"Семь смертных грехов: дорога в ад".

«Отстранение от любого вида деятельности (в том числе: учебной, методической, научной и пр.), с последующим выдворением за пределы университета Принстон, до окончания судебных разбирательств». Девушка несколько раз прочитала текст, написанный на бумаге, пытаясь вникнуть в его суть. Однако так ничего и, не поняв, она удивлённо взглянула на профессора Адамса. Плотный седовласый мужчина лет шестидесяти с небольшим, сидел за столом напротив своей лучшей студентки Хоуп Хадесон. Впрочем на данный момент, он не был уверен в том, что перед ним находится именно его подопечная. Профессора съедало любопытство. Огромное количество вопросов, которые он хотел бы задать Хоуп. Но врождённое чувство осторожности и нежелание ещё больше погрязнуть в этом тёмном для него деле, останавливало профессора. Через стол на него смотрели большие прозрачно-серые наивные глаза, в которых ясно читались непонимание, обида и даже ярость. «Профессор, я не могу понять. Объясните мне, в чём же я собственно виновата?!? Ведь я не нахожусь под следствием. Я ничего не сделала плохого. Лишь только хотела, чтобы люди узнали что-то новое», – огненно-красная кудрявая голова Хоуп резко дёргалась при каждом её слове. Профессор Адамс промолчал, ведь ответов на эти вопросы у него не было. Он нервно сжал пальцы рук в замок и тихо начал говорить: «Мисс Хадесон, поймите. Вы попали в очень неприятную историю. Ваше дело достаточно запутанное и серьёзное. Всё могло бы закончиться гораздо хуже.» Хоуп лишь горько усмехнулась. Профессор продолжил: «Вас могли уже отчислить, как это произошло с Вашими друзьями. Однако руководство университета пошло Вам навстречу, так как Вы проходите по данному делу свидетелем. Видит Бог, я сделал всё, что было в моих силах. Но подумайте мисс Хадесон, ведь проникновение в секретное хранилище и попытка кражи засекреченных документов не могло не повлечь за собой наказания. Согласитесь, мисс Хадесон, отстранение, куда более мягкое решение администрации, чем отчисление. Тем более с последнего курса магистратуры». Профессор выжидательно смотрел на Хоуп, та в свою очередь теребила в руках документ об отстранении и пребывала в полнейшем смятении: «Но профессор, что же мне теперь делать?» Профессор Адамс фальшиво улыбнулся: «На Вашем месте я бы уехал, куда подальше от Принстона. Ведь у Вас нет подписки о невыезде. Вы кажется родом из Олимпии?» - получив утвердительный кивок, Адамс продолжил – «Тогда мой Вам совет, поезжайте домой, отдохните, придите в себя, и с новыми силами беритесь за свою выпускную работу. Я буду рад помочь Вам, обращайтесь по любому вопросу. В двадцать первом веке даже расстояние не может быть помехой обучению. И я надеюсь, - на этих словах профессор встал, показывая тем самым, что разговор окончен, - что вся эта история забудется всеми как страшный сон и Ваше изгнание не продлится долго». Профессор подвёл совершенно потерянную и расстроенную Хоуп к выходу: «Я говорю Вам до свидания, мисс Хадесон. Надеюсь в скором времени разговаривать с Вами по другому, куда более приятному поводу. Удачи!» С этими словами он открыл дверь, пропуская Хоуп на выход. Бедняжка пробормотала что-то типа: «Спасибо, профессор», но Адамс её уже не слышал, так как поспешил закрыть дверь. Пройдя вглубь кабинета, он облегчённо выдохнул – неимоверно тяжёлая для него история была закончена. Конечно, его ждала ещё целая куча бумажной работы по этому делу: заполнение протоколов, сбор и упорядочение заявлений и прочая ерунда. Однако Адамса это не пугало так, как общение со слегка сдвинутыми (по его мнению) студентами, упрямо твердящими о Конце Света. Ему было жаль их, но не более. Во истину 2012 год, а точнее его заключительные месяцы выдались для Адамса тяжелее в сотни раз, чем предыдущие тридцать пять лет работы преподавателем. «Как же хорошо, что мы решили с Евой поехать отдохнуть на Гавайи в этом году. Ведь так ненароком можно и инфаркт получить», – Адамс с удовольствием вспомнил о предстоящем отдыхе. Билеты для него и его супруги уже были давно куплены, оставалось только разобраться с делами университета, и можно было ехать. Профессор Адамс подошёл к окну и открыл жалюзи. В тот же миг кабинет окрасился в закатный багрянец. Вся комната будто утонула в крови. Внутри у профессора что-то оборвалось. Он понял, что это совсем