Natsukashi

      Бокуто, мурлыкая что-то себе под нос, медленно плёлся по коридору. Погода за окном была, что называется, «нелётная»: завывал ветер, небо хмурилось, на оконных стёклах нет-нет, да появлялись редкие слезинки начинающегося дождя. Вроде бы и ему стоило скиснуть, но настроение было отличным ― ужин был вкусным, девчонки-менеджеры, как и всегда, милыми, а впереди дополнительная тренировка, оставалось только уломать на неё Акааши и найти Куроо, может, зацепить за компанию дылду Льва и коротышку Хинату, с ними было так весело!       Негромко хихикнув, Бокуто вспомнил тренировку двухдневной давности, когда Шоё запутался в сетке, неудачно подпрыгнув, забавное было зрелище, только вот вызволить его оказалось…       ― Эй, Бо.       Бокуто замер на месте, моргнул и покрутил головой, поведя ухом на звук. Все его мысли в момент испарились, воспоминания за ненадобностью ушли, уступив место настоящему. Котаро сделал несколько шагов назад, вытянул шею и присмотрелся: в уходящем налево коридоре, оканчивающемся тупиком, сидел на полу Куроо. Заметив приятеля, он приветливо махнул ему и поманил к себе.       ― А я тебя как раз искал, ― радостно заметил Бокуто, присаживаясь на корточки перед Тетсуро. ― Ты чего тут? Ждёшь кого-то?       Куроо тяжело вздохнул, запуская пальцы в волосы. Он качнул головой и скорбно протянул:       ― Кенма.       Лицо Бокуто удивлённо вытянулось, по-птичьи круглые глаза заинтересованно блеснули и прищурились.       ― А-а-а, ну тогда ясно, ― он сочувственно похлопал друга по колену, плюхаясь на задницу. ― Так и чего ты натворил в этот раз?       Куроо поморщился и обиженно поджал губы.       ― И почему сразу я «натворил»? ― огрызнулся он.       Бокуто развёл руками, задумчиво поскрёб подбородок, уставившись на запертую дверь комнаты, кажется, принадлежащей какому-то кружку. Изнутри не доносилось ни шороха, интересно, Кенма и правда там?       ― Потому что кроме тебя никто не может заставить Козуме запереться от всех.       Куроо раздражённо цокнул языком, но всё-таки согласно кивнул.       ― Логично.       ― Так и всё же? ― не сдавался Бокуто, расползаясь в ухмылке сплетника. ― Чего учудил, Тетсу?       ― Ну, он случайно застукал меня с девчонкой, ― нехотя признался Куроо.       Глаза Бокуто удивлённо округлились, лицо вытянулось, а сам он нетерпеливо заёрзал на месте, взявшись теребить штанину Куроо.       ― Охо-хо, парень, ну даёшь! И как ты так умудрился? ― пытливо рассматривая виноватое лицо друга, спросил он, на секунду замирая. ― Кстати, я всё хотел спросить у тебя: вы, ребята, вообще в каких отношениях состоите? Вот хоть убей не понимаю! Только друзья? Или любовники? Вы встречаетесь или как? Если нет, то с чего бы ему тогда запираться и обижаться на тебя, м?       Куроо тяжело вздохнул. Ответа на этот вопрос он и сам, пожалуй, толком не знал.       ― Мы всё понемногу, я полагаю, ― выкрутился он, кисло улыбнувшись. ― Мы не встречаемся в привычном понимании этого слова, но и давно не просто друзья, если ты понимаешь о чём я.       Бокуто согласно закивал ― он понимал, может, как никто другой, будучи единственным, кто вообще был в курсе, что Куроо и Козуме на досуге занимаются всякими взрослыми делишками.       ― Ну и раз так, то чего он? Вам бы отношения прояснить, Тетсу, ― укоризненно качнул головой Бокуто.       ― Да я бы с радостью! Только вот видишь ― заперто! ― вдруг вспылил Куроо, со злости грохнув кулаком о дверь. ― Чёрт… Я и сам не знаю, чего это он от меня удрал в этот раз. Ситуация преидиотская: я просто разговаривал с менеджером Убугавы, обсуждал с ней очерёдность на матчи, и тут она говорит, что у меня ресничка выпала, ну ты представляешь? Ресничка, мать её! Она предложила убрать, а я наклонился ― кто откажется от того, что хорошенькая девчонка поможет, пусть и такой мелочью? Приятно же. Ну и, как назло, в тот самый момент, когда она это делала, в зал вошёл Кенма. Со спины, наверное, было похоже, что я её целую, чёрт знает, но он как только нас увидел, так сразу вздыбился, будто кошка, что-то прошипел и тут же дал дёру, а я за ним. Догнать не успел, как видишь, ― Куроо кисло улыбнулся и развёл руками, ― но зато заметил, куда он сныкался на этот раз. И вот, я здесь. Сижу уже час, наверное, ни уговоры, ни угрозы не помогают. Да и зная его ― не помогут, он будет сидеть там, пока не убедится, что я ушёл. Ну, или я, как обычно, выковыряю его из этой чёртовой комнаты.       Бокуто понимающе усмехнулся.       ― Что, не в первый раз подобное происходит?       ― Не в первый, ― загадочно хмыкнул Куроо. ― Он такой с детства, вечно прятался от меня. Сперва, чтобы я не мешал ему играть. Потом, чтобы не утаскивал на тренировки. А теперь запирается, лишь бы избежать разговоров. Только я начну, как он сразу же… ― Куроо сделал пас рукой, махнув ею в сторону. ― Ну, ничего, и на это у меня есть средство.       Бокуто задумчиво помычал, переваривая сказанное.       ― Знаешь, Тетсу, вам бы переговорить нормально, ― нерешительно предложил он. ― А то это ж мучения одни, вот так постоянно бегать.       ― Да знаю я, ― фыркнул Куроо раздражённо. ― Ему только об этом осталось сказать. Ладно, дружище, спасибо, что составил компанию, пусть и ненадолго. Ты, наверное, иди, а я, пожалуй, достану этого затворника. Время ужина ведь, осталось всего ничего, а если он не поест, то следующая подача Горо снесёт его с площадки. Беги давай, мы как закончим, и я удостоверюсь, что этот чертяка поел, приду играть, так что согрей для меня местечко, договорились?       ― Замётано, Тетсу, ― весело пообещал Бокуто, подскакивая на ноги. Куроо последовал его примеру и поднялся тоже, взявшись ковыряться в карманах. В руках его появилась какая-то звенящая связка. Бокуто восторженно охнул. ― Ого, это отмычки, что ли?       ― Ага, ― кивнул Куроо, подбирая подходящую.       ― И ты ими умеешь пользоваться? ― заинтересованно покачиваясь взад-вперёд, всё не отлипал Бокуто, жадно наблюдая за тем, как его друг осторожно ковыряется в замке, крутит ручку, задумчиво хмыкает, убирает в сторону ненужную и ищет заново.       ― Само собой, ― ответил Куроо. ― Пожил бы ты с моё рядом с Кенмой и не такое научился открывать. Представляешь, в их доме у каждой двери был отличающийся от другого замок, просто кошмар взломщика. В своё время я намучался. Но теперь поднаторел, справляюсь минут за пять, хотя в последние годы редко приходилось пользоваться ими, ― он тряхнул связкой и та весело зазвякала. ― Тут вроде замок простой, но что-то не поддаётся…       Бокуто заглянул Тетсуро через плечо, внимательно всмотрелся в его лицо, разглядев сосредоточенность и какую-то тихую ярость, не то направленную на замок, не желающий открываться, не то на Кенму, закрывшегося чёрт-те где, не то на него самого, всё ещё вертящегося рядом, хотя уже давно дали понять, что ему лучше уйти.       ― Ну-у-у, я пойду тогда, ― протянул Бокуто, осторожно пятясь назад, ― а ты смотри, не попадись учителям, сложно потом будет объяснить, что внутри кто-то сидит.       Куроо тихо усмехнулся, не глядя махнув рукой.       ― Ага, спасибо. Ты не переживай, мне не впервой. Иди, я скоро буду.       Бокуто какое-то время ещё потоптался в коридоре, покачиваясь с пятки на носок, потом развернулся и отправился в зал, искренне надеясь, что своего Тетсуро всё-таки добьётся.       Замок не поддавался, хотя был сущей ерундовиной. Куроо зло выругался, отбросив в сторону отмычки, жалобно звякнувшие. Он тяжело вздохнул, осторожно поскрёб ногтями дверь, уперевшись в неё лбом.       ― Эй, Кенма, брось это… ― позвал он, слушая шлёпанье капель об оконные стёкла. ― Хватит игр, ты ведь знаешь, что рано или поздно, но я всё равно доберусь до тебя и придётся объясниться. Нет такого места, где бы ты мог спрятаться, я найду тебя везде. И знаешь, что не отстану. Этого не случилось тогда, так почему должно произойти сейчас? Открой, по-хорошему прошу.       За дверью стояла глухая тишина, ни скрипа, ни шороха. Куроо даже подумал, а нет ли там окна, через которое Кенма по-кошачьи мог выскользнуть серой тенью и найти место поукромнее. Хотя вряд ли бы стал прыгать со второго этажа, не так уж сильно он и не любит их «разговоры». Куроо снова стукнул, медленно сползая на пол, оббивая колени, тихо зашипев от боли, к которой охотно подключилась другая.             Они не встречались, но были вместе, каждую секунду своих жизней, последнее время запросто ночуя друг у друга, не вызывая и капли подозрения у родителей. Они не были любовниками, но ночами выстанывали имена друг друга, упивались ласками, не желая размыкать рук, разрывать поцелуев. Они давно перестали быть друзьями, но раз за разом находили поддержку в чужом плече, утешение в словах, метящих истиной прямо в цель, помогающих подняться, найти опору в сложное время. Они давно стали не похожи сами на себя, забыв истинные обличия друг друга, теперь примерив на себя личину того, кто прячется и того, кто бесконечно ищет и всегда безошибочно находит.       ― Кенма, ― снова позвал Куроо. ― Я могу сидеть тут до ночи.       За дверью послышался шорох и скрип стола или парты. Куроо беззвучно усмехнулся ― он знал, что это подействует. Лёгкие кошачьи шаги остановились с другой стороны комнаты, ручка двери дёрнулась, щёлкнул замок ― ну, конечно, там есть задвижка, и как он не додумался сразу.       ― Почему она касалась тебя?       Голос Кенмы звучал глухо, обижено. Куроо раздражённо фыркнул, затылком прижавшись к стене.       ― Разве ты не слышал, что я рассказал Бокуто?       ― Слышал.       ― Тогда к чему вопросы? ― спросил Куроо у двери, чутко прислушиваясь к шорохам. ― Может, откроешь дверь, и мы поговорим нормально?       Вновь наступила тишина, казалось, что в школе и поблизости не осталось никого, кроме них, хотя где-то внизу бродят приглашённые в лагерь другие парни, суетятся в столовой девчонки, а в спортзалах кипит жизнь. Отвечать, как и открывать, Кенма не спешил. Куроо успел даже подумать о том, что будет, если он высадит дверь ― наругают или нет, может, даже и не услышат, так тогда вообще никаких проблем, можно делать что угодно.       ― Нет, пока не открою, ― подал голос Кенма так внезапно, что Куроо даже удивился, услышав его снова. ― Куро, скажи, кто мы друг для друга?       ― Разве ты не?..       ― Нет! ― резко выкрикнул Кенма, судя по звукам, саданувшись затылком о дверь, у которой сидел. ― Чёрт… Скажи это мне, именно мне, а не Бокуто. Мне нужен чёткий ответ.       Куроо обернулся, сел на колени, потянулся к ручке, осторожно её повернув ― всё ещё закрыто.       ― Я скажу, но тебе придётся отпереть дверь. ― Кенма молчал. ― Иначе никак.       ― Хорошо.       Куроо быстро поднялся на ноги, отряхнул одежду, пригладил волосы, уловив краем уха едва различимый щелчок двери. Она пронзительно скрипнула, открывшись внутрь. На порог, низко опустив голову, завешивая лицо волосами, вышел Кенма. Не нужно было смотреть на него, чтобы понять, чем именно он занимался в той чёртовой комнате. Куроо тяжело вздохнул, в один широкий шаг преодолел разделявшую их пропасть глупого недопонимания, сграбастывая дрожащее тело Кенмы в объятия.       ― Ну и, скажи мне: стоило плакать из-за этого? ― спросил Куроо, подцепляя пальцем подбородок Кенмы, заставляя его поднять голову. Глаза, разумеется, были красные, лицо опухло, кончик носа порозовел, на щеках румянец, ресницы слиплись в колючки. Куроо улыбнулся, рукавом олимпийки утерев его глаза. ― Так сильно любишь меня, что не можешь допустить и мысли, что рядом со мной кто-то трётся?       