Рождество, в которое ничего, совершенно ничего не случилось

Только уже на крыше особняка, обледенелой и снежной, Дик вспоминает про гирлянды, которые хотел прицепить на фасаде. И, черт, похоже они остались внизу. — Стар, красавица моя. — изо всех сил орет он, приложив рупором ладони ко рту. — Подай, пожалуйста, гирлянды. Брюс и Дэмиан все еще в поле. Найтвинг подменит их завтра — а сегодня Дик Грейсон проведет это Рождество с женой и дочкой. С учетом размеров особняка Уэйнов — уже и так сияющего как рождественская елка, но Дику все равно хочется больше, еще праздника, больше света в это угрюмое место — едва ли он дозовется Кори, но надежда умирает последней. Впрочем, его отчаянные вопли слышит другая Стар — маленькая. Мар’и-Найтстар, в теплой курточке и смешной шапочке с ушками похожая на крольчонка, забывает про недолепленного снеговика, такого нелепого среди парковых статуй из мрамора и мгновение спустя уже протягивает ему охапку гирлянд. Видеть как она бесстрашно взмывает в воздух, каждый раз все выше и выше, ему иногда страшно до одури. Но неоново-зеленый как у матери взгляд ее горит такой гордостью, что он просто не может не подхватить ее на руки. В ответ Мари крепко обхватывает его руками за шею, смеется заливисто. — Ты просто спасла своего бестолкового папу, звездочка. — шутливо треплет он дочурку за теплую, мягкую щеку, прежде чем осторожно поставить на ноги. — А теперь поможешь мне с огоньками? Самое важное задание — стой на месте и говори мне куда их вешать. Уговорить ее спуститься на землю все равно невозможно — упрямство Кори помножено на его собственное, и каждое мгновение, пока Мари вертится под ногами и конечно скорее мешает чем помогает, он тревожно пытается хотя бы держать ее в поле зрения. В результате возится в два раза дольше, чем если бы был один. Да и плевать — каждое мирное мгновение, проведенное с малышкой, бесценно. Когда все закончено и Альфред торжественно включает подсветку, разноцветные огоньки мерцают, отражаясь на снегу, и огромными, сияющими глазами малышка глядит завороженно на это мерцание, тянет к нему маленькие ладошки. Это какая-то непостижимая загадка для Дика — как эти маленькие, обманчиво хрупкие ручки сумели украсть его сердце так ловко и быстро, как не ворует Кошка очередные бриллианты из лучших сейфов и хранилищ. Иногда он думает, что пропал и капитулировал ровно в первый же момент, когда увидел сопящий сверток с глазами и носом-кнопкой на руках Кори — похоже, это какая-то врожденная, неодолимая слабость к тамаранкам. Его личный криптонит, перед которым он просто беспомощен. — Пап, — нетерпеливо дергает Мари его за куртку. — Дай мне руки и закрой глаза. Вид у нее ужасно загадочный и важный, губы сосредоточенно поджаты. С трудом у Дика выходит не рассмеяться, но он послушно протягивает ей руки. Маленькие, нечеловечески сильные пальчики с трудом обхватывают его широкие запястья. И внезапно ноги его отрываются от земли, так что дух перехватывает, Мари звонко хохочет и поднимается все выше, над крышей особняка. — Я сильная! — говорит она гордо. — Как мама. Придерживая красно-белый колпак на своих огненных волосах, Кори со двора глядит на них снизу вверх.  — Как мама. — кивает Дик, болтаясь в воздухе. Одним глазом на всякий случай он уже прикидывает, как и куда ловчее приземлиться на крышу, и конечно же пальцы ее разжимаются, такие трюки ей еще не по силам. Сгруппировавшись, он по-кошачьи мягко пружинит на обе ноги, перекатывается и тут же встает. Больше него испуганная Мари неуклюже шлепается рядом — темные прядки выбились из-под шапочки, брови нахмурены, и губы дрожат словно она вот-вот расплачется. — Я просто хотела, чтоб ты летал как я и как мама… — тихо хлюпает она носом. — Хотела… — Все хорошо, звездочка. — как пушинку поднимает он ее на руки — так нечеловечески сильную, хрупкую так человечно. Подмигивает ей беззаботно. — По секрету: твоя мама тоже пару раз роняла меня, и ничего. Беззвучно опустившись рядом, Кори с обидой округляет глаза, но тут же смеется, когда Дик шутливо посылает ей воздушный поцелуй. Сильными, но такими бережными руками она обнимает их с Мари тепло и крепко, и между ними та быстро успокаивается. Улыбка вновь возвращается на ее личико. На них с Кори малышка всегда глядит так восторженно, словно бы они — весь ее маленький и уютный мир, и это так хорошо и так странно — быть чьим-то миром. Ее мир не может быть плох, не может быть слаб… Ее мир не может быть глупым, потерянным мальчишкой из цирка, который однажды выпустил из слишком слабых пальцев руки мамы и папы, и после все падал и падал в пустоту, кувыркаясь, и безуспешно цеплялся за все, что только под руку попадалось. Потому и пришлось повзрослеть, наконец. Ради Кори. Ради Мари. Ради их безопасности он вернулся в особняк к Брюсу, ради них стал сильнее и лучше — и он, честное слово, все еще изо всех сил старается, день за днем, Рождество за Рождеством, пока так быстро взрослеет их с Кори невероятная девочка. Присев рядом на корточки, Кори мягко берет ее ладошку в свои. — Будь чуть-чуть осторожнее с папой, Мар’и, детка. Он сильный, он ловкий, но без земли под ногами рано или поздно упадет и расшибется. Слишком по-взрослому та кивает. Словно бы понимает больше, чем и он, и чем Кори вместе взятые разом. Кори протягивает ему руку, Мари двумя своими берет за другую, и вдвоем они без труда, плавно спускают его вниз. Туда где обманчиво невозмутимо наблюдает за ними Альфред — и Дик готов дать руку на отсечение, что если тот и беспокоится — то отнюдь не за него. — Ты видел, Альфред? Видел? Мы настоящие летающие Грейсоны. — гордо шмыгает малышка покрасневшим носом. — Самые настоящие. Тот церемонно кивает, вытирая ей нос бумажной салфеткой. — Несомненно, мисс Мари. Думаю, вы абсолютно правы. Глаза у Дика почему-то вдруг становятся мокрыми. Он тщетно пытается что-то сделать с этим, но в итоге просто растроганно сгребает своих девочек в охапку. — Звездочки мои… С звонким, беззаботным хохотом Мари барахтается в их с Кори руках, отбиваясь от излишних на ее взгляд родительских нежностей. Огненная грива Кори по-рождественски тепло пахнет имбирем и апельсинами, и чем-то мягким, совсем детским — темная, как у него самого макушка Мари. По-прежнему держась за их горячие руки, Дик чувствует себя абсолютно счастливым. И почему-то думает, что в жизни еще земля под его ногами не была такой надежной и прочной. Осталось только все это сберечь.