* * *
К следующему утру зацикленность Исака переросла в настоящую одержимость. Все мысли крутились в одном ритме. Эвен. Эвен. Эвен. Загадка, которую Исак никак не мог разгадать, но нуждался в ответах, как в воздухе. Вопросы в его голове не оставляли ни на секунду. Что это была за херня со всем этим флиртом? Было ли это на самом деле или Эвен просто играл с ним? А если и было, то почему прекратилось? Что Юнас, обычно неплохо разбирающийся в людях, нашел в Эвене такого, чего Исак не мог разглядеть сам? Что Исак упустил, ослепленный своей ревностью? . Сразу после вечерних занятий Исак направился прямиком к Юнасу, даже не удосужившись поинтересоваться, можно ли. Он просто боялся, что Юнас ответит отказом, что бывало, в общем-то, никогда. Но теперь, когда у него вроде как снова появилась девушка, Исак не хотел рисковать. Это было первой ошибкой. Второй было предположение, что Эвен будет на работе, как обычно бывало по понедельникам. Дверь в квартиру была заперта – и это должно было натолкнуть Исака на определенные мысли. Юнас был печально известен тем, что всегда забывал запирать дверь. Но Исак так нервничал, что не придал этому наблюдению никакого значения и постучал, переминаясь с ноги на ногу, чтобы согреться, ведь солнце уже начало исчезать за горизонтом и температура упала на несколько градусов. Он замер, когда дверь открылась с щелчком и с той стороны показался не Юнас, а Эвен. Их лица одновременно вытянулись. Дерьмо. – Я... э-э... пришел к Юнасу, – сказал Исак, прочищая горло, чтобы избавиться от нервозности. Глаза Эвена распахнулись, словно эта новость была самой удивительной за сегодняшний день. Но он все равно отступил назад, позволив Исаку проскользнуть в квартиру, подальше от холода. Он заговорил снова только после того, как дверь тяжело закрылась за их спинами: – Его здесь нет, – ответил он, будто с искренним сожалением. – Он предупредил меня, что останется с Эвой сегодня. Кажется, у этих двоих наметился какой-то прогресс. Блядь. Исак, стоявший спиной к Эвену, в отчаянии зажмурил глаза. Неужели Эвен не мог сообщить ему эти новости, пока он стоял снаружи? Будет невежливо уйти прямо сейчас. – Оу, – все, что смог выдавить из себя Вальтерсен, оборачиваясь. Эвен смотрел на него немного смущенно. Его плечи подались вперед, как будто он пытался сделать себя чуть меньше. Он казался таким же нервным, и смотрел как-то совершенно иначе, не так, как обычно, и от этого Исак чувствовал себя еще более неуютно, не зная, как интерпретировать этот взгляд. Он ожидал, что Эвен первым нарушит молчание и скажет что-нибудь, лишь бы заполнить эту неловкость, но он просто продолжал смотреть, и румянец мягко поднимался к его щекам, будто его застали за дрочкой, а не за просмотром Сайнфелда (как было на самом деле). – Я, наверное, пойду... – Исак замолчал, гадая, остановят ли его. – Ты можешь остаться, – предложил Эвен, пожимая плечами. – У меня тут пицца в духовке. И... ну, – он выудил что-то из своего кармана и вскоре с улыбкой помахал аккуратно свернутым косяком прямо перед лицом Вальтерсена. – Если хочешь. Исак перевел взгляд с косяка на Эвена и обратно. Блять. Он очень хотел этого. Со всей этой неразберихой, заполонившей его разум, он, как никто другой, нуждался во временной отсрочке, которая помогла бы ему забыться. И плевать, что он будет курить именно с тем, кто, в принципе, и устроил всю эту суматоху в его голове. Почувствовав, что Исак сдался, Эвен широко улыбнулся и кивнул в сторону гостиной, предлагая следовать за ним. Оставив свою гордость на пороге, Исак сделал то, что от него ожидали. Они расселись по разным концам дивана. Эвен только с третьей попытки смог поймать огонь в зажигалке, и Исак молча буравил его глазами, пока не была сделана первая затяжка. Эвен глубоко вдохнул, а затем выдохнул дым перед собой. Исак, будто загипнотизированный, проследив за кристально-голубыми глазами, скрытыми за плотным облаком дыма, поспешно отвел взгляд, стараясь не думать о том, какие чувства в нем это вызвало. Эвен закончил и протянул косяк Вальтерсену. И тогда они осознали, что сидеть на расстоянии целого метра друг от друга не очень-то и удобно. Исак неохотно подвинулся ближе и закинул ноги на диван, чтобы сидеть, скрестив их, лицом к Эвену. Он взял косяк, стараясь не обращать внимания на электрический разряд, пробежавший по его пальцам, когда они дотронулись до пальцев Эвена. Исак поднес косяк ко рту и сделал длинную, мучительно медленную затяжку, которая буквально пригвоздила глаза Эвена к его губам. Он долго смотрел на них даже после того, как дым уже полностью рассеялся, будто у него тоже не было выбора. Будто тоже был под гипнозом. Хоть постоянный флирт и очевидный интерес со