***
Спустя 2-3 месяца… — Дон, прошло уже два месяца? — голос Рафаэля раздался с одного конца тёмницы. — Он тебя не слышит, они в другом конце, ебать. — Гоуст говорил тихо. — Да… Но не у тебя же это спрашивать. Ты редко отвечаешь… — Раф опустил голову. — Да… Знаю… Я не люблю говорить, ты ведь знаешь. — Знаю. А почему? — Раф поднял голос. — Ты знаешь почему…***
За все время проведённое в неволе. Ниндзя и панков каждый раз сажали по разным темницам. Но в последние несколько дней все было одинаково: Гоуст с Рафом, М.К с Донни, учитель был всегда один в темнице, и почти никакой связи с ним не было. Гоуст, чей взгляд, выражавший всегда полный нейтралитет, всё чаще любовался ниндзя, именно любовался, осознавая это, отворачивался к стене. И тут же ловил затылком пристальный взгляд саеносца.***
— Ну вот опять! Я с тобой говорю! Посмотри на меня, чего постоянно отворачиваешься? — Раф был в истеричном состоянии, ситуация нагнетала. — Я… Я не могу. — голос Гоуста на мгновение изменился. И он просто опустил голову ещё ниже. — Слушай, я уже видел твой язык, он мне не противен… Ладно… Тогда давай спать, уже пора… — Раф лёг в свой угол. — А ужин? — Я эту чачу ем только с голоду, а я ел её вчера! Ещё сыт. Гоуст лёг у стенки напротив двери. Они лежали недолго. Вскоре Раф тихонько повернулся в сторону панка, и заметил обычную картину. Панк сидит облокотившись на стену и смотрит куда-то в пустоту. И так каждую ночь. Это пугало Рафаэля ещё долго, но со временем ниндзя казалось, что панк грустит и саеносцу становилось грустно. У них было два тонких одеяла, типа чтобы не померли раньше времени от холода. Ну и в этот раз. Ниндзя подошёл к панку и тихонько сел рядом. — Чего? — панк уткнулся головой в стену. — Да просто. Знаю уже спрашивал, почему ты ночами не спишь… Мне кажется, ты не всё мне сказал. Но ты если не хочешь, не отвечай. Я просто подумал, что тебе одиноко… И, если хочешь, я посижу рядом? — Раф говорил искренне. Он не понимал почему панк, как будто манит его к себе. — Правда… Это м… Ммило, но… — панк немного понизил голос. — Что но? Что но? Да блин, что я не так сделал? Что тебе не нравится? — ниндзя кричал, но резко осознав это успокоился: — Пппрас… — Не надо. Ты прав.Ко мне первый раз такое внимание. Не могу я заснуть од… Неважно. Но ты правда, очень любезен со мной. Я не понимаю почему. — панк не заметил, как повернулся лицом к ниндзя. Но быстро закрыл рот и отвернулся. — Мне… Мне нравится. — Раф не знал, как быть. — Что? — Гоуст был в недоумении. — Твой язык. Он не отталкивает меня. Тебе не нужно его прятать. — А… То есть ты хочешь сказать, что мой язык не пугает тебя, а побуждает интерес? — Мммм. Ну типа. Скорее мне не противно. Как я уже сказал ранее. Я решил, что побуду с тобой, что будем делать? — Раф улыбнулся. — Просто полежим. -Спать, что-ли? Ну тогда я в свой угол. — Нет… Рядом со мной ляжешь? — Гоуст схватил ниндзя за руку, сам не понимая зачем. — А. Ну можно. Они легли рядом. Лежали спинами друг к другу минут десять. Потом панк повернулся и тихо прошептал: — Можно я приобниму тебя? Ниндзя занервничал. — Ааа. Ну типа да, наверное. Что в этом такого, мы ведь уже так спали. — Раф немного засмущался. Гоуст положил руку на плечо парня, а затем перенёс её на пол за ниндзя, так что рука Гоуста прижимала парня ближе к себе. — Нет… Не прижимай. — Раф стал выкручиваться из крепких рук панка. — Что? Тебе не нравится? — Гоуст посмотрел на ниндзя. -А. Почему мне должно это нравится? — Ты ведь разрешил себя обнять. — Гоуст пытался сохранить своё каменное выражение лица. — Да… Я разрешил… Обнять… Но зачем так прижимать? — Ты мне нравишься. — панк говорит с тем же каменным выражением лица. — Что? Что ты несёшь? Это не смешно! — Раф резко встал, забрал своё одеяло и перелёг в свой угол. Панк же просто посмотрел в сторону ниндзя. И вздохнул.***
«Что? Что значит нравлюсь? В смысле, как друг… Да нет, он явно сказал Н… Нравишься… Так будто я девушка» — в этот момент ниндзя осмотрел себя. «Женщина… Он ненормальный, но ведь я знал, это было ясно… Но, я его мог ранить… Фу, ё моё, о чем я. Надо спать, да утро вечера мудрее...... Блин, черт тебя, теперь не могу уснуть!»***
«Может я поспешил. Он не готов с кем-то встречаться… Или дело в том что я парень. *Вздох * Блядь, почему он. А может он мне и не нравится вовсе, может это просто жажда… Черт возьми, ладно пусть отойдёт, завтра поговорю с ним. Черт я точно его просто хочу и не хуя более.» — панк посмотрел на Рафаэля. «Или же нет».***
— Эй, М.К. — Дон рассматривал плесень на стене, изредка ковыряя её пальцем. — Да. — панк же лежал на полу, ему было скучно. Если же учёный мог поразмышлять или поизучать плесень, то панку это не приносило интереса. — Как думаешь, братья о нас забыли или ждут определённого момента? — Что? Ебать, чувак конечно не забыли! Они периодически нападают на штаб. Их красной угрозой прозвали. — М.К вскочил с пола, — Они нас спасут. Я уверен. — Да, да. Просто 2 месяца 21 день — это долго. — Ага, *Вздох *, знаешь, ты очень скучный! — панк посмотрел на ниндзя, который повернул голову обратно на плесень. — Да? И что в этом плохого? — Ничего, просто можно быть и веселее, хоть чуть чуть. — М.К демонстративно приставил кисть руки к глазу, сжав пальцы так, чтобы получился небольшой промежуток. Ниндзя не успел ответить. К ним в камеру положили две тарелки, в которых красовалась неизвестная науке смесь. Дон подошёл к одной тарелке и неким подобием ложки начал намазать жидкость на стену. М.К же пнул чашку и её содержимое расплескалось на гения. Панк стал смеяться. — Вот так, веселее. — Вот значит как, ну ладно. — ниндзя взял тарелку в правую руку и, замахнувшись, бросил её в панка. Тот не успев увернуться, был весь в липкой и гладкой смеси. — Ха. Забавно. — раздался довольный смешно. — АХХААХАЗАХХ, ты прав. Ниндзя и панк ещё долго смеялись. Это было единственное спасения от сдвига бошки. Панк старался рассмешить Донни, рассказывал шутки. Показывал трюки, возможные в пределах маленького помещения. Ниндзя показывал панку приёмы ниндзя. Даже старался его чему-то научить. Обоим было не так страшно, но что-то у гения с каждой минутой появлялось странное, необъяснимое чувство, возникающее каждый раз, как тот касается панка.