Кенма резко отпихнул его руку, нахмурился и зло уставился на него.       ― Я могу запереться обратно.       Куроо оскалился, наклонился, нежно прихватывая его губы своими.       ― Ну-ну, ни к чему сыпать угрозами, ― прошептал он, кончиком языка, проскальзывая между приоткрытых губ Кенмы, вовлекая его в поцелуй. Кенма прижался к нему, закидывая руки на шею, то ли извиняясь за то, что удрал, то ли намекая на продолжение. Куроо задумчиво хмыкнул, краем глаза заметив, что комната, послужившая временным убежищем, не такая уж и плохая, отлично подойдёт для того, чтобы продолжить выяснять отношения. ― Пожалуй, есть смысл повременить с ужином, потом я обязательно что-нибудь для тебя придумаю. Что скажешь?       Вместо ответа Кенма кивнул, вцепился в его ладонь и потащил внутрь, пряча их обоих в укромной темноте.

***

      Окно здесь всё же было, но заколоченное наглухо, так что избавиться от жара, медленно собирающегося под потолком, не представлялось возможным. Пыльное стекло упрямо бодал косой дождь, нарушая тишину в безымянной комнате, неловко вплетаясь в стыдливую какофонию горячего шумного дыхания, скрипов, всхлипов и хлюпанья.       ― Знаешь, Кенма, ты ведь с самого детства такой... Любил закрываться от меня. Сперва в своей комнате, но после того, как я научился пробираться в неё за считанные секунды, ты, настоящий ты, стал прятаться в месте понадёжнее, вот здесь, ― он провёл кончиками пальцев по его лбу, собирая испарину. Куроо прикрыл глаза, расплываясь в улыбке удовольствия, когда горло Кенмы возмущённо завибрировало, но ни одному слову не удалось вырваться наружу. ― Да, вот тут, хороший мальчик... Хороший и очень хитрый. Ты с каждым разом оттачивал свой навык и сюда меня никогда не пускал, не уверен, что и пустишь. Похоже, что единственным шансом проникнуть в твою голову станет лоботомия. Шучу-шучу, не зыркай так на меня. Но ведь это правда. Я всегда думал, что знаю, что творится вот тут, но поди ж ты. Ещё пять минут назад ты готов был растерзать меня на кусочки, а теперь сосёшь так, словно у нас ничего не было уже месяц ― так сильно хочешь меня? Или пытаешься заклеймить собой? Может, хочешь убедить, что лучше тебя у меня никого не будет, чтобы я даже и не смотрел ни в чью сторону?       ― Хочешь знать, что я думаю? ― выпустив изо рта член Куроо с тихим чмоканьем, грозно просипел Кенма, кончиком языка прохаживаясь по блестящим губам. ― Меня дико раздражает эта твоя манера разговаривать, когда мы делаем это.       Куроо хрипло рассмеялся, расстёгивая душную олимпийку, откидывая её в сторону. Он потянулся, растормошив его волосы на макушке.       ― Охо-хо, вы посмотрите на него, какой злющий, ― Кенма надулся, в отместку лизнул головку, языком поддевая чувствительное место. Куроо вздрогнул и неприятно прищурился. ― Хватит. С минетом на сегодня достаточно. Вставай и снимай штаны.       Кенма испугано уставился на него.       ― Без подготовки?       Куроо сощурился и поджал губы.       ― Мы делали это вчера и до этого, ты растянут достаточно, не нужно прикидываться девственником, ― фыркнул он. ― Но если хочешь, то я мог бы сделать что-нибудь особенное, в качестве исключения. Я ведь «провинился», не так ли?       Кенма тихо шмыгнул и быстро кивнул. От тона Куроо у него подкашивались колени, руки тряслись, а собственный член болезненно пульсировал, ждать больше он не мог ― хотел его. Как вчера и за день до этого, как последние несколько лет, начиная с того момента, когда Куроо, расковыряв ножницами замочную скважину тайника, в котором Кенма тщательно берёг свои невысказанные чувства к лучшему другу, проломил очередную дверь и ворвался без спроса. Он взял всё, что Кенма мог отдать ему, оставляя себе горечь удовольствия и сладкую боль, послевкусие от которой со временем научился любить и принимать.       