~o0o~
Oct. 30th, 1994
Мы едем в Шотландию! Когда я писала эти строки, мы находились примерно в 3 км над Лионом, двигаясь на северо-запад. Мадам Максим сказала, что мы достигнем пункта назначения через три часа. После очень эмоционального прощания с Шармейн (я никогда не думала, что она так сильно любит меня) я взяла рюкзак, подхватила на руки Гризабель и пошла вниз к выходу из замка. Был тот самый мягкий осенний день, который так типичен для южной Франции и который я так люблю: бледно-голубое небо и солнце, посылающее на землю золотистые лучи. Окружающие довольно сильно нервничали, пытаясь более или менее успешно скрыть этот факт. После того, как мы прождали пару минут, подумывая о возможном транспорте («Портключ? — Он не сможет перенести так много людей; Аппарация? — Кому удастся переместиться на 1000 км?; Может, верхом на драконе? — Чепуха, достойная магловской сказки!»), грохочущий шум сверху заставил всех посмотреть на небо. И это было действительно впечатляющее зрелище; честно говоря, идея с драконом после него перестала казаться такой уж невероятной. На фоне яркого послеполуденного неба показался черный силуэт кареты, запряженной дюжиной крылатых лошадей. Когда кони приблизились, стало возможно разглядеть их: каждая лошадь была величиной со слона, а сама карета — размером со средний дом. Грохот перешел в раскаты грома, и наконец, с громким стуком, лошади коснулись земли, а карета остановилась прямо перед сосновыми дверями замка. Теперь, когда солнце больше не светило мне в глаза, я могла разглядеть больше деталей. Несмотря на свои устрашающие размеры, лошади были прекрасными, золотистыми, с ослепительно белыми гривой и хвостом, их огромные крылья были сложены на спине и сверкали радужными оттенками. Эти кони с золотыми уздечками были впряжены в экипаж бледно-голубого цвета. Из массивных дверей замка вышла мадам Максим, рядом с ней лошади и карета приобрели подобающие пропорции. Она властно махнула рукой Арману, мальчику из рода Саламандер, и тот поспешил к экипажу. Ему пришлось высоко поднять руку, чтобы ухватиться за щеколду и открыть дверь. Появилась пара золотых ступенек, и мадам Максим направилась к двери. Она повернулась к нам и взмахом руки, которая, как я заметила, была увенчана множеством колец с разнообразными камнями, показала нам следовать за ней. Как только дверь закрылась, раздался сильный толчок, и карета начала раскачиваться, показывая, что мы уже оторвались от земли. Комната, в которую мы попали, оказалась гораздо меньше, чем представлялось снаружи. Однако там была еще пара дверей, так что, я думаю, рядом находились еще несколько жилых помещений. Кроме того, я нигде не видела наш багаж. Сама комната походила на Шармбатонские гостиные, только меньше, с несколькими мягкими креслами и одним диваном на ковровом полу, даже с камином, без огня, конечно. Действительно, безумная идея — камин в карете! — Присаживайтесь, — сказала нам мадам Максим, когда первый шок от отъезда утих. — Путешествие займет около четырех часов, в шесть мы должны быть в Хогвартсе. Будьте осторожны, не помните одежду, я ожидаю, что вы будете выглядеть превосходно. С этими словами она опустилась в огромное кресло, пробормотала заклинание и растворилась в воздухе.~o0o~
Наступила поздняя ночь. Я сижу на своей кровати в карете. Она содержит, по меньшей мере, четыре спальни в дополнение к общему залу и разнообразным ванным комнатам. Я делю комнату с Марго и Ифигенией д’Эрбервилль, довольно застенчивой девушкой из рода Унден*. Мне кажется, я еще не перебросилась с ней даже парой слов, — я немного удивлена, что она решила участвовать в турнире, возможно, предки заставили ее пойти на это, в конце концов, не только у меня есть родители, которые делают подобные вещи. Ну что ж, вскоре я это выясню. О боже, я несу несуразную чушь, наверное, мне лучше начать с самого начала.~o0o~
Если не считать одного происшествия, когда карета чудом не столкнулась с магловским воздушным транспортным средством (огромным красным шаром с маленькой хрупкой корзинкой, висящей на нем, — я действительно не представляю, как они смогли заставить эту конструкцию летать без магии, она выглядит слишком большой), наше путешествие было скучным, все пытались убить время, как могли. Уже сгущались сумерки, когда покачивание кареты указало на то, что мы приближаемся к месту нашего назначения, и наконец, со страшным грохотом, сначала копыта лошадей, а через секунду и колеса кареты, тяжело подпрыгнув раз или два, коснулись земли и остановились. С громким хлопком мадам Максим внезапно появилась рядом с нами (чудо, учитывая ее габариты, что она не раздавила при этом ни одного из студентов). — Мы прибыли, — сказала