Программные сбои Девятки

      Дело было даже не в том, что квартира в центре Детройта, да в приличном районе стоила реально дёшево. Не в том, что в самом доме лифт никогда не ломался, звукоизоляция была хороша и на подъездных стенах никто никогда и ничего. Не писал в смысле. Дело было в том, что Гэвину понравилась сама квартира. С хорошим ремонтом, панорамным окнами, уже с мебелью и весьма уютная.       Естественно как детектив полиции, он заподозрил, что что-то явно не так, когда узнал, что такая невъебенно шикарная квартира стоит как однушка в ебенях. Конечно, он проверял документы миллион раз, чтобы убедиться, что подвоха нет, также несколько раз рассматривал саму квартиру и даже поговорил с соседями, чтобы узнать, что с ней не так. Ничего.       В документах никакого подвоха нет, все кристально чисто, соседи также ничего плохого сказать не смогли, а хозяин даже не пытался торопить его в решении, терпеливо ожидая, пока Рид наконец её купит. И купил.       То, что Гэвин по крупному проебался, он осознал в тот же день, как въехал. Всё было идеально ровно до того момента, как наступил вечер и детектив из-за предстоящего раннего подъёма отправился спать. За окном уже давно стемнело, город красиво сиял своими огнями высоток, а мужчина разделся до нижнего белья и плюхнулся в кровать.       Матрас был таким мягким, что, казалось, тонешь в нём, одеяло мягко укрывало сверху, а подушка сильно удобно лежала под головой. Усталость от переезда сказалась или регулярный недосып, но Гэвин начал засыпать в новой квартире сразу же. И сразу же услышал какой-то шорох.       Открывать глаза из-за какого-то едва различимого звука не хотелось, поэтому Гэвин просто списал это на соседей, совсем забывая про хорошую звукоизоляцию, которая не допускала в квартиру посторонних звуков.       На грани сознания, Рид снова услышал шорох на этот раз весьма отчётливый и раздавшийся совсем рядом. Приоткрыть один глаз все же пришлось, чтобы различить в темноте статичные очертания мебели и убедиться, что всё в порядке.       А после пришлось подскочить на кровати, когда снизу прямо под собой мужчина различил чёткий звук, когда проводят ногтями по дереву. Кто-то царапал по дну кровати, и это отчётливо разрезало всю тишину. Липкий страх облепил все изнутри, заставляя сердце ухнуть вниз и замереть в напряжении.       Глубоко вдохнув, и напомнив себе, что является стражем порядка, Гэвин потянулся к табельному на удачу оставленному на тумбе рядом с кроватью.       Аккуратно ухватившись за прутья изголовья и покрепче сжав ствол, Гэвин старался собраться с духом. Во вновь воцарившейся тишине был слышен щелчок предохранителя, а после детектив резко свешивается вниз, направляя ствол в пространство под кроватью и замирает. Из темноты на него смотрели ярко голубые практически светящиеся в темноте глаза, а рядом с ними был какой-то желтоватый всполох.       Гэвин выстрелил скорее на рефлексах и от страха, чем сознательно. Глаза больше не смотрели, жёлтый не горел, но из-за оглушающего звука выстрела мужчина так и не понял, попала пуля в цель или нет. Рид спешно вскакивает с кровати, несясь к выключателю, находящемуся у самой двери и спустя пару секунд вспыхивает яркий свет.       Пытаясь успокоить колотящееся сердце, он опускается на колени возле кровати, отодвигая край сползшего одеяла, и медленно заглядывает под неё.       Пусто. Никто не валяется, истекая кровью, а в тумбе, расположенной в метре от кровати зияет дырой пулевое отверстие. Посветив фонариком телефона, Гэвин удостоверяется, что на дне видны небольшие царапины. Он проводит рядом с ними ногтями, чтобы убедиться, что они оставлены именно человеком и выдыхает, потому что царапины получаются похожими.       Вылезая из-под кровати в пыли и с неконтролируемым страхом, Гэвин опасливо оглядывает комнату, но в ней никого кроме самого мужчины нет.       Такая херня происходит каждый день и особенно каждую ночь. Рид даже привык. Кто-то скребется снизу, постоянно доносятся шорохи, а однажды Гэвин отчётливо различил смешок. И никогда никого не оказывается, если включить свет. Страшно было только первую неделю, потом уже привычно и в целом нормально. Пока эта херня не трогает непосредственно его, жить можно.       Но все меняется в один из дней, когда Гэвин возвращается особенно уставшим с очередного задания и валится на кровать прямо в одежде, не имея сил пошевелиться. Тогда он чувствует. Чувствует чьё-то тёплое дыхание прямо над собой, чувствует, как кто-то нависает над ним и особенно отчётливо чувствует взгляд. Пошевелиться от этого становится ещё тяжелее. Раньше все происходило исключительно под кроватью и в темноте, никогда эта херь не была ещё над и вообще не подавала признаков своего присутствия при свете.       Хочется с головой укрыться одеялом, чтобы почувствовать себя под защитой совсем как в детстве. Но Гэвин не ребёнок, он взрослый состоявшийся мужик, который боится пошевелиться. А ещё он смертельно устал, и это чувство оказывается намного сильнее страха. — Иди нахер и выключи свет, — устало срывается с его губ, и Гэвин может даже почувствовать всё удивление того кто за спиной. Через мгновение дыхание исчезает, как и ощущение взгляда на себе, а выключатель щёлкает, погружая комнату в темноту.       