Natsukashi

      Куроо заметно нервничал и не находил себе места, шныряя по холму у старшей Шинзен взад-вперёд как заведённый. Вокруг суетились парни из других команд, весело переговариваясь, его ребята затерялись среди них и о своём капитане даже не вспоминали, занимая ожидание беззаботной болтовнёй и делёжкой с другими лакричными палочками, притащенными контрабандой в безразмерных карманах Хайбы.       Время близилось к полуночи и случай для волейболистов был беспрецедентный ― такой час, а они ещё не в постелях! Причиной тому стали сразу две вещи: скорое окончание тренировочного лагеря и начавшийся на окраине Сайтамы фестиваль. Одно из чудесных летних мероприятий развернулось не так далеко от них, как говорил Огано, знающий всё в округе, как пять своих пальцев: «Всего-то рукой подать» ― в паре кварталов от школы, в одном прихрамовом парке. Если была бы возможность, то добраться до места не составило труда, а уже там можно всласть побродить среди лабиринта лавочек с такояки, холодной собой и жаренными кальмарами; поторчать у аттракциона с золотыми рыбками, хихикая над незадачливыми ловцами; полюбоваться на выступление с тайко, а после насладиться праздничным фейерверком. Именно на этом и настаивал Огано, а вместе с ним и все остальные, пытающиеся донести до сенсеев, что тренировочный лагерь ― это не только укрепление силы и оттачивание навыков, но ещё и возведения крепких дружеских уз между командами. Но сколько бы ни бились старшеклассники с непреклонными взрослыми, ответ был один и тот же: фестиваль ― нет, любование фейерверками ― пожалуйста, но с территории школы, благо завтра последний день, можно немного расслабиться.       Особо выбора не было, стоило «брать, что дают», и единодушно всеми командами было принято решение устроить свой мини-фестиваль из подручных средств. Так, буквально за считанные минуты, на небольшом покрывале, расстеленном на вершине холма, образовалась целая башня из пластиковых стаканчиков; кто-то принёс несколько бутылок с газировкой, кто-то кучу конфет в шуршащих упаковках, а парни из Фукуродани откуда-то достали три упаковки сенко ханаби, не забыв и про половинку пластиковой бутылки с водой, в которой тушили сгоревшие огни. На верхушке холма всё чаще слышался смех и, вспыхивали цветами ликориса фейерверки-аперитив, освещая радостные лица старшеклассников.       К одному из них Куроо присматривался чуть тщательнее, прислушивался чутче, бестолку пытался унять дрожащее от волнения сердце. Он раз за разом вздыхал и тёр лоб, то ли надеясь заставить мысли стать яснее, то ли вызвать свою храбрость, трусливо спрятавшуюся, словно джинн в бутылке, где-то внутри него самого. Всё ведь было ну просто идеально: фестиваль, пусть и не настоящий, последний день, когда они все вместе, фейерверки и чудесная звёздная ночь ― самое то для признаний! А признаваться Куроо было в чём.       Он снова осмотрелся, чертыхнулся, попутно обругав парней, решивших уподобиться частицам сэра Броуна ― все двигались как попало, в темноте сложно было отличить Танаку от Ямамото, а уж найти нужного человека так и вовсе проблематично. После непродолжительной пытки, прервавшейся громким бабахом и вспышкой золотисто-жёлтого света, Куроо наконец увидел того, кого искал всё это время. Губы непроизвольно расползлись в улыбку, а лицо наверняка приняло «дурацкое» выражение, как говорил Кенма, когда застукивал своего друга детства за любованием капитаном команды Карасуно.       Савамура Даичи прекрасен ― Куроо считал так, и никто и ничто не смогло бы заставить его передумать и поменять своё мнение, даже если бы потом выяснилось, что совершенный дальше некуда Саамура любитель пиццы с ананасами, не видит разницы между Пикачу и Райчу, и неисправимый собачник до кучи. Ему он вполне мог бы простить любой грех, готов был оставаться в тени, довольствуясь лишь улыбкой, тёплым прищуром кофейного цвета глаз и чуть рычащим «р», слетающим с языка, когда он звал его по фамилии.       