Фальшивый аккорд

      Юлик проснулся под тихий скрежет замка входной двери. Сколько он проспал? Взглянув на стол, где Юлик поставил электронные часы, он увидел, что был уже двенадцатый час. Видимо, вернулась его мама. И это она называет пораньше?       Юлик тут же встал и пошлепал босыми ногами к входной двери. Там и правда была мама, снимающая обувь и придерживающая большие пакеты с продуктами. Она даже не сразу посмотрела на Юлика. Повернувшись к нему, она вымученно улыбнулась, пытаясь показать сыну, что с ней все нормально, но ее иссиня-черные мешки под глазами, дрожащие руки и сероватый цвет кожи кричал об обратном. Юлик вздохнул вместо приветствия и взял пакеты, которые, кажется, по весу превосходили двенадцатилетнего ребенка, понес их на кухню. — Как ты, сынок? — мягко спросила Юлика мама, оперевшись на дверной косяк и наблюдая, как парень рассовывает продукты по разным местам. — Нормально. Сегодня сходил в школу даже, был на занятиях по театру. Когда пришел домой сразу же лег спать, только что вот проснулся, — отчитался Юлик. — Ой, я тебя разбудила? Прости, — женщина покачала головой. — Не в твоих привычках спать днем. — Ага… Но мне все равно надо будет домашку делать, да и тебе надо все объяснить, — Юлик решил, что лучшая защита — это нападение, и не стал избегать этой темы. — Только сначала реши, хочешь ли ты сама это слышать, или тебе достаточно той информации, что со всеми все в порядке. — Ты же знаешь, что не хочу. Но не могу не знать, что произошло в моем доме с моими родными, — от упоминания «родных» в множественном числе Юлика передернуло. — Как скажешь. Только пожалуйста, не расстраивайся из-за Олега, хорошо? Он этого не заслужил, — тихо сказал Онешко, усаживая свою маму за стол и садясь напротив.       Юлик пересказал историю, которую знают его друзья, своей маме. Насколько он понял, она довольно хороша, да и была она почти правдой. Почти с первых слов его мама начала подрагивать, а с красивых длинных ресниц стали скатываться крупные слезы, но при попытке успокоить ее, она дрожащим голосом приказала продолжать. Когда Юлик замолчал, на кухне стали слышны только женские всхлипы. Онешко не знал, что он может сделать для своей мамы. Можно ли вообще что-то сделать, когда любимый тобой человек поступил как скотина и свихнулся? — И правильно, — прошептала сквозь слезы женщина. — Ноги его больше в этом доме не будет. Мы с тобой и без него сможем прожить.       Юлик кивнул и встал, чтобы обнять маму в успокаивающем жесте. Его тоже обняли и всхлипы практически прекратились: видимо, у них это семейное — успокаиваться от объятий. Они еще долго стояли, просто обнимаясь, и молчали. Юлий вдруг понял, насколько тяжело его маме. Все, что у нее осталось — это он сам. У нее не было никаких лучших друзей, родителей, чтобы иметь хоть какую-то опору, и парень был уверен, что в нем она точно не видела защиты на черный день. Юлик ее полностью понимал. — Так, ладно, не время совсем уж раскисать, — женщина наконец отпустила сына и улыбнулась, вытирая остатки слез. — Надо готовить ужин, жить дальше. Пожалуйста, достань из морозилки мясо и засунь в микроволновку.       Юлик знал, что все это было напускным и его маме было сейчас как никогда больно и плохо. Может быть, часа в три ночи, он сможет ее найти с бутылкой коньяка из ее шкафа, снова плачущую, но настолько тихо, чтобы ее сын ничего не заметил. Но он решил подыграть: тоже улыбнулся и бодро кивнул, тут же направляясь к холодильнику. Как и ему самому, его маме в последнюю очередь требовалось размусоливание проблем.       Когда мама Юлика махнула ему рукой, чтобы он шел отдохнуть - помощь ей больше не требовалась - Онешко тут же взял телефон и нахмурился, увидев сообщения от Даши. Он тут же написал ей, его подруга должна была быстро ему ответить. Прошло десять минут, двадцать. Ответа не следовало. Он набрал ее номер и стал слушать длинные гудки. Звонок был сброшен.       