Сбрасываю трубку и снова ложусь под одеяло. Бабушка уже приехала из санатория, и мне нужно срочно её навестить, но сейчас я пока в
другой стране. Как же надоело, чёрт возьми. Встаю на ноги, разминая спину. Эшли заняла мою комнату на некоторое время, поэтому я сплю в гостиной. Ужасно неудобно. Ломит всё тело, словно после тренировки. Обожаю огромные кровати, на которых я быстро засыпала, а сейчас... всё кошмарно. Зеваю и направляюсь в ванную комнату. Кристофера, надеюсь, нет. Последние два дня он решает проблему с отцом девушки. Приходит домой слишком разъярённый. Видимо, что-то не получается.
Наливаю чай и накладываю кашу в тарелку. Брюнетка спит, и я очень этому рада, потому что люблю завтракать в одиночестве. Смотрю в окно, пробуя завтрак. Такими темпами стану шефом крутого ресторана. Улыбаюсь, когда забор медленно открывается и въезжает автомобиль Лео. Он отличается от Кристофера: ему подвластна нежность и забота. Это теперь единственный человек, который поддерживает меня. Всегда хотела такого
брата.(прим. автора: френд, френд, френдзооона чеек)
— Привет, рыжая, — весело входит на кухню с пакетами в руках. — Не хочешь накормить меня?
— Помой руки и садись, — беру чистую тарелку с полки и подхожу к плите. — Что это? — спрашиваю, когда выходит из ванной комнаты.
— Новые вещи для тебя и Эшли. — берёт ложку и пробует кашу. — Очень вкусно, — блаженно закатывает глаза.
— Ты просто голодный, — хихикаю и сажусь напротив блондина. — Как проходят дела с тем стариком?
— Пока что дерьмово, — грустно хмыкает. — И больше не спрашивай об этом, ладно? Ты помощница, которая не должна знать всех подробностей. — смотрит на меня своими красивыми глазами. — Прости, просто ты знаешь правила. Не лезть в дела Шистада, иначе...
— ...будет хуже только мне, — продолжаю за него фразу, закатывая глаза.
— Верно. — кивает и продолжает завтракать.
День прошёл очень быстро, и это меня напрягает. Убралась — на часах шесть вечера. Посмотрели с Эш сериал — уже двенадцать ночи. Надеваю любимую футболку, затем понимаю, что она Томаса. Плевать, не собираюсь её выкидывать или разрезать на кусочки, проклиная его. Умываюсь и расчёсываю волосы. У меня дежавю: делала то же самое утром. Время никого не щадит, потому что пролетело всё незаметно.
— У тебя слишком ванильный цвет, я бы на твоём месте перекрасилась в синий или чёрный, к примеру, — произносит девушка, сидя на кровати. Она меня очень сильно раздражает. Я понимаю, что мы не должны быть похожи по характеру, но её поведение — уебанское.
— Только ты не на моём месте, — смотрю на неё через зеркало, — я родилась с таким цветом и перекрашиваться в другие не хочу.
— Сразу видно, что ты скучная. — цокает и ложится под одеяло. — Из-за того, что ты поменяешь свой образ — ничего не случится.
— Скукоту не определяют по цвету волос, — говорю чуть грубо и кладу расчёску на тумбочку. — Спокойной ночи.
— Стой, — чуть ли не вскрикивает, — а ты смотрела вещи, которые нам купил Крис?
— Нет.
— Они очень дорогие, — широко улыбается. — Мне понравились. — киваю и выхожу из комнаты.
Не собираюсь открывать эти пакеты. У меня есть своя одежда, а подачки от парня точно уж не нужны. Ложусь на диван, охая. Была бы кровать побольше, спала бы с Эшли, но увы... Всё против меня. Переворачиваюсь и вытягиваю ноги. Блять, как же неудобно. Минут пять подбираю позу, после чего наконец-таки закрываю глаза.
