***
Эта пуля, крепко застрявшая в правом плече, которую Стрэнджу пришлось выковыривать, — далеко не первое ранение Стива. Он капитан полиции уже восемь лет; пуль и ножевых ранений схватил за это время слишком много, и не все из них были получены на официальных делах. Эта пуля попала в копилку травм, полученных из-за его подпольных действий. Шерон об этом огнестреле ничего не знает. Она всю неделю пропадет в Париже на художественных выставках, готовясь к своей собственной — восьмой за последние семь лет. А когда возвращается из Европы, не удосуживается уделить своему мужу даже полчаса внимания. Украдкой наблюдая, как она готовит кофе, Стив думает, что раньше Шерон хотя бы делала вид, что они семья. Изредка, она всё же притворялась любящей женой, создавая иллюзию, что у них всё хорошо. Видимо, её терпение закончилось. — Меня угостишь? — непринужденно задаёт он вопрос Шерон в спину, проходя в кухню; она вздрагивает, удивленно смотрит на него через плечо и тихо мычит в знак согласия, возвращая внимание к турке на плите. Стив усаживается за барную стойку, чтобы видеть лицо Шерон. — Тебе нужна помощь? — нервно спрашивает она, разворачиваясь к нему корпусом, не выдерживая на себе его взгляд. Много лет назад она плавилась под этим взглядом, а сейчас он её раздражает. Как они дошли до такого, он не понимает. — Я жду кофе, — Стив лишь пожимает плечами, неуверенный, что действительно хочет разговаривать с Шерон. Она раздраженно отворачивается от него и наливает черный кофе в чашку. Ставит перед ним и идёт к выходу из большой кухни. Она так спешит убежать и избавиться от его общества, что забывает о кофе. Часы показывают шесть тридцать утра; он в это время либо ещё спит, либо уже на работе. Шерон это знает, поэтому выбирает это время — чтобы успеть выпить кофе, потому что без него не может проснуться, и ускользнуть из дома, не встречаясь со Стивом. Одно и то же на протяжении последнего года. Он делает глоток горячего кофе, который жена готовила для себя. Горечь обжигает язык, и Стив морщится. Ему никогда не понять, как Шерон пьёт это; он тянется за сахаром и бросает в чашку два кубика. Пытается вспомнить, когда они в последний раз завтракали или ужинали вместе. Выбирались куда-то вместе. Спали в одной кровати. Стив быстро допивает горький кофе и протирает уставшие глаза. Выходит из кухни, надеясь застать Шерон; она как раз спускается по лестнице со второго этажа. Прикрывая глаза, устало вздыхает, когда замечает его. Стив слышит этот вздох отчаяния даже пока Шерон находится на верхних ступенях лестницы, а он — внизу. В голове возникает вопрос: насколько же сильно, на самом деле, она устала от него? — Сегодня не день нашей годовщины, — хмуро сообщает она, смотря на него из-под бровей, когда спускается на последнюю ступеньку. — Хватит ходить за мной. — Ты хоть помнишь, когда у нас годовщина? — недоверчиво усмехается он, уверенный, что Шерон давно забыла эту дату. — А ты? — парирует она, делая от него шаг назад. Смотрит со вздернутыми вверх бровями гордым взглядом, на что Стив щурится и слабо улыбается. Она ведь знает, что он помнит. Ни разу не забыл за все двенадцать лет, в отличии от неё. Поэтому Шерон сейчас нападает — всегда защищается таким способом. — Куда ты поехала? — спрашивает он, игнорируя её вопрос; Шерон переминается с ноги на ногу. — Завтра выставка, нужно всё проверить, — она отвечает спокойно, слабо пожимает плечами и смотрит ему прямо в глаза. Даже если бы врала сейчас, он бы не понял — Шерон Картер является искусной лгуньей, и стать таковой ей помогли годы обучения и службы в ФБР. — Я ведь приглашён? — решает уточнить Стив. Замечает, как жена на этот вопрос начинает хмуриться. Она наверняка думает, что ему нет до этого дела, но насколько бы плохими не были их отношения, Шерон никогда не была и не будет ему безразлична — слишком многое их связывает, слишком многое они прошли вместе. Её идиотские картины и выставки, которыми она занялась после ухода со службы, его тоже волнуют. — Первый в списке приглашенных, — глотая ком нервов, сообщает она спустя несколько секунд, в которые, несомненно, пытается найти верный ответ на его вопрос. Стив удовлетворенно улыбается; хороший ответ, жаль только, что полнейшая ложь. — Замечательно, — кивает он. — У меня как раз два дня выходных. — Я сама выберу тебе костюм. Чтобы он подходил к моему платью, — Шерон говорит медленно и прерывисто, будто чего-то опасается. Стив замечает, что у неё на груди, чуть ниже ключиц начинают проступать розовые пятна, как всегда происходит, когда она волнуется. Она