Всё ещё страшно, но, кажется, это нечто решило сегодня не тревожить жалкого человека. Никаких шорохов, никаких скребущихся звуков, ничего. И Гэвин спокойно засыпает, постепенно уняв страх и позволяя усталости отключить сознание.       После этого случая бояться Рид прекращает. Не прям совсем и до последней капли, но большая часть страха уже не селится в его душе, заставляя замирать и учащая сердцебиение. Так, подссыкивает немножко и на этом всё. Оно всё ещё приходит каждую ночь, но больше разговаривать Гэвин даже не пытается, хотя иногда и очень хочется. Но мужчина боится разозлить это что-то, поэтому ну нахер.       То, что детектив воспринял факт, что он живёт с какой-то явно потусторонней хренью в одном доме и даже можно сказать делит с ней кровать, адекватно, без истерик и всего с тремя бутылками крепкого виски и пятью пачками сигарет, как для скептика довольно необычно.       Но тем не менее сошедшим с ума он себя не чувствовал и к психотерапевту записываться не спешил. Как и приглашать священника, экзорциста и прочих демонологов. Возможно, на фоне постоянных ужасающих зрелищ на работе у него и развились совсем лёгкие нотки пансаизма*, но это так, мелочи.       Сегодня он как обычно лежит, смотря в потолок под мерный звук шорохов и лёгкого постукивания пальцев по все тому же дну кровати. И это уже абсолютно привычная херь. Сон постепенно утягивает в свои объятия, мысли плывут, а тело затекает, из-за чего приходится повернуться набок. Постукивания прекратились, а шорохи стали тише, едва различимыми и даже убаюкивающими. Надо же о его сне заботится монстр из-под кровати, кому расскажешь, не поверят.       Поэтому Гэвин никому и не говорил. Только Тине пару раз намекнул, что квартирка-то с сюрпризом оказалась. Когда мужчина уже практически провалился в дрему, руки, свешенной вниз, резко коснулось что-то прохладное. Это было так неожиданно, что Гэвин подскочил на кровати, сдавленно вскрикнув.       Раздался смешок. А после оглушающая тишина, в которой Рид сидел, прижимая к груди ту самую руку и стараясь взять себя в руки. — Это не смешно, уёбок! А если бы у меня инфаркт случился бы?! — кричит мужчина, гневно смотря в темноту.       Раздаётся ещё пару смешков и снова тишина. Гэвин вдруг задумался, а может ли эта херь разговаривать, или только шипеть, рычать и усмехаться. Даже раздражение чуть утихло. — Эй ты. Ты говорить можешь?       Он терпеливо ждал где-то с минуту, но никто так и не ответил. — Хоть бы угукнул, что ли… Или угукнула. Ладно, давай так, один стук по дну — да, два стука — нет, хорошо?       И снова тишина, в которой Гэвин все больше чувствовал себя придурком, разговаривающим самим с собой. Может оно вообще ушло уже и до следующей ночи не появится. Но нет, лёгкая возня послышалась где-то в конце кровати. — А, так ты не хочешь со мной говорить или что?       Гэвин, конечно, не надеялся на ответ, но тут той же самой руки снова коснулись прохладные пальцы и мужчина заметно вздрогнул, одергивая руку. — Серьёзно? Через руку? Ладно, сука, но, если ты попытаешься её отгрызть, то тебе не поздоровится. Я уж найду способ, — с угрозой пообещал мужчина, не обращая внимания на очередной смешок.       Он улегся в ту же позу, немного свешивая с края руку, по которой тут же скользнули пальцы, аккуратно поглаживая. — Давай так, я задаю вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет» и если первое, ты меня касаешься, если второе — нет. Ладно?       Касание исчезло на миг, а после снова возобновились. Окей, его правила приняли. — Ты появляешься только по ночам? — кисти слегка коснулись пальцы и легко погладили. — Ты типа призрак? — вопрос, конечно, был туповат, но как по другому узнать, что это за фигня, Гэвин не знал, пальцы исчезли и кажется возвращаться не собирались. Не приведение, значит. И не то чтобы мужчине было от этого спокойнее. — Демон? — никаких касаний. — Домовой…? — ничего. Только лёгкий смешок и Гэвин снова чувствует себя полнейшим идиотом. — Но что-то мистическое же, да? — наконец пальцы слегка обхватили запястье, несильно сжимая, а потом вновь исчезли. — Ладно, а у тебя хоть пол… В смысле гендер есть? Мужской? — его снова взяли за руку, поглаживая большим пальцем. — А имя есть? — не отпуская руки, её просто аккуратно сжали.       Гэвин все ещё чувствовал себя придурком, а этого непонятно кого снизу казалось все это сильно забавляет. Последующие вопросы дали понять, что никто никого убивать не намерен, как и причинять физический вред, основное место обитания это кровать и покидать её пределы могут лишь не на долго, писать свое имя на какой-либо поверхности отказались, вопрос о питании оказался проигнорирован, либо отрицателен, но Гэвин сильно сомневался, что эта херня ничем не питается.       Также сомнения закрадывались по поводу остальных уже заданных вопросов, ведь ему могли соврать в любом из них и оставалось лишь надеяться, что убивать его тут и правда никто не намерен. Остальные вопросы были направлены на выяснение совсем не важных деталей и даже мнения о политике, многие сопровождались смешками, а некоторые довольно сильным обхватом запястья, предупреждая, что не стоит развивать эту тему.       