Когда Куроо осознал, что Даичи ему нравится, он и сам не помнил. Но началось всё с их первой встречи на Золотой неделе, окончательно укрепилось позже, спустя несколько встреч, разделённых за одним столом завтраков-обедов-ужинов, толкания локтями в полудрёме перед зеркалом во время утреннего туалета и пару продолжительных переписок. И теперь, когда все мысли окончательно оформились, все детальки пазла встали на свои места, образовав огромную надпись: «Куроо Тетсуро втрескался по самые уши», дальнейшее развитие событий казалось до простого очевидным. Осталось только сторговаться со своей храбростью, выцепить для себя хотя бы кусочек этой дряни и решительно подойти к Савамуре. В конце-то концов, он же давно всё понял, и чего стал давать заднюю в самый последний момент? Непорядок.       Фейерверки взрывались, полночь близилась, а слова признания всё ещё не опалили и не окрасили в нежный розовый уши капитана Карасуно. Куроо задумчиво пожевал губу, проверил на месте ли Савамура и медленно стал подкрадываться к нему. Шаг за шагом, считая вспышки: розовая, жёлтая, зелёная, лиловая и снова жёлтая ― они высвечивали лица волейболистов, приклеившихся к своим местам с задранными к небу головами. Так было удобнее всего, точно не потеряет из вида и не перепутает Даичи с кем-то другим.       До цели оставалось лишь пару раскатов и ярких всполохов, раздирающих ночное тёмно-синее полотно, а смелости всё недоставало. Она, будто в издёвке, наоборот утекала сквозь его пальцы, так что к Савамуре Куроо подходил на полусогнутых, мысленно клеймя себя позором. Не первый раз он решался признаться кому бы то ни было, но почему-то именно сейчас тряслись поджилки, может, всё дело в том, что Савамура тоже парень? Хотя какая разница, если одинаково сильно любят и одинаково больно отказывают, что девчонки, что парни ― чувства-то одни и те же по итогу. С очередным залпом, под сияние алого всплеска огней, Куроо встал плечом к плечу с Савамурой, осторожно подбираясь поближе. Он, как и все, не замечал его, зачарованно пялился вверх, легко подрагивая ― замёрз, поди, в одной футболке! И ведь догадался выпереться ночью в таком виде, воронят своих шпыняет, а сам творит чёрт-те что.       Куроо укоризненно качнул головой, громко сглотнул, потянул с плеч свою олимпийку, быстро накинув на плечи Савамуры. Никто из присутствующих этого не видел, зато сам Даичи наконец обратил своё внимание на него, смаргивая околдовавшее его сияние.       ― Оу, привет!.. Спасибо, Куроо, ― смущённо улыбнулся он. ― Ты, как всегда, очень внимателен к мелочам. Сам-то не замёрзнешь?       Куроо едва не взвыл от свалившегося на него, как пуховое одеяло, удушающего тёплого счастья. Какой там «замёрзнешь»? Да он бы сейчас и в реке Сумида искупался голышом и собой вполне мог бы повысить температуру воды на пару градусов.       ― Да что ты, Саамура, я же горячий парень, ― лениво растягивая слова, выпалил он, обворожительно, как думал он, ― слегка пугающе и странно, как видел это Савамура, ― улыбнувшись. ― Не беспокойся обо мне, я в порядке, а вот ты похоже, что продрог до костей. Может, хоть так будет получше… Как тебе представление? Твоим первогодкам, я гляжу, нравится.       Он кивнул в сторону расцветающих шапок фейерверков, а потом указал на не в меру энергичную парочку штатных демонят Карасуно, над которыми посмеивались двое других, Очкарик-кун и Веснушка. Даичи вытянул шею, взглянув на своих подопечных. Взгляд его потеплел, и он приятно рассмеялся.       ― Похоже, что так. Впечатлений от поездки останется даже больше, чем планировали, ― ответил он. Савамура немного помолчал, словно размышлял о чём-то, тихо хмыкнул и осторожно пихнул Куроо плечом в плечо. ― Эй, я хотел сказать спасибо.       ― А? Да за что?       ― Что позвали, ― пожал плечами Савамура, ― что отнеслись нормально к нам, деревенщинам. Спасибо, что помогал Хинате и Тсукишиме. Знаю, что у тебя и своих дел полно было, но всё равно спасибо. Я так рад, что мы тогда встретились, ― он обернулся, взглянув на Куроо. На радужке его глаз плясали золотые искры, а на щеках расцветал румянец, которого из-за темноты Даичи, к счастью, не заметил. ― Если бы не ты, Куроо, не твои парни и ваш тренер, чёрт знает, где мы бы сейчас были.       ― До сих пор бы считали каждую мало-мальски высокую башню «Небесным деревом»? ― закусывая губы, сдерживая смех, спросил Куроо. Савамура грозно зыркнул на него, но не выдержал и тоже рассмеялся.       ― Всё может быть, ― улыбнулся он до того тепло, что хоть плачь. Сердце Куроо больше не выдерживало, болезненно сжимаясь. Видимо, все невысказанные чувства вырисовались на его лице, и это не заметить Даичи уже не смог. Он встревоженно коснулся его плеча, приблизившись. ― Что с тобой? У тебя как-то резко изменилось выражение ― болит что-то? Мне позвать сенсеев? Уверен, они ещё не спят…       Куроо покачал головой и отмахнулся, кривовато улыбнувшись.       ― Нет, не нужно, всё в полном порядке. Но… ― Раздался оглушительный грохот, раскатом прокатившийся по округе. Фейерверк подходил к своей завершающей стадии, осталось несколько залпов и всё закончится, они все разойдутся по комнатам, а Куроо снова упустит свой шанс. Кажется, пора действовать решительнее. ― Послушай, Савамура, мы можем поговорить?       ― Да, конечно, я слушаю, ― пожал плечами Даичи.       ― М-м-м… Давай немного отойдём от остальных? ― предложил Куроо, снова взявшись тереть лоб.       Савамура снова пожал плечами и, придерживая олимпийку, зашагал вправо. Дальше них стояли только несколько ребят из Убугавы, двое из Фукуродани и одиноко пережидавший незапланированную ночную фиесту Кенма. Когда Козуме увидел собственного капитана, топающего следом за объектом воздыханий, на лице его обосновалась хитрая улыбочка, а Куроо вместо поддержки и пожелания удачи получил ехидную усмешку. В целом, и это было неплохо, если так подумать, теперь главное, чтобы всё прошло гладко, а то в утешениях Кенма ещё хуже, чем в поддержке.       ― Вроде достаточно отошли… Так что ты хотел?       Даичи крутанулся на пятках, с интересом уставившись на Куроо. Тот самым бесстыдным образом любовался им, мечтательно вздыхал, уже подумывая о том, чтобы подарить Савамуре эту чёртову олимпийку ― красный ему шёл, и по-девчачьи хотелось, чтобы у него была какая-то его вещь, глядя на которую, он вспоминал что-нибудь приятное.       ― Да, вполне, ― наконец отозвался Куроо, оборачиваясь назад: ушли они на самом деле не так уж и далеко, да и грохот заглушил бы слова, но всё же хотелось получить какое-никакое уединение. ― Слушай, Савамура, тут такое дело…       Куроо замялся, взявшись теребить свои ладони. Эту привычку он подцепил у сеттера Фукуродани, найдя в ней нечто хорошо успокаивающее нервы ― в этом вопросе Акааши можно было доверять как никому другому, достаточно взглянуть на Бокуто, наворачивающего круги по залу, а потом на самого Кейджи, спокойного, как индейский вождь. Магия, не иначе. Вот и Куроо теперь смог испытать этот приёмчик на себе: достаточно надавить на пару точек на ладонях, и бег сердца стал замедляться, дыхание выровнялось, а язык перестал заплетаться, сумев выдать нечто более связное, чем невнятное бормотание, которым он промышлял последние несколько минут, пытаясь донести свои мысли.       ― Похоже, что они разошлись не на шутку! ― крикнул Даичи, повернувшись лицом к вспыхивающим без перерыва огням. ― Прости, я не расслышал, что ты сказал.       ― Я сказал, что ты… ― снова начал Куроо, приблизившись к Савамуре. Грохот прокатился по округе до того оглушительный, что ненароком можно было подумать, что где-то в горах начал свой сход опасный сель, захватывающий всё больше камней и выдёргивающий деревья с корнями. ―…шься! Савамура, ты понял? Это давно уже происходит, я всё не решался, а теперь понял, что лучше времени и не найти.       ― Да уж, точно не найти, ― рассмеялся Даичи, ― я снова ничего не слышал. Может, вниз спустимся? А то так и не пойму, что ты говоришь. Что именно там происходит у тебя?       