не конец истории, а скорее её начало. *** Тем временем Хоуп вышла на улицу. Дыхание курилось у её губ. Начало декабря выдалось на редкость солнечным и морозным. Но девушка не замечала ни холода, ни уходящего за горизонт кровавого огненного шара. Внутри Хоуп как будто отключили все жизненно-важные эмоции. Она не чувствовала ровным счётом ничего, кроме давящего одиночества и ошеломляющего опустошения. Девушка, не спеша, фактически наощупь, «на автомате» дошла до своей комнаты, которую до недавнего времени делила со своей соседкой-француженкой Софи Пешёр. Комната была пуста. И это не удивительно, ведь сама Софи сейчас находилась под следствием как организатор данного преступления. Именно мадемуазель Пешёр являлась главной героиней скандала университета Принстон. Софи и ещё несколько молодых людей (в том числе и Хоуп), студентов Принстона, были уличены в краже секретных исторических манускриптов, касающихся племени майя, и в частности, информации о Конце Света в конце декабря 2012 года. Также их группе было предъявлено обвинение в распространении «заведомо ложной информации и попытке посеять панику в обществе». В связи с этим на Хоуп свалилась целая куча неприятностей. Первым последовало увольнение из «Star-Ledger», где девушка подрабатывала корреспондентом. Именно в этой газете была предпринята попытка опубликовать странный материал. И хотя девушка не имела к этому никакого прямого отношения, её уволили за компанию с коллегой-бойфрендом Лукой Аманти. Группа была отчислена из университета, привлечена к уголовной ответственности, дело было передано в Верховный Суд, но здесь Хоуп сопутствовала удача. Девушку не только посчитали лишь свидетелем по данному преступлению, но даже не ограничили свободу её передвижения. Затем последовала новость об отстранении из Принстона. И здесь, казалось бы, можно было порадоваться за Хоуп, однако остальные ребята (и конечно Лука) не смогли смириться с везением девушки и разорвали с ней всякие отношения. Как бы Хоуп ни старалась убедить их, в том, что она одна из них и всё ещё на их стороне, они отказывались от встреч с девушкой. Божий дар или чудовищное проклятье помогли Хоуп остаться безнаказанной, но чертовски одинокой. *** Не зажигая свет, и не снимая куртку, Хоуп достала из шкафчика пачку рамена (даже в тяжёлые времена девушки любили побаловать себя азиатской кухней, пусть и довольно-таки скромной), включила чайник и стала складывать свой небольшой гардероб. Звонить домой Хоуп не собиралась. На её взгляд, это была бесполезная трата денег, сил и нервов. Отношения с матерью, после исчезновения отца, были напряжёнными, а шесть лет назад, когда Магда вышла замуж во второй раз и родила сына Тимоти, испортились окончательно. Это стало одной из причин, почему Хоуп и сбежала на другой конец континента, в Принстон, и дома появлялась в лучшем случае раз в год на Рождество. Залив лапшу кипятком, она сложила чемодан и небольшой рюкзак. Медленно, почти не чувствуя вкуса, девушка съела куриный рамен, забрала чемодан и рюкзак, и не оглядываясь, вышла из комнаты. На парковке её ждал верный друг – чёрный Ford Escape 2009 года выпуска, который Хоуп подарила себе на двадцать первый день рождения. Машина была куплена на деньги, оставленные ей отцом – Джозефом Хадесоном. Его Хоуп практически не помнила, мужчина исчез, когда малышке было всего лишь четыре года. Это стало большой трагедией для Хоуп. В подростковом возрасте она винила во всех смертных грехах свою мать. Впрочем, это продолжалось, и по сей день. Девушка не могла вытянуть хотя бы какую-то информацию о своём отце от Магды Смит (урождённой Брайт). Мать Хоуп никогда не рассказывала об исчезновении мужчины, и когда речь заходила об этом она заметно напрягалась, уходила в себя, и попросту отмалчивалась. Что несказанно бесило её дочь. Закинув чемодан и бросив рюкзак на сидение рядом, Хоуп села за руль. Вставив ключ в замок зажигания, она молча посидела около минуты, грея мотор. Собравшись с мыслями, Хоуп ловко вырулила со стоянки и отправилась домой. Позади оставалось шесть лет жизни, которые в результате привели девушку туда, откуда она сбежала. Впереди её ожидал долгий путь в неизвестность. Голова шла кругом, хотелось плакать и смеяться. Помощи извне не предвиделось, и поэтому Хоуп пыталась собрать в себе остатки оптимизма и пережить все неприятности.