***
С Куроо они пробыли не долго, успев только наскоро перекусить и созвониться с Бокуто, наябедничавшим на своё начальство, заявившим, что все «бабы ― дуры, уйду в геи» и твёрдо решившим заесть новоприобретённый стресс в бургерной. И только было они двинулись навстречу страждущему Бокуто, как Яку вызвонила Чико. Пока Мориске слушал её монотонный бубнёж, стараясь не ржать над кривляньями Куроо, по всей видимости решившего изобразить курицу лёгкого поведения, из речи своей пока ещё невесты он смог выделить только одну важную вещь ― его вызывали на ковёр. Ну, точнее, она просто хотела его видеть, что-то передать лично, и этот шанс упускать не стоило. ― Я поеду, ― скорбно сказал Яку, пряча в карман мобильник. Куроо согласно покивал, одобряя его решение. ― Давай, надери ей зад! Порви как Хатико химическую грелку! ― Яку укоризненно взглянул на него, тихо хихикнув ― настроение, несмотря на неприятный звонок, всё ещё было на высоте. ― Короче, задай жару и скажи, что она стрёмная и ноги у неё кривые. ― Да вроде нормальные, ― нерешительно пробормотал Яку. Куроо недовольно цокнул языком. ― Ну да, но нужно же надавить на что-то! ― развёл он руками, подталкивая Яку в спину. ― Давай, топай, а вечером звони ― мы с Бо завалимся к тебе, отпразднуем твоё освобождение. Против подобного Яку был не против, так что согласно кивнул, звонко отбил «пять» другу и отправился к дому Чико, всё ещё горящий желанием разобраться со всем этим раз и навсегда. По пути она позвонила снова, несла какую-то чушь про торты и остальное ― Яку мужественно скинул звонок, а потом и вовсе отключил телефон, когда она стала названивать ему. Всю дорогу он держал в мыслях всего одну фразу, которую собирался выдавить сразу же, как только зайдёт в её дом, но чем ближе Яку становился к апартаментам Чико, тем меньше уверенности в нём оставалось. Стали одолевать тяжёлые мысли, в очередной раз завертевшиеся у надоевшего вопроса о том, что скажут родители, что сделают ― он, хоть и взрослый мужик, вполне самодостаточен и всякое такое, но работает всё же в фирме отца. Говорят, конечно, что с милым рай и в шалаше, но Яку не очень-то хотелось перебираться в гипотетический шалаш и усаживаться на шею Льва, если вдруг ― когда ― он всего лишится. На Чико и её чувства, точнее их отсутствие, ему было наплевать, он знал, что она не станет ни рыдать, ни упрашивать одуматься, но почему-то, чуя каким-то шестым чувством, он опасался этого разговора, всё замедляя и замедляя шаг, перед её домом встав столбом, не решаясь звонить в дверь. Помогли ему в этом охранники, здоровенные бритоголовые типы, как настоящие надсмотрщики поистине царской особы натыканные по всему периметру дома Чико. Его проводили в просторную гостиную на первом этаже, грубо усадили на диван, велев ждать. Яку нервно потеребил полу своего пиджака. Вот теперь ему совсем было не по себе. Сидит, как провинившийся малец какой-то, ждёт наказания, а ведь он пришёл по делу, не должен трусить, но поди ж ты… На втором этаже открылась и закрылась дверь, послышались цокающие шаги, и очень скоро перед Яку предстала его невеста, торжественно наряженная в какое-то яркое вырвиглазно-алое платье. Похоже, что она куда-то собиралась, но тогда зачем вызывала его? Неужто думала пригласить собой?.. ― Не очень-то ты спешил, Мо-чан, ― укоризненно протянула Чико, взмахивая волосами, тугой чёрной лентой взметнувшимися за её спиной. Яку криво улыбнулся в ответ. ― Ну что, как там поживают наши лебеди? Ты закончил с приглашениями? ― И ты звала меня только за этим? ― неподдельно удивился Яку. Они жили в разных частях города, и если она звонила, прося приехать, только чтобы узнать, что там с этими чёртовыми голубями-переростками, то это какой же сукой надо быть, чтобы так поступать? Чико поджала напомаженные губки, передёрнула плечиками. ― Ну а что, невеста уже не может увидеть своего жениха? ― белозубо заулыбался она, явно наслаждаясь видом закипающего Мориске. ― Так что с приглашениями? ― Я не закончил, ― глухо буркнул Яку. Чико недовольно нахмурилась. ― Вот как? Тогда поспеши. ― А помочь бы ты не хотела? ― угрожающе протянул Яку. Спрашивал он навскидку, но уже знал, что она ответит и как именно это сделает ― брезгливо поморщится, состроит тупую мопсью морду и визгливо отмахнётся от него. Так оно и вышло. ― У меня есть дела поважнее! ― А у меня нет? ― почти рыча, спросил Яку, поднимаясь на ноги. Чико недовольно прищурилась, постучав коготками по крошечной блестящей сумочке. ― Это какие же? Напиваться со своими тупоголовыми дружками и шляться по городу? Яку глухо выругался, но смолчал. Если они сейчас сцепятся на фоне Куроо и Бокуто, которых Чико вечно унижала, не стесняясь делать это и в лицо, то своей цели он точно не добьётся и битый час потратит на защиту любимых друзей. ― Я просил тебя уже не говорить о них так, ― процедил он, подходя ближе. Терпения уже не осталось. ― Нам нужно поговорить. Нарисованные брови Чико удивлённо взметнулись вверх. ― Ну, ладно, говори. Только побыстрее, у меня через час важная встреча, ― она заулыбалась, явно намекая на свой наряд, так и просящий комплимента. Доставлять такого удовольствия ей Яку не стал. Он подошёл ближе, остановился перед ней, решительно поднял голову, хоть внутри всё дрожало, холодно произнеся: ― Скажу прямо ― я не собираюсь на тебе жениться. Слова прозвучали словно гром, отскакивая от стен и возвращаясь к нему, грохоча уже в груди вместе с беспокойно бьющимся сердцем. Чико молчала. Она недоверчиво косилась на него, наконец, её губы шевельнулись, за собой не оставляя и тени привычной неприятной улыбочки: ― Это шутка? Яку отрицательно качнул головой, пристально следя за её