Наследие: Неожиданные союзники

Даже у Бога есть свой ад — это его любовь к людям. Фридрих Ницше The world is closing in Did you ever think That we could be so close, like brothers. Scorpions «Wind Of Change»

             Хиро не мог дождаться наступления утра. Ночью он так и не сомкнул глаз и мерял шагами комнату, размышляя над тем, что собирался сделать. Эти мысли преследовали его уже давно, однако, встреча с суёнгской группой, в частности с Тэхо, заставили его задуматься, что время настало.       Как только в лаборатории закипела работа, учёный первым делом отыскал Кими и Юонга. Конечно, опухлое от бессонницы лицо Огавы немного их напугало.       — У тебя что-то случилось, Хиро? Ты не спал ночью?       — Я не мог спать, Кими! Я решил… Нет, я собираюсь… Мне очень сильно нужна ваша помощь! Конечно, это немного подождёт, когда вы закончите свою работу…       — Работы у нас нет, — прервал его Юонг. — У тебя что-то стряслось?       — Нет. Мне просто очень сильно нужна ваша помощь. Просто… А! — Хиро схватился за голову. — Я даже предположить не мог, что я настолько нерешительный. Но… — молодой учёный глубоко вздохнул, дабы успокоиться. — Первым делом, мне нужно выйти в город, чтобы кое-что найти. И мне очень нужна ваша помощь, чтобы выбрать нужное. А дальше я уже… Давайте, впрочем, для начала выйдем в город.                     Все группы в Пусане уже в прямом смысле слова сидели на чемоданах, поэтому не упускали возможность прогуляться пускай и по частично разрушенному, но тем не менее очень красивому городу. И конечно, они не ограничились лишь своим районом. Солдаты собрались в парке у поломанного фонтана, который иногда наполнялся дождевой водой, чем привлекал птиц и прочую живность.       — Повезло же вам, столько всего интересного произошло, — Эсмиральда сидела на краю фонтана, болтая ногой. — А у нас самым захватывающим событием был момент, когда Сакура подвернула ногу, поскользнувшись на лестнице.       — Хорошо, что у вас всё обошлось без происшествий. Мне бы не хотелось, чтобы ты была в опасности, — чуть покраснев, сказал Шахар.       — Вот уж не думала, что вампиры смущаться могут, — Эсми улыбнулась. — Мне очень приятно, что ты обо мне беспокоишься.       — Но, как я могу о тебе не беспокоиться, ты же… мой друг.       — Угу, — вампирша с чуть раздражённым видом подпёрла голову рукой. — Кажется, слухи о наших взаимоотношениях на порядок интереснее чем то, что мы имеем в действительности.       — Слухи? О чём ты говоришь? — Шахар не особо интересовался сангвинемскими сплетнями и уж тем более не думал, что они когда-нибудь затронут его личную жизнь, особенно в отсутствии таковой.       — О нас с тобой ходят слухи, — с явным недовольством произнесла Эсмиральда. — Понимаешь, какие?       — Да, примерно. Но что именно тебя беспокоит: сами слухи, или то, что это всего лишь слухи? — перешёл в явное наступление Шахар, чем заставил вампиршу засмущаться.       — Сказать прямо или сам догадаешься? — застенчиво отводя взгляд в сторону, спросила она.       — Я уже давно всё понял, только смелости никак набраться не мог. Но, если ты не против…       Шахар чуть придвинулся к Эсми и кротко поцеловал её в губы, после чего тут же отпрянул.       — Ты такой милый, — вампирша улыбнулась. Её глаза сверкали в лучах рассвета, а волосы развевались на ветру. — Я очень рада, что мы с тобой встретились. Ты действительно никогда не был похож на других вампиров — ты всегда был мягким и заботливым. Мне кажется, ты нашёл своё место в этом мире значительно раньше, чем кто-либо из нас начал поиски.       — Ты правда так считаешь?       — Конечно. Даже не знаю как, но вампиризм не очернил твою душу — она осталась чистой и открытой для мира. И я очень рада, что в твоей душе нашлось место для меня.       У вампира что-то кольнуло в области сердца. Есть ли место для неё в его и без того истерзанной душе? Да, конечно. Возможно, он не сразу это понял, но это было уже давно. И теперь, спустя столько лет, ему хотелось с поговорить, выплеснуть то, что так долго безмолвно таилось в самой глубине души.       Эсмиральда слушала очень внимательно, не перебивая. Только когда речь заходила о его сестре выглядела куда более поникшей, чем обычно. И заговорила она лишь тогда, когда Шахар закончил.       — Так вот, значит, почему ты никогда не пил кровь детей.       — Я не хотел, чтобы они страдали и умирали по моей вине, как моя сестра. Я хотел всё исправить, хотя понимал, что это невозможно.       — Но так ты сумел сохранить свою человечность. В отличии от многих из нас, кто потерял близких, и решил выплеснуть злость на весь оставшийся мир. Но, похоже, вопреки всему, у этого мира всё ещё есть будущее.       — Как и у всех нас, — Шахар улыбнулся.       Вампиры услышали, что к ним приближаются люди. Сора и Харуки бежали к фонтану, в руках у последнего было что-то небольшое и чёрное.       — Шахар, Эсми, смотрите, какого мы кота нашли!       Юноша показал им котёнка с гетерохромией — правый глаз у него был янтарный, а левый голубой. Подростки смотрели на него восторженно, как на самое необычное, что может быть в этом мире. После апокалипсиса, войны, демонов, вампиров, смертей и воскрешений, что припала на их детство, они радовались маленькому котёнку с разноцветными глазами.       Двоих вампиров внешность котёнка особо не удивила — за свою долгую жизнь они видали и не такое. Всё их внимание было приковано к двоим солдатам, и в сердцах светила надежда, что хотя бы их юность пройдёт мирно.                     Первые лучи утреннего солнца уже проникали в комнату, когда Рене проснулся. Айко всё ещё спала, её спокойное размеренное дыхание обжигало кожу вампира, от чего по телу бегали приятные мурашки. Он лёгким движением убрал спутавшиеся пряди волос от её лица и невесомом поцеловал её в губы.       — Айко, милая, уже утро.       Она раскрыла сонные глаза, и сразу же их закрыла, и, чуть покраснев, улыбнулась, вспоминая события прошедшей ночи. Она потянулась, одеяло сползло с плеч, оголяя белую кожу. Всё её тело было усыпано багровыми засосами, словно лепестками цветов. Взгляд вампира скользнул по ней, оценивая результат вчерашней «работы» — кажется, он перестарался как для первого раза.       — У тебя ничего не болит?       — Вовсе нет. Ты был очень нежным.       Рене улыбнулся и вновь поцеловал её, но уже более требовательно, и девушка стала отвечать, запустив тонкие пальцы в его тёмные волосы. Утро больше не принесёт им расставания. Чем бы не встретил их новый день и все последующие за ним, что бы не было дальше, они пройдут через это вместе.                     Наступил день отбытия. До общих сборов оставалось несколько часов, поэтому солдаты спустились к набережной. Солнце светило ярко, но вода была прохладной поэтому люди просто разулись и бегали вдоль берега, брызгая друг в друга водой. Вампиры же, не питая особой любви к полуденным лучам, сидели в тени, вяло наблюдая за союзниками.       — Всё сложилось лучше, чем следовало ожидать, — сказала Томоэ.       — Нам просто очень сильно повезло, что с подрывником разобрались до нашего прибытия.       Они с Лакусом сидели на песке, подложив под себя одеяло. Вампиры облокотились друг об друга и лениво смотрели, как ребята брызгаются морской водой.       — Я говорю не только о миссии. Я ведь уже говорила, что очень рада, что вы с Йоичи помирились?       — Раз сто, наверное, — Лакус хмыкнул. — Но раз моя девочка довольна, я выслушаю это хоть тысячу раз.       Вампир победно улыбнулся и притянул Томоэ к себе, после чего поцеловал. По возвращению в Японию они собирались съехаться и жить вместе, как полноценная пара, как муж с женой. В этом было что-то зрелое, словно они выросли в собственных глазах, вопреки аксиоме, что вампиры уже физически не могут быть старше, чем на момент обращения.       Когда Томоэ была маленькой девочкой, то в ярких красках представляла себя, как в один прекрасный момент её возлюбленный опустится перед ней на одно колено и попросит её руки, после чего они отыграют красивую свадьбу, поселятся в большом доме, в котором проведут всю жизнь и встретят старость, и заведут кучу детишек. Но вышло всё далеко не так. У вампиров не принято жениться, они меняют места жительства как перчатки, а детей у них быть не может, по крайней мере друг от друга. Но, коль был бы шанс, променяла ли она Лакуса на человеческую жизнь? Никогда.                     Кими и Хиро сумели вырваться из лаборатории на несколько часов. И, пока полукровка разговаривала с бывшими сослуживцами, Огава наконец собрал волю в кулак.       — Юрико, можно тебя на пару слов? — он проговорил это быстро, на одном дыхании, хотя от волнения его било мелкой дрожью.       — Да, — она кивнула. — Мне тоже нужно с тобой поговорить.       Молодой учёный сжал в кулак вспотевшие ладони. Он приготовил целую речь и отрепетировал её раз сто, но вот согласно прописанному в голове сценарию, Юрико всё это время должна была слушать его с замиранием сердца.       — Ну, так… О чём ты хотел поговорить, Хиро?       — Я… а… — его былую уверенность словно ветром сдуло. — Ты же тоже…       — Я подожду, — она чуть улыбнулась.       Он глубоко вздохнул — и решил не отклоняться от заранее продуманного плана.       — Юрико, я люблю тебя. Ещё тогда, когда мы были детьми, с нашей самой перовой встречи ты навеки забрала моё сердце. Я знаю, что я далеко не самый сильный и храбрый мужчина в твоём окружении. Ты всегда говорила мне, что моя сила в другом, в умении шевелить мозгами, но даже так я умудрялся совершать ошибки. Но даже в моменты самого страшного отчаянья, когда я не знал, правильно ли поступаю, когда мне приходилось преодолевать себя и рисковать жизнью — я думал о тебе, думал о том, что бы ты сказала об этом, как бы отреагировала, как бы поступила на моём месте — и я старался поступать так, чтобы быть достойным тебя. Ты освещаешь мою жизнь подобно солнцу. Юрико, я люблю тебя. И ты можешь сделать меня самым счастливы человеком в этом мире.       Он опустился на одно колено и достал из кармана кольцо.       — Ты выйдешь за меня замуж?       Девушка, которая всё это время молча слушала его, удивлённо хлопая глазами, уронила лицо в руки и заплакала. Хиро так и остался стоять перед ней на одном колене, гадая, означает ли это согласие. И о чём же она хотела поговорить?       — Юрико…       — Хиро, я… я беременна. У нас с тобой будет ребёнок.       Его глаза расширились, но Огава не дал себе упасть в оцепенение. Он обнял её за стан, прислонившись лбом к животу.       — У нас будет малыш? Это же просто замечательно, Юрико. Так ты станешь моей женой?       Она, стряхнув слёзы, кивнула:       — Конечно.                     После завершения миссии в Корее прошло около года. Ситуация в свете становилась всё более стабильной и постепенно начинала возвращаться в мирное русло. Городов, в которых люди уживались с вампирами становилось всё больше. Так или иначе, отношения между двумя расами постепенно нормализировались и косые взгляды медленно, но уверенно эволюционировали в осторожное тихое соседство.       