Медные лавки

Эта история, о которой до сих пор говорят в нашем салоне, приключилась больше двух лет назад. Вероятно, никому не удастся восстановить события в точности - они обросли мелкими подробностями, словно плющом, покрылись ржавчиной. Однако фабула сохранилась; теперь о романе твердят лишь затем, чтобы предупредить, оградить от неосторожных чувств и разобраться в запутанной легенде. Я постараюсь передать все так, как знаю, добавив лишь немного эмоциональности. *** Наш Город нельзя назвать маленьким, но и большим: каждый человек знает другого через несколько рукопожатий. Вы легко обойдете центр за час. Чтобы найти адрес, контакты, надо постараться, однако не так уж сильно. В целом, сплетни разлетаются довольно быстро, но и угасают, отцветая. На окраине, возле Второй заставы, находился высокий, старый, угрюмый дом. В два этажа, огражденный металлическим забором, нагоняющий страх как зимой, так и летом, он имел дурную славу. Неизвестно, кто там жил изначально, однако нынешних обитателей мы знали хорошо: семья Чернодубовых, имевшая большую "Медную лавку". Они торговали специями, сладким, чайными принадлежностям, кожей, медью, кофе. Лавку знали, пожалуй, все. Здесь время летело совсем иначе, а милые подарки помогала выбрать сама хозяйка. Вот и она: высокая, средних лет, статная, темноволосая. Ее полное, но серьезное лицо, тонкие руки, лёгкую улыбку нельзя спутать с другими. Нет, Флора не отличалась сумасшедшей красотой; однако нечто очень притягательное было в женщине. Как любая другая лавочница, она стремилась заработать, но, с годами, это желание угасало. Людей интересовали практичные товары, а не "изысканный бред", поэтому большую часть дней Флора сидела в своем магазинчике, считая трещины под потолком. Я бы не дала ей больше 40 лет. Мелкие мимические морщинки выдавали её, но кожа оставалась достаточно свежей. Румяные щеки, признак крепкого здоровья, массивная шея, опоясанная широкой золотой цепочкой, ухоженные руки, чувственные пухлые губы - все это сочеталось в женщине, не казалось навязчивым. Близкие люди называли Флору "Ма-ма", именно "Ма-ма", делая паузу, словно ребенок, который быстро прячет леденец за щеку. Действительно, весь быт и весь дом держался на ее твердом слове. Муж Флоры нырял в историю и выплывал, словно кораблик. Я видела его несколько раз, мельком. Откровенно, полная противоположность: худой, какой-то смятый, тихий, осторожный... Никогда не любила таких людей. С ними не пойдешь в разведку. Не знаешь, что происходит в голове, когда он наконец сорвется, да и знать не хочешь; однако, возможно, с женой Максим был совсем другим. Это лицемерие? Не знаю. Ещё у Флоры и этого человека была дочь. Тонкая, тихая, она словно таяла на солнце и угасала под его лучами. Зимой на щеках Леи никогда не краснел румянец. Весной она только вздыхала, поглядывая на детей, играющих возле реки или на пригорке. Такой еле слышный голос, отстраненный взгляд и тоненькие ручки, прикрывающие рот во время разговора... Я всегда задавалась вопросом: "Что случится с лавкой, когда Ма-ма отойдет от дел?". Хотя, возможно, эта девушка была не так однозначна. Часто случается: тихони превращаются в драконов, стервозных истеричек или бетонные столбы. Вот так они и жили втроём, в доме, который вечно хотели продать. Несколько раз я бывала у Флоры, и холод, пронизывающий до костей, гроздьями сгоняющий людей в тепло, был ужасным. Они топили всего в двух комнатах, потому температура быстро падала, менялась. Царство вечного покоя и тоски... Бывало, чья-то рука бросала медную проволоку в камин, где начинали плясать разноцветные язычки пламени. Пожалуй, это завораживало на долгие часы.