реакцией. ― Нет, я серьёзно, ― ответил он, набрал в грудь побольше воздуха, продолжив: ― Я давно думал об этом, больше полугода размышлял. И теперь решил для себя всё окончательно. Этот брак завязан на пустом месте и, по правде говоря, не нужен он ни тебе, ни мне. Поэтому, лучше нам всё отменить. Прости, что так внезапно… Закончил Яку тихо, всё ещё не веря тому, что действительно сделал это. Он сделал это! Разорвал их помолвку! Теперь осталось только дождаться, что скажет Чико, и почему-то выражение её лица Мориске совсем не нравилось. ― Интересно… ― задумчиво протянула она, медленно направившись к полке с электрическим камином, останавливаясь возле неё. ― И что же могло случиться такого, что ты так резко передумал, Мо-чан? Яку нахмурился. Её голос звучал странно ― ни капли грусти, растерянности, наоборот, казалось, что она была готова к этому, только и ждала, и успела подготовиться. ― Ничего. Я же сказал, что это тянется какое-то время, ― строго и холодно отрезал Яку. Чико глухо усмехнулась. Её когти царапнули по полке, смахивая что-то с неё ― лист бумаги? Нет, что-то похожее… ― Правда? ― алые губы тронула ехидная усмешка. Она медленно, двигаясь словно хищная кошка, сужая круги, приближалась к застывшему Яку. ― Очень интересно. А случайно не обострилось ли твоё желание покончить со всем этим после мальчишника? ― Яку вздрогнул, чувствуя, как пол уходит из-под ног. В руках Чико была фотография. Она победно улыбалась. ― Похоже, что ты темнишь, Мо-чан. И понять это легче лёгкого, достаточно посмотреть вот на это фото. Ну как, нравится?.. Яку проглотил язык, опасливо скользнув взглядом по карточке в её острых ногтях. Ноги предательски подкашивались, внутри завязался тугой узел, руки и ноги похолодели ― он попался, влип по самую макушку, и доказать обратного точно не получится, потому что на фото, где они со Львом самозабвенно целуются на балконе клуба, слишком хорошо различимо его лицо. Видны и руки, касающиеся Льва в интимном, только для них двоих жесте, так что теперь и не скажешь, что он первый полез к нему. ― Откуда?.. Чико глухо хохотнула. ― Уж не думал ли ты, что я позволю тебе веселиться за свой счёт и не стану контролировать происходящее? ― заулыбалась она, с отвращением кривя губы. ― Да ты глупее, чем я думала. Яку зло заскрипел зубами. ― Отдай. Отдай мне это фото, ― потребовал он, и Чико на удивление легко протянула руку, держа зажатой между двух пальцев карточку. Яку быстро выхватил её, на всякий случай отступив на шаг назад. ― Да забирай, это просто копия, ― усмехнулась она, явно упиваясь его реакцией, растерянностью и беспомощностью. ― Омерзительная фотография, впрочем, от тебя я другого и не ждала. К слову, если хочешь знать, то я вовсе не в восторге от брака с коротышкой, да ещё и западающего на парней, но выбора у нас нет, муженёк. ― От этого слова Яку перекосило, и если Куроо звал его так шутки ради, то эта ведьма попросту изгалялась, упиваясь собственной мнимой силой. Пока Мориске скрипел и лихорадочно думал, что ему делать, Чико продолжила: ― И ты не прав ещё кое в чём ― этот брак не на пустом месте, отнюдь. Он построен на бизнесе, на давних договорённостях наших родителей, и он состоится, хотим мы того или нет. И ты не посмеешь испортить всё. В противном случае, Мо-чан, эти фотографии окажутся на столе твоего отца. Подумай, что может случиться? Сомневаюсь, что ему нужен наследник с такими мерзкими наклонностями. Яку охватило гневом, он сжал фото в кулаке, сдерживая себя из последних сил, чтобы не бросится к ней, не схватить её и… ― Да мне плевать! ― ядовито выплюнул он. ― Делай, что хочешь, только жениться я на тебе всё равно не стану. Вот уж точно не после такого!.. Чико улыбнулась. У Яку от этой улыбки всё заиндевело внутри. ― Я знала, что ты так скажешь, ― пропела она, снова застучав ноготками по сумочке. В её глазах плясали самые уродливые и омерзительные в мире черти, на лице застыло торжествующее выражение, и в тот момент Яку понял, что окончательно проиграл. ― И раз тебя не тревожит собственная судьба, то подумай о том, что скажет госпожа Хайба ― мать того белобрысого полукровки. Или его бабушка, например? Отец? Сестра?.. Хотя эта шлюха вряд ли что скажет, она самая такая. Ну что, как думаешь, уволят ли этого дурака с работы? Получится ли ему найти что-то другое, способное покрывать аренду их вшивой квартирки? Не нужно так смотреть, Мо-чан, ты же знаешь, что я всё продумываю наперёд, и конечно же мои люди узнали, с кем ты там зажимался по углам. Если уж тебе не жалко своей жизни, то подумай о чужой. Возможно, ты кому-то её сломаешь. Яку, не устояв, покачнулся, плюхаясь на диван. У него дрожали руки, сердце заходилось в груди и дышать стало тяжело. Впервые за долгое время ему нечего было сказать. Он продул, допустил фатальную ошибку, стараясь переиграть собственный же косяк и тупость, но ошибся в очередной раз, провалившись в ещё более глубокую пропасть, из которой, похоже, ему теперь не выбраться. ― Ты не сделаешь этого, ― не то прося, не то уверяя себя, что бояться ему на самом деле нечего, тихо сказал Яку. Он сидел, склонив голову, не желая смотреть на неё, на её триумф и своё поражение, блеклым бликом собственного лица различимое в её темных, почти чёрных глаза. ― Не посмеешь… ― Посмею. Посмею, Мо-чан, будь уверен, ― заверила она, снисходительно похлопав его по плечу. Разговор был окончен, и Чико собралась на выход. ― Я хочу жить красиво, бывать на вечеринках, крутиться в светском обществе, и проще всего это сделать, будучи женой совладельца бизнеса, тебе ли не знать. Так что потерпи немного. После свадьбы делай что хочешь, можешь даже продолжить жить в своей халупе и водить туда шлюх, мне все всё равно, ― безразлично пожала плечами она, вновь поправляя волосы. ― Но свадьба состоится. Ты понял меня? Если понял, то иди. Доделывай лебедей. О и ещё одно: постарайся не трепаться об этом нашем разговоре, хорошо? Мы же оба не хотим проблем? Яку смолчал, решив, что на сегодня он наговорил уже достаточно.***