Конечно, Рене не намеривался ждать, пока отношения людей с вампирами станут абсолютной нормой для всех. С самого дня возвращения он приступил к реализации своего нехитрого плана.       Благоустройство дома шло в ускоренном темпе. Конечно, прежде, чем что-то изменить, перекрасить, переклеить, убрать или добавить, вампир спрашивал мнение Айко — в конце концов, все его попытки облагородить дом исходили из того, что им предстоит жить в нём вместе.       Последняя отремонтированная комната находилась рядом со спальней, и обустраивать её мебелью Рене не спешил. Но он не оставлял надежду на то, что когда-нибудь комната перестанет пустовать. Что когда-нибудь в ней зазвучит живой голос, а может, и не один.              Они сидели под деревом на заднем дворе дома. Солнечные лучи пробивались сквозь густую крону, оставляя на девушке и вампире золотистые пятнышки. Айко зажмурилась и прикрылась рукой, когда свет скользнул по её лицу.       — Айко, — Рене, который всё это время лежал у неё на коленях, явно о чём-то задумавшись, обратился к любимой, — о чём ты сейчас думаешь?       — Особо ни о чём… Просто наслаждаюсь моментом, — улыбнулась она.       — Как ребята из отряда?       — У всех всё хорошо, — девушка чуть удивилась, ведь Рене видел ребят не далее как вчера.       — А как Юрико и её семья?       — У них тоже всё хорошо. Хиро уже пытается научить Сетору говорить «мама» и «папа», но пока безуспешно. Но зато малыш научился бросаться тарелкой с нелюбимой кашей, — чуть хихикнула Айко.       — С детьми бывает весело, — Рене улыбнулся.       Он знал, как Айко любит нянчиться с сынишкой подруги, и догадывался что она уже не раз задумывалась о том, о чём он и сам мечтал в пустой комнате одинокими вечерами.       Вампир привстал, после чего повернулся к девушке. Он присел, опустившись на одно колено и взял её за руку.       — Ты самый прекрасный человек, которого я встречал в своей жизни. Я люблю тебя, и хочу, чтобы ты была моей. Айко, давай поженимся.       Она ничего не ответила, да и слова здесь были лишними. Она лишь улыбнулась, пока в уголках глаз заблестели слёзы — и кивнула.              Несколько лет спустя       Рене вошёл в комнату, освещённую золотистыми солнечными лучами. Незаправленная кровать была пустой, но вампир чувствовал присутствие ещё кого-то рядом. Краем глаза он заметил движение, после чего обернулся, столкнувшись лицом с летящим в его сторону одеялом и тем, кто скрывается за ним.       — Бу!       Мальчик изрядно запутался в одеяле, поэтому прыгнул вместе с ним, словно снежный ком, хотя первоначальной задумкой было претвориться летучей мышью.       Рене поймал сына и усадил на кровать.       — И кто это был? Самолётик? — он осмотрел мальчика, обнаружив, что часть одела забилась под футболку.       — Я был летучей мышью!       — Давай-ка мы распутаем тебя, мышонок мой, — потрепав сына по макушке, сказал вампир.       Пока Рене выпутывал ребёнка из своеобразного плена, тот сидел смирно, пытаясь вслушаться в то, что происходит дома.       — А мама и сестричка уже проснулись? Я так сильно хочу поиграть с сестричкой! Когда Кэти уже научится ходить?       — Я думаю где-то зимой. Потерпи немного, она ещё маленькая.       — Потерплю, — кивнул мальчик и прислонился к отцу.       — Джонни уже проснулся?       Айко переступила порог, держа малышку на руках, и старший сын вскочил с кровати, бросившись обнимать мать и сестру.       У обоих детей была бледная кожа и красные глаза, как и у всех полукровок. Джонни был темноволосым и больше походил на отца, когда в личике маленькой Кэти уже проявлялись черты матери.       Рене остался сидеть на кровати. Он просто смотрел на свою семью и улыбался.