Фальшивый аккорд

      Юлик почти неслышно стучал по стеклу пальцем, удивляясь, насколько же все-таки живописна природа их страны. Все, кроме него и Руслана, который неизменно сидел за рулем, заснули за несколько часов непрерывной езды по мрачным лесам, и не дождались, пока начнет светать и можно будет посмотреть по сторонам. Онешко и сам бы давно заснул, но хотелось поддержать Тушенцова и протирать каждый раз глаза, чтобы не вырубиться. — Юль, поспи. Сколько можно уже сопротивляться, я же вижу, — Руслан, не сводя глаз с дороги, повернул голову к парню.       Тушенцов выглядел просто отвратительно. Глаза сильно впали из-за почти черных синяков под ними, кожа стала какой-то неестественно серой. Следы на шее тоже теперь выглядели пугающе из-за своего цвета. Было видно, что он тоже хочет спать, но знал, что теперь сменить его будет некому, а если он приляжет хотя бы на несколько часов, что может и не проснуться вовремя, если что-то случится. И так уже одно из последствий валялось на откинутых задних сидениях с простреленным предплечьем и громко сопело. — Тебе самому надо спать, — парировал Юлик и повернулся к Руслану. — Ты не сможешь вечно бодрствовать, ты должен отдохнуть. — И на кого вас всех оставить? На недееспособного Даню, или тебя? — хмыкнул Тушенцов, но стал постепенно сбавлять скорость. — Я такая уж плохая кандидатура?       Руслан задумался. Юлик был определенно взрослее Даши с Лизой, может, рядом с ним даже стоял Кузьма, но для парня он все еще оставался малолеткой с перевозбужденным умом. Но это его представление так сильно контрастировало с той ответственностью, которую несколько часов назад взял на себя Онешко, что в голове появлялась путаница. Тушенцов помнил, как в критический момент ровно держался Юлик, был внимателен и осторожен, шел вперед без всякого промедления, готовый защищать всех остальных ценой своей жизни. Руслан вдруг четко осознал, что если Онешко действительно захочет, ему действительно будет надо, он выберется откуда угодно сухим и даже не задумается, как он это сделал. Но Тушенцов должен был быть честным до конца теперь хотя бы с собой: делать Юлика вторым взрослым и доверять ему свою жизнь не хотелось из принципа. О том, что ему просто не хотелось еще раз подвергать Онешко опасности, он умолчал. — Ты не умеешь водить, — буркнул Руслан и остановил машину. Он хотел заблокировать двери, но Юлик проворно выскочил из автомобиля и тут же достал сигареты. Тушенцову осталось только закатить глаза и, прихватив аптечку из-под сидения, тоже выйти наружу.       Они остановились прямо перед темной стеной деревьев, всего в нескольких метрах от столкновения крепких стволов сосен с нежной увядающей травой. Высокие, ветвистые и густые дебри леса будто нависали над маленькой машиной и спокойным полем, словно жестокое цунами, пожирающее все на своем пути, оледенело и застыло, всего за секунду до того, чтобы перемолоть пожелтевшие травинки своей мощной волной. Это было по-настоящему красиво. Хвойный лес, уже приготовившийся к зиме, и полевые растения, которые из последних сил боролись за свою жизнь, были таким ярким контрастом, что от него дух перехватывало. Морозный застоявшийся воздух был приятным, очень освежающим и почти пьянящим. Такой же холодный из-за облачности рассвет только-только показывался на горизонте и освещал все не в полную силу, позволял отдохнуть глазам от света фар и постоянно мелькающих пейзажей перед глазами.       