Прошло уже довольно много времени и вставать нужно было через пару часов, поэтому очередной вопрос был проигнорирован, а пальцы на ладони стали выводить буквы, складывающиеся в «спите, детектив» поэтому пришлось перевернуться на другой бок, чуть размять затекшую руку и реально уснуть.       Прошло пару недель и Гэвин уже привык возвращаться домой, где его ждали. В один из дней он вернулся и обнаружил на зеркале в полный рост, располагающимся в спальне, аккуратную надпись в углу: «Ричард».       Вот такое постепенное развитие отношений, сначала в кровать лезут, причём непонятно кто к кому, а потом уже имя можно сказать. Хотя Рид и не был против, его все устраивало. Он перечислял сокращения этого имени, коверкая как только можно и в ответ неизменно слышал раздражённое фырчание, только на «Рич» и «Ричи» оно было не таким уж и раздраженным, а скорее для проформы, поэтому Гэвин и остановился на этих двух вариантах, оставив так полюбившийся «Дик».       После в обыкновенный ничем не выделяющийся вечер, плавно перетекающий в ночь, Гэвин внезапно на свое привычное «Вечера, Ричи!» услышал в ответ приятный насмешливый голос со слегка шипящими нотками и чуть не упал с кровати, так это было неожиданно. Вот так выяснилось, что Ричард и говорить умеет и полноценно смеяться и самое раздражающее звонко цыкать, когда ему что-то не нравится.       Тогда Гэвин всю ночь напролёт расспрашивал, что да как, потакая своему любопытству, а Ричард терпеливо рассказывал, нежно поглаживая человеческую руку и изредка переплетая пальцы. Гэвин узнал, что Ричард вроде как буквально монстр из-под кровати, что такие монстры существуют, но не во всех домах. Питается Рич эмоциями, причём совершенно любыми. Вопрос о природе его сущности вообще ушёл куда-то в философские рассуждения.       С каждым мгновением детектив узнавал всё больше и больше о нём, изредка пощипывая себя по руке, чтобы убедиться что он всё же не заснул и это до сих пор происходит в реальности. Ричард передвигается так бесшумно потому что может летать, точнее парить в какой-то чёрной оболочке. Живёт он буквально под кроватью, но днём возвращается куда-то в своё измерение, что на самом деле Ричард пояснял какими-то непонятными терминами, а Гэвин для понимания упрощал для себя его слова.       Оказалось, у него даже брат есть, который живёт в каком-то частном доме под кроватью шестилетнего мальчика и частенько с ним играет, читает на ночь сказки и даже прибирается в комнате, пока тот спит. Поверить в это было трудно, но Ричард рассказывал так увлеченно и тепло, что становилось слишком ясно, как он любит своего брата.       Следующим потрясением стало проснуться этой же ночью от настойчивого взгляда и на стандартное «Отвали, Рич, ты меня прожжёшь» продолжить его чувствовать.       Монстр не уходил почему-то как обычно, а продолжал смотреть и не исчезнул даже когда мужчина открыл глаза. Гэвин даже шарахнулся назад, когда столкнулся с пристальными голубыми глазами совсем рядом. — Что за... — А ты чего ожидал? Клыков, рогов и хвост? — Ричард привычно усмехнулся, наслаждаясь шоком человека и спокойно перелетел через него, устраиваясь у него в ногах и удобно облокачиваясь на спинку. — Ахуеть.       Всё же выдавил из себя Гэвин, тщательно рассматривая симпатичное лицо с чуть пухловатыми щёчками, стильную причёску с выбивающейся на лоб прядкой, облегающую водолазку с высоким воротником и длинные ноги, облепленные чёрными джинсами. Рид и представить не мог, что монстр из-под кровати будет выглядеть так… красиво, впечатляюще, чудесно, а главное просто. Просто как человек.       Но нет, на виске что-то светилось голубоватым светом, отбрасывая блики на стену напротив. — А это что? — указав на собственный висок интересуется детектив, после тянясь рукой к чужому и неожиданно получая по ней лёгкий хлопок, намекающий что не стоит трогать руками. — Диод. Он показывает моё состояние светом, а ещё с помощью него я могу в любой момент связаться с другими такими же как и я.       Ричард легко улыбался, даже как-то тепло что ли, а диод равномерно мерцал голубым и Гэвин решил, что это нормальное его состояние. А потом кое-что вспомнил. - Тогда в первую нашу встречу, я заметил что-то жёлтое рядом с твоими глазами, это... — Да, это был диод. Я волновался, потому что не знал, на что ты способен, и чего вообще ожидать, а потом заметил пистолет и едва успел уйти. Ты чуть не убил меня!       Пришлось напомнить, что Гэвин вообще-то тоже волновался, а точнее едва ли не срался от страха и серьёзно паниковал, поэтому по сути Ричард сам виноват. Но всё-таки детектив извинился на всякий случай. А уснуть в ту ночь так и не удалось.       Если Гэвина спросят, что же в итоге было всему виной, мужчина с уверенностью ответит, что алкоголь. Потому что Рид пришёл в бар и напился. Потому что на работе очередной завал и напряжение снимать как-то надо. И много ещё разных потому что, послуживших причинами тому, что детектив напился до хорошего такого состояния, и когда к нему на колени подсела симпатичная шатенка в красном мини, он не сопротивлялся и не послал, как делал это обычно.       