To the divine

Я стоял на палубе Госпожи Мести, разглядывая темную туманную гладь. Арена испытаний была пройдена, хоть и не так, как я рассчитывал - ведь редко в чьи планы вписывалось неожиданное появление одержимой женщины. Ожидать от Даллис можно было многого, но прерывание священного ритуала Вознесения? Все указывало на то, что в ней давно не осталось и капли веры ни в Богов, ни в кого-либо еще, кроме себя самой. С горечью вздохнув, я огляделся по сторонам, высматривая Хворь. Ей вновь больше всех досталось при нашем побеге, хотя она и прятала свое измученное состояние за едкими комментариями. Все же мы, четверо Пробужденных, были нужны ей. Полудемон-полуэльфийка стояла поодаль, с не менее отрешенным видом осматривая загробный мир, в который мы вторглись на корабле уже дважды. Глубокий, болезненный стон сорвался с ее губ, прежде чем она перевела на меня взгляд из-под своей тяжелой короны, и понимающе кивнула. В ту же секунду, ее лицо с отвращением скривилось, и женщина, стремительно развернувшись, быстрыми шагами направилась к штурвалу. Я непонимающе посмотрел ей вслед, и тут же услышал низкий баритон вызвавшего у нее раздражение человека: - Не отвлекаю? По моей спине будто пробежала тысяча искр. Не часто я слышал эту спокойную, почти расслабленную интонацию Ифана бен Мезда, ведь в нашем путешествии не приходилось рассчитывать на свободные минуты безмятежного отдыха. Я откашлялся от сухости, внезапно сковавшей мое горло, и пробормотал: - Да нет... То есть, я хотел сказать, нет. Совсем нет. Мне захотелось выпрыгнуть за борт - почему каждый раз стоит заговорить мне с этим мужчиной я, знатный ученый Империи, аристократ, и просто, уже тридцать лет как не беззубый мальчишка, веду себя как последний идиот? Бен Мезд же, не обращая никакого внимания на мои внутренние препирательства, осторожно встал рядом, и опер руки на бортик. Близость пальцев оттенка светлой карамели к моим, ярко-красным, показалась мне более неестественной, чем плывущий сквозь Чертоги Эха корабль с Пробужденными. Я бы наверняка простоял так до самого нашего прибытия в Аркс, если бы этот чарующий голос не окликнул меня снова: - Что нам делать дальше, Юнджи? Я поднял голову, не ожидая пристального взгляда хризолитовых, с вкраплениями золота, глаз. Кажется, разучившись дышать на добрые полминуты, я все же мог выдавить из себя исчерпывающее "Я не знаю". Невесело ухмыльнувшись, Ифан вновь принялся изучать бесконечный туман. Насколько же проще перебрасываться короткими фразами и указаниями во время битвы с полчищами Исчадий... С таким голосом из него вышел бы неплохой погонщик рабов. Не просто же так ящеры Империи держат некоторых эльфов под контролем с помощью одной лишь силы своего пения. Нужно не забыть сделать себе пометку подробнее изучить этот вопрос, когда выберемся отсюда живыми. "Если выберемся", - поправил меня мой внутренний голос, переставший звучать пренебрежительной высокомерностью. - Мы выберемся отсюда, - вдруг заговорил Ифан, будто прочтя мои удручающие мысли. - Найдем Даллис, если понадобится, самого Люциана достанем с того света, и потребуем ответы... На этих словах руки воина сжались и дернулись в сторону, коснувшись моих. Я вскинулся, едва не завизжав, как невинная девица. Неосознанно отступив на шаг назад, я чуть не свалился на бочки, которыми была обставлена добрая половина палубы. Упасть мне не дали все те же руки, крепко схватившие и прижавшие меня к атлетичному телу. Сделав вывод, что этот день очевидно решил меня убить если не с божьей помощью, то с помощью стыда, я неловко и тяжело дыша выбрался из уже ослабшей медвежьей хватки. Если бы этот человек только знал, какие эмоции вызывает у меня одно его прикосновение, то уже не начиная бы разговор сбежал от меня куда подальше. Возможно, что даже за пределы корабля. - Юнджи... - Непривычно тихий Ифан бен Мезд стоял, не отрывая глаз от палубы. Сжатые кулаки подрагивали, а в голосе было слышно только одно - плохо скрываемая боль. - Прошу тебя, ответь мне всего на один вопрос. Я внутренне похолодел. Не мог же он