Кровь, соединяющая два мира

       Скрестив руки в замок и смотря в сторону окна, за которым не было ни единого солнечного лучика из-за пасмурной погоды, Ник молча считал, что сейчас примерно такое же состояние у него на душе с того вечера, как он оказался рядом с тем злополучным портом из-за посылки кузины и видел ту банду вместе с машиной в брезенте. С тех пор он не чувствовал себя в безопасности, так и казалось, что стоит ему оказаться одному в каком-нибудь переулке, куда не проникает свет, как один из тех отморозков окажется у него за спиной и перережет ему глотку, не моргнув и глазом. Обычному человеку, как и наш Ник, было явно страшно от таких мыслей.        Пододвинув к себе кружку с уже давно остывшим кофе — часть ночи он так и не смог проспать от накатившихся мыслей — и подняв её на уровень своего лица, мужчина решил ещё раз прокрутить все события прошедшего вечера у себя в голове и подметить все детали, что могут ему пригодиться в будущем. Он не брал в особый расчёт машину, ибо вот он полагал, что за рулём кто-то был — всё же, с его позиции точно разглядеть пустоту в салоне Плимута было бы очень сложно.        И первое лицо, что так чётко отпечаталось в памяти Ника — лицо Даста, когда с того на время слетел капюшон, пока он во время телепортации ловил падающего с крана в воды моря светловолосого парня — лично мужчина рассуждал, что это либо ценный заложник, либо приманка для чего-то. И, честно, на такое бы Ник запросто забил бы, если бы даже не знал, что есть Мёрдер, но вот незадача — о том, что Даст Шелф приемник и сын Найтмера Шелфа, который являлся одним из самых влиятельных бизнесменов причём не только этого штата, мужчина был в курсе. Припомнив это, душу опять будто тисками ледяными сковало, будто сейчас человек вздохнёт, и пар пойдёт изо рта, хотя в комнате тепло.        Дело в том, что Ник был уверен не просто на сто, а на тысячу процентов, что умение телепортации Даст освоил именно из-за того, что является темнокровным, а обычным людям в таких же обычных светлокровных семьях с самого рождения такие страшилки про подобных личностей рассказывают, что запомнишь поневоле на всю жизнь. С мужчиной было так же, поэтому в голову пришла такая мысль: «Неужели Шелф-младший окрасил свою кровь убийствами и прочими подобными делами? И если это так, то… в курсе ли его отец об этом?». Ибо если нет, то ещё как-то спокойно можно жить, но в подобное Ник почти не верил, полагая, что такой, как Найтмер, и близко не выпускает своего сына из собственного поля зрения. Тогда остаётся лишь вариант про то, что Шелф-старший прекрасно осведомлён насчёт этого… и тогда всё становится ещё хуже.        В голове мужчины всплыла ещё одна мысль об одном случае — его начальник, Кевин, и Найтмер собирались заключить какую-то сделку, и вот не прошло и недели с их первых переговоров, как бывший глава компании, где сейчас работает Ник, оказался за решёткой за раскрытую тайну о том что он избивает свою жену Сафиль и немую дочку Сару. К слову, некоторое время назад мужчина заходил к этим женщинам в их новый дом, спрашивал про их состояние и видел, что малышке Саре стало куда лучше, она уже почти научилась разговаривать… Однако неужто именно Шелф смог раскрыть подобную сторону личности Кевина? Правда ли, что он с самого начала планировал убрать мужчину?        По поводу последней мысли у Ника даже было одно большое доказательство, и оно напрямую связано с тем, что сейчас он просто офисный червь, а когда-то был одним из заместителей самого Кевина. Так вот: незадолго до того случая с посадкой в тюрьму в конторе у них появился кем-то подосланный — сейчас Ник уже на 96 процентов уверен, что подосланный Шелфом-старшим — секретарь, который быстро спихнул мужчину с его места заместителя управляющего, ещё быстрее подкупив доверие к нему Кевина. И вот сейчас тот человек уже глава этой сети банков. Так всё же это всё был заговор?        Мыслей за такой короткий промежуток времени накопилось так много лишь под одному поводу, что Ник решил ненадолго переключиться с личности Мёрдера на другую, что он смог краем глаза разглядеть. Однако в одной вещи человек хотел убедиться, потому, наконец допив свой кофе, он включил компьютер и, примерно припомнив название той видеозаписи, что как-то по чистой случайности заметил на просторах Интернета, начал искать. Искал недолго, видео всё ещё прочно держалось в топе в поисковике — кажется, его смотрели одни темнокровные, мужчина теперь уверовал, что их предостаточно. И вот он начал смотреть…        В итоге стало только хуже, ибо главный маньяк на записи и то лицо с пустыми глазами полностью совпадали — Киллер, наёмный убийца, которого полиция уже попусту отчаялась искать. Ника прямо в дрожь бросало при просмотре — если ранее на брызгавшую из чужих вспоротых шей кровь и на предсмертные крики пусть и реальных людей он смотрел с равнодушием, то теперь, зная то, что он знал сейчас, становилось не смешно, комок паники застревал в горле, а зрачки невольно сужаясь при осознании в какую же именно что задницу мужчина угодил, оказавшись не в том месте и не в то время.        Ник встал из-за стола, держась за начинающую болеть от наплыва размышлений голову, после падая спиной вниз на кровать и начиная смотреть в потолок, нервно сжимая руки. Он прекрасно понимал, что теперь с таким-то набором знаний он просто обязан пойти в полицию и рассказать обо всём, но была одна большая причина, почему он не мог прямо сейчас соскочить с кровати и прямо в домашних тапочках не побежать в ближайший участок, как он не сделал в тот вечер, пусть и мог — это страх. Страх что его слова будут заткнуты деньгами и влиянием Шелфа-старшего, плюс, сам Ник был уверен, что он ещё офигеть как легко отделался простым понижением по службе. И страх того, что его могут не просто в тюрьму посадить — он боялся, что его могут убить.        На самом деле, мужчину до сих пор съедало изнутри ощущение, что он был не единственным, кто заметил банду наёмников в порту — казалось, что кто-то смог заметить и его самого, а значит, если это был один из этих темнокровных, то жизнь Ника и так в опасности. Вот допустим Найтмер не в курсе про тёмные будни его сынка — тогда раскрытие правды будет просто колоссальным пятном на его репутации, и пусть даже мужчина и хотел ткнуть какую-нибудь палку в колесо жизни Шелфа-старшего, целый булыжник он подкладывать был не намерен, не настолько ещё «бессмертный». А если Шелф в курсе, то задача усложняется — вдруг уже сейчас на мужчину собираются устроить охоту?        В целом, с какой стороны не посмотри, все концовки были не особо положительны. Ник закатил глаза и прикрыл лицо руками, тихо простонав от собственного бессилия. Он решил, что сегодня он не пойдёт на работу, возьмёт отгул на пару дней максимум, — сегодня он ещё раз всё обдумает и уже к вечеру решит, что же всё-таки будет делать. А пока нужно найти таблетку — боль в голове от кучи размышлений просто невыносимая.

