***
Чуть позже Моро предложил вернуться в постель, чтобы еще немного поспать, но как только Эрмаль согласился, он столкнулся с проблемой – его спина просто напросто отказывалась сотрудничать с задачей подняться с пола. – Нужна помощь, старина? – с улыбкой спросил Эрмаль, и Фабрицио невольно рассмеялся, обрадованный тем, что его возлюбленный снова шутит, улыбается и смотрит на него с блеском в глазах, а не со слезами и испуганной нерешительностью. Младший охотно помог ему подняться, и они направились в спальню, держась за руки. – Может, ты хочешь, чтобы я принес тебе что-нибудь выпить, перекусить или ещё что-нибудь? – заботливо спросил римлянин, как только убедился, что Эрмаль хорошо закутан в одеяло, но тот лишь покачал головой. – Нет, просто... останешься со мной? Сердце Фабри могло бы растаять на этом моменте не в первый и уж точно не в последний раз, когда он столкнулся с этим человеком, поэтому он поспешил лечь рядом и крепко его обнять. Эрмаль положил голову на грудь любимого, прислушиваясь к его сердцебиению, и поскольку то, что Эрмаль озвучил раньше, прозвучало как вопрос, Бицио почувствовал, что должен дать ответ. – Останусь. Навсегда, amore mio.Глава VIII
1 января 2020 г. в 12:00
Если бы вы спросили Фабрицио утром, что разбудило его ночью, он не нашёл бы подходящего ответа, но что-то определённо произошло. Его сонный разум на секунду задумался, не следует ли ему просто повернуться на другой бок, попытаться вернуться к своему сну, который был довольно приятным, прижаться чуть ближе к Эрмалю… минутку.
Миланца рядом не было, и осознание этого заставило Моро окончательно проснуться. Он сел и посмотрел в сторону двери ванной комнаты, но увидел, что там не горит свет – этому могло быть довольно простое объяснение. Эрмаль мог просто пойти на кухню сделать себе чай после неудачных попыток заснуть, но все же... Фабрицио это обеспокоило, и он поднялся с кровати, направляясь на кухню. Только вот и там было темно и пусто – теперь он не мог отрицать, что был сильно обеспокоен.
А что, если кудрявый ушёл? Вчера все казалось прекрасным, особенно после разговора с детьми, вечером они снова заснули в объятиях друг друга, так что это не имело никакого смысла. Тем не менее, Фабрицио направился к входной двери, рядом с которой стояла вешалка для одежды, и с облегчением увидел там куртку Эрмаля. Итак, он действительно не ушёл, но это всё ещё вызывало вопросы. Господи, а что, если он по какой-то причине ушёл без куртки, на улице должно быть холодно, что, если он заболеет?
Вдруг римлянин услышал какой-то слабый шум и направился в сторону своей студии. Музыка. Ещё не открыв дверь, он услышал звуки гитары и быстро попытался объяснить своему всё еще бьющемуся сердцу, что все в порядке. Эрмаль, вероятно, просто проснулся с идеей песни, которая не могла отпустить его, пока не была бы сыграна, записана, сохранена в памяти, чтобы однажды превратиться во что-то великолепное, и он просто решил пойти на рабочее место Фабрицио.
Мужчина осторожно приоткрыл дверь и увидел возлюбленного, сидящего в кресле у окна, спиной к нему. И на этот раз Фабри не мог даже сосредоточиться на том, что Эрмаль был одет в одну из своих ночных рубашек, или на том, как восхитительно выглядели его кудри, или как приятно было играть на одной из его собственных гитар, нет. Потому что на щеках Эрмаля были едва высохшие дорожки слёз, и Моро скорее поспешил к нему, чтобы обнять и утешить.
Миланец не заметил, как открылась дверь, слишком поглощенный музыкой и своими мыслями, но в какой-то момент он услышал приближающиеся шаги друга и вздрогнул. Гитара с грохотом упала на пол, отчего младший выглядел еще более потрясенным, стараясь не встречаться взглядом с Бицио.
