Действенный способ бросить курить

POV Жека       Когда мне позвонил Игорь и попросил о встрече, я только вытер краску на тыльной стороне ладони и продиктовал адрес заброшки. В трубке клятвенно заверили, что будут через двадцать минут, и сбросили вызов. М-да. Друг редко ходил куда-то в воскресенье, а чтоб ещё и вечером… На часах было пятнадцать минут одиннадцатого, и внезапный звонок встревожил. Впрочем, пока Игорь не придёт, я ничего не узнаю, а значит, вместо того, чтобы беспокоиться, лучше займусь делом. Вынул баллончик синей краски и продолжил рисовать море. Несмотря на то, что полотном была кирпичная стена, я рассчитывал на потрясающий результат. Стена большая — никаких границ для творчества. Как же бесили стандартные полотна: маленькие, ровные, белые. Всегда было такое чувство, что рисуя картину, ты уничтожаешь эту чистоту белого цвета. Преподаватель в мастерской только усугубляет ситуацию: с каждым новым его замечанием, я задумывался о том, стоит ли мой результат потраченных средств, не совершил ли я преступления, сделав мазок кисточкой на этом белом квадрате, прозванным полотном.       Здесь же, в этом грязном, заброшенном здании, на кирпичной стене, где в некоторых местах были явные деформации, иногда даже не было части этой самой стены, я чувствовал себя свободным. Я мог не бояться уничтожить белый: его в этом месте в помине не было. Я мог не бояться замечаний учителя: вряд ли он ходит по ночам в таких местах. Я начинал рисунок там, где хотел, заканчивая его через пол метра, два, пять, десять. Я мог рисовать на всю стену, мог даже продолжить на полу, прекрасно владея техникой 3D-рисунка. Я не боялся сделать хуже: эту стену нельзя сделать хуже, чем это сделали другие люди и время. Все неровности я использовал себе на пользу. Выступ — прекрасное место изобразить глыбу, впадины — объем волнам не помешает. Я так увлекся, что почти испугался, услышав голос Игоря за своей спиной:       — Ты потрясающе рисуешь, я тебе уже говорил это? —я только улыбнулся такому комплименту и ответил:       — Тысячу раз. Удивляюсь, как тебе ещё не надоело.       — Ну, тебе ж рисовать не надоедает.       В него прилетел баллончик краски вместе с моими словами:       — Мне немного осталось. Поможешь? Потом поедем ко мне и ты расскажешь, зачем я тебе понадобился.       — Жека, ну ты же знаешь, как я рисую. Я сейчас уничтожу твои старания.       — Я настаиваю, — тяжелый вдох, и парень приступил к работе.       Он просто не знает, как выглядит, когда сосредоточен: цепкий взгляд, закушенная губа и уверенные движения рук. Я каждый раз заставлял Игоря рисовать. Я не боялся за рисунок. Несмотря на отсутствие техники и навыков, он рисовал красиво. Возможно, критики и не оценили бы, но я знал, что каждая деталь была нарисована с частичкой его самого. В отличие от многих художников, Игорь рисовал не заученными движениями, не классическими элементами. Он рисовал эмоциями, позволяя им проявляться в том или ином движении руки, а в результате — полосой краски на стене.       Сейчас он пришёл ко мне с вопросом, но я знаю, что не смогу ответить верно или вообще ответить. А рисование помогает разобраться в себе, привести мысли в порядок — по крайней мере, так говорят. Я же только все больше запутался.       Я украдкой наблюдал за Игорем. Всё же он не знал насколько прекрасен.