***

       — Пап, я тебе серьёзно говорю, за нами следили в тот день, если я ещё чуть-чуть покопаюсь в памяти, то я даже смогу примерно припомнить его лицо. — Сейчас Даст упрямо доказывал своему отцу то, в какую неприятность встряли все наёмники тогда вечером. Босс пока что просто слушал, скорее всего, перебирая в своей памяти всех персон, кого он знает, а знал он многих, в то время как остальные наёмники — кроме Кросса, он специально удерживал на кухне Папайруса, поэтому не мог подключиться к беседе — ожидали, каким же в итоге будет вывод. Однако рассуждения затягивались, а если тот мужчина, про которого говорил Даст (он увидел его, нечётко, через прорезь в брезенте, когда они проехали буквально мимо него), решит пойти в полицию уже сегодня, то остаётся мало времени, они и так вчера ничего не делали.        — Знаете что? У меня есть кое-какая идея. — Киллер обычно никогда не предлагал лично свои варианты решения разных проблем, но в этот раз он оказался первым, что решил выложить подходящую мысль. — Вообще, теперь, когда почти все мы знаем, что такое Кристина, моей первой идеей было сделать так, чтобы она, скажем, патрулировала штат. Но есть парочка не очень приятных обстоятельств в виде того, что: её и Арнольда сейчас разыскивают, — После этих слов Каннингем со странной усмешкой кивнул. — да и штат у нас не особо маленький, одного человека будет трудно найти. Так что предлагаю другой вариант: здесь же почти на каждой улице стоят банкоматы, верно? Поэтому почему бы Эррору не попробовать хакнуть камеры на них, вдруг мимо какого-нибудь из них этот человек да пройдёт.        — Вау, а у тебя всё-таки есть мозги на такое, лицо с потёкшей тушью. — Не смог удержаться от саркастичного комментария Эррор, всё же уже открывающий ноутбук — к счастью, ещё во времена Свантенсона его научили многому, чтобы он и не такое умел взламывать.        — А вот от тебя я не ожидал услышать похвалу для себя, чихуахуа. — Наёмник на секунду широко улыбнулся, видя, как мгновенно ощетинился Хакер. Но на удивление «чихуахуа» не стал поливать шутника матом и давать ему под тазовую кость мощный пинок, нет, он просто взял со стола Босса ластик и кинул в Киллера, что успешно поймал его до попадания себе в лоб, ластик. — Ого, даже орать на меня не будешь?        — Я занят. — Коротко отрезал Эррор, уже подключаясь к камерам банкоматов. В итоге Наёмнику пришлось угомониться, а все остальные, понаблюдав за прошедшей сценкой, подсели ближе, но сохраняя дистанцию, к Хакеру, Даст же вглядывался в монитор более усердно, понимая, что именно он должен опознать мужчину, когда тот окажется в поле зрения. И как же им повезло — у одного из банкоматов как раз стоял Ник, снимая с него деньги для того, чтобы оплатить поход в полицию. Мёрдер живо ткнул в него пальцем и начал, почти не совершая остановок между словами, говорить, что это именно тот самый наблюдатель. А когда же мужчина отошёл от банкомата, в экран ноутбука, сощурившись, уставился Арни, одновременно иногда щёлкая пальцами возле своего лица, словно желая что-то вспомнить. И вспомнить ему удалось.        — Я знаю эту улицу! Я по ней проходил буквально пару-тройку дней назад! Недалеко от этого банкомата — кажется, я и его тоже видел — должен быть перекрёсток, что ведёт на улицу к тому самому полицейскому участку, где я видел Джанкинса! — а про этих двух полицейских Арнольд по итогу рассказал всем примерно в то же время, что и про Кристину, поэтому теперь все прекрасно были осведомлены о том, какую опасность могут представлять те двое, в особенности Рудольф. Теперь особенно нельзя было допустить того, чтобы Ник добрался до этой парочки, ибо он точно мог увидеть Арни в тот вечер в порту, и если он расскажет об этом, то тогда парню точно никогда не видать выхода из самовольного заточения в этом особняке.        — Тогда предлагаю такое развитие событий. — Решил закончить свой план Киллер, облокачиваясь рукам на стол Найтмера. — Эррор попытается подключится к камерам этого полицейского участка, желательно в такое место вроде холла, мы дожидаемся, когда мужчина останется один или максимум с единственным другим посторонним, потом Даст телепортируется и притаскивает этого свидетеля к нам, — полагаю, Боссу не стоит рисковать — ну, а Эррор тем временем сотрёт тот фрагмент записи, на котором может появится Мёрдер. Ты сможешь сделать свою часть, Эрр? — Хакер, не обратив внимание на то, как его в конце назвал Наёмник, согласно кивнул, его костяные фаланги забегали по клавишам, в то время как Даст готовился к сразу двум телепортациям — он сказал себе, что должен вынести обе, иначе выдаст себя. И вот Эррор-таки смог незаметно подключится к камере в холле полицейского участка. Вовремя — Ник как раз вошёл внутрь.        Мужчина прижимал к себе портфель, явно забитый чем-то важным, нервно оглядываясь по сторонам — ощущение того, что за ним следят, не покидало с того момента, как он снял деньги в банкомате. Осмотрев помещение, Ник заметил дверь с подходящей подписью, и, быстро пройдя по небольшому коридору, постучал в неё. Буквально через пару секунд дверца отворилась, и оттуда выглянул — у Арни с Хоррором на секунду перехватило дыхание — Рик Мерсер, с вопросом уставившийся на посетителя.        — Послушайте, у меня есть очень важная информация для вас. — Камера не могла воспроизвести звук, но и так было ясно, что мужчина очень взволнован и как можно быстрее хочет покончить со всем этим. — Я был свидетелем одной шумихи в порту, я собрал кое-какие сведения, они могут очень помочь следствию, разрешите мне рассказать вам. — Рик не смог скрыть в своих глазах заинтересованность, невольно покосившись на портфель, что Ник прижимал к груди.        — Я и мой коллега с радостью примем вас, но, пожалуйста, подождите пару минут максимум, у нас просто уже есть клиент, скоро я вас позову. — Мужчина с благодарностью кивнул полицейскому и, едва второй закрыл за собой дверь, Ник отошёл к скамейкам и уселся там, уставившись на свои коленки. Весь холл изначально был пуст, так что лучшего шанса уже и не будет.        