– Мне очень жаль, – прошептал Эрмаль, поднимаясь со своего места, чтобы поднять гитару с пола, и Моро заметил, что его плечи дрожат – он не был уверен, что именно здесь происходит, но это разбивало ему сердце.
– Эрмаль? – обеспокоенно спросил Фабрицио, забирая гитару из трясущихся рук, чтобы прислонить ее к стене, замечая, что молодой человек, казалось, ещё немного отступил к стене, когда он подошел ближе. Ему пришлось остановился и заговорить так тихо, как только можно:
– Эрмаль, amore mio, пожалуйста, посмотри на меня.
После минутного колебания Мета все же исполнил просьбу, в его глазах всё ещё стояли слезы, но он уже не выглядел таким испуганным.
– Мне очень жаль, – повторил кудрявый, и если бы обстоятельства сложились иначе, Фабрицио взъерошил бы ему волосы и сказал, что он должен прекратить говорить это, так как здесь действительно не о чем сожалеть. Но сейчас он решил оставаться на своём месте, чтобы не напугать его вновь.
– Милый, ты можешь сказать мне, что случилось? Что произошло?
– Мне приснился кошмар, – ответил миланец, не глядя на Фабрицио, а затем продолжил, – это глупо, я не должен был позволять ему так сильно меня встревожить, обычно я лучше справляюсь с этим, но сегодня все было по-другому, и я не хотел будить тебя, поэтому решил пойти сюда.
Римлянин почувствовал, как у него разрывается сердце.
–Тс-с, всё в порядке, просто постарайся сделать несколько глубоких вдохов для меня, хорошо?
Эрмаль выполнил его просьбу, пока Фабри продолжал говорить.
–Ничего, если я подойду к тебе поближе?
При этих словах Эрмаль выглядел совсем растерянным и в то же время почти пристыженным.
– Может быть, мы просто немного посидим вместе?
Фабрицио старался не показывать, что делает с ним эта уязвимость, неуверенность в голосе Эрмаля; он сосредоточился на том, чтобы быть сильным для него, и кивнул с лёгкой улыбкой.
– Конечно, мы можем это сделать, – сказал он, а затем плавно опустился на ковёр.
Младший сел рядом с ним, точнее, в нескольких сантиметрах от него; глаза были прикованы к рукам, обхватившим колени, а кудри скрывали лицо от пристального взгляда Фабрицио. Не размышляя об этом слишком долго, Моро начал рассказывать одну историю, потом другую, вспомнил некоторые махинации, которые Либеро и его друзья затеяли недавно, а когда и они закончились, он запел. Некоторые из его собственных песен, некоторые чужие, некоторые мелодии, которые однажды могут стать песнями.
Через некоторое время он услышал, как дыхание Эрмаля становится спокойнее, и в какой-то момент миланец положил голову на плечо любимого, все еще слегка колеблясь. Фабрицио легонько поцеловал его в висок и не смог скрыть своего облегчения, когда младший прижался к нему еще теснее, положив одну руку на живот Моро. На бледные пальцы, которые уже почти не дрожали, вскоре легли чужие, и старший почувствовал, как его спина и всё тело запротестовало против сидения на полу, но он не мог вспомнить ничего в своей жизни, что бы волновало его меньше на данный момент.
Он не знал точно, сколько времени прошло, но в какой-то момент Эрмаль поднял голову и посмотрел на него. И вот она – одна из драгоценных улыбок, и Фабрицио наконец-то выдохнул с таким облегчением, словно задерживал дыхание с тех пор, как проснулся один.
– Спасибо, – просто сказал мужчина, и Фабри осторожно протянул руку, чтобы погладить Эрмаля по щеке.
– Могу я поцеловать тебя? – он ждал ответа и ничего не делал, пока не убедился, что всё действительно в порядке.
– Да, – последовал ответ вместе с ещё одной улыбкой – она была короткой, сладкой и такой нежной, когда их губы, наконец, встретились.