Хочу оказаться дома у бабушки, пить чай и кушать булочки, которые она вкусно готовит. Не хватает её безумно. Очень сложно находиться без близких в сложное время. Ведь так важна поддержка. Когда выступаешь на празднике, рассказываешь стихотворение и видишь маму с широкой улыбкой. Когда впервые садишься на велосипед и боишься, что упадёшь, но крепкая рука отца держит твоё сиденье, и ты становишься увереннее. Когда учишься готовить хачапури для своего парня, и, конечно же, бабушка приходит на помощь; показывает своими умелыми руками как лучше; смеётся и говорит, что такими темпами ты не выйдешь замуж. Понятное дело, что выйдешь, просто у бабушки такой отменный юмор. Когда задали написать сочинение про близких, которые участвовали в войне, и дедушка сразу же закуривает сигарету, несмотря на свой возраст, садится в кресло-качалку и начинает рассказывать о войне со слезами на глазах. Поддержка и опора должна присутствовать. Это самое главное. Ведь если верить в своих детей, то им всё будет нипочём.
Резко открываю глаза и слышу, как открывается дверь. Не очень клёво, когда гостиная находится рядом с коридором. Тяжёлые шаги первым делом направляются на кухню. Сразу видно, что Кристофер пришёл без настроения. Сто процентов уже открыл виски и сделал несколько глотков. Натягиваю одеяло до подбородка и смотрю в большое окно.
— Ты можешь поспать в моей в комнате, — вздрагиваю, слыша его хриплый голос.
— В одной кровати с тобой? — тихо спрашиваю, затем привстаю и смотрю на него.
Верхние пуговицы чёрной рубашки расстёгнуты, а рукава закатаны до локтя. На голове беспорядок, но волосы слишком красивые, и даже у девушек не всегда такие. Одну руку засовывает в карман, второй держит стакан с алкоголем.
— Я буду всю ночь работать в кабинете, — устало отвечает. — На этом диване неудобно спать, так что иди.
— Спасибо. — да, он убийца, но в первую очередь Кристофер — человек. Своих слов я не забираю: до сих пор хочется посадить его за решётку. Только моё поведение не изменится в худшую сторону по отношению к нему. — Кстати, — останавливаюсь на полпути с подушкой и одеялом в руках, — можно вопрос? — внимательно слежу за его реакцией.
Парень садится на диван и смотрит на меня, чуть щурясь.
— Твоё притворство оскорбляет меня, — спокойно сказал кареглазый. — Что ты хочешь?
— С чего ты решил, что я притворяюсь? — дёргаю головой, чтобы убрать волосы с лица. Надо было заплести косичку.
— Слишком спокойная и... — замолкает на несколько секунд. — Неважно. Что ты хочешь, Мун?
— Увидеться с бабушкой, — нервно прочищаю горло.
— Хорошо.
— Хорошо? — переспрашиваю, не ожидая такого ответа.
— У тебя проблемы со слухом? — ехидно произносит и делает глоток жидкости. Медленно облизывает губы, не сводя с меня взгляда.
— Нет, п-просто... — запинаюсь и чуть ли не съёживаюсь от его взгляда. — Не думала, что ты разрешишь мне сделать это.
— У тебя достаточно длинный поводок, детка, — вдруг он встаёт на ноги и притрагивается к своей рубашке. — Я иду на уступки при твоём хорошем поведении. — расстёгивает остальные пуговицы. Пытаюсь смотреть на какие-нибудь вещи, но не на его торс. — Сделай мне массаж, — вскидываю брови, зяглядывая в наглые глаза, — пожалуйста. — улыбается слишком мило, словно мой мальчик из старшей школы.
— О, нет, — прикусываю губу от неловкости. — У меня слипаются глаза. Боюсь, что нажму на какую-нибудь болевую точку, и ты умрёшь. — пожимаю плечами, затем направляюсь к лестнице.
— Боишься? — раздаётся хриплый смех. — Мне кажется, что ты будешь рада, если я умру. — поднимаюсь по ступенькам, и его шаги раздаются сзади меня. — Ты же ненавидишь меня, верно? — тихо произносит, следуя за мной.