И вот буквально только что мужчина, про себя радовавшийся тому, что наконец-то он сможет покончить со своим кошмаром и, может, даже выиграет у полиции охрану для себя, почувствовал, как рядом с ним кто-то появился прямо из воздуха, мёртвой хваткой сжимая его предплечье. Ник резко развернул голову, его глаза от ужаса расширились — на него смотрел Даст Шелф, что со странной усмешкой явно не собирался ослаблять свою хватку, но он и сам был напряжён, к чему-то готовясь.        — Ну что, досмотрелся? — В полной тишине — от страха голос у мужчины отказал, и он даже не смог закричать — жутко прошептал Мёрдер, щёлкая пальцами и перемещая их обоих пусть и не в кабинет к отцу, но во входной коридор особняка. И не успел Ник как следует разглядеть окружение, как точным ударом ладонью по сонным артериям его вырубили, а сам Даст привалился к стене, хватаясь за начинающую болеть голову, в то время как тело мужчины упало на пол, портфель выпал из его руки. Дверь на кухню была закрыта, так что Папайрус и Кросс особо ничего не услышали, но другие наёмники — кроме Эррора, что остался подчищать запись камеры (конечно, странное исчезновение мужчины из холла уже заметили, но, на радость наёмников, не Мёрдера) — уже спускались вниз.        Эпик приблизился к Дасту и позволил тому опереться на своё плечо, пока Найтмер, вектором подтянувший к себе портфель, что-то шептал Киллеру, указывая в сторону двери в подвал. Наёмник, у которого почему-то на пару мгновений в одной глазнице вспыхнул белый огонёк, с увлечением потащил бессознательное тело туда, куда ему велели, а Босс пока отошёл к себе в кабинет — на лестнице разминувшись с успешно сделавшим своё дело Хакером — отнести важную вещь, чтобы потом ознакомиться с тем, что же именно собирался вручить полиции Ник. Он быстро вернулся назад и вот, когда все уже собирались расходиться кто в зал смотреть телевизор, кто на обед, Найтмер внезапно подозвал к себе Хоррора.        — Пойдём, я хочу поручить тебе одну важную вещь. — Алоглазый, заинтересованно склонив голову, тотчас последовал за своим Боссом в подвал, гадая, что ещё всем нужно от того мужчины. Они начали спускаться вниз, в карцеры, а дверь подвала с лёгким скрипом за ними затворилась.

***

       Пройдя уже знакомый каждому из идущих коридор со множеством темниц по бокам, лично Слашер невольно припомнил тот день, когда он притаскивал Мёрдеру сюда еду, пока тот сидел в одной из этих клеток. От этого воспоминания и от произошедшего тогда невольного рукопожатия на секунду в душе Голода промелькнуло тепло, но оно быстро ушло, ибо Босс явно не кормить пленного Ника собирается поручить ему. По пути они разминулись с Киллером, который напоследок бросил Хоррору что-то вроде: «Инструменты для тебя в полной готовности», но на данный момент тот ничего не понял. И вот Босс вместе с Алоглазым дошли до последней специально оставленной приоткрытой двери, куда, походу, Наёмник и оттащил мужчину. И вот стоило двум скелетам оказаться внутри, как до Голода живо дошло то, что ему сказали.        Эта комната оказалась пыточной: большой стол, чем-то напоминающий койку в больнице, только поставленную под углом, множество тумбочек и столиков на колёсиках, в которых и на которых лежала куча разнообразных инструментов от обычных ножей и аж до здоровой бензопилы. Найтмер, оставаясь ближе к выходу, позволил Слашеру внимательно всё осмотреть, ибо как ещё он будет всем этим пользоваться, если не изучит. Ник, прочно привязанный к столу металлическими оковами, пока был в отключке, но ничего, скоро ему придётся из неё по-быстрому выходить. Наконец Алоглазый рассмотрел тут всё, и теперь у него стало лишь больше вопросов, на которые, однако, Босс был готов ответить.        — Думаю, ты уже понял, что это пыточная комната. — Хоррор закивал так, будто был послушным школьником. — Изначально это помещение планировалось как последняя клетка, но из-за Киллера её перестроили вот под это и накупили нужного оборудования. Из нас никому особо не нужно было слышать, как Наёмник в своей спальне кого-то режет или насилует, поэтому все решили переселить его сюда. По идее, и этого свидетеля тоже должен был пытать он, но я хочу, чтобы это сделал ты. Всё же, он мог видеть твоего друга, и если бы он рассказал про него копам, то тогда Арнольда ждало бы небо в клеточку, а может, он бы никогда и не увидел его снова. — Найтмер выбрал весьма подходящий рычаг давления, ибо глазница Голода от понимания сказанного сузилась, показывая накипающую волну желания чужой крови. — И почему я прошу именно пытать его? Вдруг он расскажет что-то такое, чего я не смогу найти в его бумагах. Если же нет… он в любом случае должен умереть, слишком уж многое видел. Ты сможешь сделать это?        — …Да. — Почему-то и сам Алоглазый даже хотел попробовать провернуть эту пытку над человеком, он сам не знал, отчего проснулась эта охота, его сознание словно кто-то подменил, но крови что-то хотелось сильнее, чем обычно. Найтмер, услышав положительный ответ, коротко улыбнулся, напоследок хлопнув будущего «инквизитора» по плечу вектором и удаляясь наверх, оставляя Слашера и Ника только наедине.        Мужчина, промычав, начал приходить в себя. Машинально захотелось потереть глаза, что он и попытался сделать, но руки почему-то не сдвинулись с места. От такого глаза сразу же распахнулись, Ник начал беспокойно озираться по сторонам, не понимая, в каком месте он оказался, однако уже подсознанием оно ему не нравилось. И вдруг его взгляд выцепил подходящего к нему скелета с дырой в черепе и с ярко сверкающим в полумраке красным зрачком, что держал в руках остро заточенные крупные кусачки. Мурашки так и понеслись по телу, глаза невольно сузились, руки сжались в кулаки, а пот начал появляться на лбу — эта ситуация становилась просто кошмарной.        — Привет. — Монстр мило улыбнулся, приблизившись на достаточное расстояние, но из рук инструмент убирать даже и не думал. Мужчина сначала подумал, что он сможет как-нибудь да договориться с этим страшным парнем, но слова путались на языке, а мозг отказывался соображать в данной ситуации. Хоррор, видя по чужим глазам эмоции страха, только сильнее входил во вкус происходящего, но решил пока потянуть время — всё же, страшнее смерти лишь её ожидание. — Слушай, мне рассказали, что ты хотел пойти с каким-то материалам в полицию. Ты можешь мне рассказать, что именно ты хотел выдать полицейским? — И вот если сначала мужчина уже во всех своих грехах хотел признаться, то вот теперь какая-то часть внутри него насторожилась, словно догадывалась, что вряд ли какой-то посторонний к той истории стал бы об этом спрашивать.        — Я не могу. — Откуда-то внутри Ника проснулась храбрость сказать эти три слова, но пока он ещё не знал, как жестоко поплатится за них. Голод состроил притворно-грустное выражение лица, а затем резким движением раскрыл кусачки и отрезал с костью один из пальцев на правой руке.        Из обрубка хлынула кровь, а мужчина закричал — пока не в полную силу — от неожиданности и резкой боли, на что Алоглазый лишь вытянул улыбку шире, щёлкая инструментом и будто намекая, что он сделает, если человек продолжит молчать. Ник, морщась, попытался отдышаться, хотя больно по-прежнему было, но он решил сказать хотя бы что-то, надеясь, что маньяк воспримет это как всё, что он ещё может сказать.        — Я-я находил информацию про о-одного у-убийцу, он тоже скелет как вы, его зовут Даст Шелф. — «Брови» Слашера слегка приподнялись, он даже немного опустил кусачки, но это было не из-за услышанного, — будто он не знал, кто такой Мёрдер — скорее, было интересно, что ещё Ник скажет. — Т-тогда, в порту, он телепортировался, значит, он тем-мнокровный… Это всё, что я могу знать! — Мужчина невольно зажмурился, и не зря, потому что кусачки отсекли второй палец. — Я больше ничего не знаю!        — Ты мне лжёшь. — спокойно заявил Алоглазый, пока что убирая кусачки в сторону и вынимая из кучи вещей нож. Затем он неторопливо приблизился к Нику и, грубо обхватывая рукой за подбородок, опасно близко поднёс руку с остриём к его глазу. — Не скажешь всю правду, останешься без него. — Снова эта милая улыбка, от которой замирало сердце. Мужчина нервно задышал, сжимая руки в кулаки и уже отдалённо понимая, что живым ему отсюда уже не выбраться.        — Ш-шелф тогда поймал какого-то б-блондина, я хотел рассказать про него, м-может, тот парень в опасности или он п-просто приманка… — Слашер на секунду равнодушно отвёл глаза, уже начиная догадываться, что особо что-то полезное он от этого мужчины не услышит, ибо он явно всё выложил на те бумаги у себя в портфеле, да и его в любом случае придётся убить. Поэтому, даже несмотря на то, что он особо не видел, куда конкретно целится, Хоррор резко воткнул нож прямо Нику в глаз.        Мужчина от такого закричал, кровь полилась и ему в раскрытый от воплей рот, а лезвие входило всё дальше, доходя до самого черепа, глаз уже явно лопнул. Слашер, специально подержав нож внутри подольше, словно наслаждаясь криками жертвы, так же медленно стал вынимать оружие обратно, ещё и поворачивая его по часовой стрелке. Но не успел нож выйти из первого глаза, как его воткнули во второй, крики усилились, Ник стал захлёбываться кровью из глаз, начал молить о пощаде, но Голоду словно несуществующие уши заложило. Эта притягательная власть над чужой жизнью, осознание того, что он будет способен разорвать эту ниточку в считанные удары лезвием по сердцу, будоражила мысли и мозг, зрачок от адреналина в крови сузился на максимум, а улыбка стала настоящей и безумной. Кажется, быть мучителем Хоррору даже нравится.        В этот раз нож от вырвал резко, просто выбрасывая тот на пол, и запуская одну из своих рук мужчине в рот, даже не слушая чужие уже более приглушённые крики и мольбы о пощаде. Крепко и до кровавых дырок сжав нижнюю челюсть, Алоглазый напрягся, вкладывая в рывок рукой всю свою злость на этого человека за то, что он хотел сдать его друга и заодно его соулмейта. И одним движением с хрустом чужая челюсть оказалась выдрана, теперь уже Ник никогда не сможет полноценно закричать, если у него вообще это получится. Слашер покосился на челюсть в своей руке не без удовольствия, даже слегка облизываясь, словно он желал слизать эту прозрачную кровь. Но пока что он ещё не закончил, до смерти жертвы осталось совсем немного… почему бы и не поотрывать ему ещё пальцев?        Вернув в руку кусачки, Алоглазый быстро отрезал мужчине оставшиеся пальцы, потом наклоняясь к чужому лицу. На удивление, пусть и кричать Ник уже не мог, да и не было больше возможности вместе с силами, но всё ещё дышал, что Слашера даже удивило. Однако эту проблему он решил быстро, возвращаясь к столику и находя там острые длинные ножницы. Он вернулся к мужчине, одну руку во вроде бы ласковом жесте кладя тому на щёку и даже позволив себе мягко улыбнуться, пусть он и был уверен, что тот уже ничего и никогда не увидит. И вот одним резким жестом ножницы оказались воткнуты в чужую печень, Хоррор максимально глубоко засунул руку, криво искривляя свою физиономию. Наконец, Ник, в последний раз плюнув кровью изо рта, затих.        И вот, кажется, именно в этот момент до Голода дошло, что же конкретно он сотворил. Ножницы невольно выпали из рук, — от трупа он отошёл — которые скелет приложил к своей голове, к глазам, словно убеждаясь в том, что его руки покрыты прозрачной кровью. В горле стал образовываться некий ком, из-за которого тяжело было сглотнуть, зрачок нервно метался туда-сюда, всё равно возвращаясь к телу на столе. Ком в горле исчез, и теперь в полной тишине раздался смешок. Потом ещё один. И ещё. И ещё, пока это не переросло в настоящий безумный смех. Хоррор цеплялся окровавленными руками за лицо, за края дыры, не переставая хохотать, он упал на колени, но не мог остановиться, всё перерастало в настоящий припадок. Похоже, именно в этот момент остатки здравомыслия Алоглазого окончательно канули в небытие.        Более-менее успокоившись, но не переставая усмехаться и иногда протяжно вздыхать, Слашер встал на ноги, поднимая ножницы и возвращаясь к столику. Из всех инструментов он выбрал напоследок ещё два: молоток и большой скальпель, он хотел ещё немного повеселиться с остывающим трупом, пока у него было на это ненормальное желание. Однако нельзя ж ведь отрицать, что сегодняшняя пытка прошла на славу, так ведь?