Он не помнил, как вернулся домой, но сделал это только к позднему вечеру. Яку бесцельно шатался по улицам в одиночестве, забыв о том, что вообще-то у можно вызвать такси или на крайний случай сесть на автобус вместо того, чтобы тащиться на другую окраину города, сжирая себя изнутри тяжёлыми мыслями. Он конкретно облажался. И дело уже даже было не в своей шкуре, а том, что под удар попал Лев. От одной только мысли, что эта мерзкая баба может сломать ему жизнь, просто добиваясь своей тупой цели жить в роскоши и ни в чём не нуждаться, хотелось выть в голос. Яку и выл, скулил как побитая псина, останавливался в закоулках и вымещал злость на стенах, в бессилии падая на колени, слушая, как с глухим треском крошится в пыль собственное сердце. Он всё просрал. Понадеялся на лучшее, успел представить себе, как придёт ко Льву, обнимет его, поцелует, скажет, что всё хорошо и они могут попробовать, позовёт на дурацкое первое свидание, проведёт с ним прекрасный вечер, но ничему из этого случиться уже не суждено. Он не может так поступить с ним. Одно дело, если бы его вышвырнули из квартиры, раздели бы до трусов, оставив в подворотне, а другое Лев. Нет, только не он. Уже дома Яку, не раздеваясь, яростно растоптал всех чёртовых лебедей, распинал ножницы, бумагу, уронил и разбил лампу с дурацкой голой бабищей вместо абажура, которую ему подарили как-то раз в шутку Бокуто и Куроо. Только дома, дрожа и глухо всхлипывая, он впервые за долгое время дал волю чувствам. Было больно. Как-то по-детски обидно, что всё вышло так, что у него не получилось. И было грустно, нестерпимо тоскливо от одной только мысли, что это конец. Сидя на коленях в месиве бумаги, испачкав брюки в клею, Яку достал из внутреннего кармана пиджака помятую фотографию, разгладил углы, дрожащими пальцами прикасаясь к картинке, где Лев, трепетно держит в своих руках его лицо, с закрытыми глазами целует. Губы Мориске тронула улыбка, их обдало теплом, словно он вспомнил или снова почувствовал тот поцелуй. Всё внутри с новой силой застонало от жалости к себе. Он дурак, какой же он дурак! Нужно было сделать всё раньше, а теперь уже никуда! Совсем никуда… И как же Лев? Да, они не виделись больше, но он ждёт. Звонка, сообщения, встречи ― его, Яку. Оставлять всё вот так тоже ведь неправильно? Пусть Чико и говорила, что ей будет наплевать на то, что станется после свадьбы, но как бы не так ― за ним будут следить неусыпно, проверять все звонки и в случае чего наказание он понесёт не лично, вовсе нет, а кто-то из его близких будет страдать за него, расплачиваясь за их дружбу и любовь. Яку сдавленно зарычал. Нужно всё прекратить. Закончить прямо сейчас. Потом он как-нибудь выкрутится, что-нибудь придумает, главное, чтобы те, кто ему дорог, оставались целы и невредимы. Скелеты в шкафу были и у Бокуто с Куроо, вытаскивания их на свет они бы точно не захотели, тоже рисковали многим, а потому он должен всех их защитить. Привести себя в порядок оказалось не так-то просто, но Яку справился с этим, вылив на голову немало ледяной воды, просто подставившись под струю из крана. Капая на пол, он быстро добрался до дивана, залез с ногами, игнорируя бардак в квартире, решительно потянулся к своему мобильнику. В его книжке номеров было немного, больше рабочие, заученные наизусть, и только один новый, чьё имя отзывалось в груди встревоженной дрожью. На номер Льва Яку смотрел долго, трусливо подносил и убирал палец к кнопке вызова, не решаясь нажать её. Нужно было сделать что-то, раз он решил быть сильным, не для себя, для других, то нужно решаться, пусть это и чертовски больно. Первые гудки он слышал словно сквозь пелену, вздрогнув, когда раздался голос Льва. ― Привет, Лев, ― хрипло выдавил Яку, чувствуя, как зудит в носу. Даже просто слыша его по телефону, он уже не мог сдержаться. ― Не отвлекаю? ― Яку-сан! Боже, как же я рад вас слышать! Конечно, вы не отвлекаете, ― радостно заголосил Лев, сразу же заваливая его вопросами: ― Как вы? Долго не виделись, да? Как у вас дела? Всё в порядке? Яку закусил губу до крови, держась, чтобы не вывалить на него всё. Он не должен его впутывать, это только его проблемы и ничьи больше. ― Похоже, что ты и правда рад мне, ― сухо сказал он, улыбаясь просто от одной мысли, что этот чудесный парень всегда такой живой и позитивный, захватывающий других своим настроением, даже если они буквально размазаны по дну глубокой ямы. На вопросы отвечать он не стал. ― Ну да, очень, ― уже мягче и спокойнее ответил Лев. ― Я соскучился по вам. И… вы звучите грустно. Что-то стряслось? Яку быстро замотал головой, глаза прикрывая ладонью. Чёрт!.. Какого, блин, хрена?.. ― Нет-нет, что ты… ― стараясь говорить спокойнее и увереннее, отмахнулся Яку. ― Ничего не случилось. Знаешь, я просто так позвонил. Хотел услышать твой голос. Чем ты сейчас занят? Его трясло, колотило так, словно это был приступ, пришлось обхватить себя за плечи, телефон поставить на громкую, надеясь, что издалека Лев не услышит никаких ненужных его ушам звуков. Он что-то задумчиво протянул, спросил: ― Вы правда в порядке, Яку-сан? ― Да, в полном. Давай просто поговорим, если ты не против, ― быстро попросил Яку, улыбаясь набранному номеру на экране своего телефона. ― Так чем ты занят? Лев помолчал, но, к счастью, развивать дальше тему «грустного Яку-сана» не стал. ― Ну, по