Любви и тепла

      В это Рождество Хогвартс сиял: Дамблдор превзошел сам себя. Северус неохотно спустился в Большой Зал, полный студентов — явно навеселе! — и уселся на свое законное место рядом с директором.              — Северус, хватит сидеть с кислым лицом. Смотри, твои слизеринцы опять что-то учудили, — Дамблдор пил уже пятый стакан тыквенного сока, и Снейп подозревал, что это неспроста.              Хотелось ответить: «Кто здесь всегда что-то чудит, так это вы», но Северус сдержался. Кто-то же должен держать себя подобающе в этот приторный праздник.              «Хуже может быть только на День Святого Валентина», — едко прокомментировал внутренний голос.              На реплику директора ответ не потребовался: Дамблдор был в настолько хорошем расположении духа, что забыл о том, что сказал несколько секунд назад. Оно и к лучшему.              Когда Северус уже поднимался к себе в кабинет, он успел прокрутить в мыслях события этого вечера несколько раз.              Вот он вместе с раздобревшим от медовухи Слизнортом чокается после, наверное, десятой по счету речи Дамблдора о том, какой это прекрасный праздник — Рождество. А вот какая-то студентка под шумок подливает ему приворотное, но Северус молниеносным движением опрокидывает любезно предоставленный стакан, избавив себя от ненавистного притворства.              «Ладно бы еще зелье правильно сварила, так нет — надо было додуматься перепутать простейшие ингредиенты!» — в сердцах думал он, открывая дверь в родной кабинет заклинанием.              Тут привычно холодно и темно. Северус лично занимался обустройством кабинета, когда только приехал в Хогвартс работать преподавателем. Пожалуй, лишь в этой комнате он мог чувствовать себя в безопасности — странное ощущение после тридцати лет метаний с одной стороны на другую.              Но в этот вечер вдруг хочется любви и тепла. Любви… Северус не произносит этого страшного слова после смерти Лили.              «Убийства», — подсказывает сознание, и Снейп дергается в сторону, опрокидывая книги.              И почему любовь не может быть холодной? Северус часто думал над этим вопросом. Ведь, по сути, она приносит не только безграничное счастье, но и страдание. Как и все люди, Северус представлял любовь как нечто эфемерное и отчего-то теплое. Всему виной волосы Лили Эванс — рыжие и по своему оттенку привносящие в жизнь угрюмого слизеринца тепло.              Но согреться можно разными способами. В данной ситуации хорошо подойдет и бутылка огневиски. Возможно, не одна. Ну не будет же Северус Снейп, гроза первого и второго курсов, «самый страшный преподаватель» по версии близнецов Уизли, согреваться в своем кабинете, накинув на плечи теплый плед.              

***

      

      — Да ты ни черта не понимаешь! — Снейп был пьян, как магл, и оттого сыпал ругательствами, которые знал от отца.              Полная Дама, слегка нахмурив брови, гневно взирала на него с портрета.              «Мерлин, что я тут делаю?» — пронеслась в голове разумная мысль, но Северус лишь отмахнулся от нее, в который раз приложившись к бутылке.              — Я сейчас обижусь, а ты будешь здесь сидеть в одиночестве, пока тебя не найдут студенты. Вот тогда и посмеёмся, — надув пухлые старческие губы, ответила Дама.              Одиночество… нет, только не это. Северус и явился-то сюда, собственно, только из-за боязни праздновать в одиночестве. Хотя за долгие годы мог и привыкнуть.              «Надо было идти в туалет Плаксы Миртл».              — Лили… понимаешь, она другая... — что за пьяный бред он несет? — Я не хотел её терять.              От накатившей безысходности он закрылся руками, пытаясь спасти крупицы гордости, заменившей, кажется, в сердце пресловутую любовь.              — Тогда почему сдался? Вставай и топай высыпаться, скоро студенты начнут шататься по коридорам, — разумные доводы Полной Дамы заглушало терпкое огневиски.              — Профессор? — голос, полный сочувствия, раздался где-то рядом. — Вам нехорошо?              Видит Мерлин, Северус не хотел, чтобы его нашли валяющимся в собственной мантии и разговаривающим с Полной Дамой. Кстати, о ней: на портрете никого уже не было.              «Ушла к подружкам обсуждать мое грехопадение», — подумал он горько.              — Всё в порядке, проходите дальше, — будничным тоном посоветовал он студентке.              Та никуда не ушла. Только присела на корточки рядом. Рыжие волосы, пахнущие цитрусом, ударили его по щекам.              И Северус забыл, как дышать.              Перед ним сидела Лили. Или её живое воплощение. Не считая карих глаз, которые должны были по всем канонам быть зелеными.              — Вставайте. Я вам помогу.              Вот чего Северус не хотел, так это принимать помощь от Уизли. И почему именно девушка, так напоминающая ему Лили, наткнулась на него здесь?              Она, однозначно, очень сильная — иначе не подняла бы его, такого тяжелого. Снейп хотел было огрызнуться, ответить, что и сам как-нибудь справится, но неожиданная забота со стороны заставила его передумать. В конце-то концов, может он спокойно принять помощь, которую ему так навязчиво предлагают?              — Осторожнее, — реплика Уизли весьма кстати. Не успей она предупредить его, и они сейчас уже оба лежали бы на полу. Но вместо того, чтобы поблагодарить девушку, он только брезгливо морщится и рычит:              — Уизли, сделайте одолжение — заткнитесь.              Джиневра в ответ корчит гримасу, но продолжает тащить недовольного и ощутимо пьяного профессора по коридорам.              Спустя два часа препираний, обид и взаимных угроз Северус выдохся и, как только сумел открыть дверь в кабинет, тут же рухнул на расстеленный диван. Уизли, вопреки его надеждам и понятным ожиданиям, никуда не делась, продолжив действовать на его опухшие нервы.              — Чаю? — Снейп вовсе не хотел, чтобы студентка оставалась в его личном пространстве надолго, поэтому только предложил напиток из незнакомого ранее чувства благодарности.              — Если можно, — отозвалась Уизли и склонилась к книгам.              У Снейпа даже проснулся некоторый интерес к этой упрямой девчонке.              «Сдались ей эти книги! Грейнджер, что ли, не хватает?» — размышлял он, разливая чай по фарфоровым кружкам. И плевать, что руки дрожат.              Когда он поднес чашку прямо к носу Уизли, та послушно взяла её холодными пальчиками и отпила глоток.              — Ай! — невольно вырвалось у девушки. Северус закатил глаза, подумав, как его угораздило вляпаться в такую ситуацию.              –Уизли, не следует пить горячий чай. Я бы предупредил вас, если бы знал, что мать вас такому не учила, — произнес он нравоучительно. — Будьте осторожны в следующий раз.              Нет, никакого «следующего раза» быть не может! И не будет. Северус поставил себя перед фактом — к огневиски он больше не притронется.              «Придется выбросить весь запас алкоголя», — скорбно решает он, всё еще наблюдая за Уизли, которой никак не удавалось остудить чай.              — Дай сюда, — и кружка заботливо отправляется в недолгий полет. Раздается звон стекла.              Уизли в шоке округляет глаза. Да Снейпу и объяснять не надо, чем вызвано её замешательство.              «Всё. Бросаю пить», — решает он, тратя заварку во второй раз.              В конце-то концов, имеет он право побыть человеком в это теплое Рождество или нет?