***

       Что ж, на благо, в пыточной была хоть какая-то раковина, — правда вся ржавая и с грязноватой водой — чтобы помыть все испачканные в прозрачной крови инструменты. Хоррор, не особо обращая внимание на гору мяса на пыточном столе, аккуратно вымыл все инструменты, разложил их по местам, как запомнил, а потом подошёл к одному из углов комнаты. Там лежало несколько больших холщовых мешков, некоторые были изрядно потрёпаны молью, но нашёлся в кучке подходящий, куда Алоглазый и свалил изуродованное тело, завязав потом крепкий узел. После ему осталось лишь грязноватой тряпкой, что висела на краю раковины, вытереть сам стол, самого себя помыть, и в принципе всё. Нужно напоследок только уточнить у Босса, в какую же конкретно мусорку стоить выкинуть эту грязь, да и заодно сведения рассказать.        Наверх пока мешок Слашер брать не стал, — не хватало чтобы Арни или Папс увидели подобное — решил пока пойти налегке. Но стоило ему покинуть пыточную, как его взгляд тотчас выловил одну персону, что могла запросто похерить все его планы — странно улыбающегося Даста. Но подобное выражение лица Мёрдера Голода уже не особо пугало, поэтому он просто спокойно решил спросить одну вещь:        — Зачем ты стоишь тут? — Казалось, Даст только шире улыбнулся, оторвавшись от стены и ровно вставая на ноги, заодно пряча руки в карманы куртки.        — Да так, я хотел послушать, как же ты заставишь эту человеческую букашку страдать. Его крики были восхитительны. — Хоррор на секунду закати глаза, словно вспоминая, что Мёрдер — пришибленный темнокровный убийца. Но в любом случае, ответ на свой вопрос Алоглазый получил, поэтому направился к лестнице наверх. Возникла лишь одна проблемка — его почему-то рывком схватили за рукав куртки и прижали к стене, прожигая разноцветными зрачками в пустотах глазниц. В душе Голода начала расти волна сразу из трёх чувств — пофигизма, смущения и ярого непонимания. За каким чёртом его прижал этот скелет к стенке? Взрослые книги Слашер никогда не читал, поэтому и не знал, что после подобного может последовать, но решил не подавать виду, что с какой-то стороны это ему… начинает казаться привычным. — Ты уже настолько вошёл во вкус убийств, что моё поведение не удивляет тебя? — Казалось, Даст реально удивился, но на самом деле не особо.        — А что, должно? — Голос Голода тому отлично подчинился и не показал ни одно из буйствующих в нём чувств, к тому же, адреналин после пытки снова начал набирать обороты. — Ну доминант ты, и что такого? — Но на его лице медленно стала появляться его особая несколько садистская улыбочка.        — Куда же делся наш смущающийся Хоррор, вечно поливающий меня матом? — Мёрдер, хитро сверкая глазницами, своей позой не выдавал всю начинающую в нём кипеть волну чувств, пока он сейчас смотрел на это равнодушно-хитрое выражение лица. Примерно так же ощущал себя и Алоглазый, постепенно догадываясь, чего же конкретно сейчас от него хочет его соулмейт. Ну раз так, то… почему бы и не подыграть?        — Туда же, куда обычно я тебя посылаю. — Улыбка не менялась, а красная глазница сверкала всё ярче. Даст удивлённо вскинул «брови» на пару секунд, но быстро и сам позволил себе вытянуть зубы в усмешке.        — Значит теперь ты надеешься, что сможешь поменяться со мной местами? — Далее он не договорил, поскольку Голод вдруг поддался вперёд, схватывая того за плечи и меняя их позиции, теперь уже самого Мёрдера прижимая к стене — Что ж, это удивительно.        — Я не надеюсь. Я уже это делаю. — И Хоррор, покрепче одной рукой сжав ворот чужой куртки, а другой упираясь в стенку рядом с чужим черепом, впился своими зубами в зубы соулмейта, внутренне откровенно радуясь тому, как вспыхнул череп Даста и как тот расширил глазницы — подобного изменения позиций он явно не ожидал. Однако не получать удовольствие от подобного не смог бы никто, так что Мёрдер медленно расслабился, открывая свой рот для языка Алоглазого и сжимая в руках чужие плечи, даже слегка поддаваясь вперёд. Никого не волновало, что в подвал вдруг может спуститься кто-то из наёмников, что может застать такую сцену. Сладкое удовольствие от нового поцелуя хотел получить каждый из них.        Чувствуя приближающуюся нехватку воздуха, напоследок Хоррор провёл языком по нёбу соулмейта, после отрываясь от него, по чужим зубам, слизывая слюну, провёл сам Даст. И на этот раз, в отличие от второго, первый в нужную форму, вытирая рукавом куртки рот, пришёл быстрее, спешно удаляясь и прикрывая рукой начинающие чуть ли не гореть скулы. Мёрдер, снова припав спиной к стене, лишь проводил Голода взглядом, проводя кончиком языка по зубам и словно желая снова почувствовать это послевкусие после поцелуя. Никто из них двоих точно не знал, что же конкретно их в данный момент двинуло провернуть подобное, но стоит сказать только одну главную вещь — отрицать то, что им понравилось, никто из них и не думал.