— Слова о ненависти я говорила на эмоциях, Шистад, — зеваю, продолжая говорить, — но мне всё ещё хочется посадить тебя за решётку, потому что ты отнял жизни у людей. — несмело приоткрываю дверь и вхожу в комнату. Безумно вкусно пахнет парфюмом парня.
— Увы, но это будет лишь в твоих мечтах. — пробормотал он себе под нос и лёг на кровать. — Не думаю, что когда-то окажусь там. Умереть — да, оказаться в камере — точно нет.
— Неужели тебя не мучает совесть?
— Перестань задавать глупые вопросы, — закатывает глаза. — Лучше сделай мне массаж, иначе я не дам тебе уснуть.
— Манипулятор, — цокаю и кидаю на вторую половину кровати подушку с одеялом.
Подхожу к нему, и он победно улыбается, затем переворачивается на живот, открывая свою крепкую спину.
Боже, вот это мышцы. Аккуратно кладу ладонь, сминая кожу. Понятия не имею, что делать.
— Ты занимаешься боксом, детка, у тебя должны быть сильные руки. Не бойся трогать спину, — проговаривает, закрывая глаза.
— Боксом я уже не занимаюсь, — уточняю, стоя на ногах. — Сами знаете по какой причине, мистер Шистад.
— Я могу с тобой тренироваться. — вдруг говорит парень. Удивляюсь, хмуря брови.
— Я не против тебе вдарить несколько раз.
— Поддаваться не собираюсь.
— Не удивлена, — цокаю, нажимая пальцем на позвоночник.
— Сядь мне на поясницу, Мун, тебе будет удобнее. — произносит Кристофер расслабленным голосом. Продолжаю стоять на ногах, делая с его спиной какую-то фигню. — Не препирайся, — сразу же включает свою грубость. — Садись. — лучше не рисковать, так ведь?
— Ладно. — раздражающе проговариваю.
Выполняю его указание с самым недовольным лицом на свете. Надавливаю ладонями на плечи, пытаясь не причинить боль.
— О, сильнее, — застонал он, изумив меня. — Нажми туда снова.
Чуть ли не наседаю на палец своим весом, чтобы нажать на плечевую точку. Охаю, когда почувствовала хруст. Я ему кость сломала что ли? Не кричит ведь, значит жив, и ничего не поломала. Не разбираюсь в массажах, простите. Снова стонет, а я дёргаюсь от очередного хруста.
— Тебе не больно? — тихо спрашиваю. — Там что-то захрустело... Наверное, это очень плохо. Если сломаю тебе кость, то я не виновата, ладно? — слишком наивно спросила.
— Так и задумано, Квииг, мне не больно, — снова начинается смеяться. — Смелее.
Может, серьёзно что-то болит? Я приложила все усилия, чтобы как следует размять и растереть ему мышцы на плечах и лопатках. Эта вынужденная помощь длилась около двадцати минут. У меня онемели руки, и кожа на ладонях горела. Теперь уже я устала. Выпрямляюсь и начинаю трясти руками.
— Надеюсь, твоя спина перестала болеть? — спрашиваю, всё ещё сидя на его пояснице.
В ответ тишина. Ясно, Кристофер заснул, хотя говорил, что будет работать целую ночь. Коротко о том, как раньше готовилась к контрольным по разным предметам. Встаю на ноги и хочу уже взять одеяло с подушкой, чтобы пойти в гостиную, но его сиплый голос останавливает меня:
— Не нужно уходить, — о, нет, спать с ним — не лучшая идея. — Я не буду тебя трогать. Ложись спать здесь. — зевает и снова закрывает глаза.
***
Просыпаюсь и понимаю, что парня рядом уже нет. Отлично. Встаю с кровати, оставляя свою подушку и одеяло. Направляюсь в свою комнату, чтобы взять вещи для пробежки. Эшли, видимо, на кухне, поэтому беру полотенце и иду умываться. Быстренько чищу зубы, протираю лицо расслабляющей ромашкой, делаю пучок и надеваю шорты с топом. Спускаюсь по лестнице, видя, что на кухне сидит Эшли.
