эта девушка просто одержима прямыми эфирами? Даже сейчас она его провела. Я улыбнулась, прожигая её взглядом. Кевин начал петь свои любимые песни, и Рождественский вечер превратился в дружеские посиделки, в перерывах которых, они культурно выпивали. Где-то до того момента, пока на мой телефон не пришло сообщения, от которого мне стало не по себе. Ладно, я открыла инстаграм и увидела фотографию Стэллы, которая выкрасилась в блондинку. Это пол беды. Я прочитала подпись. Сколько ей? Двадцать два? А подпись будто ей пятнадцать, так при этом, она отметила меня. Мне кажется, или я действительно лучшая из всех его девушек. На моём пальце кольцо, а в животе ребёнок от лучшего человека. P.s: Алексис не в обиду. Тысяча комментариев про то, какая же Стэлла крутая, как ей идёт новый цвет. Следом видео, и вновь отметка меня. Будто я там что-то такое незаконное делаю — нет же, просто подпеваю песне. Комментарии аля «шлюха» приветствуются. Помню, как все обмывали новость о том, что у Тони есть дочь, а когда все узнали, что я приёмная, то это был просто взрыв Всемирной сети. Якобы если бы не Старк, я бы была ничем, и что только благодаря приёмному отцу я одна из самых богатых девушек на Земле. Хэйтеры делают нас богаче. Но я же даже не знаменитость, а просто офисный человек, который записал парочку песен и снялся для нескольких журналов. Ладно, в шестнадцать я ещё снялась в рекламе и короткометражном фильме. Всё! Зачем же так поливать человека грязью? Лина увидела, как я переменилась в лице, но продолжала о чем-то разговаривать с ребятами. — Детское время кончилось, пора спать, — сказал Дилан, потягиваясь. Все начали соглашаться и поддакивать. Когда уже все разошлись с первого этажа, осталась одна я. Мне на ум пришла не самая лучшая идея, которую я поспешила выполнить. Я приложила телефон к уху. Долгие гудки, а после женский голос на том конце вызова. — Срочное что-то, Алексис? — я звонила Питеру, а в итоге ответила Стэлла. — Мне вообще-то Питер нужен, — говорю я и слышится смех. — Он спит, не думаю, что он захочет разговаривать с тобой после того, что ты сделала, — её голос едкий и противный. — Ты не знаешь? В общем-то, ты систему не закрыла, и при проверке на твоём компьютере обнаружили документы против всего окружения Питера. Слежка, скрытые фото — тебе повезло, что он тебя отмазал. Счастливого Рождества! Она отключилась, а я с десять минут пялилась в одну точку, пытаясь вспомнить, где я так налажала. Учитывая, что у меня пароль стоит, который вряд ли кто-то кроме меня сможет использовать. Приходит смс-ка, и вновь от Стэллы. Прикреплено фото спящего Питера и сообщение: Смирись, он больше не твой. Я отбросила телефон в сторону и схватила джинсовку. Выбежала из дома, будто ошпаренная и побежала к ангару. Мне бы так сейчас хотелось взять ключи от машины Кевина и рвануть в Нью-Йорк, зайти к ней домой, плюнуть в лицо Стэлле и сказать чтобы она свалила из нашей жизни туда, откуда вылезла. Эти её дешёвые понты никому нахер не сдались, как жаль, что она этого не понимает. Лошади неприветливо заржали, когда по среди ночи загоны осветила луна. Я прошла к Люциферу, который вновь посмотрел на меня своим пронзительным взглядом. Сняв заслонку, я надела на него поводья и седло, после чего вывела на тропинку. Поставив ногу на стремя, я оседлала лошадь. Рысью я погнала её на зимнюю улицу, камнем реальности закрывая дверь в ангар. Есть какой-то фетишь в том чтобы именно зимой гнать лошадь в галопе. Вокруг заснеженный лес, сугробы отражают белый свет луны и слышно только скрип снега, от быстрого передвижения животного. Где-то ухнет сова, где-то затрещат ветки. Я чувствовала себя диснеевской принцессой, даже казалось, что вот-вот заиграет музыка и ты начнешь петь. Но петь я не начинала. Я гнала лошадь куда глаза глядели, лишь бы забыть то дурацкое сообщение. Неверное, я бы управляла конем до того момента, пока тот не выдохся бы, но перед глазами появилась не понятная картинка. Я рывком натянула поводья и остановилась, вглядываясь в темноту. Люцифер тяжело дышал, а я всё так же смотрела на пустую дорогу. Я точно что-то видела. Только дав команду обычного шага, перед моими глазами вновь появилась картинка. Очень много воды. Будто бассейн, только больше. И крики. Детские крики, будто тонет ребенок. А потом я почувствовала этот крик наяву. Только это кричала сойка-пересмешница. Но как такое возможно? Минус десять, снег, мороз, а она в лесу.***