правде говоря, я готовлю, ― уже веселее сказал он. ― Помните, когда у вас было занятие с Алисой, она уехала на фотосессию? Та девушка ― Саеко, она очень популярный фотограф и её работы разлетаются по модным журналам просто со скоростью света! Так вот, снимки Алисы попадут в один журнал, здорово, правда? Яку, слушая его радостную болтовню и рассказ о том, что Алиса всегда хотела быть моделью и теперь её мечта может осуществиться, не хотел, чтобы это заканчивалось. Даже просто слыша его голос, тихий смех, чувствуя его улыбку, представляя, как он взмахивает руками и какие делает выражения лица ― всё это уже делало его счастливее. Отступала боль, было только здесь и сейчас, горькое, колкое, но такое желанное, которое он хотел удержать в своих руках во что бы то ни стало, продлить мгновение ещё и ещё, оттянуть неутешительный приговор, который уже скоро озвучит лично. ― Так, стало быть, это праздничный ужин? ― Угу, решил порадовать её, Алиса заслужила это, ― радостно сказал Лев, и Яку подумал, что он кивает, а длинная чёлка падает ему на глаза. Он машинально протянул руку вперёд, думая поправить её; губы искривились, волна тепла, чужая кухня и предвкушение маленького праздника отступили. Он снова был у себя, в холодной неубранной квартире, с разбитым дурацким светильником, один. Лев снова подал голос, тихо прокашлявшись, словно почувствовал, что его не слышат: ― Яку-сан, знаете, поздновато, конечно, но может вы захотите к нам присоединиться? Алиса будет рада. Вы ей понравились. Яку глухо сглотнул, захрипел, запуская пальцы в волосы, до боли сжимая песочного цвета пряди. Нет… Нет, всё кончено, нельзя подставлять его, нельзя подвергать его жизнь, его счастье опасности стать всеми ненавистным. ― Спасибо за предложение, Лев, но я… ― он рвано выдохнул, зажмурился, склоняя голову над телефоном. ― Я звоню, чтобы попрощаться. Со стороны собеседника повисло напряжённое молчание. ― Вы уезжаете? ― Нет. Просто это последний раз, когда мы разговариваем. Лев молчал. Тишина превратилась в звенящую, давила на уши, размозжая в лепёшку болящую голову. ― Так всё-таки что-то случилось, ― шепнул он, догадавшись. ― Это ведь её вина, да? Яку вздрогнул, усмехнулся. Этот пацан… Чёрт, и почему вокруг него все такие проницательные? Даже дурно становится от этих ясновидцев. ― Уже не важно, ― мягко шелестя, стараясь хотя бы их прощание сделать только для них двоих, без чёртовой Чико, без всего лишнего и ненужного, чтобы только они, как тогда на балконе, в танцевальном классе, в его машине. Как сейчас. ― Я благодарен тебе за всё. За мальчишник, за урок танцев, за тебя самого ― ты прекрасен, Лев. Я никогда не думал, что смогу вот так просто влюбиться в кого-то, ― он тихо шмыгнул носом, снова потёр глаза. ― А я ведь даже не знаю сколько тебе лет!.. Снова накатывала боль, молчаливая безысходность, острой пикой колющая его, словно в издёвке напоминающая о том, какой он идиот. Случись всё раньше, ничего бы не пришлось говорить!.. Хотя, тогда бы они, может, и не встретились. ― Мне двадцать пять, Яку-сан, ― после долгого молчания ответил Лев. Он говорил тихо, тепло, словно последний лучик солнца перед долгой-долгой зимой, согревая опустошённого собственными поступками Яку. ― Я могу помочь? Хоть что-то. Просто скажите, я всё сделаю для вас. Яку рассеянно качнул головой; Лев расстроенно вздохнул, словно видел его. ― Прости, что испортил вам праздник. Он прервал звонок первым прежде, чем Лев смог бы сказать что-то ещё. Грудь сдавливало, сухие глаза неприятно жгло, словно кто-то сыпанул в них добрую жменю песка, горло стянуло спазмом, откуда-то изнутри рвался сдавленный вой. Сколько он просидел, тупо пялясь на погасший экран телефона, Яку сказать не смог бы. Он слепо смотрел на фото рядом, всё думал и думал, прокручивал в голове все возможные сценарии их встречи, которая не должна была кончаться таким образом. Когда время перевалило далеко за полночь, приближаясь к утру, в его дверь настойчиво забарабанили. В первую секунду Яку испугался, заметался, случайно свернув журнальный столик, ещё через мгновение взял себя в руки, успокоив тем, что Лев не знает, где он живёт, а по всему заявились это Бокуто и Куроо. Не то, чтобы он был не рад, но сейчас видеть их не очень хотелось. Как только щёлкнул замок, дверь широко и резко распахнулась, едва не зашибив самого Яку. На пороге, пьяненько покачиваясь, с трудом удерживая стяжку пива, весело позвякивающую у него в руках, стоял Бокуто. Сфокусировавшись на Мориске, он широко заулыбался, одной рукой сграбастал его, сразу же обслюнявив щёку и ухо приветственными поцелуями. ― Хэй-хэй-хэй, холостяк! Принимай мои поздравления! ― радостно заголосил он, и Яку, тихо шипя, сграбастав его куртку на груди, втянул эту покачивающуюся тушу в квартиру, быстро захлопывая дверь. Бокуто что-то недовольно бубнил, отмахивался от рук Мориске. ― Ну ты чего, мы же праздновать пришли! Бро мне всё рассказал, я так горд тобой! Мой Яккун так вырос, ― запричитал Бо, промакивая несуществующие слёзы диванной подушкой. ― Ой, это тебе, возьми-ка! Он всучил пиво в руки Яку, широко оскалился и быстро спикировал на диван, заваливаясь и смешно барахтаясь. ― Какого, вообще, чёрта, Бо? Бокуто непонимающе нахмурился. Он поднял голову, уставившись на друга нехорошо блеснувшими глазами. ― В смысле? Мы с Тетсу решили, что самое время отпраздновать твоё освобождение, что не так? Ты же порвал с этой Чинко? Посидим дома, погудим, завтра всё равно никуда не надо!.. ― счастливо прощебетал он, снова заваливаясь на диван. Яку нерешительно потёр ступню о ступню. Как сказать друзьям, что свадьба в силе он и понятия не имел. Знал только одно ― о шантаже