Она приятно ёрзала, от неё вкусно пахло какими-то духами скорее всего даже дорогими, её руки щекотно поглаживали плечи, да и в целом у Гэвина Рида слишком давно не было секса. А из-за алкоголя он чётко видел цель и совсем не замечал припятствий. Например, он предложил поехать к нему, совершенно забыв, что у него дома есть Ричард.       А помнить на самом деле стоило бы. Потому что Гэвин вспоминает о Ричарде, когда уже поздно. Когда одежда разбросана по квартире, прослеживая их путь. Когда шатенка уложена на кровати и когда уже тянет руку ему в трусы. Гэвин не сказать, что прям горит желанием, скорее просто подгоняется потребностью и абсолютно ничего не чувствует к этой девице.       Когда начались первые звуки, девушка испугалась, спросила что происходит и почти поверила в шумных соседей. Почти.       Но Ричард не успокаивался, а новая знакомая заметно нервничала, поэтому Риду пришлось крикнуть раздражённое «Прекрати!» от чего на её лице изобразилась дикая смесь испуга и полнейшего шока. И нет бы остановиться на этом и не усугублять до панической атаки девушки, но Гэвин был Гэвином, да ещё и пьяным, а значит и до того не всегда работающий мозг отключился напрочь.       Потому когда она тихонечко сказала, что ничего же не делала вообще-то, мужчина, будучи полнейшим идиотом сказал добивающее «А я не тебе».       И как назло именно в этот момент снизу раздался такой удар, что их буквально подбросило вместе с кроватью.       Девушка исчезла за тридцать секунд, Гэвин зачем-то засёк. Успела вскочить, подобрать и натянуть на себя всю одежду, даже обуть свои туфли на высоченном каблуке. А детектив успел проклясть на чём свет стоит и Ричарда и себя и свою забывчивость, но в целом злым или недовольным себя не ощущал. Даже не чувствовал какой-то грусти из-за обломавшегося секса. Но исключительно из вредности так оставить всё тоже не мог. — Ричи? — Что? — Иди нахуй.       Ричард правда затих совсем и кажется ушёл, а Гэвин со спокойной душой закрыл квартиру, сложил аккуратно разбросанные вещи и лёг спать. Из-за алкоголя мозг не волновал себя никакими мыслями и сон накрыл в рекордные сроки.       Проходит пару дней и Гэвин чувствует себя подавленным. Не в том дело, что Ричард не появлялся за эти дни, не в том, что ужин подгорел и был не вкусным, не в том, что дело перешло к ебаному бюро и не в том, что Фаулер сорвался на нем под конец дня. Гэвин уверен, что дело не во всем этом, как и уверен, что врет сам себе. Потому что одна из этих причин его явно волнует. Но сделать он ничего не может, слов не вернуть, хотя Рид и не считает себя виноватым, но почему-то мысль о том, что Ричард мог обидеться угнетает.       Нет ничего в том, чтобы желать снять напряжение посредством секса, нет ничего такого в том, чтобы привести девушку к себе домой, в конце концов, это его квартира, но Ричарда посылать все же не стоило.       Приплыли. Впервые, кажется, за всю жизнь детектива волнуют чувства посланного им человека. Не человека. Но волнуют.       Он лежит, уставившись в стену, и не может уснуть без привычных шорохов. Он уже и не надеется на то, что Рич сегодня придёт, но после все-таки различает тихий скрежет снизу. И молчит. Не знает, что сказать, потому что мысли путаются, а слова не желают складываться в предложения.       Но зато он отчётливо слышит, как Ричард выбирается из-под кровати и аккуратно укладывается где-то за спиной. Тоже от чего-то молчит. Гэвин решает замереть и посмотреть, что же будет дальше. Монстр продолжает в нерешительности возиться на другой половине, а потом неожиданно оказывается очень близко, прижимаясь к спине и аккуратно обнимая за талию.       Гэвин накрывает его руку своей, бездумно поглаживая пальцы, замечает, как красный отсвет диода на своём плече постепенно желтеет, а потом и вовсе становится равномерно голубым, и они все ещё молчат. Ричард тепло дышит в шею, пуская небольшие мурашки, а Риду хочется прижаться ещё сильнее, что он и делает, полностью впечатываясь в его грудь. Он ни за что не признается никому, включая себя, что он за эти пару ночей успел соскучиться.       Объятия тёплые и уютные, поэтому начинает клонить в сон, а состояние из апатичного переходит в умиротворенное. Гэвин считает, что хорошо, что никто из них ничего не сказал, иногда слова бывают лишними, зато действия говорят о многом.       Рид чувствует себя защищенно, спокойно и легко, но сквозь все это пробивается и неуловимая нежность, с которой Ричард шире разводит пальцы, чтобы переплести их с человеческими, с которой неожиданно и мягко просовывает вторую руку под шеей, делая объятия полноценными и с которой почти невесомо касается губами скулы.       Ричард пытается извиниться, хотя Гэвин и не винит его. Однако это все слишком приятно, чтобы прерывать, поэтому человек окончательно расслабляется, отдаваясь сознанием сну.       Следующая ночь проходит за разговорами, как обычно. Гэвин пьёт какао, слушает истории про предыдущего жильца этой квартиры и открыто пялится на ярко голубые глаза, несильно светящиеся в темноте. Ричард сидит напротив, скрестив ноги, иногда помигивает жёлтым диодом от нахлынувших эмоций и увлечённо рассказывает, как тот придурок после первой ночи здесь пригласил священника, освятить квартиру.       