Юлик достал сигарету и повертел ее в руках. Сейчас, когда он оказался на улице, она казалась и не нужной, но ее выхватил из тонких пальцев Руслан и сам прикурил. Дым был слишком белым во всем этом чарующе синем мирке, но выглядел просто потрясающе. Онешко завороженно проследил глазами каждый его виток, не замечая, как его усадили на капот и стали разматывать руку с содранной кожей, и ошарашенно посмотрел на линию горизонта. Не верилось, что это все происходит с ним. — Поздравляю тебя, ни одна рана не гниет, — тихо сказал Тушенцов, сняв все пластыри и отбросив бинт. — И это настоящее поздравление, с нашими условиями это можно приравнять к чуду. — Спасибо, — Юлик ответил растерянно, получая искреннее удовольствие от облегчения после всего этого ужаса. — Сейчас я сменю тебе повязку и мы поспим несколько часов, так и быть, но заведем машину в лес, — Руслан кропотливо обрабатывал мазью толстую корку на тыльной стороне ладони парня, но на секунду оторвался, чтобы выпрямиться и серьезно посмотреть в глаза напротив. — И завтра я начну учить тебя водить. — Вау, и мне даже не пришлось становиться перед тобой на колени, — вполголоса сказал Юлик и повернул руку так, как надо было Тушенцову. — Это было сказано в пошлом смысле, или ты реально планировал начать меня умолять? — Руслан снова взял бинт и марлю, дополнительно выдавил на нее мази и стал приматывать ее бинтом. — В том, который ты выберешь сам, — Онешко пожал плечами и отобрал свободной левой рукой изо рта парня сигарету, чтобы все-таки затянуться один раз самому и бросить бычок на асфальт. — Не советовал бы тебе давать мне выбор, — пригрозил Тушенцов и собрал все медикаменты в сумочку, поставив ее рядом с Юликом. — Пойдем, прогуляемся, — мягко, притягивающе попросил парень и взял Руслана за руку. — Думаешь, самое время?       Парни шли по полю недалеко от его с лесом границы и молчали. Прогулка была правда хорошим решением для напряженного Тушенцова. Его все вели за руку, дальше от машины, пустой дороги и проблем в утреннюю свежесть. В голове, ватной от недосыпа, оставался только легкий шлейф ветерка и запаха сигарет, от которого сильно вело. Рука Юлика была горячей, родной, она идеально лежала в руке Руслана, будто так и надо было, будто они были единым целым. Тушенцов на пробу закрыл глаза и продолжил идти за Онешко, старался не открывать их, когда чувствовал какой-нибудь камень, когда они меняли направление и ноги путались в поникшей траве.       Юлик остановился и взял вторую руку Руслана в свою. Тушенцов не смотрел на парня, не хотел скатить все в нелепую шутку, грубость или пошлость. Когда он снова увидит лицо Онешко, ему точно захочется что-нибудь сказать, и это разобьет это прекрасное молчание к чертовой матери. А его, как самую дорогую драгоценность, хотелось созерцать вечно и почти не дышать, когда подносишь к лицу слишком близко.       Теплые сухие губы коснулись его уголка рта, вызвали слабую улыбку от щекотного дыхания. Оно было частым: Юлик почему-то волновался, боялся и нервничал, неосознанно гладил большими пальцами руки Руслана и легко их сжимал. Онешко хотелось поддержать, но Тушенцов даже не знал, в чем и как, ему оставалось только ждать и слушать, как тихо, невесомо перебирает сухую траву под ногами ветер. — Руслан, я… — голос Юлика от волнения стал совсем тихим и хриплым. — Я…       Тушенцов открыл глаза на громкий хлопок двери и увидел позади Онешко, в метрах двадцати от них, Дашу, кутавшуюся в свою куртку. Ей явно был неприятен этот легкий ветерок и она пряталась от него, натягивала куртку почти до глаз. Каплан огляделась и сонно уставилась на парней в поле, без слов спрашивая, что они там забыли. Руслан посмотрел на расстроенное лицо Юлика и кивнул ему за спину. Парню ничего не оставалось, кроме как развернуться и побежать вместе с Тушенцовым обратно к машине, оставив свои сопли на потом. — Вы чего пугаете? — шепотом спросила Даша, когда они оказались возле нее, немного запыхавшиеся и растрепанные. — Я просыпаюсь — машина стоит, вас двоих нет. — Прости, — как-то грубо ответил Юлик и шагнул обратно к машине. — Чем вы там занимались? — Каплан подозрительно сощурилась и поджала губы. — Трахались. Прямо на траве, а клещи нам помогали, — невозмутимо ответил Руслан под легкий смех Онешко и сел в машину.       