торопится проститься и даже тянется к нему, чтобы поцеловать в щеку, что его шокирует слишком сильно. Он не может припомнить, когда такое в последний раз было. Шерон поспешно убегает, опустив голову вниз. Он смотрит вслед на её фигуру, обтянутую очень узким платьем. В последние годы у Стива в голове только мысли о том, что их брак рушится, а Шерон ему безразлична. Изредка он думает о том, в какую плохую жену она превратилась. Но сегодня, впервые за долгое время, ему кажется, что он по ней скучает. Может, виной тому её платье ужасного тёмно-зеленого цвета, который он ненавидит. Может, виноват в этом он сам и его дурацкие попытки узнать о личной жизни своей жены больше, чем ему уже известно. Насколько отвратительно это звучит, он понимает, только когда начинает думать об этом. Стив её не винит. Она была ему верна гораздо дольше, чем он — ей. И проблема даже не в том, с кем именно она связывается. Дело в другом. Он пока не понял, в чем именно, но новость о том, что с его женой в Париже прохлаждается его друг, становится для Стива самой шокирующей за последние годы. Он знает, что Рамлоу положил на неё глаз. Он знает, что они трахались. Но Стив не знал, что четырехдневный отпуск, который Брок себе выторговал для поездки со своей подружкой Марией в Хаммондспорт — это хреново прикрытие. Роджерс, как начальник Рамлоу, самолично дал добро на этот отпуск. Он дал ему неделю вместе четырех дней. Шерон, наверняка, была счастлива. Ровно до того момента, пока не вернулась домой. До того момента, пока не увидела его. Пока он не напросился на её выставку. Она понимает, что здесь что-то не так. Шерон очень умная женщина; хотелось бы ему знать, что творится у неё в голове. Она знает, что Стив не стал бы просто так навязываться, так что завтра она не сможет даже расслабиться на своей собственной выставке. Она весь вечер будет в напряжении и внимательно следить за ним. Что ж, он собирается делать то же самое. Ему чертовски интересно, что произойдет на завтрашнем вечере.Глава 2
18 июня 2020 г. в 17:58
Наташа нервно размешивает ложечкой остывающий кофе, пялясь на воронку в чашке. В кафе слишком тихо; она единственная, кто сидит за столиком одна. Раздражающий бьющий звук заставляет пожилую даму за соседним столиком прожигать её взглядом, и Романофф приходится отложить ложку в сторону. Она складывает руки на колени и устало прикрывает глаза.
Её мучает бессонница уже неделю — с той самой ночи, когда вновь соврала Брюсу, когда сломя голову побежала к Стиву и впервые попала к нему домой. Оставила в его особняке свою сумочку и своё спокойствие. Вкупе с этим бессонница и мерзкое ощущение, будто все всё знают о её ночном похождении, вызывает смертельную паранойю. Сильнее этого она переживает только однажды — когда сбегает от Клинта и пытается скрываться от него несколько лет.
Наташа не спит по ночам и ей не помогают даже таблетки, которые ей прописывает Брюс; она врёт ему, что просто волнуется перед предстоящей свадьбой, когда он примечает её трясущиеся руки и синяки под глазами. Она уверяет его, что в полном порядке. Брюс верит и успокаивается; приносит таблетки от бессонницы и звонит её начальнице, просит не давать новых клиентов. Наташа остаётся без работы на неопределённое время после того, как в очередной раз выигрывает дело в суде. То самое, по которому якобы с ней делятся новой важной информацией, как раз когда она находится у Стива.
Врать становится всё легче. Наташа осознаёт это отчётливо.
Она продумывает ответы на все вопросы, которые может задать Баки Барнс. Понимает, что ни один из них не выглядит достаточно убедительно, и хочет сорваться с места, чтобы избавить себя от встречи с ним. Чтобы не сочинять очередную ложь, в которой она уже слишком крепко погрязает за последние несколько месяцев.
Её руки крепко держат чашку с кофе, будто, если отпустит, то она развалится. Нервный взгляд направлен точно на входную дверь. Наташа ждёт уже десять минут, а Барнс, как всегда, опаздывает. Она обещает уйти, если он не появится в ближайшие две минуты, потому что с каждой секундой, проведенной здесь, Романова всё больше убеждается в том, что не хочет говорить ни о чём, связанным со Стивом Роджерсом. А в разговоре с его лучшим другом этого явно не избежать.
Желание убраться из долбаного кафе возрастает. И ровно в этот момент, спустя одну минуту и сорок две секунды после обещания Романофф уйти отсюда, в дверях появляется хмурый Баки. Её на секунду захватывает злость от того, что он всё-таки приходит, но она вспоминает, что сама соглашается на эту встречу.