Куроо нахмурился. Чёрт, да что же это такое?! Он ведь только решился, только набрался смелости, а теперь его же план пырнул под ребро той штукой, что отвечала за романтичность признания. И что же теперь делать? Орать? Или оставить на потом? Куроо решительно тряхнул головой. Ну уж нет! Какое ещё «потом»? Всё случится прямо здесь и сейчас!..       Он набрал в лёгкие побольше воздуха, прислушался к тихому свисту гигантской петарды, прекрасно зная, что эта грохочущая ерундовина должна разорваться через секунду, как раз в тот момент, когда он собирался выкрикнуть то, что уже давно терзало его сердце. Секунда, вторая, вот-вот должен раздаться грохот ― пора!       ― Ты мне нравишься, Савамура!       Петарда не разорвалась вовремя, зараза была с задержкой, будто бы издевалась над ним лично, переиграв его же приёмом ― свистела вверх ещё три секунды, которых вполне хватило, чтобы все присутствующие на холме обернулись на стоящих поодаль двух капитанов.       ― Как неловко-то вышло, ― фыркнул Кенма, усмехнувшись в кулак.       С оглушительным треском, изящным сиреневым цветком глицинии распустился последний залп, завершивший летний фестиваль в Сайтаме. Звенящая тишина на несколько секунд повисла над старшей Шинзен, а потом взорвалась гомоном, перешёптываниями и бесконечными вопросами о том, действительно ли было то, что они только что слышали или признание капитана Некомы — это всего лишь слуховая галлюцинация? Может, кто-то подсыпал чего-нибудь интересного в газировку, вот им и мерещится всякое?       Куроо не оборачивался. На Савамуру тоже не смотрел, мечтая провалиться под землю, скатиться прямиком в Ад, личный котёл, где пыткой ему будет прокручивание на репите этого момента, официально ставшего королём всех его личных фейлов, обойдя даже тот, когда он принял чрезмерно лохматого паренька за девицу и, решив выпендриться перед семпаями, подкатил к нему. Лицо полыхало, шепотки за спиной вонзались в тело не хуже лезвий кинжалов ― хочешь почувствовать себя Цезарем, просто опозорься при всех и вкуси, как осуждение двадцати трёх вспарывает кожу, препарирует заживо, не оставляя и шанса на выживание. Куроо дёрнулся, низко опустил голову и, не реагируя на оклик Савамуры, быстро двинулся вниз по холму. Вот вам и идеальное признание, чёрт бы его побрал…

***

      Шляться в темноте Даичи не нравилось ― не его стихия, как и схватывание намёков на лету. Мать всегда говорила, что старший сыночек у неё толстокожий донельзя, Даичи на это возмущался, говорил, что холод переносит с трудом, попутно зарываясь под котатсу по самые уши. На это матушка только усмехалась и качала головой. Немногим позже Савамура понял, что говорила она вовсе не о неприязни к холоду, а кое о чём другом, что языкастый Куроо как-то в шутку нарёк «полный Савамура», имея в виду его непорочную простоту и наивность, иногда граничащие с пугающим абсолютом. Термин прижился, часто использовался даже «своими» ― такое предательство Даичи сносил с трудом, но после сегодняшнего готов был с ним смириться и навесить на себя словно ярлык. Он, видимо, и правда непроходимый тупица, раз не заметил такой очевидной вещи. И ведь раньше думал, что Тетсуро ведёт себя с ним как-то слишком уж бережно: любезничает, подпихивает за завтраком ему самые румяные булки, между делом доливает ячменного чая, и как-то по-своему, совсем незаметно… ухаживает за ним? Если так подумать, то он часто писал, выспрашивал всякие глупости, часами мог обсуждать то, что было интересно только одному ему, Даичи. А ещё постоянно ошивался рядом, пытался ненароком коснуться, передать бутылку так, чтобы пальцы столкнулись; частенько, весело хохоча, тормошил его волосы и накидывал руку на плечи, приобнимая и часто тиская, аргументируя это тем, что они не просто соперники, но и приятели. Оказывается, даже больше, сегодняшнее признание тому пример. И как он мог не понять? Как мог не заметить? У него ведь всё на лице написано было!       Савамура остановился посреди коридора, тяжело вздохнув. Правое ухо жутко горело ― Суга, когда злился, сил вообще не рассчитывал, а с виду такой хрупкий и безобидный, ага, как же! В команде настоящий монстр только один ― Сугавара Коуши, демон в обличие ангела. Именно он и заставил идти искать Куроо, хотя Даичи и сам бы пошёл, как только немного пришёл бы в себя, а так не было времени на расслабление и раздумья.       