***

       После пытки Ника прошёл примерно день, всё было тихо, никто в особняк заявляться и не думал. Пользуясь этим, все отдыхали, даже Босс. Хоррор же — что временами так и не мог остыть от ощущений после прошедшего — в данную минуту был на кухне вместе с Папайрусом и Арни: младший Слашер мыл за всеми посуду после обеда, а парень, сейчас выглядящий куда лучше чем раньше и пододвинувший к себе радио, изредка рассказывал приятелю кое-какие анекдоты, что находил в интернете до этого, Голод иногда вставлял в них шутки про кости и им подобное, за что один раз чуть не получил мыльной сковородкой по черепу от брата. Ибо Папс пусть и любил старшего, однако равносильно ненавидел подобного рода шутки, считая их оскорблением всего скелетного достоинства.        Однако эта идиллия не продлилась до самого вечера, как все в кухне надеялись. Вниз по лестнице спустился, до этого целый день торчащий в своей комнате, Даст. Изначально казалось, он просто собирается сделать себе хот-дог или порыскать по тумбочкам в поисках красного вина, но… его странное — грустное, понурое и даже словно пришибленное чем-то — выражение лица отметало все эти предположения. Он приблизился к Алоглазому и, дождавшись, когда тот повернёт к нему голову, монотонным голосом проговорил:        — Ты можешь зайти ко мне? Я хочу с тобой кое-что обсудить. — Одна из ладоней Хоррора невольно сжалась в кулак чисто по привычке, мол, что хорошего можно ждать от подобного приглашения. Папайрус в свою очередь искренне не понимал, что не так с Мёрдером и почему он так подавлен, однако что-то внутри мешало открыть рот и задать этот вопрос, пока Арнольд, убавив громкость приёмника, ждал, какие действия предпримет его друг. Спустя минуту Слашер решил ответить:        — Насколько долго ты собираешься что-то со мной обсуждать? — Честно, в черепе Голода и не появлялись мысли про поцелуй возле пыточной, будто он его забыл, так что для него эта тема отметалась. Да и не планировал это Даст вообще упоминать.        — Посмотрим по ситуации. — Дело становилось всё страннее и страннее, так что Алоглазый изначально хотел отказаться, вот только это лицо Мёрдера, словно он выбросится из окна, если его соулмейт сейчас не пойдёт с ним, кое-как, но вызывало беспокойство. По итогу Хоррору пришлось согласиться на этот рискованный разговор, но, выждав, пока Даст выйдет из кухни, он напоследок перед уходом шепнул Каннингему: «Если через полчаса не спущусь — можешь смело бежать к Боссу и выбивать дверь его сыночка с ноги», на что парень показал, что будет к этому готов. Теперь уже стоит беспокоится лишь об одной вещи — что же именно Мёрдер собирается такого важного поведать Слашеру.        Пройдя вверх по лестнице и миновав пару чужих комнат, Даст распахнул дверь в свою и галантно предложил «гостью» зайти внутрь. И вот, пусть Алоглазый и говорил себе, что этого лучше не делать, он не смог не заострить внимание на разглядывании этого помещения. Преобладали тёмные тона и минимализм, самой роскошной вещью была одна двуспальная кровать — м-да, даже у самого Слашера в его спальне как-то поразнообразней, что ли. Однако ж ему не комнату собирались показывать, верно? Поэтому Хоррор повернулся к закрывшему на замок дверь Мёрдеру и вопросительно наклонил голову на бок. Сначала сын Босса словно не знал, что сказать, но он смог найти в себе силы и, выровняв тон голоса, произнёс:        — Хоррор, у меня есть такое заболевание, как шизофрения. — И он живо замолчал, ожидая насмешки или чего-то вроде неё. Говорить про такую вещь — о которой в самой команде точно знал лишь его отец, что специально покупал ему таблетки — было трудно, он боялся, что его могут либо не воспринять всерьёз, либо чересчур сильно среагировать. Но Голод не сказал ни слова. Вообще, он мало что знал о данной болезни, единственное, так это вырезка из какой-то медицинской энциклопедии про то, что больные шизофренией видят и слышат что-то или кого-то, существующего лишь в их головах. И если смотреть на эту болезнь со стороны Хоррора, то… Мясник идеально подходил под это описание, разве что ещё мог захватывать его тело.        Алоглазый так далеко убежал в свои мысли, что даже не заметил, как напрягся из-за слишком долгого молчания Даст. А это ведь реально напрягало, когда ты на полном серьёзе рассказал близкому тебе монстру про своё тайное заболевание, но он никак не реагирует. К счастью, Хоррор краем глаза заметил некоторое напряжение Мёрдера, поэтому решил развеять тишину, пока у того не началась паническая атака.        — И что в ней такого? Ты же не кидаешься на нас ножом и не грозишься убить. Так-то, у тебя и, кажется, должны быть от неё таблетки, плюс… мы тут все больные на голову, считаешь, твоя шизофрения меня напугает? — Эти слова заставили Даста невольно улыбнуться в рукав куртки, что он поднял к своему лицу. Действительно, чего это он так разволновался, когда у него ещё всё относительно нормально, разве что резаться приходится в приступы «голосовой атаки». — Твоя болезнь даже чем-то на Мясника похожа… — Слашер сам не заметил, что сказал это вслух, негромко, но в пустой комнате с закрытой дверью это было легко услышать. И вот как раз Мёрдер вспомнил, о чём же ещё хотел поделиться со своим соулмейтом, поэтому его лицо помрачнело — истина для того может оказаться, наверное, не особо приятной.        — Это не всё, что я хотел сказать. Давай на кровать присядем, и я покажу тебе всё остальное. — Алоглазый согласно кивнул, присаживаясь рядом с Дастом и наблюдая, как тот включает свой планшет, уже с одной царапиной на экране — кажется, с техникой, в отличие от женщин, он не особо ладил. В любом случае, Мёрдер нашёл нужное ему приложение для составления заметок, а потом, размяв пальцы, негромко произнёс. — Всё, что я буду писать сейчас, я слышу со стороны. И ты можешь узнать того, кто будет говорить моими пальцами. — Ситуация становилась страннее и интереснее одновременно, поэтому Голод решил не спорить, отбрасывая свою игривость и становясь серьёзным. Выдохнув, Даст застучал по экрану пальцами, и вскоре на экране появилось сообщение:        «Давно мы с тобой не беседовали, а, Хоррор? Не ожидал новой необычной встречи с Мясником?»        Увидев это, душа Слашера, сильно забившись, ухнула куда-то ниже пяток, а он сам немигающим взглядом уставился на Мёрдера, чувствуя, как дрожат его руки. То есть это его второе «я» на самом деле шизофреническое нечто Даста? Тогда… как оно могло его контролировать? Как вообще произошло всё то, что произошло? Вопросов становилось всё больше, росло желание обхватить руками череп и убежать их этой спальни, чьи стены будто сужались вокруг него. Но вот Мёрдер напечатал ещё несколько слов Мясника… или того, чем он был.        «Ну-ну, не загоняйся так, в конце концов, если сейчас упадёшь в обморок, то не узнаешь всей правды. Расскажи ему обо мне, братишка.»        