она без всякой необходимости. Затем она снова подала знак Арману, который нетерпеливо подбежал к дверце кареты, открыл ее и выпрыгнул в мрачную темноту, странно контрастировавшую с ярко освещенным салоном. В открытую дверь проникал леденящий душу сквозняк. — Захвати какую-нибудь шаль или теплые вещи, — шепнула мне Марго. Своей царственной походкой, которую она использует в особых случаях, мадам Максим спустилась по ступенькам, махнув нам, чтобы мы следовали за ней. Уже совсем стемнело, и первое, что я смогла разглядеть, — огромный силуэт многобашенного замка, резко выделяющегося на фоне звездного бархатисто-голубого неба. Однако зловещий черный горизонт странно уравновешивался рядами бесчисленных ярко освещенных окон, что придавало зданию уютный вид. Толпа людей, которых можно было различить лишь смутно, стояла полукругом, очевидно, ожидая нас. Мадам Максим подошла к высокому старику с длинными седыми волосами и бородой, очевидно, одному из сотрудников Хогвартса, и заговорила с ним, однако я не могла разобрать слов. Толпа разразилась бурными аплодисментами. — Мне бы очень хотелось, чтобы они прекратили эти формальности, — пробормотала Ифигения, стуча зубами. — Я замерзла. — И я должна сказать, что впервые была с ней согласна. Я заметила, что некоторые из моих спутников, как и я, обернули головы платками, но, несмотря на это, мы дрожали от холода, а изо рта вырывались маленькие морозные облачка. К счастью, мадам Максим, наконец, снова подала нам знак, и мы последовали за ней сквозь толпу, вверх по каменным ступеням и через огромные резные дубовые двери в ярко освещенный зал. Хогвартс действительно очень отличается от Шармбатона; хотя эти два замка кажутся схожими по размеру (судя по тому, что я смогла увидеть за эти несколько часов), существует огромный контраст между элегантным, изящным интерьером Шармбатона в стиле рококо*и тяжелыми романскими арками и колоннами, а также лестницами, заставленными доспехами, которые явно нуждаются в полировке. А призраки! Правда, некоторые из них кажутся вполне приличными, но я не могу себе представить, чтобы мадам Максим позволила себе нечто подобное. Едва мы вошли в зал (который, впрочем, не оказался намного теплее), как огромный, наполненный водой шар взорвался, и все, кроме мадам Максим, промокли насквозь (очевидно, что, кто бы ни был причиной этого «дождя», у него было достаточно здравого смысла, чтобы не злить директрису). Раздался безумный кудахчущий смех, и серебристая тень пронеслась по потолку и исчезла в дальней стене. — Что это было? — кто-то ахнул, и даже самообладание мадам Максим чуть не лопнуло. — Наверное, полтергейст, — сказала она нам со злостью в голосе. — Я поговорю об этом с Дамблдором, не сомневайтесь! Стоять небольшой группкой, сбившись в кучу в огромном холодном и продуваемом насквозь зале, да еще и в чужой стране, — не лучший способ поднять себе настроение, а когда вы промокшие до нитки, результат совсем плачевен. Поэтому следующие двадцать минут мы провели в довольно раздраженном настроении, пока, наконец, не появились все ученики Хогвартса и не помчались через холл, а затем через другие резные двери в помещение, похожее на столовую. Каким-то образом в суматохе мадам Максим исчезла, и мы уже подумали, что о нас забыли, когда к нам подошел угрюмый человек в потрепанной одежде и с сальными волосами, сопровождаемый кошкой с большими глазами, и жестом пригласил нас следовать за ним в столовую.~o0o~
Этот зал просто огромен, они зачаровали потолок таким образом, чтобы вы чувствовали себя так, будто сидите под открытым небом. Это действительно впечатляет!~o0o~
Нам показали несколько мест за одним из четырех огромных столов. Как и у нас, у них здесь четыре факультета, и из того, что говорили студенты за нашим столом, я поняла, что их факультет называется Равенкло*. Вскоре после того, как мы заняли свои места, вошла группа людей в толстых меховых плащах и направилась к другому длинному столу в дальнем конце зала. Это, должно быть, студенты Дурмстранга. — Практичные ребята, не так ли? — сказала мне Марго. — Жаль, что у нас нет таких меховых шуб вместо этих дурацких шелковых тряпок. В возвышенной части зала стоял учительский стол. Вскоре открылась дверь, и в помещение вошли несколько человек в черных хогвартских мантиях, последней из них была мадам Максим, а за ней — высокий старик, с которым она разговаривала при нашем появлении. — Это профессор Дамблдор, директор школы, — сказала мне девушка рядом со мной. Усталые, замерзшие, мокрые (обычное заклинание сушки здесь не работает должным образом), и вообще в довольно грязном состоянии, мы не забыли про наши манеры и вскочили на ноги, как только