Даша на это закатила глаза и тоже вернулась на свое место. Тушенцов, включив фары, завел машину в густые деревья, чуть дальше от заасфальтированной дороги, чтобы их было не так сильно видно, и заблокировал все двери. Пока они с Юликом болтались на улице, стало совсем светло, но лес сохранил свой холодный мрак. Онешко, кстати, как только немного откинул сидение и удобно устроился, тут же заснул, как младенец. Руслан улыбнулся одними уголками губ и взял его расслабленную руку в свою, чувствуя, как сонливость и усталость придавливают его к креслу, и закрыл глаза. — Руслан, блять, проснись! — Тушенцова уже несколько минут настойчиво трясли за плечо и пытались разбудить.       Он, привыкший, что каждое его пробуждение от чьих-то криков значит, что случилось что-то плохое, подскочил и стал оглядываться по сторонам. Рука, уже свободная от руки Юлика, тут же потянулась к пистолету. Прямо над Русланом склонилась Лиза и зло смотрела на парня, разве что не била его, а справа от него почти перелез на задние сиденья Юлик и о чем-то спрашивал Данилу. — Зачем так резко? — Тушенцов нахмурился и тоже оглянулся к Дане. — Чего устроили тут? — Открылось небольшое кровотечение, но уже устранили, — отчитался Онешко, даже не повернувшись. — Надо сменить повязку и посмотреть, все ли в порядке, уже на нормальном свету. Но у нас тут никто особо не разбирается, поэтому стали будить тебя. — Отлично. Юль, достань что-нибудь поесть пока. Даня, тебе нужно вылезти, — Руслан сам отодвинул Лизу и вышел на улицу.       Стало заметно теплее и светлее. По ощущениям им удалось поспать всего несколько часов, но даже этого пока хватало с головой: это было намного лучше, чем ничего. Кряхтя, из машины вывалился Кашин, почти такой же бледный, как и вчера, но выглядел он все равно уже немного лучше. Хотя бы вернулся неяркий румянец на щеках и живой блеск в глазах. Руслан повел его на место, где было бы светлее всего, а Онешко выскочил из машины и, по его поручению, стал рыться в пакетах, чтобы найти что-то съедобное и скоропортящееся. На самом деле еды они купили много, но и не рассчитывали, что им придется так часто менять место пребывания, поэтому продуктов вроде хлеба, молока тоже хватало. — Я не уверен, но… кажется, я вчера удалил не все и может начаться сепсис. Рана для него достаточно глубокая, хотя, обычно может хватить и маленькой царапинки, — изрек Руслан, когда они с Даней вернулись к остальным. — Сепсис? — Лиза оторвалась от костра, который они сооружали с Юликом, и обеспокоенно взглянула на Тушенцова. — Ага. Рана начнет гнить, пойдет заражение крови, и тогда шансы выжить понижаются до пятидесяти процентов, — парень кивнул и отвернулся от Неред, не желая подхватывать ее отчаяние. — Надо будет срочно ехать в больницу, я уже буду бессилен. Поэтому я должен знать о каждом твоем плохом самочувствии, ясно? — обратился он уже к поникшему Кашину. — Так точно, — Данила мрачно усмехнулся и подошел к Юлику у костра, чтобы прикоснуться к одной из сухих палок и разжечь огонь. — Надеюсь, нам не придется этого делать.       На завтрак у компании нашлось две пачки сосисок, хлеб с майонезом и чай в пакетиках. Готовить что-то более изысканное все отказались, даже Онешко, который сначала протестовал против такого питания. За этой немудреной трапезой все решили, что пока не станут ехать без крайней необходимости в какой-либо населенный пункт. Судя по их опыту, сеть ордена раскинута куда дальше и плотнее, чем они предполагали, и находиться рядом с людьми было в принципе опасно.       Юлик все еще заинтересованно посматривал на Руслана: помнил, что тот пообещал ему перед сном, и ему не терпелось начать. Было как минимум интересно, как максимум — ему надоело смотреть на умирающего Тушенцова каждый божий день. Руслан же видел все эти взгляды и нервничал. Допустить того, чтобы Юлик повредил машину, он не мог, а без ошибок у них точно не получится. Оставалось только надеяться, что в чистом поле Онешко не найдет столб и не расхерачится об него.       