лучше не упоминать. ― Бокуто, сейчас не лу… Входная дверь снова заскрипела, в маленькую щёлку Куроо просунул голову, радостно заголосив: ― А вот и Джонни! Ха-ха, да ладно не напрягайтесь, это просто я, ― он зашёл в квартиру, громко захлопывая за собой дверь и точно так же, как и Бокуто, бесцеремонно устремляясь к Яку, слюнявя ему другое ухо и щёку ― договаривались они, что ли?.. ― Яккун, дорогой, я так тобой горд и так рад, что ты сумел побороть эту заразу. Давайте в честь этого нажрёмся в хлам! ― Да ты уже в хлам! ― начиная сердиться, прокряхтел Яку, сбрасывая с себя руки Куроо, облапившего его плечи. К коллективным обнимашкам, ракетой слетев с дивана, подключился и Бокуто, накидывая свои руки поверх, щекой прижимаясь к макушке Мориске. ― Угх… Ну какого чёрта, Бокуто? ― Ну, мы просто были так рады за тебя, дружище… ― слезливо протянул Куроо, тоже притираясь щекой к чужой голове, благо рост Яку позволял сделать это без каких-либо сложностей. Бокуто радостно заухал, крепче стискивая друзей, тихо крякнувших от слишком сильного проявления любви. ― Ага, а сейчас будем ещё больше, ― жамкнув Яку и Куроо напоследок, Бокуто отошёл, заулыбавшись. Он хлопнул в ладоши, предвкушающе потёр их, требовательно потянул Яку за рукав. ― Ну чего, давай сообразим что-нибудь уже? Мечи харчи, как говорится, будем тусить до самого рассвета. Яку, неловко оправивший одежду, растеряно наблюдал за друзьями, суетящимися с притащенными припасами: из своего рюкзака Куроо вытащил пару упаковок с какой-то съедобной копчёной дрянью, Бокуто деловито залез в холодильник, практически пропав в нём. Ситуация накалялась, и пока всё не закрутилось, стоило расставить все точки над нужными буквами. ― Парни, я рад вас видеть, но сейчас не самое подходящее время… ― протянул Яку, вздрагивая, когда Тетсу и Бо обернулись, удивлённо уставившись на него. ― В смысле? В кои-то веки… ― нахмурился Бокуто, начиная недовольно бубнить что-то себе под нос. Дабы заесть стресс, он не постеснялся умыкнуть из чужого холодильника внушительный шмат сыра, заполировав его большим глотком молока. ― А-а-а, я понял ― ты уже привёл сюда кого-то? Того парнишку? ― плутовски подмигнул Куроо, поднимая руки в воздух. ― Ну и шалун же ты, Яккун, но намёк понят. Всё-всё, тогда мы уходим, Бо, душа моя, кончай жрать чужую еду, это невежливо, ― погрозил ему Куроо пальцем, хотя и сам не отказался откусить от предложенного сыра. ― Тогда мы в другой раз по… Яку натурально закипал. Эти двое!.. Он любил их обоих, всем сердцем, но иногда они бывали жуть как несносны и раздражали хуже закидонов Чико. ― Да послушайте же вы! ― резко выкрикнул Яку, и клоунада, наконец, закончилась. Он шумно отдышался, поднял взгляд на друзей, с сожалением признавшись. ― Я один здесь, это во-первых. В во-вторых… Свадьба состоится. Я ничего не отменил. Улыбки с лиц друзей медленно спали. ― В смысле? ― шепнул Куроо, нахмуриваясь. ― Братан, шутка так себе, ― покачал головой Бокуто. Яку выдохнул, опустил голову. ― Это не шутка. Всё в силе. ― Но ты же ушёл, чтобы поговорить с Чико? ― всё ещё не веря своим ушам, разочарованно протянул Куроо. Видимо, это потрясло его настолько, что он по привычке даже не исковеркал её имя. ― Мы поговорили, ― холодно подтвердил Яку. Внутри снова всё дрожало, на этот раз от бессильной злости на самого себя. Теперь, мало того, что он разорвал всё, что его связывало со Львом, так ещё и друзья встали под прицел, и сделать с этим он ничего не мог. ― И я ещё раз повторю: свадьба состоится. Это не шутка, я не пытаюсь над вами приколоться. Всё действительно так, так что хватит об этом. В квартире воцарилось молчание, гнетущее, пугающее, словно перед бурей, которая, конечно же, разверзла свою гнилую пасть, взорвалась с резким выкриком, кажется, протрезвевшего в один момент Тетсуро. ― Какого хрена, чел? Ты же сказал, что всё отменишь! ― Не круто, бро. Совсем не круто, ― подтвердил Бокуто. Он снова подобрался к дивану, поднял опрокинутый столик и телефон с пола, присел на край, кажется, устав топтаться на ногах. Яку смотрел только на Куроо. ― На то были свои причины… ― тихо проговорил он, практически плавясь от его полного злобы и разочарования взгляда. ― Причины? ― каким-то совсем не своим голосом, слегка визгливо, явно с издёвкой, переспросил Тетсуро. ― Да господи, нет ни одной причины, чтобы взять и сунуть свои тупые яйца под её каблук!.. Яку, ты… Господи... ― он резко опустился на корточки, хватаясь за голову. Яку захотелось подойти, обнять его за плечи, сказать, что пошутил, но сил на то, чтобы дёрнуться хоть на миллиметр, у него не нашлось, как и нужных слов. Куроо тяжело выдохнул, глухо заговорив снова: ― Я бы никогда не подумал, что могу разочароваться в друге. Никогда… Бо, помоги подняться. Бокуто, рванувший с места, успев что-то сунуть себе за пазуху, послушно подошёл, подавая Куроо руку и помогая встать. Они спешно засобирались. ― Куда вы? ― крепко сжимая кулаки, заставляя голос не дрожать, осторожно спросил Яку. Останавливать их сейчас он был не в праве, но понимал, что если позволит этому случиться, он потеряет последнее, что сам же и поклялся защитить. ― Куда подальше, ― грубо буркнул Тетсуро, разбираясь со вторым кедом. ― В таком виде? Куроо едко хмыкнул, вскинул голову, взглянув на Яку, который медленно погибал, чувствуя, что силы и в самом деле покидают его, уходят вместе с друзьями. Так Тетсу на него никогда не смотре: ехидно ― да, тепло ― конечно, но не с неприкрытой неприязнью. По сердцу полоснуло ржавым ножом и снова захотелось по-детски разреветься от тоски и обиды. ― Может, меня собьёт машина и я забуду всё это, ― холодно отчеканил Куроо. Он открыл дверь, но замер на пороге, бросив из-за плеча. ― И да. Не жди, что мы придём. Вытолкнув вперёд себя Бокуто, Куроо вышел за дверь, не утруждая себя прощаниями. По квартире пролетел громкий хлопок. Яку медленно опустился на колени, слепо смотря на закрытую дверь.***