Он повиновался. Поднялся на ноги и быстро стянул спортивные штаны до колен, безропотно подошёл к Куроо, мучительно выжидая, пока тот, повинуясь очередной дурацкой привычке, насмотрится на него всласть. Куроо удовлетворённо кивнул, тихо хмыкнул, костяшками пальцев провёл по нему от основания до головки, шершавой подушечкой обвёл её по краю. Кенма болезненно поморщился, мазохистки двинув бёдрами вперёд, тычась в его кулак. Куроо усмехнулся и снова оскалился.       ― Так не терпится? Кто бы мог подумать, что с годами ты станешь так сильно от этого зависеть.       Кенма зло скрипнул зубами. Он ненавидел себя. Именно за это, за своё чёртово превращение в нечто вроде собаки Павлова: стоило ему увидеть плутоватый оскал Куроо, удивлённый изгиб его бровей и блеск лукавых, всезнающих глаз, как у него вставал член. Куроо выдрессировал его на себя, это именно он заклеймил его собой, год за годом прожигая в нём всё больший след, кровя незаживающую рану, залезая в неё пальцами, выцарапывая свои инициалы, не дающие никому другому права быть с ним. За это Кенма хотел мстить, хотел в отместку сделать своим навсегда, но не мог даже и оцарапать, словно бы кожа Куроо была из углерода, непробиваема и непроницаема, возможно, лишь для него одного.       ― Я… ― нерешительно выпуская когти, попытался Кенма в очередной раз. ― Может, я?..       ― Нет, ― качнул головой Куроо, улыбаясь по-доброму, пряча за безобидным изгибом губ угрозу, будто скрытый кинжал в рукаве, обещая разделаться с ним в два счёта, если перестанет слушаться. ― Ты уже «извинился» за своё поведение, теперь моя очередь. Ляг животом сюда, расставь ноги пошире. Я подготовлю тебя, а потом мы закончим и снова будет всё, как прежде, согласен?       Кенма вздрогнул. В его «согласен» права на отказ, как и всегда, не было.       ― Идёт.       ― Хороший мальчик, ― мурлыкнул Куроо, уступая место. Он сполз с узкой парты, быстро натянул штаны, дождался, когда Кенма сделает, что он просит, отошёл на шаг, наслаждаясь открывшимся видом.       Кенма был светлокожим, редко бывал на солнце, да и в целом всегда отличался от других бледностью, в которой Куроо находил что-то сумасшедше-завораживающее. Он любил оставлять на его коже следы, смотреть, как она розовеет, становится ярче, расцветает алыми полосами следов от ногтей, багрово-лиловыми болезненными полукружьями укусов, широкими пылающими лентами, остающимися на бёдрах и ягодицах после использования ремешка. Куроо обожал его, боготворил хрупкое тело, собственноручно уничтожал совершенство белоснежной нетронутой кожи, долго-долго после этого восстанавливая её до первоначального состояния, выцеловывая, зализывая раны, выпрашивая прощения. Куроо его обожал; чувствовал себя конченым ублюдком, готов был рвать и терзать, теряя самообладание, с трудом сдерживая себя, чтобы не упасть в омут желаемого.       Дыхание сбилось, вязкий яд слюны скопился во рту, скользнув из уголка по подбородку. Куроо тряхнул головой, прогоняя морок. Сейчас не время, с прошлого раза Кенма до конца не оправился, к тому же они собирались заняться другим. Он подошёл ближе.       ― Ты прекрасен.       ― Заткнись, ― смущённо вышептал Кенма, пряча пылающее лицо в руках. Он резко вскинулся и вздрогнул, почувствовав касание прохладных рук на своих бёдрах. Пальцы Куроо скользили по коже, царапая грубостью застарелых мозолей, сжимали, оставляя намёки на синяки, отметины исключительной принадлежности. Куроо тихо хмыкнул, подошёл ближе и опустился перед ним на колени, губами коснувшись правой ягодицы, щекой потеревшись о кожу. ― К… Куро?       ― Ты прекрасен, Кенма. Хорош во всём, я люблю тебя целиком и полностью, но здесь, ― он провёл по ложбинке, нажимая на пульсирующий анус, ― ты лучше всего. Это место заставляет тебя быть искреннее со мной. Ты говоришь, что думаешь. Просишь, чего действительно хочешь. Люблю это в тебе.       ― Может, хватит разговаривать с моим задом? ― раздражённо бросил покрасневший до корней волос Кенма. Он обернулся из-за плеча, удивлённо округляя глаза. Куроо нахально скалился, осторожно прихватывая губами его кожу.       ― Может и хватит, ― с улыбкой согласился он, отворачиваясь и ненадолго замолкая.       Кенма тихо всхлипнул и вцепился в края парты, сжимая пальцы до побеления костяшек. Первое горячее касание языка Куроо прошило его волной тока, по спине побежали мурашки, кончики пальцев закололо, в паху запульсировало, стало жарче. Сердце взорвалось, рассыпавшись на кусочки. Он снова проиграл, позволил миновать очередной тщательно возводимый затвор, заставить его быть честным, когда делать этого не хотелось. Чёртов Куроо прав ― он просто не мог быть с ним неискренним, и дело вовсе не в языке, горячо скользящим и вылизывающим его изнутри.       ― Ещё, Куро… ― жалобно просил Кенма, вскидывая бёдра ему навстречу, прогибаясь в пояснице. ― Глубже, прошу… Пожалуйста.       ― Маленький негодник, не ёрзай так, ― Куроо отодвинулся, ладонью утерев испарину со лба. Он звонко шлёпнул его, и Кенма тихо взвыл, прикусывая собственное запястье. Куроо облизал губы, сунул в рот два пальца, смочив слюной. Новый низкий стон расползся по комнате, теряясь среди довольного бормотания Куроо: ― М-м-м… Ты так обхватываешь мои пальцы, невероятно. Так сильно хочется? И, кстати, знаешь, ты прав: несмотря на то, что мы занимаемся сексом почти каждый день, ты поразительно узкий. Сила юности во всей красе.       ― Куро… ― зашипел Кенма, медленно поднимая голову, бросая ему злой затравленный взгляд. ― Может, уже…       ― Что? ― оскалился он, поворачивая голову набок. Его пальцы двинулись вперёд, ненадолго заставляя Кенму замолкнуть, подавиться очередным стоном, на этот раз довольно громким, предупреждающим, что заигрываться не стоит и лучше поспешить, если он хочет, чтобы до кульминации они дошли хотя бы с небольшим отрывом. ― Что? Мне заткнуться? Вот уж не дождёшься. Может, вытащить пальцы и заменить их на что-то другое? Чего ты хочешь, Кенма? Скажи мне.       На этот раз отвечать на собственный вопрос он не спешил, ждал, пока дрожь сойдёт и Кенма сумеет найти в себе силы для ответа.       ― Да… Вытащи, ― рассеянно кивнул он, тяжело дыша. ― Убери пальцы.       ― И всё? ― не скрывая издёвки, спросил Куроо. ― Больше ничего не хочешь?       ― Твой член, Куро, ― проскрежетал Кенма, сгорая от стыда.       ― Ну, как скажешь, ― усмехнулся Куроо, убирая руки, липкие ладони укладывая на бёдрах Кенмы. ― Потом только не жалуйся.       Жаловаться Кенма и не собирался. Повинуясь каким-то низменным инстинктам, он подставлялся под него, выпячивал зад, нетерпеливо потеревшись о пах Куроо, вставшего к нему вплотную. Сквозь ткань спортивных штанов чувствовался его член, именно то, что сейчас и было нужно. В этот раз издеваться и тянуть Куроо не стал, стянул одежду, подошёл ближе, на секунду замирая, выжидая, наслаждаясь чужой дрожью нетерпения, такой сладкой, упоительной, доставшейся ему одному, появившейся из-за него ― это льстило больше, чем что-либо.       Дважды просить не нужно было, и Куроо, склонившись к Кенме, шепнув ему на ухо пару незамысловатых фраз, только разозливших его больше, двинул бёдрами, проникая внутрь. Кенма задрожал, сжался, но успокоился быстро, прекрасно зная, что бывает, когда у них не выходит с сексом ― обычно больно, а после жутко стыдно, будто бы отсутствие оргазма сказывалось на переизбытке стыда в организме.       ― Дыши, ― попросил Куроо, целуя его в плечо, двигаясь вперёд.       ― Не болтай, ― огрызнулся Кенма, скрежеща зубами, хватая пальцами воздух, быстро сменившийся тёплой большой ладонью. Стало легче.       Куроо умилённо усмехнулся, расслышав его лёгкие стоны и ритмичное дыхание. Пожалуй, теперь можно было и рискнуть, а то и закончить всё ― из-за чёртового минета он уже был на грани, ещё и Кенма сжимал его так, будто это у них впервые.       ― Расслабься, Кенма, расслабься, просто чувствуй, что я делаю, ― лихорадочно шептал Куроо в его макушку, продолжал двигаться, с каждым новым толчком делая это резче, сильнее, вжимая Кенму в парту практически до боли. ― Я люблю тебя, ты не представляешь как сильно. Люблю. И помни, где бы ты ни был, куда бы от меня не спрятался, в какую дыру бы ни забрался ― я отыщу тебя. Найду. Ты слышишь?       Кенма быстро закивал, не в силах ответить внятно. Шлепки тела о тело стали чаще, Куроо сбивался с дыхания, терял контроль, спуская разум с поводка и давая волю чувствам. Он наклонился к шее Кенмы, прикусил кожу, оставляя яркий отпечаток зубов, лизнул солоноватую, покрытую мурашками кожу в знак извинения, спустился ниже, по-звериному вцепился в его плечо, прижался сильнее, дрогнул и крепко зажмурился, ногтями впиваясь в него, до боли стискивая хрупкую ладонь. Кенма застонал, выгибаясь в пояснице, пытаясь до последнего содрогания тела быть с Куроо, не отпускать его.       ― Чёрт… ― виновато опустил голову Куроо. ― Прости, я не успел…       Кенма тихо всхлипнул, рассеянно помотав головой. Зад горел, пылало всё тело, словно охваченное огнём, внутри расползалось тепло, стыдно заскользившее по бёдрам, как только Куроо вынул член и отошёл в сторону. Кенма знал, что он снова смотрит, знал и не смел поднимать глаз и показывать лица ― стыдно, неловко и до жути обидно, что он снова поддался ему и продул, как какой-нибудь нуб. Всё-таки есть тот противник, которого ему никогда не обыграть, не в ближайшем будущем уж точно.       Куроо переводил дыхание и успокаивался, по крупицам возвращался к привычному собранному состоянию. Он чем-то тихо зашуршал, потянуло свежим и на пол шмякнулась с влажным хлюпаньем какая-то тряпка, кажется, салфетка. Он подошёл ближе, до уха донёсся шорох одежды и хлопанье о кожу резинки трусов ― Куроо уже собрался и готов был двигаться дальше, а вот Кенма так и стоял с голым задом и сползающей по ногам спермой.       ― Ты держался хорошо, ― вдруг мягко похвалил Куроо. Кенма тихо всхлипнул и задрожал, когда его икр коснулось что-то влажное, бережно собравшее ползущие вниз капли.       ― Заткнись.       ― Поначалу был таким страстным, ― даже и не думая слушаться, продолжал Куроо. На пол шлёпнулась ещё одна салфетка. ― Знаешь, интереса ради нам стоит попробовать сделать это в другой позе. Я бы хотел видеть твоё лицо, когда ты кончаешь. Уверен, оно миленькое.       ― Заткнись, ― прорычал Кенма, уже трясясь от стыда и злости. Колени подкашивались и приходилось цепляться в крышку парты, удерживать себя хоть как-то, чтобы не стать посмешищем окончательно.       ― Кенма, ― мягко позвал Куроо, касаясь губами крохотной ямки над ягодицей, ― не будь таким букой. Эй… Я люблю тебя, правда. И кроме тебя мне не нужен никто, ты понял? ― он резко выпрямился, вцепился в его волосы, потянул голову назад и вбок, заставляя поднять на него взгляд. Кенма хлюпнул носом, мужественно стиснул зубы и всмотрелся в его лицо. Оно было непроницаемым, совсем не сочеталось с голосом, сладкими нотами в нём. Взгляд пугал и предупреждал, ограждал от очередной глупой мысли, заклинал и в миллионный раз высекал где-то глубоко внутри него, на органах и костях слова признания, вживляя его в сознание Кенмы как нечто непреложное. ― Ты понял?       ― Да, ― прохрипел Кенма, морщась от боли. Пальцы Куроо стискивали слишком сильно, выдирали волосы с корнем, но всё ещё не отпускали. Он ждал, и Кенма знал, чего именно. ― Я понял, Куро. Я только твой, а ты ― мой, иначе и быть не может.       Глаза Куроо неуловимо блеснули недоверием, тут же исчезнувшим. Губы расплылись в ласковой улыбке, пальцы, словно когти хищника, ослабили хватку, бережно прошлись по волосам, незаметно стряхивая несколько выдранных на пол.       ― Хорошо, значит, больше не будет никаких сцен ревности и недопонимания, ― он потянулся, бережно сминая губы Кенмы в нежном поцелуе. ― Подожди ещё немного, я вытру тебя.       Кенма рассеянно кивнул и отвернулся. Так было лучше, было время немного прийти в себя, побыть хоть чуть-чуть с самим собой, пока Куроо, что-то довольно мурлыкая с себе под нос, расправлялся с тем, что натворил.       ― Она правда убирала ресницу?       ― А? ― Влажная салфетка прошлась по раздражённой коже, защипав её. ― А, та девчонка-менеджер? Ну да. Правда ведь глупо вышло? Я ведь без задней мысли нагнулся к ней... М-да, ну раз всё обошлось, давай не возвращаться к этому? ― Кенма, не обернувшись, согласно кивнул. ― Отлично. Вроде всё готово, не идеально, но до душа дотерпеть сможешь. Когда пойдём мыться, могу помочь тебе вымыть остатки, ― Куроо в пошлом жесте изобразил как именно он собрался помогать, весело захихикав, уворачиваясь от тычка локтем.       ― Чёрт бы тебя побрал, Куро, ― раскрасневшись, буркнул Кенма. Он быстро натянул бельё и штаны, старательно поправляя одежду, сделал шаг в сторону двери, болезненно поморщившись. ― Проклятье, ты перестарался!..       ― Болит? ― состроив жалобную мордочку, виновато опустил глаза Куроо. Он подошёл ближе, вцепился в плечи Кенмы, бережно прижал его к себе. ― Прости. Я не хотел, просто… Ты знаешь, как это бывает, да?       ― Знаю, ― утыкаясь лицом ему в грудь кивнул Кенма. ― Но будь осторожнее… в следующий раз. Какой из тебя капитан, если ты калечишь своих же игроков?       ― Капитан из меня отличный, вот не надо! ― огрызнулся Куроо, гордо задирая нос. Он наклонился, звонко чмокнув Кенму в макушку. ― И никого я не калечу, не наговаривай, это ты у меня особенный, другим такой «чести» не достанется.       ― На их счастье, ― буркнул Кенма, с трудом выпутываясь из рук Куроо и присаживаясь на корточки, чтобы подобрать свою олимпийку, валяющуюся под партой на пыльном полу. ― Ладно, идём… Если я сейчас не лягу, то точно умру.       Куроо неодобрительно нахмурился.       ― Вот уж нет, ― покачал головой он. ― Сначала тебя нужно покормить. От парней я слышал, что тут поблизости орлы живут, так вот если ты так и будет питаться чем попало, то тебя, чего доброго, утащат в какое-нибудь гнездовище, только мы тебя и видели!.. После еды в душ, а потом только спать. Так и быть, останусь сегодня с тобой, Бо, конечно, обидится, но компанию себе найдёт, я в нём уверен.       ― Не утрируй, никто меня не унесёт, ― фыркнул, рассмеявшись, Кенма. Он поймал ладонь Куроо, переплетая его пальцы со своими. ― Но, буду честен, от еды я бы не отказался.       Глаза Куроо радостно сверкнули.       ― Боже, я сейчас расплачусь, кто бы мог подумать, что такая пустяковина сможет сделать меня настолько счастливым!.. Так, осталось теперь понять, как нам проникнуть на кухню и накормить тебя…       Пока Куроо вслух рассуждал, выдавая один другого сумасброднее планы по налёту на пищеблок, Кенма застыл на месте, обернулся, серьёзно на него уставившись.       ― Куро, ― тихо позвал он, вдруг смутившись, будто бы собирался выдать признание. У Куроо они получались легко, а ему не давались, застревали лезвиями в глотке, кровя до боли горло. Видимо, пока не время. ― Пообещай, что отыщешь меня, когда угодно и где угодно, проберёшься в любую запертую комнату. Пообещай, что не оставишь меня.       Лицо Куроо удивлённо вытянулось, глаза расширились. Кивнул он прежде, чем ответить.       ― Клянусь, ― сказал он, подойдя ближе, склоняясь над ним, ― что бы ни случилось, я буду рядом.       ― Хорошо, ― облегчённо выдохнув, улыбнулся Кенма, подставляясь под его поцелуи.       Пальцы Куроо осторожно вплетались в волосы, бережно поглаживали, как никогда сильно ощущая близость к самой надёжно запертой комнате Кенмы Козуме, к которой когда-нибудь он сможет подобрать подходящий ключ.