Стало ещё страннее, но желание узнать всю правду перевесило паническую атаку и громадное недоумение от последнего слова во втором предложении, поэтому Алоглазый, сжимая свои руки, уставился на соулмейта, желая услышать от него то, о чём просит того «Мясник». И Дасту пришлось рассказать всё: о своих родителях, что растили его, но выбросили на улицу, о том, что его телом когда-то управляли и о самом главном — о Папирусе, своём умерщвлённом брате, чей дух он и способен видеть. О том, чей дух даже когда-то мог управлять им самим. Кажется, теперь личность Мясника наконец-то становилась раскрытой.        Это реально теперь многое объясняло. Объясняло то, почему Мясник так хорошо умеет скрывать улики и скрываться сам, ибо он всегда был со своим братом, которого с двух лет воспитывали убийцей. Объяснил и сам Мёрдер то, что именно его брат заставил «Санса» тогда написать прощальную записку Хоррору, однако… оставался лишь один вопрос, что Даст и задал вслух: «Какой был смысл Папирусу делать из Слашера безумца, так ещё и приводить его сюда, к наёмникам?». Ответ не заставил себя долго ждать, пусть и часть слов получилась написана неправильно — оба брата торопились.        «Знаешь, бро, я никогда не любил твою «девушку» Кару из прошлого… Честно скажу, уже тогда я догадывался, что она не принесёт тебе ничего хорошего и будет рада за горстку миллионов на карточке прервать твою жизнь. Так что… я просто хотел, чтобы ты наконец-то нашёл того, с кем ты можешь быть счастлив, а нельзя быть счастливее с кем-то кроме собственного соулмейта. Поэтому я и привлёк Хоррора к особняку твоего отца в тот вечер, для того, чтобы он наконец-то оказался здесь, где безопаснее и где ты, Даст, будешь рядом.        И касательно почему я сделал из него психа… с какой-то стороны это не моя вина, а вина того, как этот мир устроен. Он не поддерживает баланса, и если один соулмейт с чистой кровью увидит грязную кровь другого, то рано или поздно он сам станет таким, неважно, через что и как он пройдёт и под каким воздействием. Я даже оказал Хоррору услугу, помогая ему и приведя в безопасное для него место, да и… он сам уже постепенно «зверел», когда я «подключился» к его сознанию. Твоё для меня больше недоступно, но это не значит, что и другие тоже. Поэтому теперь я точно могу заявить, что свою работу я закончил». — И после этого голос Папируса в голове у Мёрдера умолк.        Оба скелета какое-то время просидели в тишине, изредка перечитывая то, что было написано Мясником-Папирусом. Всё тайное стало явным, спустя столько времени, и сейчас каждый из них раздумывал над тем, что же будет теперь. Пусть даже и кровавым способом, но Мясник лишь хотел осчастливить своего брата, хотя он и не получал разрешения на это. С какой-то стороны Даст даже мог поблагодарить своего бро, но он не знал, как на подобное может отреагировать сам Голод, ибо его вряд ли спрашивали, хочет ли он превратиться в психа и присоединится к таким же, как он. В свою же очередь Алоглазый больше раздумывал над второй частью сообщения, раскладывая на весы своего выбора все плюсы и минусы.        Молчание как-то затягивалось, но никто не решался заговорить первым. Но в итоге Хоррор выдохнул, понимая, что рано или поздно ему бы пришлось расставить все точки над «и» как тому, что больше пострадал от произошедшего. Однако… сейчас он уже знал, что даже как-то особо и не сердится на Папируса. Даже несмотря на то что его отец, мать — в душе больно кольнуло — и родители Арнольда мертвы, в остальном он ничего не потерял… даже приобрёл. Босса, что мог заменить отца; друзей и хороших напарников, что поддерживали его, когда он нуждался в этом; оставшихся в живых Папса с Арни; и своего соулмейта, что сейчас сидел напротив и ждал его решения. Что ж, пора его, наконец, озвучить.        — Кажется, нам рано или поздно бы пришлось обсудить это, Даст. — Мёрдер живо развернул голову к своему соулмейту, пока Алоглазый говорил, прикрывая глаза, чтобы выражение лица соседа не сбило его с мысли. — Это как раз по поводу этой самой связи между нами. Да, твоё появление сделало в моей жизни много дерьма, из-за тебя мне пришлось страдать совместно с Мясником-твоим-братом, и я всё ещё бешусь с того, что тогда ты просто кинул мне в мою спальню записочку вместо того, чтобы нормально поговорить со мной в том туалете и всё прояснить на будущее.        Однако… я не могу тебя ненавидеть. — Даст, до этого аж зажмурившийся и ожидавший того, что на него сейчас полезут с кулаками, с изумлением уставился на Слашера, будто не веря в услышанное. — Всё же, наверное, сейчас мы смогли найти общий язык. Мне комфортно с тобой работать на миссиях, мы хорошо понимаем друг друга, в конце концов, мы оба темнокровные психи-убийцы. Так что, на самом деле… я готов принять тебя таким, какой ты есть. Твоя шизофрения не пугает меня, всё же, ты — моя родственная душа, так что я готов заботится о тебе, я не исключаю всех твоих минусов и того, что ты часто флиртуешь с женщинами, однако всё равно могу принять тебя вот таким. Ибо… разве не этого хотел твой брат? — Мёрдер, даже как-то растроганный этой речью и появившейся в конце милой улыбкой на лице у Хоррора, невольно к тому потянулся, намереваясь обнять или поцеловать, но тут в его лицо упёрлась чужая ладонь, держа на расстоянии. — Но для этого нам нужно время.        Мы ведь оба знаем, что наше знакомство прошло не на самых лучших отношениях, мы тогда спорили, я относился к тебе с недоверием, а в нашу первую-вторую встречу уже среди наёмников вообще был готов убить. Плюс, сейчас не то время, пока Арни и меня заодно с братом ищет полиция. Лучше подождать тогда, когда наша ненависть в глубине наших душ уляжется, и вот тогда-то мы и будем полноценно решать, что же будем делать. — Также, пусть Алоглазый и не озвучил этого, каждого внутри сдерживали и внутренние барьеры: Мёрдера Найтмер учил с детства, как могут вредить делу наёмников родственные души, а Голоду постоянно говорили о том, как ужасно будет, если он скрепит свою жизнь с темнокровным. И пусть даже сейчас он стал таким же, уроки из юного возраста не могут так просто покинуть его голову.        — Я думаю, что ты прав. — Даст убрал руку соулмейта от своего лица, заговорив после недолгого молчания. — Кажется, время — это то самое обстоятельство, что нужно нам обоим. Однако знай, что и я тоже… могу принять тебя таким, какой ты стал, если ты будешь к этому готов. — Слашер тепло улыбнулся Мёрдеру, а потом, не сдержавшись, крепко того обнял, пряча к чужой куртке своё начинающее краснеть лицо. Даст мягко усмехнулся, прижимая к себе монстра в ответ и начиная поглаживать чужой череп. Теперь эти объятия, казалось, стали теплее и роднее, чем были до этого, а поглаживания рук нежнее и мягче, всё словно перешло на новый уровень, пусть пока и не до конца. Таким образом выразив друг другу свою благодарность, оба наёмника разжали руки, и Хоррор, напоследок помахав Мёрдеру рукой, вышел из его комнаты, возвращаясь обратно вниз. И пусть пока они парой и не стали, самый главный барьер к этому они оба уже смогли преодолеть.

