Огни

      Макушки многолетних елей тянулись высоко вверх; взбитые кучевые облака, как комки снега на небе, проплывая, цеплялись за их верхушки. Будучи ребёнком, глядя из окна, Герберт всегда воображал, что пушистые «шапки» на деревьях — это и есть застрявшие в хвое облачка.       Сейчас ему исполнилось почти восемнадцать, но привычка наблюдать из окна никуда не исчезла. Днём горизонта было не отличить из-за снегопада, белоснежная даль сливалась с пушистой периной облаков, но, когда смеркалось, вдалеке зажигались многочисленные огни и гирлянды. Люди делали так каждую зиму.       — Могу я хотя бы в этом году посмотреть городскую ярмарку? — Герберт отошёл от окна и с умоляющим взглядом навис над рабочим столом отца. Но тот словно и не слышал вопроса: строгий взгляд почти чёрных глаз вонзился в сына-подростка.       — Ты допустил ошибку, — Герберт посмотрел на протянутый отцом лист бумаги с диктантом по французскому языку.       — Всего одна! — но едва он успел возразить, как стул со скрежетом проехался по полу, и отец Герберта неторопливо поднялся на ноги. Его седеющие у висков волосы были гладко зачесаны назад, открывая массивный лоб, а челюсть с широким подбородком плотно сжата.       — Герберт, тебе стоит быть серьёзнее, у меня и без того слишком много забот. Твоё обучение отнимает немало сил и времени, а скоро ежегодный съезд гостей. Это многовековая традиция нашей семьи, которую нельзя нарушить.       — Тебе вовсе не обязательно обучать меня, я мог бы поступить в университет. Я владею несколькими языками, живописью и музыкой. Я прочитал сотни книг! Я.!       — Довольно, — голос отца прервал Герберта на полуслове, — мы обсуждали не раз: ты не будешь учиться среди людей, — поджав губы, Герберт отвернулся: серые глаза наполнились обидой, а в их уголках собралась влага. Суровый взгляд родителя моментально смягчился, и широкая ладонь опустилась на плечо Герберта, — мы с тобой говорили об этом: таким, как мы — не место среди людей. То смертные и недолговечные создания. К тому же, ты знаешь правила. Есть нейтральная зона — это лес. В поселение людей нам путь закрыт.

***

      — Сара! Сара, черт тебя дери, сделай ты потише, гостей всех распугаешь! — хозяин местного паба — Шагал, нетерпеливо стуча каблуками поношенных туфель, штурмовал лестницу, ведущую на второй этаж, где находилась комната его дочери — юной Сары Шагал, — выключи ты свою тарахтелку, ради всего святого! — дверь резко распахнулась без стука, и разъяренный отец возник на пороге.       Хозяйка комнаты даже ухом не повела на резкое появление родителя, только небрежно откинула огненно-рыжие волосы за плечо и вздернула маленький аккуратный носик ещё выше.       — Оглохла ты, что ли? Зачем на всю громкость включать, сколько раз просил не пугать гостей, — старший Шагал не унимался, продолжая причитать на дочь. Сара молча поднялась и выключила свой старенький кассетный проигрыватель.       — Теперь доволен? И вовсе незачем было так орать, — Сара небрежно опустилась на диван и потянулась за журналом, спрятав своё лицо за глянцевой обложкой, таким жестом давая понять, что разговор окончен.       Старший Шагал лишь горестно вздохнул и махнул рукой на упрямицу-дочь. — Сходила бы лучше, да развеялась. Почём всё дома сидеть? К праздникам всё давно украсили, вся ярмарка огнями горит.       — Да чего я там не видела за семнадцать лет жизни — каждый год одно и то же, до чертиков уже надоело, с ума сойти в этой глуши можно! — нетерпеливая натура молодой девушки моментально вспыхнула, и та сорвалась на крик.       — Эх, да ну тебя, — устало протянул Шагал и скрылся за закрывшейся дверью. Проводив его отчаянным полурыком, девушка раздраженно откинула журнал к общей стопке книг и подошла к окну: снежные хлопья кружились в медленном вальсе. За белоснежным горизонтом виднелся огроменный и величественный особняк. У него даже были остроконечные башенки, уходившие в небо, от чего Саре не раз мечталось, что это самый настоящий замок. Но путь туда был закрыт — то была частная охраняемая территория. Сара лишь могла догадаться, что принадлежал он очень состоятельному и успешному бизнесмену.       — Вот бы хоть разочек там побывать, — тихо проговорила она, не подозревая, что из одной из башенок на городок с такой же завистью смотрят печальные глаза молодого Герберта фон Кролока.