***

      Я поставил две чашки с чаем на журнальный столик, сел в мягкое кресло и поднял взгляд на парня, словно говоря, что готов слушать. Он сидел в кресле напротив и явно не знал с чего начать. Когда пауза затянулась, я решил что-то сказать, но его вопрос прозвучал быстрее:       — Помнишь, ты взял с меня обещание, что если случится нечто непоправимое, я должен буду тебе об этом сообщить? — я слегка напрягся и ответил в шутливой форме, пытаясь успокоить лично себя:       — Ну конечно. Даже недели не прошло. Или ты думаешь, что склероз в мои двадцать два подкрался незаметно?       — Нет, просто я не знаю, нужно ли тебе это знать, — серьёзная заявочка.       — Если ты считаешь, что я не слишком надёжный, то я не понимаю, зачем ты пришёл.       — Нет, нет, я не это имел в виду. Просто это личное.       — Можешь рассказать в общих чертах, без дополнительной информации.       — В общих?.. Ну тогда так: мне нравится один человек, и судя по тому, что между нами произошло, я ему тоже, — я офигел.       Кто-то посмел трогать моего Игоря. Злость бурлила внутри, но в моём вопросе была почти незаметна из-за саркастического тона:       — Ну и кто был сверху? — он удивился и покраснел.       — Что? Ты. ты подумал, что мы занимались сексом? Нет. Нет. Ничего не было.       — Тогда, что ты имеешь в виду, когда говоришь: «судя по тому, что между нами произошло»?       — Мы целовались, — сказал Игорь и отвел взгляд. Но я знал его больше, чем три дня, поэтому спросил:       — Что ещё?       — А можно, что бы наш разговор не походил на допрос? — слегка раздраженно сказал Игорь.       — Можно. Тогда ты говори как есть, без моих наводящих вопросов, или не трать моё время.       — Мы пару раз целовались и он сделал мне минет.       Пауза. Где там должна лететь муха? Хотя я бы не услышал. Снова-таки сдерживая злость, сказал:       — И что ты хочешь, чтобы я сказал. Может, благословил? Я не понимаю в чем проблема.       — Он старше меня.       — Год, два?       — Судя по той информации, что есть у меня, на восемь.       — Сколько?! — мой офигевший голос.       — Восемь! — да он старше даже меня, поэтому я уточнил:       — Значит ему двадцать шесть?       — Ну, где-то так, — стушевался Игорь.       — Где ты его нашёл? Только не говори, что в клубе. Там же никто нормальный не мог появиться.       — …       — Не хочешь говорить?       — Нет.       — Тогда иди домой и не нервируй меня. Мне надоело каждое слово из тебя вытаскивать.       — В школе. Я нашёл его в школе. Точнее, он сам нашёлся.       — В школе нет учеников такого возраста, — как идиот сказал я.       — Он учитель, — еле слышно сказал Игорь, словно боялся, что я его убью. Не зря боялся. Я вскочил с кресла и громко спросил:       — Какого хрена он учитель?! — мой мозг на этом слове отключился, уступив место эмоциям и ревности.       — Учитель географии, — какое прекрасное уточнение.       — Ах, географии. Скажи мне честно, он тебя принуждал? Это незаконно, и мы сможем его посадить за решётку.       — Что? Нет, все было добровольно, тем более мне уже есть восемнадцать. Я пришёл к тебе, чтобы спросить совет, как вести себя со взрослыми в отношениях. Я просто неопытный в интимных делах и не хочу, чтобы он воспринимал меня, как ребёнка. — Он. Просит. Меня. Что? Чтобы я помогал этому географу ебать моего Игоря? Ну знаете…       — Ты и есть для него ребенок!       — Нет, ты не знаешь, как он ко мне относится! И почему тебя это так злит? Я пришёл поговорить с тобой, как с другом, а вынужден слушать поучения, как от родителей. Ты же знаешь, как я хотел отношений. Мог бы просто порадоваться и посоветовать что-нибудь.       — Порадоваться? Чему? Тому, что тебя используют? Единственное, что я могу тебе посоветовать — это держаться от него подальше.       — Я понял. Спасибо за то, что потратил своё время, — сухо сказал Игорь и стремительно покинул квартиру.       Я с трудом успокоил свои эмоции и понял, что ссориться при таком раскладе мне было не слишком выгодно. Если он выберет этого вместо меня — будет плохо. Даже если Игорь не знает о моих чувствах, я не позволю ему крутить шашни с другим. Я хотел, чтобы он немного подрос ещё, привык ко мне. Но, видимо, придется действовать решительно.       Чай так и остался нетронутым. Наверное, это к лучшему: сколько раз Женя мог захлебнуться, как сильно могла бы лететь кружка в стену? Посуда ведь ни в чем не виновата. Женя так не считал, поэтому чашка, которая чудом пережила напряженный разговор, разбились с оглушительным звуком об пол. Р — ревность. Спрашивается, зачем?