Как только тянуть время стало просто невозможно, он сказал всем остаться на импровизированной стоянке у костра, а сам выехал на то место, где они с Онешко гуляли. Объяснять устройство машины ничего не понимающему, но очень старающемуся Юлику было забавно, но то, как он иногда путал тормоз и газ, по-настоящему пугало. Однако, через часа три повторения одного и того же, Онешко удалось освоить поворот, он перестал путать педали и стал аккуратнее тормозить. Пожалуй, это все, что требовалось ему знать на тот момент, но Руслан уже просто не мог остановиться и стал рассказывать ему про правила движения, пока Юлик нарезал круги по дороге. Дорога, на которой они были, была очень тихой, и за все время, пока они учились, проехало всего с десяток машин. — Лучше всего, если ты пока просто будешь следить за тем, как едут остальные машины перед тобой, и делать так же, чтобы не нарваться на неприятности, — под конец сказал Тушенцов и отстегнул ремень, когда Онешко завернул ко всем остальным. — А если попадется такой же идиот, как я? — Юлик в аккурат притормозил рядом с ребятами, которые уже от скуки чуть ли не пасьянс раскладывали, и вышел из машины. — А он тогда тоже будет повторять за машинами впереди, — Руслан вылез из автомобиля и подошел к компании у костра. — И как? Никто не пострадал, пока вы там шароебились? — Даша, явно голодная и злая, посмотрела на севшего поодаль от нее парня и присоединившегося к нему Онешко. — Как видишь. Дань, все в порядке? — Тушенцов посмотрел на какого-то вялого Кашина и несильно толкнул его в бок. — Да, просто немного устал. Видимо, потеря крови выматывает, — рыжий смотрел в карты и думал, чем покрыть козырный туз. — Ясно, тебе пора спать, — Руслан заглянул в его карты и удивленно поднял одну бровь. — И это не рекомендация, а приказ. Тебе надо восстанавливать силы. — Ну дай хотя бы поесть, — Данила бросил попытки выиграть в этой партии и показал Неред язык, которая уже собирала карты и снова их перетасовывала, сочувственно улыбаясь. — Ну ты могла хотя бы поддаться! Мне теперь больно и в руке, и в душе!       На ужин тоже не было ничего интересного, не считая того, что Кузьма соорудил конструкцию, на которую можно было повесить кастрюлю и что-нибудь в ней сварить. Юлик тут же оживился и пошел к машине: выбирал именно то, что надо готовить и съесть без обработки было невозможно. В конце своих поисков он вытянул из багажника макароны и тушенку. Это было лучшим, что в их ситуации можно бы было сейчас приготовить, и всем эта идея пришлась по нраву. Только есть пришлось прямо из кастрюли и по очереди, потому что вилка у них нашлась всего одна.       Юлик и Руслан, как самые самоотверженные, вызвались есть последними, чтобы теплое досталось их друзьям, но Данила все равно отдал еду Онешко. Главным аргументом были его руки, о которых тот пытался не вспоминать и акцентировать на боли как можно меньше внимания, но когда Кашин перешел на обсуждение наконец-то бледнеющих следов, он смущенно и раздраженно стал есть. Действуя по этой же логике, он передал кастрюлю Руслану, который был готов прибить за это Юлика, но с безэмоциональным лицом, не выпендриваясь, съел несколько вилок и отдал макароны дальше.       Спать пришлось снова в машине. Даша даже перед сном успела поныть об отсутствии гигиены и удобных постелей, но на нее тут же накинулись Онешко с Тушенцовым, и весь оставшийся вечер она молчала. Сон, конечно, почти ни к кому не шел, но двигаться дальше решили только на утро, а единственное доступное в темноте занятие для них — это сон. Поэтому хотели ли они, не хотели, а с наступлением полной темноты пришлось заснуть хотя бы из-за пугающе непроглядного мрака в лесу. Прислушиваться к каждому шороху и звукам птицы всю ночь не хотелось.       