Как только Куроо ушёл, от подножья холма бросившись уже бегом, к оторопело моргающему Даичи подскочил сперва Яку, а потом и Суга. Они по очереди трясли его, спрашивая, что произошло, хотя все прекрасно поняли, что именно случилось, но почему-то приняли всё как шутку. Может, оно и к лучшему, проблем меньше будет, вопросов задавать не станут и в конечном итоге всё и правда получится свести к простому розыгрышу, избежав потока гадостей на свои головы. За себя Даичи ничуть не тревожился, а вот Куроо действительно беспокоил. С ним нужно было поговорить, рассказать, что ничего страшного не случилось и никто даже и не подумает его осуждать, так, может, посмеются и только-то. Ну и хотелось всё-таки узнать: в тишине, подсев поближе, заглянув в глаза, спросить ещё раз ― правда ли то, что он сказал или нет.       Савамура всмотрелся в темноту впереди себя, немного подумал, прошёл вперёд и свернул в очередной коридор, вдруг услышав какой-то шорох. Он присмотрелся повнимательнее, заметив что-то в углу.       ― Куроо? ― шёпотом позвал он. Шорох повторился, послышался тихий вздох. — Это ты?       ― Нет, ― глухо отозвались в ответ. Даичи с облегчением выдохнул и улыбнулся, шагнув вперёд.       ― Да? А кто же тогда? ― как можно мягче спросил он.       Раздался очередной рваный вздох и шорох одежды. Куроо, сидевший лицом к стене, обернулся, шаркнув подошвами кроссовок по полу, сел, стыдливо опуская голову.       ― Неудачник, который признался в чувствах другому парню перед всеми, ― хрипло выпалил он, хватаясь за волосы. ― Господи, какой позор!.. Это ещё и учителя слышали. Какой же я жалкий…       Даичи нервно сглотнул. Он подошёл ближе, осторожно опустился на колени, усаживаясь перед ним. Хотелось дотронуться, но был риск сделать хуже, так что с прикосновениями Савамура пока не спешил, решив, начать хотя бы с улыбки.       ― Ну-ну, не преувеличивай. Учителей ведь там не было… ― преувеличено весело заявил он. Куроо поднял на него мутные глаза, криво улыбнулся, не сдержав ухмылки.       ― Спасибо, Савамура, ты сама доброта, ― пробормотал он, вплетая пальцы в истерзанные волосы. ― Зачем ты пришёл? Поглумиться?       Даичи оскорблённо раскрыл рот, но возражать и распинаться, разуверяя его, не стал. Он нахмурился и качнул головой.       ― Нет, ничего такого, просто поговорить.       Куроо хмыкнул и резко выдохнул:       ― Чего это тебе вздумалось разговоры заводить? Не спится, что ли? Уже ведь за полночь перевалило, ― он выразительно постучал по запястью, где не было и намёка на часы. ― Все хорошие мальчики в кроватках, видят десятый сон, а не шляются по коридорам в поисках бесед со всякими жалкими типами.       Савамура нахмурился и пододвинулся вперёд, указательным пальцем ткнув его в лоб, разглаживая собравшиеся морщинки.       ― Эй, а ну-ка хватит, кончай уже строить из себя сирого и убогого, ― раздражённо сказал он, отнимая руку. ― Взгляни на меня, ну же. ― Капитан Некомы молча продолжал буровить взглядом пол, сжавшись, кажется, ещё сильнее. Савамура неодобрительно цокнул языком. ― Боже, ну что за ребячество, Куроо? Брось это и посмотри на меня.       Куроо нехотя поднял голову, но не выдержал и пары секунд. По правде говоря, Даичи потребовалось немало сил, чтобы не отвернуться первым: в его взгляде было столько боли, что захотелось незамедлительно стиснуть его в объятиях, словно бы они помогали избавляться от неё так же ловко, как анальгетики. Может, и была в этом своя правда, стоило попробовать…       ― Ну и? ― с издёвкой хмыкнул Куроо. ― Взглянул, ты рад?       Савамура какое-то время молчал, раздумывал и решался, наконец, протянув вперёд ладонь. Он осторожно коснулся щеки Куроо, заставляя того повернуться к нему и снова посмотреть. По всей видимости, он был так ошарашен произошедшим, что даже не стал сопротивляться, удивлённо охнув, когда Даичи тепло улыбнулся ему.       ― Рад. Но был бы доволен ещё больше, если бы ты при этом улыбался, а не выглядел так, словно случайно высадил окно и тебя за этим делом поймали, ― усмехнулся он. Куроо заулыбался, подхватывая его настрой. Он понемногу расслаблялся, уже не сидел так сковано и вроде стал оттаивать.       ― То есть, когда ты высаживаешь окна, то сидишь на месте с печальной физиономией и ждёшь расплаты? ― прищурился он, разглядывая лицо Даичи. ― Мы в Некоме удираем с места как можно быстрее, странные порядки в этой вашей Мияги.        Савамура тихо рассмеялся и покрутил головой.       ― Да нет, я же образно, ― он вздохнул, закусил губы, почувствовав, что пора. Почувствовал, видимо, это и Куроо, потому что снова подобрался и напрягся, но к вопросу приготовился. ― Послушай, это довольно неловко, но мне нужно знать… То, что ты сказал ― это правда? Я действительно тебе нравлюсь?       Куроо поджал губы, на секунду прикрыл глаза, словно пытался успокоиться и собраться. Он резко выдохнул, расплылся не в улыбке ― оскале, и с вызовом бросил:       ― Ты хотел сказать: «Проорал»? ― Даичи укоризненно на него уставился и неодобрительно качнул головой. ― Да, это правда, ты мне нравишься.       Савамура удивлённо охнул, будто бы ожидал другого ответа, быстро покивал, смущённо отворачиваясь в сторону. Точно так же, как и на холме, когда он услышал признание, у него внутри что-то с подозрительно счастливым «Яху-у-у!» сделало кульбит в груди, пинком заставив сердце колотиться и оббивать бока о рёбра. По щекам, шее и ушам ползло тепло, кончики пальцев приятно покалывало, а на лицо вскарабкалась плутоватая улыбка, под личиной которой пряталось удовольствие и радость от услышанного. Может, он и «полный Савамура», но не дурак, это точно. И уж тем более, удостоверившись, своего теперь не упустит.       ― Вот как… ― взяв себя в руки, заключил Даичи, пряча довольную улыбку. ― Ну, хорошо…       Куроо задумчиво хмыкнул и прищурился.       ― Что-то ты не особо расстроенно выглядишь.       ― А должен? ― удивился Савамура.       ― Ну, сам посуди, ― протянул Куроо, разводя руками, ― тебе так неожиданно признались, да ещё и другой парень. Разве ты не чувствуешь себя не в своей тарелке?       ― Да нет, очень даже в своей, ― заверил его Даичи. ― По правде говоря, все приняли это за шутку, так что если ты захочешь, то достаточно будет сделать вид, что это было что-то вроде розыгрыша для меня, и все поверят, я думаю. Ну а если не захочешь, то… ― он закусил губы, склонил голову, заговорив тише. ― То разве не хорошо, что не придётся ничего объяснять нашим командам и остальным?       Куроо удивлённо приоткрыл рот.       ― Чего? ― неверяще шепнул он. ― О чём это ты, Саамура, только не говори мне, что ты… Быть такого не может!       Савамура шумно выдохнул и на секунду прикрыл глаза. Бывает ли так, когда ты ждёшь чего-то несбыточного, не решаешься, боясь навредить другому своими поступками, борешься с желаниями, прячешь их глубоко внутри, лишь бы не сделать больно тому, кто дорог, случается именно то, что невероятнее всего? Своё отношение к Куроо Даичи рассматривал не единожды, старательно вылеплял после каждой новой встречи что-то разительно отличающееся от того, что было, в конечном итоге догадавшись к чему всё движется. И каково было удивление, когда оказалось, что он вовсе не один в этом непростом деле.       ― По правде говоря, не знаю, может или нет, ― честно признался Савамура, ― но я считаю, что ты отличный парень, прекрасный игрок, сильный соперник и замечательный капитан, твои методы достойны уважения…       ― Погоди-ка, Савамура! ― остановил его Куроо, выставляя вперёд руки. Он сел ровнее, нахмурился, пристально всмотрелся в лицо Даичи, с сожалением покачав головой. Снова в нём занозой засела боль, неискореняемая, нарывающая и не дающая даже спокойно говорить. ― Сдаётся мне, что ты не совсем понял, что значит моё «нравится». И ты не понимаешь, что оно очень сильно отличается от твоего.       