Гэвин звонко смеётся, ярко представляя по подробнейшему описанию Ричарда лицо того несчастного парня, когда на следующую же ночь все повторилось. После Рид слушает объяснение о том, почему Ричард больше не пугает престарелых людей.       Одна женщина немного за шестьдесят, сначала пыталась натравить на него несколько своих кошек, а по итогу на утро стирала простынь. Организм оказался не готов к такому количеству страха, и Гэвин падает на спину от смеха, совсем забывая о кружке с какао в руке, поэтому напиток оказывается повсюду, но в большей степени именно на Ричарде, который больше не улыбается, а морщится от его температуры. — Рид, ну как так, вроде детектив, а руки из жопы, честное слово, — водолазка неприятно липнет к телу, да ещё и из-за сахара все начинает слегка стягивать и подсыхать липкой коркой.       Гэвин лишь продолжает смеяться на этот раз с вида Ричарда, который хоть и в темноте, но освещается недавно приобретенной гирляндой. Между прочим, монстр сам настоял на ней, заявив, что недавно забегал к своему брату и видел в комнате пацана эту светящуюся прелесть, которая ему очень понравилась.       Коннор сказал, что Коулу — пацану, под чьей кроватью он разместился, подарил её его отец, к которому Коннор тоже частенько заглядывает, чтобы убедиться, что с ним все хорошо после того как жена ушла от них. Гэвин и знать не знает, что речь идёт о лейтенанте Андерсоне, который работает с ним в одном отделе. Да и суть была не в этом, а в том, что Рич тоже захотел гирлянду, и Гэвину пришлось на следующий же день в срочном порядке бежать в магазин и покупать её.       И вот теперь она красовалась обмотанная на изголовье кровати и приятно переливалась золотистым светом. Ричард все ещё недовольно смотрел на человека, наконец успокоившегося и обиженно фыркнув, отвернулся. — Ну Рич, прости. Просто ты всегда выглядишь будто фифа какая-то, а тут впервые такой вид…       Ричард ещё больше насупился, раздувая и так пухловатые щечки, а Гэвин едва сдержал смешок, уже готовый сорваться и полез обниматься.       В итоге выяснилось, что Ричард не столько обидчивый, сколько злопамятный, потому что вот уже минут сорок мешает человеку спокойно заснуть. То за ногу хватает и трясёт, то кровать подбрасывает, то даже щекочет ребра, недавно совершенно случайно узнав слабость человека к щекотке.       И это все конечно ерунда, но время было сильно поздно, а Гэвин был слишком измотан сегодняшним днем, поэтому спать тянуло неимоверно. Когда Ричард достал уже конкретно, а внутри раздражение неспешно перетекло в злость, Гэвин не выдержал. — Всё, заебал!       С громкими матами, нервно собрал подушку с одеялом и потащился в гостиную. — Ты куда… ? — Подальше от тебя!       Диван был не сказать что прям удобный, скорее совсем даже наоборот, он был жёсткий, недостаточно большой, но на удивление достаточно широкий, поэтому мужчина на чистом упрямстве как мог устроился на нем и снова пытался заснуть.       Не получилось. Сначала просто сон не шёл, потом стали раздаваться подозрительные шорохи прямо из-под дивана, затем лёгкие постукивания и скрипы, а после Гэвин не выдержал и свесился вниз, заглядывая под диван. Ричард продолжал его поражать, хотя с каждым разом человек всё больше думал, что знает о нём всё. Но нет.       Рид, конечно, догадывался, что хоть в чём-то, но Рич ему по любому пиздит, но вот про кровать он точно был уверен, что ему не врут. Однако сейчас, смотря в прищуренные голубые глаза, поблёскивающие неестественным светом в темноте, он с трудом пытался осознать, что в этих пяти-семи сантиметрах между полом и дном дивана спокойненько лежал монстр, окутанный своей чёрной хернёй, которая обычно позволяла ему парить в воздухе. По всей видимости, она же каким-то образом, к страху всех физиков, искажала пространство, позволяя Ричарду всему там уместиться.       Раздражённо цыкнув, что его не оставили в покое, Гэвин резко вернулся обратно на диван и отвернулся к спинке. Монстр так просто сдаваться был не намерен, также как и терпеть истерики своего человека, хоть и допускал, что перегнул палку, мешая детективу спать. Рид дёрнулся, когда его с лёгкостью подняли над диваном, укладываясь на его место, а самого бережно опустили сверху, прижимая к груди и зарываясь носом куда-то в его волосы. — Могу колыбельную спеть, если хочешь. — Хочу, чтобы ты заткнулся.       Ричард кивнул, диод в последний раз мигнул жёлтым и загорелся голубым, а человек чуть поёрзал, устраиваясь на нём поудобнее, позволив себя обнять и легко успокаивающе-усыпляя поглаживать. Гэвину ничего больше и не было нужно.       В один из дней Гэвин проснулся близко к полудню, потому что выходной и можно наконец-то нормально выспаться. Мужчина никогда не верил Ричарду, когда тот говорил, что ночью он постоянно что-то обнимает, сначала подушку, потом одеяло, а с недавнего времени самого Ричарда, причём обнимает так требовательно, что вырваться из его рук довольно проблематично.       Гэвин конечно не верил, однако проснувшись сейчас, обнаружил себя действительно крепко обнимающим одеяло. Вот же блядство. Если монстр ещё и не врал про то, что изредка детектив пускает слюни в подушку или ещё хуже ему в шею, то можно спокойно застрелиться от стыда.       