Савада Тсунаёши не боялась того, что собиралась совершить. Савада Тсунаёши устала.
***
Устала постоянно бояться ещё лет тридцать назад, когда только взошла на престол Вонголы, приняла титул Дечимо. О, сколько тут же отнял у неё этот титул! Сколького лишило проклятое звание! Молодая девушка оказалась буквально заперта вместе с Хранителями за кипами бумаг в душных, хотя и просторных, кабинетах. После себя старичьё оставило им одни проблемы в виде не подписанных из-за личных конфликтов выгодных сделок и союзов. Знал ли Занзас, на что так яростно претендовал? Явно нет! И шатенка не знала… Ей было ровно двадцать пять, когда произошло первое покушение. Савада помнит раны на груди Такеши от прошедших насквозь пуль, помнит, как Хаято почти оторвало руку, как впервые увидела напуганное лицо Хибари… Всё оказалось просто шуткой бывшего репетитора, который её руками решил избавиться от старых врагов. С тех пор Реборну запрещён вход в резиденцию Вонголы. Согласно официальному приказу бывшего Аркобалено следует расстрелять, если он пройдёт дальше главных ворот. Просто потому что кареглазой надоело из-за него жертвовать своими товарищами. Ей двадцать семь, когда дело доходит до антидепрессантов. Не помогает чистое пламя Неба, не спасает, как раньше! Потому что в голове даже не бардак, а свалка из мыслей. Тсунаёши плохо спит по ночам, не от кошмаров, а от головной боли. Она срывается на Занзаса, который не смог нормально выполнить дипломатическую миссию. Чудо, что не отправляет его в Колыбель, хотя такая идея пробегала в голове. Нервы натягиваются до предела…***
В двадцать восемь Савада Тсунаёши пробует утопиться.
Спасает жизнь босса Ламбо: этот упрямый телёнок за шиворот тащит женщину из воды, укутывает в полотенце и тоже срывается, но тихо: — Если бы кроме родной Семьи меня оставило ещё и Небо, я бы больше не видел смысла бороться. С ним соглашаются все Хранители, без исключений. Они прибегают чуть позже, ведомые связавшими их поколение цепями. Усталые и замученные, как она сама. Больше не в силах прятать все эмоции глубоко внутри… В тот Новый Год Савада официально объявляет отпуска всей прислуге, опустошает особняк для себя и Хранителей. Они уносят в малый зал к камину подушки, одеяла и вино с закусками — как будто собрались на ночёвку у кого-то дома. Ночь проводят за подобием игры «Я никогда не…», только более откровенным. Навсегда прощаясь с детством, признаются. Что: у Гокудеры никогда не было мягких игрушек, Такеши не заводил домашних животных, хотя очень хотел собаку, Бовино никогда не хвалили в детстве, Рехей никогда не садился за руль, да и не сдавал на права вообще, Кёя не носил простых футболок и джинс, а Мукуро не умеет танцевать, Тсуна же на самом деле никогда не боялась монстров в шкафу. Они лежат у огня, запивая горькие слёзы несбывшихся желаний сладким вином, прижимаясь к друг другу чуть ближе обычного и связывая для босса новые нервы.***
Саваде Тсунаёши ровно сорок лет, и она устала вновь. На этот раз окончательно и бесповоротно.
Смогла прожить ещё двадцать лет — для неё это огромное достижение. И для окружающих её мужчин тоже. Огородились прочною стеной от всех, создали понятный только им организм. Как-то Джотто сказал, что не желал оставлять Дечимо Вонголу. Больше сотни лет призрак уже мечтал до конца разрушить то, что создал. Чтобы больше не болело… чтобы найти покой. Что ж, они об этом позаботились. Семья добьёт себя сама, ибо Тсуна не оставила наследников. Не встретила того, кому смогла бы доверить своё сердце. Пусть угасают люди с чистым Небом, этому миру они нужны не больше, чем собаке пятая нога. — Джудайме, все здесь. Да, все, кто был с ней рядом, остались и сейчас. Самое ценное, что было у шатенки с карими оленьими глазами — её Хранители. Стоят все перед ней, одеты официально. Могли уйти от того, что будет, но предпочли идти за нею до конца. — Спасибо всем, и я буду первой. Пойдём по старшинству атрибутов.