Юлика прошиб холодный пот. Он схватил толстовку, джинсы, накинул это на себя и выбежал в прихожую. Из кухни выглянула мама, вопросительно смотря на мельтешения Юлика. Он коротко бросил ей «Даша попросила ее проводить до дома, она тут недалеко», и выбежал из квартиры, на ходу набирая Кузьму.       Когда Юлик дошел до школы, его друг уже стоял там и нервно оглядывался, тоже кому-то звонил. Заметив Юлика, он оторвал телефон от уха и и вопросительно мотнул головой. Онешко молча показал их переписку. Руки предательски дрожали, то ли от холода, то ли от беспокойства. — Думаю, что она шла как раз по аллее возле школы, в которой пиздец с освещением, — предположил Юлик. — Предлагаю пойти туда. Ты ведь уже позвонил ее родителям? — Да, они говорят, что она сегодня дома вообще не была, — в голосе Кузьмы слышались новые нотки, выражающие страх.       Поиски с фонариками в темной аллее тоже не дали никаких результатов. Не было ни следов сопротивления, ни вещей Даши, ни самой девушки. Это было настолько абсурдно, что, прежде чем сдаться, парни обошли эту аллею три раза и изучили каждый камешек. Юлик даже предположил, что она так мстит ему за то, что он пропадал прошлой ночью, но был очень грубо послан нахуй Кузьмой. Он и сам понимал, что девушка не настолько сумасшедшая, чтобы так им мстить. — Слушай, предлагаю сходить туда, откуда она пошла домой, — после долгого молчания сказал Гридин. — Может, хоть они чем-то помогут. — И чем же?! — неожиданно взорвался Юлик. — Надо в полицию идти, как можно быстрее! — Давай сначала сходим к ним, — настоял Никита, чуть повысив голос. — Не истери, блять, я тоже на нервах.       Неожиданно грустно и испуганно взглянув на друга, Онешко рванул к дому Лизы. Кузьма побежал за ним, и уже через пять минут они стояли у дверей медленно едущего лифта, а Юлик истерично нажимал на кнопку. Никита даже не пытался его успокоить и сам напряженно ходил по лестничной площадке. Одно дело, когда пропадает твой друг, и совершенно другое дело — подруга. Несмотря на то, что, по идее, Кузьма и Юлик были намного беззащитнее самой Даши, они воспринимали ее как тонкую девушку, которую надо защищать и охранять.       Прямо на пороге квартиры Лизы Юлик уткнулся в широкую грудь Руслана, который, видимо, собирался ее покинуть. Подняв голову, он встретился с взглядом, выражающим полную скуку и раздражение. — И что ты здесь опя… — Даша пропала, — выпалил Юлик, перебив Тушенцова. — Она не у вас? — Ну, раз пропала, значит, не у нас, — Руслан нахмурился и, кажется, передумал уходить. — А с чего ты решил, что она пропала? — На звонки не отвечает, дома не появляется, в сети ее нет, а перед этим она написала мне это, — Юлик достал телефон и снова показал переписку. Тут же к ним подтянулись Лиза, Данила и Денис. — Бля-я, — только и выдавила из себя Лиза. — Так к ментам надо идти! — Так, ты остаешься здесь, ясно? — Даня преградил ей путь к обуви и посмотрел на девушку взглядом, не терпящим никаких возражений. — Пойдем мы, хотя, нет, блять, Денис, ты тоже остаешься. Бабы в мужское дело не должны лезть.       Денис с усмешкой посмотрел на друга, явно что-то ему говоря, после чего тот прошипел «иди ты». Шмальц, несмотря на явные протесты Лизы, повел ее обратно в главную комнату, что-то нашептывая, видимо, объясняя ситуацию. Парни же уже полностью оделись и вышли за пределы квартиры. Даня задержался у входа, закрывая дверь на ключ Лизиными ключами. — Чтобы точно не смогла за нами увязаться, — прокомментировал свои действия Данила и сунул ключи в карман. — Так, Дань, следи за школотой, чтобы сильно далеко не убегала. Не хватало еще, чтобы и они потерялись, — скомандовал Руслан, заходя в лифт. — Мы уже не дети малые, какого хуя? — возмутился Кузьма. — И этими губами ты целуешь библию? — невинно спросил Тушенцов и загоготал с Кашиным. — Завалитесь нахуй, у нас, блять, подруга пропала, — зашипел на них Юлик.       