А утро было чудесным, солнце светило, край голубого неба был виден из большого окна и ни одного звонка от капитана с новостью о новом убийстве. Давненько такого не было, если честно. Рид позволил себе сладко потянуться во весь рост и широко зевнул. Идеально.       А после в голову внезапно ударили воспоминания о сне, который снился этой ночью, и стало уже не так прекрасно и хорошо. Снился, конечно же, Ричард, он частенько это делает, но сегодня это было совсем по-другому. Сегодня он был слишком близко, его было слишком много, его обжигающие прикосновения были повсюду, а ещё кажется Гэвин впервые был снизу. Но это всё лишь сон. Действительность совсем другая.       В действительности всё совсем не гладко. Это мужчина про утренний стояк, выпирающий из пижамных штанов. В действительности секса у Гэвина не было слишком давно, настолько давно, что он даже не помнит, когда в последний раз он хотя бы дрочил. В действительности у него всегда слишком много работы, которая бесконечно сильно выматывает. В действительности у него дома есть вредный монстр, с которым они поссорились, когда Гэвин привел в дом девушку. В действительности, у мужчины совсем не было времени на свои потребности.       Однако сейчас утро и Ричарда нет, а появится он только к вечеру. Значит, есть возможность.       Гэвин неспешно проводит ладонью по телу, от самой шеи вниз, легко оглаживая соски, проходится между рёберных пар и продолжает опускаться всё ниже. Оттягивает резинку штанов и наконец-то обхватывает изнывающий орган, ещё больше твердеющий в руке.       Мысли подгоняют моменты из сна, когда Ричард был без своей дурацкой водолазки под самое горло, когда можно было спокойно и без неловкости к нему прикасаться, оглаживая идеально мягкую и нежную кожу. Когда к нему самому прикасались длинные тонкие пальцы, будоража своими прикосновениями стайки мурашек.       Рвано вздохнув, Гэвин провёл по члену медленно вверх, обведя большим пальцем головку с уже выступившей естественной смазкой. Штаны слегка сковывали движения, поэтому их пришлось приспустить, полностью освобождая орган и продолжить неспешно водить по нему.       Тем временем во сне события разворачивались намного стремительнее и ноги детектива к тому моменту уже обхватывали чужую спину, пока сильные руки прижимали ближе, горячее, интимнее, сжимали ягодицы, а пальцы аккуратно проходились между ними.       Несдержанный стон и рука на члене ускоряется. Становится невыносимо жарко, хотя одеяло откинуто уже давно, а единственный элемент одежды остался где-то на уровне ниже колен. Все мысли о том, как во сне Ричард так невыносимо правильно входил в него, двигаясь совсем неспешно, тягуче, абсолютно невыносимо. И Гэвин не сразу замечает, что что-то изменилось.       Но после чувствует, как руку, быстро двигающуюся на члене, сжимают чьи-то прохладные пальцы, добавляя этим контрастом лишь больше ощущений и выбивая довольный стон. Гэвин распахивает глаза и с ужасом сталкивается с голубыми, которые сейчас были ближе к синему, от сильно расширенного зрачка, где-то слева мелькает чисто красный диод и все мысли до единой покидают голову. Не до того.       Ричард переплетает их пальцы и задаёт собственный темп, вторую руку опуская на грудь и нежно поглаживая выступающую косточку ключицы. Гэвин так не может, хватает за водолазку и тянет на себя, впечатываясь в мягкие приоткрытые губы, сразу же углубляя поцелуй и практически вылизывая чужой рот. Ричард горячий, теплый и прохладный одновременно. У Ричарда слишком горячо во рту, его тело приятно тепло прижимается к собственному, а прохладная ладонь на члене и большой палец, поглаживающий головку кажется вообще чем-то нереальным. Таким нереальным, как и сам Ричард в целом.       Однако он здесь, до дрожи нежно отвечает на поцелуй, переплетая их языки, и не перестаёт оглаживать грудь, изредка сжимая соски, чтобы в дальнейшем глушить поцелуем все стоны. Их руки на члене двигаются совсем быстро, постоянно сбиваясь с темпа, и так идеально сжимают со всех сторон, что бёдра начинают подрагивать, а воздух катастрофически заканчивается в лёгких.       Оргазм накрывает яркой вспышкой, ощущения смешиваются в один огромный ком наслаждения, так приятно бьющий по всем нервным окончаниям сразу. Гэвин довольно стонет, когда его губы наконец перестают терзать, чтобы услышать слетевшее с них в пике удовольствия имя.       Жар постепенно проходит, дыхание восстанавливается, а вот монстр, удобно устроившийся рядом, никуда не девается. Сознание постепенно проясняется, запачканный живот начинает неприятно стягивать, а Ричард довольно ухмыляется, помигивая жёлтым диодом. Тело расслабленно как никогда, а ещё Гэвин замечает несколько белёсых капелек на чёрной водолазке Рича и это вызывает победную усмешку. — То есть ты мне напиздел про возможность появляться только ночью? — совсем без претензии уточняет Рид, приподнимаясь на локтях, а после и вовсе садясь, под растерянные взгляды монстра. — Да, прости. Я могу появляться, когда захочу и я хотел тебе сказать, просто… не успел. — Ясно всё с тобой, пиздабол, — мужчина скинул полностью пижамные штаны и поднялся с кровати, видя на лице напротив какой-то испуг. — Ты не полежишь со мной? Я всё испортил, да? Прости, я не хотел, чтобы всё так вышло, просто когда пришёл и увидел, сдержаться не смог, да и тебе же вроде нравилось, я… — Ричи, прекрати истерить. Ничего ты не испортил, мне просто в душ надо, а ты дождись тут меня, будь добр. И мы с тобой поговорим о том, как сильно мне понравилось.       