стороны Эвена обычно действовали Исаку на нервы, сейчас все было как-то по-другому. Его состояние больше напоминало непреодолимое влечение, чем насмешку. Будто Эвен просто ничего не мог с этим поделать. Исак опустил глаза и ухмыльнулся про себя, затянувшись по новой. Несколько долгих минут они сидели, передавая друг другу косяк, и ни один из них не произнес ни слова. Между ними столько всего произошло за эти два месяца, что Исак не решался заговорить первым, боясь, что сболтнет лишнего, не справившись с эмоциями. Конечно, у него была куча вопросов, но он также испытывал и чувство вины. Черт, ведь он бессовестно дрочил на Эвена вот уже сколько дней! Лучше просто молчать и пялиться в телевизор, будто ничего не происходит. – Итак, – Эвен нарушил тишину, растягивая слова. – Классно поболтали. Исак рефлекторно закатил глаза. Черт. Два очка. Эвен усмехнулся, но попытки вывести на разговор не оставил. – Юнас говорил, что тебе нравится хип-хоп 90-х? – спросил он, с надеждой найти что-то общее между ними. Исак хмыкнул. – Вы с Юнасом говорили обо мне? Эвен понял свой прокол и тут же покраснел. Исак счел излишним упоминать, что они с Юнасом делали то же самое – именно по этой причине Исак вообще находился в его квартире прямо сейчас. Но пусть лучше Эвен страдает в гордом одиночестве. Это Исаку на руку. – Я имею в виду, – Эвен быстро взял себя в руки, тщательно подбирая слова. – Поскольку ты отказываешься признать, что мы с тобой друзья, мне пришлось провести небольшое расследование самостоятельно. – Господи боже, – Исак рассмеялся и с удивлением обнаружил, что смех этот был абсолютно искренним. – Может, хватит уже? Мы не друзья! Эвен с сомнением приподнял брови. – Мне кажется, ты как-то слишком много протестуешь. Мы только что выкурили на двоих целый косяк – это колоссальный опыт, укрепляющий отношения между людьми. Посмотри правде в глаза. Мы друзья. Исак вздохнул. – Ты буквально самый невыносимый человек из всех, кого я знаю. И последние два месяца только и делал, что пытался разлучить меня и моего лучшего друга, и это внезапное личностное преображение не поможет тебе стереть этот досадный факт. Эвен пожал плечами. – Это было небольшое недоразумение, – Исак фыркнул, и Эвен решил продолжить, чтобы объяснить свою точку зрения. – Не я даже начал это! – воскликнул он. – Я был невероятно милым по отношению к тебе, так что из нас двоих именно ты начал всю эту хрень. Почему, черт возьми, ты так меня ненавидишь? Исак застонал. – Перестань вести себя, как ребенок. Ты же в курсе, что на самом деле мы никакие не заклятые враги, да? – Нет, – возразил Эвен. – Я не в курсе! Ведь ты никогда не говорил мне! Все, что я знаю, так это то, что в данный момент ты планируешь мое убийство в своей голове. – Он замолчал на какое-то время, ожидая ответа на свой вопрос, но Исак не знал, что сказать. Чувство вины прожигало дыру в его животе, он все никак не мог признаться самому себе, как по-детски он вел себя с Эвеном все это время, и как по-детски ведет себя до сих пор. Конечно, он не купился на все эти предложения Эвена о дружбе, но не мог не признать, что они уже были на пороге чего-то более глубокого, чем среднестатистическая ежедневная дележка Юнаса. Он не хотел снова втягивать их в этот идиотизм. – Значит, дело действительно в Юнасе, – задумчиво произнес Эвен спустя какое-то время. Исак не смог сдержать румянец, заливший его щеки. Однако прежде чем он успел придумать, каким образом можно себя защитить, сработал таймер духовки. Эвен поднялся с дивана и замер, глядя на Исака сверху вниз, пока тот наконец не осмелился поднять глаза. – У меня уже есть лучший друг, Исак. – сказал он. Исак с удивлением понял, что в его голосе нет и следа злобы. – Своего можешь оставить себе.* * *
Каким-то образом они оказались в комнате Эвена – на кровати Эвена – в окружении пустых, заляпанных жиром бумажных тарелок и использованных салфеток. Не будь Исак так обдолбан, он бы сообразил, что сидеть наедине с Эвеном в его же спальне – не самая лучшая идея на свете, но в этом и была вся прелесть травки. Он пребывал в блаженном неведении. Они сидели довольно близко друг к другу – гораздо ближе, чем на диване, – но особой неловкости уже не чувствовалось. Трава придавала храбрости, делала жизнь проще, чем она есть, поэтому Исак спокойно сидел, скрестив ноги, и их коленки приятно соприкасались. Каждый раз, когда Исак смотрел ему прямо в глаза, Эвен отводил взгляд в сторону. Он никогда не делал этого раньше. – Я до сих пор нихрена не понимаю в химии, – как-то признался Эвен, застав Исака врасплох. – Я немного прикинулся на днях, когда просил тебя о помощи с домашним заданием, но теперь действительно ни черта не соображаю. Ума