Руслан вдруг переменился в лице, перестал смеяться и Онешко почти физически почувствовал ту злость, которая стала исходить от парня. В следующий момент он ощутил тупую боль в виске: его одним мощным движением приложили о стену лифтовой кабины. Парень схватился за голову и осел на пол. Вокруг него все пульсировало. Он услышал крик Кашина, звонкую пощечину и его за шкирку вытащили из лифта на холодный бетонный пол подъезда. Над ним стоял Руслан, потирающий щеку, а чуть поодаль от них охеревший Кузьма и Данила, готовый драться дальше. — Держи себя в руках. Я понимаю, ты ебнулся с того случая, но никто больше в этом не виноват, — Кашин каждым словом будто пытался ударить Тушенцова, который стоял и сжимал кулаки, сопротивляясь очередному желанию ударить, но уже друга. — Сейчас ты не используешь свои трюки, а нормально идешь и помогаешь! Потому что, блять, если это повторяется…       Данила не закончил. Он взял за локоть Никиту и потащил его в сторону выхода из подъезда, шикнув тому что-то про то, что Юлику и Руслану надо поговорить. Послышался противный писк замка и железный грохот закрывающейся двери. Теперь парни остались одни. Тушенцов тихо выругался и закурил. Кажется, его сигареты были просто неисчерпаемы, или он имел годовой запас прямо у себя в карманах. — Все повторяется… про что это Даня говорил? — подал голос Юлик, вставая с пола и все так же потирая голову, искренне надеясь, что там нет крови. — Блять, ты еще. Не твое дело, — скомканно закончил Руслан и сделал сильную затяжку. — Просто сделай вид, что мы помирились. — Без объяснения не сделаю, — Онешко решил протестовать. — Ты меня мог вырубить таким ударом. — Ну не вырубил же, — хмыкнул Руслан. — Все, что тебе надо знать — у нас из нашей компании уже как-то пропадал человек, и он был мне по-настоящему дорог. Поэтому я сорвался.       Юлик понимал, что это было вынуто откуда-то из-под ребер, давно скомканное и режущее, как сверток целых лезвий, и даже это Тушенцову было очень трудно сказать. Перед Юлием больше не было агрессивного двадцатилетнего парня, который мог убить одним ударом, а человек, который полностью состоит из горя и утраты. Таким людям, как Руслан, несвойственно любить. Зато если полюбит, то, наверное, на всю жизнь, если не на вечность. Сердце Юлика сжалось: кажется, все вокруг них вдруг стало блеклым, а лестничную клетку охватила пронзительная тоска. Такую Онешко чувствовал, когда рассматривал фотографии отца, и он уже почти чувствовал на подходе новый приступ, но Тушенцов вдруг вздрогнул всем телом и широкими шагами направился к выходу из подъезда. Юлику оставалось только предполагать, что сейчас произошло.       Когда вся кучка оказалась в участке и Юлик сбивчиво объяснил все ментам. Те умно покивали, но вежливо отказали. Главным аргументом, как и подозревал в самом начале Кузьма, оказалось то, что она подросток и подростки так часто делают. Как только Онешко рассказал, что произошло, он замолчал и так же тихо вскипал, пока им объясняли, почему их подруга должна объявиться через недельку-полторы, растрепанная и помятая. — Блять, вы вообще хотя бы читали то, что она мне написала?! — Юлик хлопнул по столу рукой. — Вы должны шерстить уже весь район, а не говорить, что она ушла бухать! Она никогда так не делала! — Да не знаю я что ли, что у вас в голове! — закричали на него в ответ. — Не будем мы эту девку искать, а теперь катитесь, пока я вам пятнашку не впаял за неуважительное отношение к полиции!       Руслан, стоявший до этого чуть поодаль, за плечо дернул младшего от стола полицейского, тихо извинился и погнал всех на улицу. Юлик тут же вырвался из рук Тушенцова и с ненавистью посмотрел в нечитаемый взгляд. — СУКА! — на всю улицу, будто даже и не к Руслану обращаясь, прокричал Онешко. — Это даже не моя инициатива. Мне сказал это сделать Денис, а вот почему, надо спросить у тебя, — парень склонил голову в ожидании ответа. — Блять, неважно, не твое собачье дело, — Юлик неожиданно шмыгнул носом. — Ты еще тут разрыдайся, — тихо посмеялся Тушенцов и снова достал сигарету. Онешко начинало это выбешивать. — Пусть хоть истерику закатит. Что будем делать, господа? — Кашин всех обвел взглядом.