***

       Сейчас Рудольф Джанкинс чувствовал себя морально опустошённым, идя по лестнице выше в запертый по случаю смерти кабинет мистера Слашера. Да, настолько мужчина уже начинал не верить в то, что раскроет дело о Дождевике, что даже решил ненадолго вернуться обратно в родной ему штат, навестить личный кабинет бывшего коллеги и попытаться не опустить руки от ощущений собственного бессилия.        О Папайрусе ничего даже и не было со дня его ухода из дома слышно, Арнольд Каннингем и его машина так и не появляются в поле зрения спутников, а тот мужчина — кажется, звали его Ником — исчез прямо из коридора прежде, чем Рик — кстати всё ещё винивший себя в том, что случилось потом, несмотря на попытки Джанкинса помочь — вызвал того к себе. У Ника могли быть нужные сведения, Рудольф верил, что тот мог видеть хоть где-нибудь малиновый Плимут и его владельца, но теперь то, что нашли в мусорном мешке одного из баков, вряд ли вообще могло думать.        Тело мужчины было изуродовано до неузнаваемости, одна из челюстей вырвана, пальцы отрезаны, глаза выколоты, живот вспорот и половина кишков вылезала наружу, все кости грудины каким-то извергом были превращены в настоящую труху, сердце же стало, скорее, кровавым пятном на открытом позвоночнике. От вида остатков трупа воротило даже самых опытных патологоанатомов, некоторые из них даже не смогли должным образом провести экспертизу, но любой бы, даже самый обычный человек сказал, что подобный ужас мог совершить только истинный темнокровный маньяк. До сих пор от воспоминаний о той увиденной Джанкинсом части тела трупа мужчину прошибало холодным потом, а его сердце от осознания того, что ненормальный, сделавший это, всё ещё на свободе, колотилось быстрее.        И вот из-за всего этого Рудольф и решил ненадолго вернуться обратно в свой родной полицейский участок и навестить кабинет Гастера Слашера — кто знает, может, какое-то озарение внутри него придёт, а может, и не случиться ничего. Такому полицейскому, как Джанкинс, что привык с успехом заканчивать любое данное ему дело, подобное набирающее обороты кровавое дельце, где все нити, ведущие к разгадке, запутались и скрылись в тумане, начинало давить на его чувство особенности — он ведь верил, что уж ему-то под силу разгадать все тайны следствия. Но, видимо, он не такой уж и особенный, как ему казалось раньше.        Наконец перед ним та самая дверь, что он отпер заранее взятым ключом. Внутри было темновато из-за прикрытых жалюзи, везде лежал лёгкий слой пыли, наверное, уборщицы решили денёк схалтурить. Рудольф остановился посреди комнаты и так стоял, смотря в сторону окна, минут десять. Мысли в голову не шли, скорее, шла скорбь от понимания того, что этот кабинет уже никому не принадлежит. В итоге, когда ничего дельного в голову не пришло, Джанкинс уже хотел уходить, чтобы поесть в ближайшем кафе и поехать обратно к Рику, но тут ему на глаза попался большой полупрозрачный конверт, который он ранее не видел. Подписан он был: «Гастеру Слашеру от Флауи».        Честно, имя отправителя Рудольф увидел впервые, и поначалу трогать документы не желал, но вот имя, напечатанное жирным шрифтом на титульном листе, заставило его ближе подойти к столу — «Найтмер Шелф». Естественно, Джанкинс знал о том, кто это такой, но вот подзаголовок о прошлом этой персоны вынудил мужчину вскрыть конверт и, перелистывая титульный лист, начать читать.        И с каждым словом его глаза расширялись всё больше, может, они бы вообще выпали у него из глазниц, если бы в конце первой страницы он не моргнул. Эта была поистине невероятная находка и пусть она, на первый взгляд, ничего общего с делом о Чёрном Дождевике не имела, Рудольф уже сейчас был готов сесть за ноутбук мистера Слашера и начать проверять, достоверна ли вся эта информация, хотя чуйка и так подсказывала, что правильнее и быть не может. Опять же, эти документы — настоящий подарок для него.        На всех парах Джанкинс, крепко держа в руках эти бумаги, выскочил из кабинета, даже не заперев дверь, и помчался вниз к своей полицейской машине возле ворот участка. Желание что-нибудь поесть перед дорогой улетучилось, теперь внутри мужчины, помимо бурлящей крови и дико бьющегося от воодушевления сердца, прочно засело желание как можно скорее вернуться к Мерсеру и поведать ему о том, что он нашёл, ибо вот такую сторону известного бизнесмена Найтмера Шелфа явно знали совершенно не многие.

***

Если у тебя есть талант, то прояви его там, где ты уверен, что получишь хоть какое-то, но признание.