Следующие несколько дней смешались для Яку в один серый, полный одиночества и дурацких бумажных лебедей, кошмар. Ни Куроо, ни Бокуто больше с ним не связывались, хотя в ту ночь и любые другие дни он ждал, верил в то, что всё-таки мозговитый Тетсуро и проницательный Котаро поймут, что не всё так просто, что они догадаются, но этого так и не произошло. Видимо, он и правда «затрахал» всех своими проблемами, своей нерешительностью, вылившейся в это зловонное болото. Почти всё время он просидел дома, практически не спал и не ел, заглушая тоску белым шумом нерабочего телевизора ― кто-то, кажется, изничтожил его антенну, ну и поделом. Ко дню свадьбы, впервые за несколько дней совершив звонок, он сухо поинтересовался у Чико что от него потребуется. Та более чем деловым тоном спокойно раздала указания, напомнив, что ему стоит вести себя с ней подобающе. Яку не выдержал, сорвался с цепи, выплеснув всё, что накопилось на душе, только когда закончил, поняв, что все эти несколько минут, что он орал в трубку, та уже молчала какое-то время. Утро дня «Х» началось с суеты и попытки привести себя в более-менее надлежащий вид. Яку даже подумывал заявиться вот так ― небритым, нечёсаными, с этими ужасными синяками под глазами, но всё же мозгов ему хватило отказаться от этой затеи. По всему выходило, что теперь он должен будет изображать из себя карликового пуделя, по команде давать Чико лапку и вести себя как добропорядочный семьянин, в противном случае эта ведьма не постесняется притворить в жизнь свои угрозы. Пусть всё и получилось так, пусть он теперь один, может, даже навсегда, но хотя бы и Бокуто, и Куроо, и Лев не попадут под удар. Лишив себя брони, он стал пусть и уязвимее в разы, но легче, и теперь мог играть не по правилам. Оставалось только пережить свадьбу, сделать её идеальной, как и хотела чёртова Чинко ― спасибо, Тетсу, где бы ты ни был! ― а уж потом настанет его черёд. Торжество, официальная его часть, должно было пройти в церкви ― огромный старый собор, светлый и просторный, с кучей витражей и настоящим органом. Яку нравился этот собор, всегда проезжая мимо него, он любовался цветными окнами, но сейчас это место нагоняло лишь тоску и мигрень. Внутри и снаружи творился какой-то свадебный беспредел: куча гостей, какие-то толкающиеся локтями музыканты, устраивающиеся в углу собора, толпящиеся у входа репортёры. Яку удалось лишь чудом проскользнуть незамеченным мимо всех этих людей, пробраться через толпу к органу, у которого уже поставили украшенную цветами стойку для священника. В этот момент Мориске, наконец, заметил знакомые лица ― своих родителей, с важным видом сидящих в первом ряду. Ни мать, ни отец на его приветливый кивок не обратили внимания, зато увешанная микрофонами, наушниками и рациями организаторша свадьбы сразу же засекла, схватила его за шкирку, как котёнка, и потащила куда-то. Пока дамочка, что-то квохтающая о его опоздании, тянула за собой, Яку оглядывался, с грустью заметив, что среди почти собравшихся гостей ни Тетсу, ни Бо не было. ― Да куда вы меня тащите? ― недовольно зарычал Яку, выдирая свой рукав из когтистой лапы организатора. Они успели зайти куда-то глубоко в недра собора, и до сих пор ещё не пришли. ― Госпожа Чико хотела вас видеть, ― недовольно поморщившись, ответила женщина. ― Вот сюда, пожалуйста. ― Разве жениху разрешено видеть невесту до свадьбы? ― недовольно заметил Яку. Организаторша криво оскалилась. Да похоже, что тут все были в курсе, что свадьба не более, чем бестолковая фикция и брак по расчёту. Отвязавшись от своей свиты, Яку быстро толкнул дверь, входя в просторную комнату. Возле зеркала, выряженная в пышное белое платье, напомнившее Яку ненавистные ему тортики-безе, крутилась Чико. ― Ну как тебе? ― в очередной раз не став размениваться на приветствия, сразу спросила она, оборачиваясь к Яку. Тот поморщился, пожал плечами. Она и сама знала, что хорошо выглядит даже в таком дурацком платье, больше подходящем какой-нибудь принцессе, чем невесте, но нарывалась и выпрашивала комплименты намеренно. Яку молчал. ― Тц. Ты как всегда. ― Ну а чего ты хотела? ― холодно спросил Яку. Слова он подбирал тщательно, помнил о фото, предполагал, что скорее всего оно и не одно, раз уж она знала и имя Льва и была в курсе его родственников. ― Не думала же ты, что я стану притворяться самым счастливым мужчиной на свете. Не после шантажа. Чико обернулась, подошла к нему, шурша платьем. Она торжествовала, ликовала и наслаждалась его бессилием, тщетно прикрываемым мнимой храбростью. ― Ты сам в этом виноват, Мо-чан. Нечего валить на меня всю вину, я просто была внимательной к тому, что делает мой будущий супруг, неужели я виновата в том, что интересуюсь твоей жизнью? ― оскалилась она, гадко захихикав. Яку сдавленно зарычал, скрипнув зубами. ― «Интересуешься»? Да ты ничего обо мне не знаешь. ― Это мы уже выяснили, ― лукаво прищурилась она. ― Что я многого о тебе не знала. Но пока давай не будем об этом. Не порти мне этот день своей перекошенной рожей. Иди туда, займи своё место и сделай всё, как полагается. Яку едко хмыкнул. ― И ты звала только за этим? ― М-м-м, да. Мне нравится, что ты как собачонка бегаешь туда-сюда по моему приказу, ― нисколько не стесняясь, протянула она, поправляя складки платья. ― Так что давай, проваливай. Мне нужно приготовиться. У Яку на лице вздулись желваки, затрепетали ноздри, губы стянулись в тугую нить. Сдержаться