Даичи широко улыбнулся, лукаво прищурившись. Он догадывался, что получится так, но лучше пусть Куроо дойдёт до этого сам, пусть это и немного жестоко.       ― Ты так считаешь?       Куроо впору было бы заметить подвох, но он даже не подумал о том, что простой донельзя капитан воронов способен на подобное, а потому заговорил с жаром, нетерпеливо, проглатывая часть слов:       ― Ну ещё бы! Это совсем разные вещи! Я тоже считаю тебя отличным парнем и сильным соперником, но и помимо всего этого мне нравишься ну… ты сам, понимаешь?.. Отдельно от волейбола, ― неуверенно сказал он, не зная, поймёт ли его Даичи или нет. ― Твои руки, например, они… Чёрт, кажется, я внезапно разучился говорить. Дураком себя чувствую…       Савамура усмехнулся и пересел к нему ближе, усаживаясь рядом. Ноги затекли и он всё-таки замёрз ― пол был холодным, а сидеть рядом с Куроо оказалось приятнее, ещё и его олимпийка, которой он так и не снял, согревала, пусть Даичи и знал, что это больше Плацебо, чем правда ― его собственная точно такая же, тонкая и холодная, а вот у Куроо совсем другая, и ничто его не переубедит.       ― Ничего, говори, как есть, я выслушаю, ― попросил он, придвигаясь ближе.       Куроо долго смотрел на него, впервые видел так близко, и теперь пытался запомнить каждую черту лица, так, на всякий случай, кто знает, что случится утром? Может, они после этого и не заговорят больше.       ― Ладно. Как-то случайно мы столкнулись в коридоре, ты помнишь? Я чуть тебя не снёс, а ты едва не упал, и грохнулся бы, если я тебя не поймал. Тогда меня удивило насколько грубыми оказались твои руки: в мозолях и ссадинах, ты так много тренируешься, совсем не бережёшь себя, работаешь на износ, ― пожурил его Куроо, протягивая руку, кончиками пальцев касаясь руки Даичи.       Савамура не дёрнулся, руки не отобрал, позволил взять свою ладонь, как никогда остро ощущая чужие прикосновения. Пальцы Куроо медленно, едва касаясь, водили по его, вычерчивали завитушки узоров на подушечках, прощупывали линии на ладони, разгадывая секреты будущего. Куроо улыбался чему-то, заговорив тише и мягче:       ― А потом, через несколько дней, когда мы отдыхали после обеда, ты не задумываясь потрепал меня по голове, будто бы я был одним из твоих парней. В тот момент я снова удивился. Твои руки были нежными и ласковыми, такими тёплыми, хотя и не растеряли своей силы и не исчезла ни одна мозоль, ― он осторожно вплёл свои пальцы в его, сцепляя их в замок и любуясь полученным результатом: их руки подходили друг другу идеально. ― Ты поразительный Савамура, сочетаешь в себе столько всего и сразу, и стоит мне задуматься о том, сколького я о тебе не знаю, так мне сразу же хочется разгадать всё, узнать о тебе больше, изучить досконально, вдоль и поперёк. Поначалу я думал, что просто помешался на тебе, как это у меня иногда бывает, когда встречаю сильных соперников. Но тогда бы это касалось и всех остальных, так ведь? С командой Бокуто так и было: я просто бредил ими на первом году обучения, когда мы познакомились с Бо. Потом отошёл. И знаешь что? При всём моём уважении, но до твоего бородача мне совсем нет дела, впрочем, как и до остальных. Это что-то другое.       Куроо поднял глаза на Даичи, цепко всмотревшись в его лицо, пытаясь разгадать значение его выражения ― озадаченность, немного удивления и, кажется, радости? Странно.       ― Так… Получается, во мне тебе нравятся только руки? ― нервно спросил Савамура, кивком указав на сцепленные ладони, лежащие на его бедре.       ― Хитрец, ты на комплименты напрашиваешься, что ли? Если да, то так и скажи, за мной не заржавеет, ― усмехнулся Куроо. Он откинул голову назад, затылком уперевшись в стену. ― Не только они. Ты нравишься мне весь, целиком и полностью: как смеёшься, как поддерживаешь своих ребят, даже как ругаешь их. Ох, знал бы ты как сексуален, когда завёлся и злишься, ― с удовольствие промурлыкал он, не решившись смотреть на Савамуру. ― Конечно, попасть под горячую руку я бы не хотел, но наблюдать со стороны за этим — это какое-то извращённое удовольствие, в котором невозможно отказать себе. Знаешь, я уже сотню раз подумал о том, какой странный, раз так бездумно наблюдаю за тобой: Кенма не раз одёргивал меня, посмеивался, но ничего не говорил. Теперь вот, наверное, скажет…       Даичи задумчиво хмыкнул.       ― Говорю же: если ты решишь, то никто ничего не скажет, не только Козуме.       ― С чего такая уверенность? ― прищурился Куроо.       ― Потому что я люблю твой дурацкий смех, ― ехидно хихикнул Савамура, покачав головой, как только увидел возмущение, пополам с удивлением на лице у Тетсуро, ― о, нет, и не спорь ― он дурацкий, но всё равно я нахожу это забавным. Ты удивительно разный: помню, как удивился, когда услышал, как именно вы препираетесь с Яку-куном. Словечки там были совсем не такие, как у нашего Танаки или Кагеямы с Хинатой. И ты иногда пугаешь, Куроо, одинаково сильно и строгостью, и решимостью, и безбашенностью. Ты восхищаешь меня, и я, как и ты, хочу узнать больше, так что не пытайся строить из себя «полного Куроо», ты уже всё давно понял, просто пока что верится с трудом, да?..       ― Не верится вообще… ― ошарашенно шепнул он, не сумев сдержать радостной улыбки. ― Так получается?.. Ты? Правда?       Савамура, в лучших традициях самого Куроо, скорчил рожу и театрально закатил глаза. Его гримасничанья выглядели слишком неправдоподобно и смешно.       ― Ладно, горе, раз не веришь на слово, скажу иначе. ― Не став размениваться на предупреждения, Даичи подцепил пальцем подбородок Куроо, заставляя его поднять голову, потянулся вперёд, быстро воруя первый поцелуй. ― Так понятнее?       ― Более чем, ― ошарашено шепнул Куроо, прижимая пальцы к горящим губам. ― А ты уверен, что в своём уме? Я ведь серьёзно настроен…       Савамура расхохотался и, не задумываясь, кивнул.       ― Не совсем уверен, но я счастлив сейчас, ― признался он. ― Я замечал все твои знаки внимания, но то ли не хотел принимать их, сочтя своим воображением, то ли просто посчитал, что не время и не место. Сегодня последний день лагеря, но не последний в принципе. Нам придётся играть друг против друга, чёрт знает сколько всего ещё пережить, но гораздо приятнее мне осознавать то, что после победы или проигрыша будет тот, с кем я смогу поделиться радостью или печалью. Ты не побоялся сказать мне, что чувствуешь, так что и мне нечего больше бояться. Ты можешь на меня полагаться.       Куроо резко втянул носом воздух и выдохнул через рот, тихо рассмеявшись. Он склонил голову и качнул ею, словно бы не верил своим ушам.       ― Я всегда знал, что ты потрясающий, Даичи. Влюбиться в кого-то менее замечательного я просто не мог.       ― Молчи уж! ― вспыхнул Савамура, пихнув его плечом в бок. ― И вообще кто разрешал тебе называть меня по имени? Те… Тет…       Куроо усмехнулся, хитро прищурившись. Его практически распирало, хотелось вопить чокнутым приведением на всю Шинзен о том, как он счастлив и что у него есть такой замечательный человек, доверившийся и открывшийся ему, несмотря на противоречия, тщательно скрываемые, но всё же заметные. Разобраться в том, какую цель на самом деле преследует Савамура, ещё только предстоит, но пока, если он не против, пока дремлет собственная совесть, стоит улучить момент и насладиться им сполна.       ― Ты такой милый, Даичи, ― усмехнулся Куроо, протягивая ладонь, касаясь его лица. ― Потренируйся на досуге, я хочу, чтобы ты звал меня по имени.       ― Потренируюсь, ― беззлобно огрызнулся Савамура, решительно подцепляя ворот футболки Куроо, притягивая его к себе, последним, что он увидел перед тем, как закрыть глаза, различая его плутоватую ухмылку. ― Но сперва потренируюсь с другой вещью…       Давно перевалило за полночь; в двух соседних классах, не дождавшись своих капитанов, мирно спали игроки команд Некома и Карасуно, как никогда уверенные, что Куроо и Савамура обязательно смогут найти верное решение. Из темноты дальнего коридора доносились приглушённые голоса, тихий смех, всё ещё робкие звуки быстрых поцелуев, паузы между которыми с каждым разом становились всё длиннее.