подумать, что он мне неприятен? Мысленно проанализировав прошедшие месяцы, я с ужасом пришел к выводу, что всегда вел себя с Ифаном одинаково - с опаской и холодно-отстраненно. Не считая некоторых моментов, в которых, как мне казалось, проявлялась взаимная приязнь, я старался ничем не выдавать свою нездоровую влюбленность, совершенно не задумываясь, как это выглядело со стороны. А выглядело оно... - Ты держишь меня за идиота? Думаешь, я не вижу, что каждый раз ты отскакиваешь, будто обожженный проклятым огнем, стоит мне оказаться рядом? - Это два вопроса... - не задумавшись, ляпнул я, и тут же пожалел об этом - воин, с утробным рыком, преодолел разделявшее нас расстояние, и пригвоздил меня к месту одним взглядом, несмотря на то, что был почти на голову ниже. Он с усилием нажал мне на грудь. - Я знаю... знаю, причину. Знаю очень давно. Мои глаза и язык вмиг потяжелели от холодной влаги. Сердце под огромной ладонью забилось со скоростью умирающего калибри, но я продолжал самоотверженно стоять, ожидая того, что будет дальше. Ифан осмотрелся по сторонам - наше тактильное общение уже привлекло не одну пару заинтересованных глаз - и отступил, кивая на люк в отдалении. Понимающе моргнув, я, с ничего не выражающим лицом, спустился в нижние каюты. Первой мыслью, оказавшись в темноте было спрятаться, спрятаться где подальше, но, едва отойдя от лестницы, я услышал хриплый вздох. Он был похож на дыхание тронутого пустотой волка, смирившегося со своей участью. Пока Ифан зажигал подсвечники, я уговаривал себя не дрожать, но рукам на эти уговоры было плевать. Волна нарастающей паники сошла на нет, стоило мне вновь услышать его голос: - Холод собачий. Я не удержался и рассмеялся, сначала нервно, потом искренне, как смеялся, бывало, в те моменты, когда бен Мезд обнимал меня, в порыве чувств, после особенно утомительного боя. Я повернулся к мужчине, чье украшенное шрамами лицо, в свете огоньков казалось застывшим. Проведенные в Арксе годы все же сделали свое, и научили меня досконально определять все нюансы человеческой мимики - и конкретно этот человек в данный момент был чем-то крайне расстроен. - Я пойму, если ты не захочешь меня слушать, но... мне есть что тебе сказать, - Ифан звучал убийственно серьезно, и я лишь кивнул, не найдя нужных слов. Он продолжил: - Всю мою жизнь со мной происходит сплошная погань. Наверняка это как-то связано с Истоком, не зря же Орден говорит, что вся мерзость мира появляется благодаря нам, - бен Мезд невесело улыбнулся. - Начиная с самого детства... Затем, война, - он коротко осёкся. - Потом Волки, потом форт Радость... Мне казалось, что он хотел рассказать совсем не об этом, но я не стал прерывать его сбивчивую речь, напряженно вслушиваясь, когда Серебряный Коготь, наконец, доберется до сути. - Честно говоря, я планировал сдохнуть еще в форте, - он оскалился на этих словах, кольнув меня взглядом. - Подохнуть вместе с этим ублюдком Александаром, добраться до него через всех его телохранителей, вцепиться ему в глотку, сдохнуть, но забрать его вместе с собой. Но ублюдок мертв - даже дважды, а я - удивительное дело - все еще нет. Я нервно сглотнул, вспоминая жестокость, с которой бен Мезд кромсал тело несостоявшегося Божественного ножом. Я не стал спрашивать тогда, но очевидно было одно - епископ поплатился за что-то действительно непростительное. Теперь оказывается, что Ифан еще будучи пленником смирился с участью остаться в форте Радость навсегда. - Встреча с тобой подарила мне то, чего на тот у меня не было, - мужчина умолк, будто собираясь с мыслями, и, в конце концов, шепнул: - Надежду. И я вцепился в этот подарок судьбы так сильно, как только смог. Он подошел бесшумно, но я даже не вздрогнул, как обычно, опасаясь близости - наоборот, сейчас мне хотелось этого, как никогда прежде. Сжав мои холодные ладони, он посмотрел на меня с такой нежностью, что я почти отшатнулся в неверии - мне и в самих развратных снах не приснилось бы такое с его стороны отношение. Он осторожно разъединил наши пальцы, и поднял руку к моему лицу, будто