было слишком сложно, лучше и правда уйти, иначе, кто знает, может, он и воспользуется давним советом Бокуто о незапланированных драках с теми, кто этого заслуживает. У самого порога Мориске обернулся, кое-что вспомнив. ― У меня нет шафера. Он не пришёл, ― тихо сказал он. Чико раздражённо всплеснула руками. ― Так и знала, что на твоих полоумных друзей нельзя положиться. Хотя, ― она задумчиво улыбнулась. ― Так даже лучше. А шафером тебе будет мой брат, он в курсе, что делать получше этого твоего Куроко. ― Он Куроо, идиотка, ― буркнул Яку себе под нос, выходя из комнаты. Пока он шёл, возвращаясь в главный зал, несколько раз возникало желание дать дёру. Просто свалить куда подальше, разорвать все контакты к чёртовой матери, стать бродягой, чтобы никто о нём больше не вспоминал. Отогнать эти мысли удалось с трудом, но и с этой задачей Яку справился, решив, что во что бы то ни стало за свою тупость он ответит возложенной на него ответственностью за друзей и человека, который ему нравится. Внушительные ворота собора уже закрыли, отрезав шумящую улицу от благоговейного гудения, постепенно стихающего под давлением органной музыки и пытающегося переорать её вопля скрипки. Яку, не поднимая головы, шагал по проходу, всё ближе и ближе становясь к нежеланному для него статусу и событию. Муж, свадьба ― кто вообще придумал эту ересь?! У алтаря уже ждал священник в торжественной шапке и белоснежной рясе, вооружённый Библией и парой каких-то чаш, с его стороны одиноко топтался брат Чико, коротко кивнувший Яку в знак приветствия. Со стороны невесты, счастливо щебетал целый выводок лиловых подружек Чико, все как одна в боевой раскраске и с маленькими букетиками в руках. Яку ещё раз пробежался взглядом по гостям, криво улыбнулся, про себя подумав, что наверняка заслужил всего этого. Грянул торжественный марш, церемония начиналась. Шумно поднимались на ноги гости, приветствуя невесту, плывущую по проходу, увитому цветами и праздничными живыми гирляндами. Чико мило и добродушно улыбалась, кивала гостям, кому-то махала рукой, делая вид, что она самая счастливая женщина на свете; Яку тихо выругался. Всё это просто чудовищный фарс, удивительно, как у гостей ещё животы не скрутило от такого? Смотреть на притворную радость своей будущей супруги Яку не стал, отвернулся, в очередной раз стараясь взять себя в руки. Кончиками пальцев он вцепился в низ бежевой жилетки, найдя утешение хотя бы в собственном костюме, единственной вещи, что нравилась ему во всём этом сумасшествии. Когда Чико наконец дошагала до алтаря, преувеличенно радостно оскалив белые зубки, Яку не смог утаить гримасы отвращения. И почему он тянул, дурак? Почему не замечал или делал вид, что не замечает? Почему ставил желания родителей, её дурацкие грёзы о сказочной жизни принцессы выше своих, совсем простых, заключавшихся в обычной жизни, в тепле и заботе от человека, которому он действительно не был безразличен. Почему он такой дурак?.. Священник, раскрыв свою книгу, начал что-то монотонно бубнить. Его не слушал, казалось бы, никто, и только когда он замолчал, все присутствующие поняли, что нужно что-то сделать. ― Клятва, Мо-чан, ― донёсся до Яку горячий и раздражённый шёпот Чико. Мориске поднял голову, тупо уставившись на неё. ― У меня нет клятвы, ― тихо и честно сказал он. По залу прокатился вздох разочарования. Глаз Чико нервно задёргался. ― Ну тогда моя клятва будет для нас обоих, ― притворно захихикала она, взявшись громким речитативом вываливать на него какую-то ерунду о вечной любви, семейном уюте, ласке и заботе. Яку, слушая вполуха, тихо хмыкнул. Какая любовь, если все знают, что это обман? Какая ласка и забота, если они даже «встречаясь» не дали друг другу и шанса?.. Чико закончила, и снова послышался бубнёж священника. У Яку затряслись поджилки. Он знал, что будет дальше. Не из генеральной репетиции, которую пропустил, а из тупых романтических фильмов, в которых невеста и жених должны будут сказать своё «Да», скрепить образовавшийся союз поцелуем и счастливо укатить в медовый месяц. Их, фильмы, Яку не любил, но сейчас отдал бы всё, чтобы церемония пошла по другому сценарию-клише, когда истинный возлюбленный врывается в зал, умоляет не продолжать, лишь бы любимый человек остался с ним рядом. Его бы не пришлось умолять, но Яку, зная, что может случиться, всё равно бы остался тут. Подвести ещё сильнее он просто не смел. ― И вот, перед лицом Господа и братьев наших и сестёр, я хочу спросить вас, Чико: согласны ли вы взять в мужья этого мужчину? ― забубнил старик-священник, указывая на Яку. Чико гордо вздёрнула голову, широко улыбнулась и выдала своё полное уверенности «Согласна»; в зале снова послышался гул. Морщинистая рука старика и его бесцветный взгляд обратились к Яку. ― А вы, Мориске, согласны ли взять в жёны эту женщину? ― По залу пробежался возмущённый шепоток. Яку молчал. ― Мориске, вы слышали?.. ― Мо-чан, не тяни, ― сквозь зубы прошипела Чико. Яку слабо улыбнулся. Он должен. Ради Бокуто и Куроо. Ради Льва. ― Слышал, ― коротко бросил он, резко выдыхая. ― Я… Яку Мориске никогда не думал, что он счастливчик, считал, что жить как в кино ― невозможно. Но в тот момент, когда тяжёлые двери церкви распахнулись, он готов был поверить во всё, что угодно. ― Бо, врубай музон, ― коротко скомандовал Куроо, первым двинувшись по проходу. На нём был тот его ярко-красный костюм, дурацкая бабочка и приколотая к лацкану пиджака бутоньерка. Следовавший за ним Бокуто, цыплячье-жёлтый, тащил на плечах огромный бумбокс, родом из романтических фильмов, орущий на полную громкость «Дорогу в Ад». Яку, закусывая губы и смаргивая влагу с глаз, не выдержал и расхохотался. Чёрт, и