Дождавшись облегчённой улыбки и кивка, детектив спокойно пошёл в душ, чтобы потом вдоволь наобниматься с монстром, обсудить все волнующие вопросы и возможно попробовать что-нибудь ещё, раз как выяснилось теперь, их время не ограничивается лишь ночами.       Следующая неделя выдалась насыщенной. Серия убийств, у которой едва ли находились доказательства, что совершил их один и тот же человек. Слишком быстро, слишком мало улик и слишком много обстоятельств, которые нужно проверить. Гэвин буквально обложился стаканчиками с кофе, которые ему регулярно поставляла Тина, и пытался найти среди отчётов криминалистов хоть что-то.       Затянулось все настолько, что мужчина буквально уснул за столом среди бумаг и пустых стаканчиков. И следующий день выдался не лучше, потому что стоило проверить номера вообще всех машин, которые попали на камеру рядом с местом убийства за ближайший час, и это была только одна камера из пяти на возможных дорогах, откуда мог приехать убийца.       Домой мужчина смог попасть только к вечеру третьего дня, сопровождаемый невыносимой усталостью и бесконечным желанием, наконец, попасть в душ. Квартира встречает привычной тишиной, но как только он включает свет, на него тут же налетают, впечатывая в дверь и яростно нависая сверху. — Ты где, блять, был?! — взгляд у Ричарда совсем тёмный, не добрый, а руки, сжимающие воротник куртки потряхивает то ли от пережитого волнения, то ли от желания въебать в край охуевшему человеку.       Ричард беспокоился. Это отчётливо видно в его глазах, что сейчас метают молнии. Он так сильно боялся, что с Гэвином могло что-то случится, что буквально не находил себе места. Достал Коннора своими бесконечными «а если» никогда не предполагая что-то хорошего. И вот теперь он здесь. Этот несносный человек стоит напротив, еле удерживаясь на ногах, с огромными синяками под глазами, но живой и здоровый. И кажется даже не может подобрать слов, чтобы ответить. — Ричи, я... — Я понял. Работа, да? Но все же хорошо? — он заглядывает в глаза, а потом неожиданно крепко обнимает, так сильно вжимая в себя, что становится трудновато дышать. — Всё хорошо.       На этот раз утвердительно и с облегчением. Гэвин утыкается носом в шею, обтянутую воротом водолазки и обнимает не менее сильно, потому что он тоже соскучился. Стоят они так около минуты, а потом мужчина все же отрывается, ведь Ричарду нельзя находиться долго вдали от кровати, поэтому монстр исчезает, а Гэвин разувается, стягивая куртку, и направляется в долгожданный душ.       Все и правда хорошо, они вышли на след убийцы, Фаулер обещал приличные премиальные за это дело, а Ричард за него переживал, осознание чего очень приятно греет изнутри.       Вернувшись в спальню и буквально упав на кровать, Гэвина тут же сгребают в охапку, устраивая его голову на груди, и зарываются в ещё влажные волосы, перебирая. Рид млеет, разморенный горячим душем и тёплыми объятиями, засыпает совсем быстро, чувствуя равномерное дыхание Ричарда.       А монстр ещё долго наблюдает за ним, сохраняя в памяти подрагивающие пушистые ресницы, бледный шрам на переносице и трогательно умиротворённое лицо. И каждую секунду повторяет, что всё хорошо, опасения были безосновательными, с его человеком ничего не случилось и он лежит сейчас совсем рядом, неосознанно прижимаясь ближе к теплому телу.       Ричард старательно шлёт куда подальше мысли о том, что хорошо у них только сейчас и неизвестно насколько долго это ещё будет длиться. Пронесло в этот раз, не факт, что пронесёт в следующий, ведь работа у Рида опасная и с ним в любой момент может что-то случиться, а его даже рядом не будет, чтобы спасти или помочь. Да он даже не узнает, если что-то случится, он даже не узнает, когда будет видеть человека в последний раз, отпуская его в департамент.       Нахуй. Нахуй такие мысли. Сейчас Гэвин с ним, совсем рядом, а значит всё хорошо.       В один из выходных Гэвин подмечает очередной намёк на уборку, пока варит себе кофе и тёмные брызги снова и снова летят на поверхность тумбы, под чётким наблюдением Ричарда. Который комментирует это ёмким «свинья», а после исчезает, потому что и так находится на кухне уже довольно долго и больше уже не может. Гэвин показывает фак уже пустом пространству и продолжает заниматься кофе.       Да, у него это получалось совсем не аккуратно. Не сравнить с тем, как в редкие утра Ричард варит ему кофе сам. И у него мало того что получается ужасно вкусно, так ещё и после этого кухня остаётся идеально чистой. То-то он не человек.       Рид не обращал внимания на редкие замечания, что не плохо бы разгрести ту кучу одежды в углу, потому что она такая огромная, что даже монстр спотыкается, хотя и практически не передвигается по полу. Что можно было бы что-то сделать со стёклами, в которых сквозь слой пыли едва ли что-то можно увидеть за окном. Про робот — пылесос он ничего обычно не говорит, но Гэвин однажды видел, как Ричард сам его включает. Монстр, любящий порядок. Ну надо же. А как же хаос, в котором проще править. Как же тяга к беспорядкам и порче всего, что можно испортить. Монстры нынче не те.       