спрашивая разрешения. Вместо ответа я ткнулся носом в его ладонь, вдыхая еще не выветрившийся с последнего боя запах горелого камня, а еще, как ни странно соли и красного вина. В глазах предательски защипало, и я внезапно понял, что почти ничего не сказал в ответ на хлынувший поток откровений. - Ифан... - Только и успел вымолвить я, прежде чем воин коснулся губами уголка моего рта, а затем лба. Он смущенно отстранился, и заговорил так быстро, как только мог: - Извини, я не знаю, как целуются ящеры, но, кажется, я видел, как одна пара в Дрифтвуде касалась друг друга лбами... Я осторожно перехватил его мягкие губы своими, менее гибкими и не такими подвижными. Клюв, которым оканчивалась моя по-драконьи треугольная морда, мешала делать это человеческим способом, но повернув голову немного вбок, мне все же удалось сделать задуманное. Это правда - ящеры древней Империи чаще выражали свою симпатию различными прикосновениями, самым интимным из которых считалось долгое касание роговыми наростами, но не реже имперцы пускали в ход свой длинный и влажный язык... Мысли и происходящее с жаром отдавались в моем теле. Сладкое предвкушение разлилось по конечностям, и я почти застонал от разочарования, когда Ифан прервал поцелуй. - Пусть это будет не сном, - еле слышно прошептал мужчина, вновь и вновь оглаживая мою спину. - Пусть это продлится еще немного... Не в силах выдержать еще один полный мольбы взгляд, я схватил его за предплечье, закованное в латы, и потащил в каюту, которую считал своей, хоть и делил ее с Махалией. Чем дальше мы удалялись от свечей, тем сложнее было передвигаться в беспроглядной мгле, но, мы, словно одержимые, шли вперед, почти на ощупь, пока, в конце концов не завалились на тесную одноместную кровать. Глаза постепенно привыкли к темноте, и я различил силуэт присевшего на краю кровати Ифана, стремительно стаскивающего с себя доспехи. С волнением вздохнув, я последовал его примеру, в два движения избавившись от просторной мантии и штанов - из-за особенностей строения, вся броня ящеров была спроектирована с расчетом на быстрое надевание и снятие соответственно, поэтому справился я гораздо быстрее воина, который еще долго возился с неподдающимся нагрудником. Внезапно, при рассматривании моих выступающих из темноты острых коленей, меня охватил панический ужас. Что мы делаем? Вернее, что мы собираемся сделать? - Ифан... Я вновь произношу одно лишь его имя, но мужчина практически сразу оборачивается ко мне, разобравшись с последней боковой застежкой своих лат. Те, с негромким стуком, упали на холодный пол к нашим босым ногам, и явили моему взору завораживающее зрелище, которым я нередко наслаждался и прежде, накладывая целительные повязки после очередной засады исчадий Пустоты. Покрытое белыми, многочисленными рубцами, тело не вызывало во мне ничего, кроме немого восторга. Короткие, жесткие и темные волосы покрывали широкую грудь и спину мужчины, вызывая ассоциации с броневыми пластинами ящеров. Я не мог, пускай и мысленно, не сравнивать его со своими сородичами, хотя это и было неправильно. Ифан бен Мезд был создан природой, богами и самой судьбой, чтобы меня соблазнить, и у него это получилось прежде, чем он впервые разделся. Представшая передо мной картина, не хуже портретов Люциана в молодости, разогрела мою кровь и притупила страх. Плевать на все, лишь бы оказаться к нему как можно ближе... Не дождавшись за своим именем никакого продолжения, воин широко улыбнулся, сверкнув в темноте белыми зубами, и придавил меня к кровати всем своим весом. Я почувствовал, как жадно он вбирает воздух, прижавшись своим носом к моей длинной шее. Его борода, едва касаясь, щекотала мою тонкую кожу, и я зажмурился от удовольствия, заглушая очередной рвущийся наружу стон, хотя вряд ли за нами кто-то подслушивал, кроме, возможно, самого корабля. - Как же долго я этого ждал, - выдохнул он, и принялся покрывать меня поцелуями везде, где только мог дотянуться. Я лишь едва заметно подрагивал и выгибался навстречу ласкам, оказавшийся без каких-либо сил проявить инициативу. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Инстинктивно положив руку на его голову, я тут же с болью отдернул ее - сконцентрированный в воздухе исток, казалось, слился с окружающей нас аурой возбуждения и чуть ли не искрился, освещая каюту нефритово-синим светом. Осознание того, сколько силы истока поглотил этот человек из душ убитых им же врагов, сколько жизней он отнял руками, которыми сейчас с такой нежностью гладил меня... противоположное мыслям ощущение защищенности разрослось в моей груди. Ифан же продолжал шептать: - Ты... Весь мир слишком серый, слишком мрачный, но ты... Ты - мой свет. Едва не подавившись воздухом, я приоткрыл сомкнутые истомой веки, и нашел взгляд Ифана своим. От такого количества событий в любой другой день у меня разболелась бы голова, но сейчас я лишь с упоением смотрел на человека, которого полюбил еще полгода назад, едва ступив на площадь форта Радость. Бен Мезд, в свою очередь, смотрел на меня затуманенным желанием взглядом, на что я лишь снова закрыл глаза и откинулся на подушки - пусть продолжает. Мы оба заслужили эту близость. Он очертил пальцем изгиб моих губ, неспешно погладил оба гребня и остановился на рогах. Я с ожиданием заерзал под ним, на что он еще крепче вдавил меня в кровать. - Я хочу продолжить, но... я просто не могу. Перестать любоваться. Если бы ты только видел то, что вижу я... - он одними губами коснулся сплетения брони в самом центре моей груди. - Ты - само совершенство. Я еще никогда в жизни не слышал столько искренних комплиментов за раз. Но даже если бы я мог покраснеть от смущения, вряд ли бы кто-то заметил это на моей коже красновато-лиловых оттенков. Я потянулся за новым поцелуем, и почти обжёгся горячим дыханием Ифана. Мужчина смотрел прямо мне в глаза - и я чуть не утонул в его широких, из-за нехватки света, черных зрачках. С тихим рыком он прижался ко мне еще ближе, и игнорировать его напор уже было физически невозможно. - Я жажду тебя. Его действия были не менее красноречивей слов - он впился в мой рот с такой силой, что на секунду показалось, что он и правда собирается утолить свою жажду моим истоком. Отстранился он только когда я почувствовал на своем языке знакомый металлический привкус. - Я так долго этого ждал, - снова повторил Ифан, едва дыша. - Так часто мечтал об этом моменте, ты себе даже не представляешь... Мои мысли всегда, всегда были заняты только тобой: твоей улыбкой, твоим нравом, твоей душой... Никак не ожидая признаний, так похожих на мои собственные страдания по этому человеку, я лишь смог извернуться, и избавиться от разделяющих нас набедренных повязок, оставляя наши тела совершенно голыми. Вновь потерявшись в медвежьих объятиях, я сладко вздохнул и потянулся рукой к нашей обнаженной плоти, которая, даже после стольких телодвижений, едва касалась друг друга. Сжав пальцы на обоих членах, мой слух уловил низкий, едва различимый, хрип, и все мои мысли разом куда-то исчезли, вымещенные бесконечным желанием близости. Я двигал рукой, то наращивая, то сбавляя темп, и, судя по непрекращающимся глухим стонам, адресованным подушке сбоку от моей головы, делал все правильно. Через несколько мгновений на мою руку легла горячая, влажная от пота ладонь, и я нехотя остановился. - Дай мне... - прошептал Ифан, с алчным блеском в глазах. По-звериному изогнувшись надо мной, он перехватил мою руку, и продолжил начатое, только в этот раз очередь извиваться от удовольствия была за мной. Он коснулся моего лба своим, и я как никогда четко уловил его вкус - вкус земли, темной земли и ночи. Каждое его движение вызвало во мне бурю искр, каждый нерв моего тела был будто объят пламенем. Огонь внутри яростно трепетал, еще одна вспышка в моей голове, и я сам не заметил, как излился в плотно сжатую ладонь. Через мгновение Ифан вскрикивает, и, опустошенный, ложится рядом. - Ты... Ты все для меня. И я внезапно почувствовал, что это чистейшая правда. - Я люблю тебя, - едва слышно сказал я. Ифан лишь улыбнулся в ответ, сонно, сыто, и... искренне. Хворь медленно вела корабль в Аркс.