— О, Эва, — снова её надоедливый голос, — ты пришла приготовить завтрак? — по-дурацки улыбается, потягивая глотки чая. Стоп, пахнет алкоголем.
— Это что? — забираю у неё стакан и нюхаю. — Коньяк утром? Серьёзно?
— Да я же чуть-чуть, — подмигивает и начинает смеяться. — Надеюсь, мистер-р-р Шистад не узнает. Он, кстати, сказал сделать ему яичницу. Скоро спустится из своего кабинета.
— Сам приготовит. — хмурюсь и выпиваю один бокал воды.
Прохожу в коридор, быстренько надеваю кроссовки и выхожу из дома. Говорю охраннику, что собираюсь побегать вокруг дома. Втыкаю наушники, включая сохранённые песни на телефоне. Разминаюсь несколько секунд, затем приступаю к медленному бегу. Господи, иногда чувствую себя таким ущербным человеком. Я очень хочу быть доброй; хочу помогать другим; хочу не придавать значение странным людям, а лишь широко улыбаться им; хочу жить по заповедям
Божьим, чёрт возьми. Никогда не злиться, не ругаться матом, не завидовать. Ходить в храм, исповедоваться и жить в мире, который сама для себя сделаю. Творить благие дела, чтобы попасть в рай, но это так сложно. Ведь иногда хочется набить рожу мужчине за то, что он прошёл мимо меня и посмотрел на грудь; хочется обматерить, к примеру, своего брата; поругаться с мамой или папой; нагрубить прохожей бабушке, так как она сказала про твою короткую юбку. Не понимаю как можно жить по заповедям. Но я же стараюсь? Наверное, стараюсь быть лучше.
Playboi Carty — Molly (trap)
Вся красная ложусь на траву и закрываю глаза, слушая трек. Тридцать минут пробежки, — и я мертва. Слеза катится по щеке от слишком расслабляющей песни. Эмоции — лучший дар человека. И мой самый большой страх — потерять этот спектр. Я не боюсь измен, предательств, какой-либо подставы, потому что это тоже эмоции. Мне лучше пострадать и поплакать, чем ничего не чувствовать. Абсолютно нормально, когда ты один день летаешь на крыльях счастья, а на второй уже захлёбываешься в слезах.
Не загоняйся по такому поводу. Лучше несколько дней пореветь и побыть в себе, а потом начать сворачивать горы. И не нужно ждать от друзей вечной дружбы, но и не нужно ждать от каждого человека какого-либо пиздеца. Кто-то уходит, и обязательно кто-то приходит на его замену, только уже лучше.
Трепать нервы по поводу учёбы, работы и тому подобное — тоже нормально. Не надо жалеть о поступках, которые сделали или же нет. Если что-то случится, ты в любом случае, ничего не потеряешь и жалеть не будешь. Жизнь крутая штука, она никогда ничего не отнимает, а лишь подменяет лучшим.
— Блять, — произношу матерное слово, когда Кристофер резко возвысился надо мной, — ты чертовски напугал меня. — привстаю, внимательно смотря на него.
— Давай потренируемся. — коротко отвечает и кидает в меня боксёрские перчатки.
— Я не хочу, — снова заваливаюсь на траву.
— Вставай, Мун. — грубо проговаривает и тянет свою руку, чтобы я за неё зацепилась.
JVLA — Such a Whore
Поднимаюсь на ноги без его помощи и надеваю перчатки. Утру нос этому мудаку. Принимаю правильную стойку, вспоминая слова тренера.
"Прежде чем нанести удар, нужно отточить свою позицию. Хорошая стойка начинается с того, что ты расставляешь ноги примерно на расстоянии плеч, доминирующая нога находится сзади, а вторая — спереди. Представь себе линию, идущую вниз по середине твоего тела."
Кристофер смотрит на меня, странно улыбаясь. За секунду наношу удар передней рукой, которая не является доминирующей. Парень, видимо, не ожидал, что я совершу
джеб, поэтому его пошатнуло в сторону. Играю бровями, показывая свои сильные руки.