появилась мадам Максим, ожидая, что ученики Хогвартса сделают то же самое для своего директора. Но это было далеко не так, они продолжали сидеть в той же самой непринужденной манере, в какой сидели раньше, и большинство из них даже не потрудились перестать болтать друг с другом. Но больше всего меня разозлило то, что некоторые даже смеялись над нами. Ну, может быть, знаменитые британские манеры не совсем такие, какими они описываются. Когда все сотрудники расселись, директор, который остался стоять, прочистил горло, и теперь, наконец, все замолчали, чтобы послушать его. К сожалению, мой английский не так хорош, как мне бы хотелось, поэтому я не смогла полностью разобрать его речь, но я поняла, что он приветствует нас и студентов Дурмстранга, желая нам «приятного и комфортного пребывания». Я, конечно, знаю, что это плохие манеры, но я просто не смогла удержаться от иронического смеха, чувствуя себя далеко не комфортно и учитывая более чем неприятную реакцию студентов Хогвартса минуту или две назад. Я заметила девушку с густыми каштановыми волосами, которая пристально смотрела на меня из-за соседнего столика. Тем временем тарелки и блюда перед нами начали наполняться всевозможной едой. Услышав несколько не очень лестных отзывов о британских блюдах (такие термины, как Хаггис* или Черный пудинг*, мелькали в моей голове), я с облегчением обнаружила несколько знакомых блюд в дополнение к некоторым довольно странным на вид. На столе стоял очень хорошо пахнущий Буйабес*, петух, запеченный с вином, * и восхитительный Бефстроганов*. Я попробовала и другие блюда, рассказы о кровяной колбасе совершенно правдивы — это одна из самых ужасных вещей, которые я когда-либо ела. Студенты Хогвартса, сидевшие за нашим столом, оказались весьма предприимчивы, они были очень заинтересованы в дегустации иностранных блюд, и поэтому Буйабес вскоре исчез. Я огляделась и увидела, что на соседнем столе стояла почти полная миска. Поэтому я встала со своего места, подошла к другому столу и спросила рыжеволосого мальчика с веснушчатым лицом, можно ли мне взять чашу. Я видела много идиотских реакций, когда обращалась к мальчикам, но это была одной из самых нелепых, которую я когда-либо встречала. Его лицо приобрело пурпурный оттенок, которого я никогда раньше не видела и надеюсь, что никогда больше не увижу, он открыл рот, как рыба, и ничего, кроме слабого булькающего звука, оттуда не вырвалось. Если бы рядом с ним не сидел другой мальчик, который пододвинул ко мне миску, я бы все еще стояла там. — Да, конечно, бери, — сказал он мне. — Да, — наконец сумел эхом отозваться его рыжеволосый друг, — это блюдо великолепно. (Жалкий лжец, я совершенно уверена, что он даже не притронулся к нему.) Только когда я вернулась на свое место, я поняла, что тот другой мальчик, казалось, никак не был затронут моим очарованием. Он только что говорил со мной совершенно нормально, даже пренебрежительно. Даже сейчас, оглядываясь назад, я чувствую, что в нем есть что-то странное. Не то чтобы он выглядел как-то особенно, скорее наоборот; ему было около четырнадцати, он был среднего роста и довольно тощий; но даже при том, что он едва поднял голову, когда сказал мне эти несколько слов, я все еще помню ярко-зеленые глаза под растрепанными черными волосами. Как-то слишком много внимания я уделила этому маленькому эпизоду… После того, как ужин был закончен, директор Хогвартса снова встал. После представления некоторых людей, которые, по-видимому, должны были стать судьями на турнире, в зал внесли большой деревянный сундук, украшенный драгоценными камнями. После еще нескольких слов о доблести, дедукции и, конечно же, опасности шкатулка была открыта, и в ней обнаружился большой кубок, ничем не украшенный, что являло собой странный контраст с коробкой, в которой он лежал. Но самым удивительным было то, что в нем плясали бело-голубые языки пламени. Нам сказали, что кубок будет установлен в вестибюле на небольшом постаменте, и завтра все ученики, достигшие 17 лет, смогут внести свое имя в список возможных Чемпионов. Для этого необходимо просто написать свое имя на клочке пергамента и кинуть в пламя. Дополнительный акцент был сделан на том факте, что участие лиц, не проходящих возрастной ценз, будет пресекаться возрастной линией. Вскоре мадам Максим подошла к нашему столику, мы встали и последовали за ней из замка в ночь, которая теперь была совершенно морозной, обратно в нашу карету.~o0o~
Должно быть, здесь работают домашние эльфы, так как огонь в камине разведен, а в спальне царят тепло и уют. Гризабель мирно спит на моей подушке, тихо мурлыча, и я скоро присоединюсь к ней. Это действительно был утомительный день.