Сегодня в это теплое солнечное утро Ричард заговорил про пыль. А конкретно про пыль под кроватью, которая отпечатывается на его одежде и мешает дышать. Тут была правда, Гэвин сам слышал несколько чихов, предупреждающих о появлении монстра. Но вот убираться все равно как-то не хотелось. Потому что лень такая лень, если честно. — Рич, отстань, меня и так раздражает твоя водолазка, хотя и смотришься ты в ней невъебенно, но я только рад, что пыль делает её грязной. — Ах так, да?       Ричард прищурился, диод зашёлся жёлтым, а значит это не предвещало ничего хорошего. И Гэвин честно не ожидал не слабого такого удара подушкой прямо по голове. А потому ещё пару мгновений обалдевше смотрел на ухмыляющегося монстра, который ударил его ещё пару раз и, наконец, откинул подушку, считая себя отмщенным.       Но не тут-то было.       Гэвин, забив огромный болт на то, что он взрослый самодостаточный и серьёзный детектив, схватил вторую подушку и со всей силы запустил ею в Ричарда. И попал.       Монстр даже пошатнулся от неожиданности, мигнув красным диодом, но почти сразу же возвращаясь к голубому. — Ну всё, жалкий человек, ты допрыгался.       Ричард поднял попавшую в него подушку, а Гэвин схватил откинутую монстром и первым полез в драку. Полетели первые перья, мужчина был повален на кровать, но все ещё яростно отбивался от обнаглевшего монстра, который пользовался грязными приёмами, паря в воздухе над ним, чтобы Гэвин не задел его брыкающимися ногами. Исчезал и появлялся за спиной, чтобы громко щёлкнуть зубами у уха растерявшегося человека и после впечатать подушку ему в лицо.       Тем не менее, Рид не сдавался, продолжал увлечённо уворачиваться и пытаться задеть противника. Подловил момент и, схватив монстра за руки, перенёс центр тяжести, переворачиваясь вместе с ним, чтобы оказаться сверху и продолжить бой. Ричард как-то хитро ухмыльнулся, переставая сопротивляться и даже откладывая свою подушку, чтобы освободившимися руками ещё ближе притянуть к себе человека и, увернувшись от подушки, резко прижаться к его губам, утягивая в поцелуй.       Гэвин чуть расслабился в его руках, тоже откладывая подушку и полностью укладываясь на Ричарда, который крепко обхватил его за талию и снова перевернул их, нависая сверху и продолжая с упоением целовать. Гэвин расслабился совсем, хотя прекрасно и понимал, что монстр вовсе не сдался, а пытается отвлечь его внимание, но это не работа, поэтому один разок поддаться, теряя бдительность, можно.       Рид был готов через пару мгновений отпустить чужие припухшие от поцелуя губы и принять лицом мягкую подушку, которую монстр аккуратно прижал, показывая свой выигрыш. Человек даже не пытался сопротивляться, продолжая руками поглаживать чужие бока.       Подушка быстро исчезла, и довольный Ричард развалился на нем, прикладываясь ухом к груди и слушая сбитое сердцебиение, пока Гэвин обнимал его, прижимая к себе.       Было хорошо. Даже охуенно, если совсем уж честно. И двигаться совсем не хотелось, только продолжать так лежать в обнимку и смотреть в потолок, замечая в одном углу даже пару ниточек паутины. Тяжело вздохнув, Гэвин выбирается из-под Ричарда и на не понимающий взгляд только улыбается. — Ладно, ты прав, убраться не помешает, — и ловит отзеркаленную улыбку в ответ.       Убираются они вместе, чтобы в окно можно было спокойно разглядеть город, чтобы одежда монстра больше не пачкалась и чтобы все поверхности чуть ли не блестели от чистоты. Даже кучка одежды была рассортирована и частично убрана в шкаф, а частично в стиральную машинку.       Гэвин Рид ненавидит уборку, поэтому постоянно ею пренебрегает. Но из-за одного не ночного монстра его квартира становится такой, какой была при въезде, нигде больше ничего не валяется, никаких следов от кружек с кофе, никакой горы посуды, никаких брошенных где ни попадя книг и планшетов.       Всё на своих местах и даже постельное на кровати сменено на новое и чистое. И это было вовсе не так невыносимо, как обычно. С Ричардом это было даже весело, потому что он включил музыку и забавно пытался танцевать, брызгал на человека с пульверизатора и лупил по заднице тряпкой.       В целом они оба остались довольны, и Рид даже не думал жаловаться, а спокойненько себе лежал поперёк на Ричарде, который развалился вдоль кровати и поглаживал его по руке.       Мужчина знал, что с Ричардом жить в целом хорошо, но сейчас он вдруг понял, что с ним лучше, чем с кем бы то ни было до него и можно даже сказать, что Гэвин счастлив. И Ричард тоже в последнее время выглядит донельзя довольным, уже практически не появляясь под кроватью, а сразу появляясь на ней, рядом со своим человеком.       Они оба были счастливы, и им было хорошо. И если бы грёбаный Фаулер не нарушил бы эту идиллию своим звонком о новом убийстве, то может Гэвин бы даже сказал определённые слова, которые стремался говорить в принципе, но Ричарду почему-то сказать всё же хотелось. Но нет, капитан со своим срочным вызовом испортил весь момент, а потому Гэвин скажет в другой раз, если снова наберётся достаточно смелости.