— Я тебе поддался, детка, — хрипло произносит и мигом наносит
хук, из-за чего сгибаюсь пополам. — Не забывай про защиту. — хихикает, словно маленький мальчишка.
Несколько секунд и уже принимаю следующую стойку. Внимательно смотрю на шатена. Пока не защищается, значит, хочет подразнить. Наношу удары по его груди, животу, а затем совершаю
апперкот, для которого используются обе руки, и наносят его снизу. Он используется, чтобы ударить противника по подбородку и является отличным ударом для завершения комбо и нокаута. Но нокаута, к сожалению, нет, потому что Шистад слишком стойкий. Конечно же, совершает все эти удары лучше меня.
— Не слишком больно? — наивно хлопаю глазками, когда он хватается за челюсть.
— Мстишь мне за всё? — усмехается, начиная наносить по мне лёгкие удары. Боится, мальчик?
— Нет, всего лишь утираю тебе нос. — смеюсь и ставлю защиту.
— Знаешь ведь, что не утрёшь. — подмигивает, затем ставит нечестную подножку. Падаю, ударяясь головой. Сукин сын. — Но я впечатлён, — хочет помочь мне подняться, только уже поздно.
Хватаю его за ногу с такой силой, что тот теряет равновесие и оказывается почти рядом со мной.
— Нужно держаться на ногах, мистер Шистад. — хочу встать, но парень дёргает меня за запястье.
— Ты со мной флиртуешь что ли? — ехидно интересуется, рассматривая моё лицо. Слишком близко находимся, чёрт возьми.
— Нет конечно. — быстро отвечаю, нахмурив брови.
— Снова оскорбляешь меня, — задумчиво произнёс он, раскрывая руки и дотягиваясь до моей ладони, соединил наши пальцы вместе и вторгся в моё личное пространство. — Ты и правда хорошо наносишь удары. Я это понял ещё при нашей второй встрече, — мягко отталкивает меня на землю, нависая надо мной. — Помнишь?
— Никогда не забуду этот день, — с презрением проговариваю, — к сожалению.
Краснею от его пристального взгляда.
— Поцелуй меня, — тихим голосом говорит, заставляя все мои внутренности трепетать.
— Нет.
— Поцелуй меня. — чуть ли не приказывает.
— Я не твоя собственность, Шистад. Пойм...
Не договариваю, потому что он оставляет грубый поцелуй на моих губах.
— Ты будешь делать всё, что я захочу, детка. В следующий раз я отреагирую на твоё препирание по-другому. — шепчет эти слова, после чего снова чмокает и встаёт на ноги, оставив меня в одиночестве.
—
Сказал, что у меня соперниц нет.
Я для него не женщина земная,
А солнца зимнего утешный свет
И песня дикая родного края.
Когда умру, не станет он грустить,
Не крикнет, обезумевши: «Воскресни!» —
Но вдруг поймет, что невозможно жить
Без солнца телу и душе без песни.
…А что теперь? — вспоминаю стихотворение, которое раньше читала, когда злилась и не могла успокоиться.
Каждый раз хочется наговорить оскорблений парню и сбежать от него. Вернуться к прошлой жизни... Но понимаю, что это не произойдёт. Вся моя настойчивость пропадает. "...А что теперь?" — задаёт вопрос Анна Ахматова. А теперь... заглушить всю свою боль и ждать своего спасения.
Вернуться к прошлой жизни...
Вернуться к прошлой...
Вернуться к...
Вернуться...
...
Бегу по лесу. Один. Два. Три. Оказываюсь около маленького дома, и на меня смотрит какая-то странная женщина, сидящая на земле. Убегаю. Один. Два. Три. Снова этот дом с незнакомкой. Подрываюсь в третий раз. Ускоряюсь. Один. Два. Три. Передо мной она. Указывает в сторону окна длинной рукой. Медленно поворачиваю голову и вижу птицу, которая начинает стучать клювом об стекло. Отхожу назад и спотыкаюсь. Падаю прямо с обрыва в холодную воду. Выныриваю, но теперь я в полной темноте.