На оставшиеся два дня выходных мы приехали в Йорк. Я очень хорошо разобщалась с Максом. Оказалось, он занимается фигурным катанием, что меня очень удивило. Это было его хобби, так как это увлечение пришло к нему в девятнадцать лет. Поздновато, но у него есть даже награды. Он жил в Лондоне, и на данный момент из Нью-Йорка не было рейсов в его город, поэтому я согласилась его приютить на некоторое время. Гостевая комната у меня есть, да и парень не натурал, поэтому проблем не будет. По приезду, я сразу же удалилась в ванную, предварительно показав Максу его покои и сказала ему чувствовать себя, как дома. Пока я принимала душ, я слушала очередную песню Аврил Лавигне. Я даже и представить не могла, что произойдёт, когда я выйду и как ни в чем не бывало пройдусь в одном полотенце по собственной квартире. Во входную дверь постучали, а Макс открыл. На пороге стоял Питер. — Где Алексис? — спрашивает Питер и заносит ногу, чтобы переступить порог. — Она в ванной, — жмет плечами Макс. Он не осведомлен, что это Питер, которого так сильно любит подруга. — Даже так, — протягивает парень. — Не буду мешать, — с этими словами Питер покидает квартиру и именно в этот момент из ванной выхожу я. — Кто приходил? — спрашиваю и тру полотенцем волосы. Я в домашней одежде — шортах и старой футболке Паркера. — Парень какой-то, — отвечает Макс. — Он так сказал, будто ты его собственность. До меня доходит, что это был Питер. Я наспех обуваю ботинки и выскакиваю на лестничную площадку. Как же чудесно — лифт не работает, а значит есть возможность словить парня. Я быстро спускаюсь по молочного цвета ступеням, периодически опуская взгляд вниз, где мелькала рука Питера на перилах. Я бежала так быстро как могла, меня постоянно заносило на поворотах. Дверь подъезда хлопнула у меня перед носом и я поспешно её толкнула, нажимая кнопку. Я видела как он садится в машину и заводит её. Я бежела по снегу и ухватилась за ручку двери. Сев на переднее сиденье, я пыталась отдышатся, а Питер повернул на меня голову, осматривая. — Я больше не буду бегать за тобой, Паркер, — моя грудь вздымалась от сильной отдышки, я откинула мокрые волосы назад. — Какого фига ты не позвонил? — Помешал вам? — съязвил Питер и отвел взгляд в сторону. — Он гей, Питер. И я блять только приехала, а ты уже наезжаешь на меня, хотя твоя невеста сделала это раньше, — я потерла замерзшие руки друг о друга. — Я знаю, что она тебе сказала, разговоры записываются. Она это выдумала, Лексис, — я выдохнула, расслабляясь. — Ты замерзла. Питер наклоняется ко мне и убирает прядь мокрых волос за ухо. Он искренне улыбается и я не могу сдержать ответную улыбку. Как мне перестать тонуть в этих глазах, каждый раз когда мы встречаемся. Будто это какой-то приговор. Его тёплые губы накрывают мои и мне окончательно сносит крышу. Вновь этот кофе, мне кажется, что мне придется его полюбить только из-за Питера. Я убираю с его глаз каштановые кучери и запускаю пальцы в волосы на затылке, слегка оттягивая назад. Чувствую, как горячия язык обводит нёбо и сплетается с моим в непонятном танце. Его рука на моей талии под футболкой. Он выводит непонятные узоры на коже под грудью, от чего мне уже хорошо. Целоваться в машине жутко не удобно. Я перелезаю коробку скоростей и сажусь Питеру на колени, оказываясь сверху. Он улыбается сквозь поцелуй, и вынимает ключ из зажигания. — Как же мне нравится, что ты моя, — шепчет Питер, а я готова отдать ему весь свой мир.