не приложу, почему тебе так нравится этот предмет. Для Вальтерсена стало сюрпризом, что Эвен был в курсе его пристрастии к химии, но выяснять, откуда узнал об этом, он не решился. Кажется, он и без этого уже достаточно понасмехался над Эвеном в течение одного вечера, да и сейчас, будучи расслабленным под действием травки, ему было лень разбираться в сталкерстве Эвена (что он явно сделал бы, будучи трезвым). И хотя Эвен не задал ни одного вопроса, Исак все равно обдумал ответ, позволив своему обдолбанному состоянию вести его к просветлению. – Мне нравится, что химия дает объяснение буквально всему. Она никогда не заставляет тебя гадать или сомневаться. Ты просто знаешь. А если не знаешь, то можешь провести эксперимент и выяснить это, – Исак пожал плечами. – В конце концов, даже на самые жизненные вопросы можно найти элементарный, химический ответ: почему мы влюбляемся? Почему мы перестаем любить друг друга? Почему небо голубое? Почему мы вообще существуем? Исак заметно оживился, стоило ему заговорить об этом – энтузиазм, который появился при упоминании этой темы, будто осветил его изнутри. Однако он быстро сдулся, припомнив парочку вопросов, на которые наука так и не смогла дать ответы, как бы он ни пытался выяснить правду: почему отец бросил его? Почему он никогда не был достаточно хорош? Он едва не погряз в жутких демонах своего детства, как Эвен вдруг вырвал его из мыслей, нарушив молчание. Его голос был хриплым от едва сдерживаемых эмоций. – Может ли химия объяснить, почему меня так безумно влечет к тебе? Исак перевел на него взгляд, ожидая увидеть очередную усмешку в духе Эвена Бэк Насхайма, но вся привычная напускная бравада вдруг куда-то исчезла. Его слова прозвучали даже не кокетливо, а почти... уязвимо. Исак с трудом сглотнул, решив отмахнуться, убедить себя, что это ничего не значит. – Феромоны, наверное, – сказал он просто для того, чтобы заполнить чем-нибудь тишину. Эвен не засмеялся. Даже не пошутил о его несерьезности. Только смотрел на Исака с непривычной для него напряженностью. Его кристальные глаза пронзали все естество даже в этой тускло освещенной комнате. Атмосфера между ними странным образом накалилась и затрещала подобно воздуху перед бурей. Когда вдруг понимаешь, что произойдет что-то неизбежное и знаешь, что ничего не сможешь с этим поделать, поэтому просто сидишь и ждешь. Исаку следовало отстраниться, но, когда Эвен наклонился ближе и его губы приветственно раскрылись, он понял, что не хочет этого делать. Его член, наполовину вставший, уже почти полчаса упирался в бедро, – не самый удачный побочный эффекты от травы – и одной мысли о том, чтобы кончить, было достаточно, чтобы остаться на месте. По правде говоря, он и не надеялся, что Эвен пойдет дальше. Следующее, что он помнил – его дыхание у самых губ, длинные пальцы, обхватывающие его щеку, а затем, невероятно, их губы, встречающиеся в целомудренном поцелуе, который, несмотря на всю свою мягкость и робость, оставил у Исака четкое ощущение, как от удара в живот. Исак не до конца понимал, что именно они делают, поэтому даже не смел прикоснуться к нему, просто впивался пальцами в простыни, на которых сидел, направляя все испытываемые в данный момент чувства на ни в чем не повинную ткань. Прежде, чем он смог расслабиться и по-настоящему насладиться этим поцелуем, Эвен уже отстранился. Несколько долгих секунд Исак держал глаза закрытыми, гадая, не снится ли ему это все, но потом открыл их как можно медленнее, зная, что в конце придется столкнуться с реальностью, какой бы она ни была. Бледный как смерть, Эвен смотрел на него широко раскрытыми глазами, явно не менее удивленный своими же действиями. Исак раскрыл рот, чтобы сказать – он понятия не имел что, – но Эвен уже сползал с кровати, едва не свалившись с нее из-за своих длинных конечностей, то и дело путающихся друг в друге. – Дерьмо, – пробормотал он, запуская руку в волосы и выискивая что-то на полу. Наконец, он нашел свои кроссы и начал обуваться. Исак нахмурился. – Я… э-э, блядь. Мне надо идти. Ни разу не оглянувшись, Эвен буквально выбежал из спальни. И прежде чем Исак успел собраться с мыслями, услышал, как входная дверь сначала открылась, а затем захлопнулась, когда Эвен сбежал. Из собственной квартиры. Исак еще долго сидел там, вдыхая запахи их совместного времяпрепровождения и лосьона после бритья, которым пользовался Эвен, недоумевая, что, черт возьми, только что произошло? Он пришел в эту квартиру за ответами, а уйдет с очередным ворохом новых вопросов. Не зная, что еще сделать, он последовал примеру Эвена и вышел в ночь, начиная короткий путь к трамвайной остановке. Теплый жар Эвена все еще оставался отпечатком на его губах.