всё-таки как же он их любит!.. ― Почему АС/DC? Обычно в таких случаях ставят что-то романтическое, ― всё ещё смеясь, спросил он у Куроо, замершего в трёх шагах от алтаря. Тетсуро виновато улыбнулся, дав команду Бокуто пока выключить музыку. ― Потому что это стильно, чувак, ― весело подмигнул Куроо. На возмущённое бормотание в зале, пока что только нарастающее, внимания никто из них троих не обращал. ― Прости, Яккун. Я был не прав в тот раз, ты никогда не сможешь разочаровать меня по-настоящему. Прости. Яку рвано кивнул, криво заулыбавшись. В глазах снова щипало, а носу зудело, но прямо сейчас он чувствовал себя, наконец-то, в своей тарелке. ― Мо-кун, что это значит? ― шурша своим безешным платьем, к Яку подлетела Чико, возмущённо хватая его за руку. ― Почему эти двое здесь? Они срывают нам свадьбу! ― Ой, да завались, Чинко, бесишь! ― резко выкрикнул Бокуто. Чико пошла красными стыдными пятками, кто-то из гостей весело заржал, оценив шутку. ― И вообще, лучше не вякай, раз не в курсе. Мы с Тетсу ничего не срываем. ― И то верно, ― подтвердил Куроо, лукаво подмигнув Яку. ― Зато тут есть кое-кто, кто не против это сделать. ― Он обернулся, выглядывая кого-то среди гостей. ― Твой выход, красавчик!.. ― Что? Не может… ― не веря своим глазам, ахнул Яку, машинально делая шаг, потом ещё один и ещё, отходя от алтаря, минуя Куроо, дружески похлопавшего его по плечу. По проходу, неловко обняв себя руками, к нему навстречу шёл Лев, исподлобья бросающий взгляды на Яку. Они остановились на середине, не дойдя друг до друга всего пару шагов. ― Зачем ты здесь? Это всё и правда походило на какой-то фильм, на зачарованную сказку, и Яку боялся моргнуть, боялся, что стоит ему отвести взгляд от Льва, как всё исчезнет и ему придётся сказать «Да». Все страхи и сомнения разогнали чужие руки, его пальцы нежно перехватившие замёрзшие ладони Яку. ― Я пришёл вас украсть, ― чуть наклонившись вперёд, доверительно шепнул Лев. Он смотрел на него жадно, казалось, что запоминал этот его образ, в свадебном костюме, так идущем ему. ― Вы сейчас такой красивый, Яку-сан. Я… ― Лев растерянно моргнул, отчего-то раскрасневшись. ― Когда вы звонили, я понял, что что-то не так. Она вас шантажировала, да? Знаете, мне не страшно. Правда. И если не боюсь я, то и вы не бойтесь за меня, делайте, что собирались. Прошу вас, Яку-сан. Яку сдавленно охнул. ― Откуда?.. ― А это я, всё я! ― радостно помахал ручищей Бокуто, залезая в карман и вытаскивая помятую фотку-компромат. ― Нашёл у тебя, когда мы приходили. У-у-у, зловредная ведьма! Пронюхали мы твои планы, всё прознали!.. Он погрозил опешившей было Чико кулаком. Гости непонятливо загудели, стали переглядываться, кто-то с первого ряда встал на ноги; зашипели рации, стоило поторопиться. ― Прости, Яккун, я правда дурак, раз не понял, что к чему, ― снова повинился Куроо. Выглядел он раздавлено, точно так же, как и он, устало ― видимо, тоже терзался все эти дни. ― Зато когда Бо показал фотку, мы сразу догадались, что она решила тебя шантажировать, ты ведь такой совестливый дурачок у нас. И раз так вышло, мы решили, что стоит подключить десант и вызволить тебя. Успели вовремя. И если ты ещё не сказал своё «да», то самое время прояснить ситуацию, но сперва с ним, ― Куроо кивнул на замерший в нетерпении «десант» в лице Льва, наклонился и шепнул: ― И лучше тебе поторопиться. Яку решительно кивнул, обернулся ко Льву, тепло улыбнувшись ему. ― Лев, я… Из-за спины, взорвавшись жалобным воем саксофона, зазвучала музыка. Бокуто, покачиваясь в такт песни, держа на плече бумбокс, показал Яку и Льву большой палец. ― Бо, ну ты чего? ― укоризненно протянул Куроо, рассмеявшись. ― Ну а чего? Романтичненько! И песня крутая! ― нахохлился он, отходя от Тетсуро на шаг. Похоже, все они на миг успели забыть, где находятся и что им грозит за подобные выкрутасы. ― Почему Дедпулу можно, а мне нельзя?! Яку, снова рассмеявшись, опять повернулся ко Льву, не слушая, как Тетсуро борется с Бокуто, как сползаются в церковь вызвоненные Чико и её папочкой охранники, не замечая, как рушится его прошлое, а на его месте по кирпичику строится настоящее и будущее. ― Ты мне нравишься, Лев. Очень. Я хочу узнать тебя лучше, хочу быть с тобой, ― смущённо улыбаясь, к своей огромной радости замечая отклик во влажно заблестевших глазах Льва, сказал Яку. Он обернулся, оглядел людей, повскакивавших со своих мест, приосанился, чувствуя, что силён и смел как никогда. ― Я отказываюсь жениться. Этот брак просто фикция, вдобавок приправленная шантажом. Свадьба отменяется. Мам, пап, простите, что я не смог выполнить вашей мечты. У меня есть свои, так что… ― он обернулся, тепло взглянув на Льва. ― Яку-сан!.. ― всё-таки прослезившись, ― ну что за чудо? ― Лев сграбастал его в охапку. ― Эй, миловаться будете позже, ― подпихнув друзей в бок, поторопил их Куроо. От алтаря на них надвигались внушительные типы, с которыми даже Бокуто вряд ли управится. ― Давайте-ка драпать, парни, пока нас всех тут не приговорили к очистительной клизме со святой водой за все грехи!.. Лев, давай как мы договаривались? Хайба решительно отдал честь, сграбастал Яку в охапку, поднимая на руки словно принцессу. ― Эй, отпусти меня, Лев, какого чёрта! Вы чего делаете? ― отчаянно пунцовея, запричитал Яку, но в шею Льву вцепился и с удовольствием прижался к нему. ― И что это за уговоры? Лев повернул к нему голову, на секунду наклонился, мягко касаясь его губ. ― Не волнуйтесь, Яку-сан, ― заверил он его, ― теперь предоставьте всё мне. В спины им доносились какие-то вопли, крики разгневанной Чико и громко орущая из бумбокса «Holding out for a Hero », как нельзя лучше подошедшая для ситуации.