Наташа отпивает кофе и морщится, чувствуя горечь остывшего напитка, когда Баки подходит и садится за столик. Ей хочется убежать, пока он просит у подошедшего официанта американо.
— Давно не виделись, — произносит она срывающимся голосом, тщетно пытаясь держать себя в руках. Баки ухмыляется и складывает ладони в замок на столике, начиная смотреть на неё выжидающим взглядом, заставляя нервничать ещё больше.
— Да, давно, — спокойно соглашается он, прикусывая губы. — Хотел поговорить о Стиве.
Испуганный взгляд Наташи прерывает официант, который приносит Барнсу кофе. Баки отпивает немного из чашки, пока она нервно ерзает на стуле, потирая ладони о колени. Ей хочется начать оправдываться, заявить, что ничего не было, но Романофф не может вымолвить и слова. Только взволнованно пялится на Баки.
— Его не должно было быть дома в ту ночь, когда я привёл Ванду. Иначе бы нас там не было, — говорит он, серьезно смотря на неё. Наташа не может понять, о чём он, и непонимающе сводит брови.
Баки устало отводит от неё взгляд, проводит по лицу ладонью и облокачивается на спинку стула.
— Не говори ему, что это я её привез, если спросит, — тут же просит он, заглядывая ей в глаза. — Не говори, что видела нас вместе.
Она продолжает удивленно смотреть на него, хоть и понимает, о чём он говорит. В голове снова начинает крутиться информация о том, что Стив ничего не знает о Баки и Ванде. Наташа думает, что и сама толком ничего не знает.
— Мне не за чем говорить с ним об этом, — спокойно заявляет она. Барнс виновато поджимает губы. — И Баки. Я ведь ничего не знаю.
— Ты знаешь, — быстро возражает он, мотая головой. — По крайней мере, догадываешься. Ты не глупая.
Наташа отводит взгляд и закусывает внутреннюю сторону щеки. Баки прав. Ей кажется, что сложно не догадаться о его особом отношении к сестре Стива. Она сразу поняла, когда увидела их вместе, но только сейчас убедилась в этом окончательно.
— Она же ещё ребенок, — внезапно говорит Наташа, когда понимает, что эта тема больше не является табу. Она взволнованно глядит на Барнса, легко сжимая край стола. Ловит на себе его хмурый взгляд. — Зачем?
— Стив устал, — с какой-то долей обвинения произносит Баки, и ей удаётся уловить искры в его темных глазах. Он замечает на себе обескураженный взгляд Наташи и спешит добавить: — Ему не плевать на Ванду. Просто он перестал бороться за неё — считает, что это бессмысленно.
Она поджимает губы и отводит грустный взгляд. Знает, что Баки говорит правду — Стив всё ещё присматривает за сестрой, потому что бросить её не может. Из-за чувства вины или ответственности — Наташа не знает. Но спасти Ванду он уже не пытается. Он однажды говорит ей, что сестра настолько сильно погрязла в своей зависимости, что бессмысленно даже пытаться помочь ей. Поэтому он больше ничего не предпринимает. В отличие от Баки.
— Наташа, я пять лет рядом с ней, — будто оправдываясь перед ней, шепчет он, склоняясь над столиком. — Присматриваю с того момента, как она потеряла брата. Я был рядом, когда она попала в плохую компанию. Я был рядом, когда она начала принимать наркотики. Я не могу оставить её.
У него на лице такая скорбь, что Наташе становится его жаль. Ей кажется, что Ванда действительно очень важна для Баки, в чём раньше сомневалась. Она всегда считала это лишь игрой, но сейчас уверена, что ошибалась. Баки заботится о ней больше, чем Стив когда-либо. Чем Стив, из-за которого и погибает близнец Ванды, который был его братом тоже, пусть и приёмным.
— Я поняла, — лишь говорит она, кивая. Больше вопросов не задаёт, думает, что эта тема даётся Барнсу слишком сложно — он уже выглядит мрачнее тучи и чересчур взволнован.
— Хорошо, — бубнит Баки, кидая взгляд на свои часы. — Мне нужно идти. Тебя подвезти?
— Нет, я на машине, — Наташа отказывается, когда Барнс уже поднимается со своего места и оставляет деньги за свой заказ. Она замечает, что он расплачивается и за её кофе, и поднимает на него вопросительный взгляд.
— В следующий раз угощаешь ты, — он выдавливает из себя даже какое-то подобие улыбки и спешит уйти. Наташа печально смотрит ему вслед. Она так и не объяснила Баки, что между ней и Стивом ничего нет.