щит посты двинутой девки.

      Время позднее. После десяти вечера солнце прощается с закалённым обществом, настигая другие берега. Проявляются только жалкие отголоски дня малиново-желтыми полосами на беззвездном полотне неба.       Изо рта пахнет дешёвым вином, обычно впаривающимся детворе, но студенты не могут позволить себе утонченности вкуса. Только спирт и ароматизаторы. Неприятно. Хочется воды, но я далеко не скоро попаду домой и вообще вряд ли попаду куда-нибудь этой ночью. Мимо проезжают десятки неизвестных машин. У каждой своя история.       Прохладно. Хочется уткнуться носом в шею беспечного человека, своровать у него чуточку любви, которую он так утомленно отрицает, и убежать в поле. Бежать, пока короткие ломкие волосы развиваются по ветру и выглядят даже как-то хуже обычного, но влюбленные глаза мужчины наблюдают жадно и отказываются ругать неухоженную женщину, как это принято называть, и её сочные прыщи на скулах. Он влюблён вопреки всем её недостаткам, ведь не существует совершенства. Он влюблен в её худобу, в огромные глазища и в такую детскую манеру подавать себя, даже когда речь идёт о делах серьёзных. Но дело не в глупости, отнюдь он считал её человеком мыслящим, но… Ей, очевидно, не хватало утомленности, поэтому часто можно было слышать в её адрес «внимай словам взрослых и не повторяй их ошибок» в то время, когда она была на три шага впереди.       Резкие и шершавые листья дерева, находящегося здесь много лет вместо будки остановки, колышатся под убаюкивающими звуками ветра.       Мне плохо. Я хочу прыгать и бегать. Целоваться хочу, а не долго и упорно ждать. Моя жизнь — чудо. Чудо, которое всё никак не сбудется. Страшно. Сжимаются органы внутри брюха до неприятного изнеможения. Настолько устаёшь, что отказываешься терпеть неприятность и засовываешь эти несчастные два пальца в рот. Соски твердеют, челюсть стучит.       Холодно. А его всё нет. Чуда нет. Есть только дурно пахнущая лужица возле ног и тотальное чувство печали. Оглядываясь по сторонам неровной дороги, на которую величаво падали лучи от ночных фонарей, ищу глазами бампер аварийного состояния, покрытый блестящим бордовым цветом в надежде снова ощутить это тепло долгожданной встречи. Но его нет. Чуда нет. Есть только куча пустых бутылок на остановке. Шумные поезда стремятся вдаль, уползают от нас словно суетливые гусеницы, оставляя за собой лишь отвратительный скрежет по рельсам. Люди уезжают. В городе пусто. Чуда нет. Есть только липкий и слюнями воняющий сок дерева на пальцах. Есть только громкие утки, яркие фонари, пауки, сползающие по невесомости, и воспоминания, как учился плавать и чуть не утонул по-пьяне. Но чуда нет. Мы для него недостаточно наивны. И его как прежде не будет, не жди.       Возвращайся домой, пусть простыни холодны и не станет лучше. Чувство незавершенного дела, тревожности, недосказанного слова, обиды — все эти ребята сожрут твою, казалось бы, сильную душу. Вернись домой, не расстраивай мать. Расстрой себя. Сегодня ты стал взрослым. Сегодня тебе всё надоело. Ты по преданиям старших товарищей познал жизнь. Теперь ты достаточно утомлён.       Ложись.