Утро было таким же поздним и таким же однообразным. Руслан открыл глаза, вывел такого же сонного Юлика на улицу, обработал и перевязал ему руку, отметив, что еще дня три и можно будет не накладывать каждый раз повязку, а просто мазать рану. Онешко наотрез отказался заходить в машину, говорил, что лучше уж он поспит на земле, чем на этом кресле хоть еще один раз, и своими криками он разбудил остальных. Тушенцов только пожал плечами и пошел вытаскивать Даню, чтобы и ему по расписанию сделать перевязку, раз он тут оказался главным врачом. — А вот это уже плохо, — Руслан обвел пальцами покрасневшую возле раны кожу. - Тебе не больно, когда я так провожу? — Совсем немного, скорее как будто ко мне чем-то горячим прикасаются, — Данила задумался. — Насколько все плохо? — Теперь ты мне сообщаешь обо всем, что с тобой происходит, даже если у тебя жопа от одного и того же положения затекла, — Тушенцов вдруг стал раздраженным и вся та легкая, очаровательная дымка облегчения сразу исчезла. Звенящее, как перетянутая струна напряжение заставило Юлика поежиться и закрыть уши от его нарастающего писка. — Понял, — медленно кивнул Кашин и больше не смотрел в сторону друга.       Ехали все молча. Больше не от тревоги за Даню, а из-за того, что за руль сел Онешко и волновался втрое больше, чем при Руслане. Даже те, кто сидел на задних сиденьях, пристегнулись и испуганно смотрели на дорогу. Расслабленнее всех, почему-то, был именно Тушенцов, который сидел рядом с Юликом и иногда его направлял, чтобы парень не вылетел на встречку и не разгонялся слишком сильно. — Стойте, подождите! Смотрите, там бункер! — Даша вдруг прилипла к окну и стала тыкать отросшим ногтем в стекло. — И нахер он тебе сдался? — Онешко сильно напугался из-за крика подруги и еле успел вывернуть правильно руль, чтобы съехать к обочине и затормозить, а не врезаться в проезжающую мимо машину. — Ну интересно же! Ты когда-нибудь был в бункерах, которые были бы не разворованы и половина не забетонирована? — Каплан почти сияла от счастья. — Давай, вдруг найдем там что-то классное. — Кто пойдет еще? — Юлик обернулся на задние сидения, но особого энтузиазма не увидел ни у кого, кроме Даши. — Я пойду, — неуверенно сказал Никита. — Только если там не будет никаких железных страшных лестниц. — Ага, идиоты, а я вас так туда и отпустил, — Руслан закатил глаза. — Я не смогу сейчас пойти с вами, вы втроем — пиздюки, которых может завалить в этой заброшенной херне. — Мы ненадолго, далеко заходить не будем. Я обещаю, все будет нормально, — заверил его Юлик и отстегнул ремень безопасности. — Мы же идем туда аж втроем. — Блять, окей, раз всего на секунду, — Тушенцов тоже вышел из машины и заблокировал ее под удивленные взгляды трех друзей. — Что? Мне тоже вообще-то интересно.       Бункер, судя по торчащим из-под земли вентиляциям, оказался огромным. Найти вход было нетрудно: он был в самом центре выступающих маленьких башенок, да еще и не заваренный. Даша проворно спустилась по лестнице вниз и зашла в небольшую, почти полностью проржавевшую дверь. За ней последовал Юлик, затем недовольный Никита, а последним спустился Руслан.       Внутри бункер казался еще больше, еще страшнее. Юлик светил прихваченным из своего рюкзака фонариком в бесконечные коридоры, которые витками вели все ниже и ниже. Кроме явно поразительных масштабов, бункер и правда не был до конца разграблен. Тут и там валялись противогазы и просроченные к ним фильтры, какие-то колбы, разбитые банки и был даже костюм для химзащиты. Все это выглядело прямо как в добротных фильмах ужасов про Чернобыль, и все четверо были готовы оббежать все это огромное построение, но мысль о том, что в машине остались Лиза и Даня, быстро их выгнала обратно на улицу. Может, в лучшие времена, они вернутся сюда и точно прогуляются.       Как только они подошли к машине, все поднявшееся настроение быстро пропало: для этого хватало всего одного взгляда на напуганную Неред и тяжело, часто дышащего Кашина. Руслан открыл дверь с его стороны и вопросительно кивнул девушке. — У него поднялась температура, — всего одной фразы хватило, чтобы Тушенцов потерял всякую надежду на хорошее будущее.